Читать книгу Любовь как в сказке (сборник) - Ирина Молчанова, Ирина Щеглова, Вера Иванова - Страница 13

Держать в тайне подготовку группы поддержки оказалось совсем нетрудно. Выпросив у вожатых ватманов, красок и реек, девчонки и Боря Симон закрылись в свободной в это время комнате заседаний – так называли небольшой, редко используемый кабинет на первом этаже административного корпуса. Занятые подбором костюмов для актеров и утряской расписания соревнований, вожатые не заметили утреннего отсутствия девочек пятого отряда. Но кое-кому было в это утро не по себе – капитан футбольной команды, да и все остальные спортсмены недовольно хмурились, оглядывая пустые трибуны и дорожки стадиона. Игрокам явно чего-то не хватало – может быть, восторженных девчачьих глаз? Или же сказывались последствия вчерашней ссоры? Во всяком случае, игра, как и накануне, не ладилась – Петя мазал, Паша, еле поднявшийся утром после вечерней тренировки, берег себя, да и остальные играли кое-как, вполсилы. Футболисты злились и от этого играли еще хуже.

А у болельщиков в комнате заседаний, наоборот, жизнь кипела. Дебаты по поводу кричалок и девизов довели спорщиков до хрипоты, но к соглашению они так и не пришли. В итоге решили ограничиться самым простым – плакатами с надписью типа «Пятый – значит первый!» и транспарантами «Пятак – чемпион», «Пятак – это класс!» (с легкой руки Сереги команда действительно стала называться «Пятаком»).

И лишь когда главная художница Оля-Ромашка закончила выводить гуашью огромные разноцветные буквы, до Нади-Липы вдруг дошло, что название «Пятак» отлично рифмуется с названием «Спартак».

– А это значит… – начала она.

– Значит, мы можем использовать спартаковские кричалки! – радостно перебил ее толстый Боря Симон. – А у меня их – чемодан! Я же с детства за «спартачей» болею.

Тут же все принялись вспоминать кричалки и сочинять свои: «Ваня Кил – ну ты убил!», «Акула, бей, не жалей!», «Зуй, пасуй!», и прочие строчки родились почти мгновенно. Под руководством Борьки, как самого опытного фаната, тут же состоялась репетиция скандирования кричалок.

– Отлично орете, девочки! – одобрил руководитель. – И плакатами размахиваете вполне профессионально! Уже можно запускать вас на матч «Спартак» – ЦСКА. Вот только для полноты картины нам чего-то не хватает. Чего-нибудь шумного, ядреного, чтобы дух захватывало. Есть какие-нибудь предложения?

– Можно банками из-под пепси греметь, – предложила Оксана. – Или из-под пива. Джин с тоником тоже подойдет. Главное, чтобы пустая. Набить туда камешков или монеток… Вот так, например, – она сделала последний большой глоток из своей банки, достала из кармана пару монеток и, бросив их внутрь, начала громыхать.

– Класс! Аж уши заложило. – Боря потряс головой. – Годится. Птичка, ты назначаешься ответственной за банки. Еще?

– А можно полиэтиленовые пакеты взрывать! – придумала Надя. – Наполнить воздухом, вот так, и – бабах! – Надя сопровождала свои слова показом.

Хлопок от разорвавшейся бомбы получился таким громким, что Боря едва не упал с табуретки.

– Круто! – одобрил он. – Ты, Надька, займешься пакетами. Побольше набери, чтобы на каждый хороший удар хватило. Ромашка, а что у тебя?

– Ну, можно свистеть, например, – пожала плечами Оля.

– А ты умеешь? – с сомнением поднял брови Боря.

Оля пожала плечами и, вытянув губы трубочкой, тихонько свистнула.

– Да, не фонтан. Ну, ладно, можешь свистеть, только потренируйся как следует, чтобы погромче вышло!

Оля, заткнув уши, начала тренироваться, и тут вдруг за окном раздались громкие звуки какого-то странного музыкального инструмента.

– Кто это там? – нахмурилась Надя – не хватало еще, чтобы соперники прознали о приготовлениях пятого!

– Да это мелкие! – выглянув в окно, сообщила Оксана. – Из первого, по-моему. Две девчонки и парень. Парень на расческе играет. По-моему, его зовут Севка Мымриков, он в нашей школе учится, во втором. А девчонки достали зеркальца и красятся.

– Малолетки? Красятся? – с сомнением покачала головой Надя и тоже выглянула в окно. – Да, точно! Ну и молодежь пошла!

– На расческах, говоришь, играет? – вскинулся Боря. – Так это же и нам подойдет!

Вот так с легкой руки малышни в импровизированный ансамбль были включены и все имеющиеся в наличии расчески.

Но самый большой вклад в дело организации звуковой поддержки внесла Марина. Пока Борька с девчонками репетировали различные способы «шума», она ходила по комнате, внимательно разглядывая на стене выцветшие фотографии и пыльные грамоты, а потом остановилась перед стоящим в углу старым шкафом. Когда она попыталась открыть его, покосившаяся дверца громко и натужно скрипнула.

– Марин, отлично! – похвалил новый звук Борька. – Но не возьмешь же ты с собой на поле этот шкаф?

– Шкаф не возьму, а вот кое-что изнутри – да! – ответила Маринка, извлекая из пыльных недр старый мятый горн, красный барабан с пробитым боком и пару кленовых палочек. Она приложила горн к губам, послышался надтреснутый, резкий звук. А потом весело застучала по барабану. – А? То, что надо!

– Что это? Откуда? – кинулись к ней остальные. – Как ты догадалась про шкаф?

– Очень просто! Это же бывшая пионерская комната, – пояснила Марина. – Мне мама рассказывала, что они все в детстве пионерами были, ну, вроде теперешних бойскаутов. Раньше и наш лагерь назывался «пионерский». У пионеров были всякие атрибуты – феньки разные, фишки. Галстуки там, знамена, горны, барабаны… Это, наверное, от тех самых пионеров осталось.

– А! Я в кино такое видела, – кивнула Липа. – Неужели все это правда? С такими прибамбасами им здорово было за своих болеть! Хочу в пионеры!

– Насколько я знаю, со всем этим на стадион ходить не разрешалось, – покачала головой Марина. – Горн и барабан предназначались для особо торжественных случаев.

– У нас как раз такой, – радостно кивнула Оля. – Я возьму трубу. Надо потренироваться дудеть. Буду чередовать со свистом.

– А мне, чур, барабан! – воскликнула Марина, прижимая к груди кленовые палочки.

– Ладно, кончай базар, на пляж пора! – подвел итог репетиции Боря.

Чтобы не разболтать раньше времени о своих планах, группа поддержки на пляже держалась особняком. Но меры предосторожности оказались тщетными: вид сосредоточенно свистящей Ромашки, рыскающей в поисках пустых банок Птички и выуживающей из кустов грязные пластиковые пакеты Липы не мог не привлечь к себе всеобщего внимания.

– Чего это они? – поинтересовался Акула. – В ряды зеленых, что ли, вступили? Чистят окружающую среду?

– Да, странно, – мрачно кивнул Ваня. – Я с Олькой поговорить пытался, а она свистит и свистит, ничего не отвечает. Может, у нее крыша поехала?

– А ты заметил, что у нее пальцы краской испачканы? – лениво потянулся Паша.

– Краской? Не-а, наверное, это маникюр, – покачал головой Ваня.

Футболисты так и не нашли логичного объяснения странным действиям своих подруг, а группа поддержки, не желая раскрывать секреты, продолжила необычную деятельность.

После тихого часа активность и тех, и других получила новое направление. Андрей принес ворох пахнущих нафталином нарядов – Паша настоял на том, чтобы классический спектакль игрался в классических костюмах. Эту позицию ему пришлось отстаивать, так как большинство актеров хотело осовременить Шекспира.

– Я сама видела, такой фильм есть! Они там на байках гоняют и из автоматов стреляют! – горячилась Лена. – И очень даже круто, там Ди Каприо играет. Там они все в джинсах, кроссовках и все такое. И нормально смотрится! Зачем нам это доисторическое тряпье?

– Терпеть не могу новомодные штучки! – воскликнул, негодуя, Паша. – Ты еще предложи играть Шекспира в купальниках.

– А чего? Круто! – загорелся Кил. – Так ни у кого, наверное, еще не было! У меня и плавки фирменные, клевые, «Найк».

– Ставка на дешевую популярность, – упрямо мотнул головой Паша. – Думают, чем больше с народа одежды поснимать, тем современнее и круче. А кого сейчас удивишь раздеванием? Одеванием – вот это да!

Он же настоял и на том, чтобы и костюмированные репетиции начались немедленно.

– К костюмам надо привыкнуть! Чем раньше вы их наденете, тем лучше. А то на сцене будете думать не о роли, а о том, как бы не запутаться в юбках и не споткнуться о шпагу.

Ворох одежды Анна Павловна аккуратно разделила на мужские костюмы и женские платья.

– Идите в комнаты и все примерьте! – скомандовала она. – Если кому-то надо что-нибудь ушить или расставить, я помогу.

– Мне наверняка ушить, – тяжело вздохнула Оля, крошечная синьора Капулетти, рассматривая доставшееся ей огромное бархатное платье.

– А вот мне не мешало бы расставить! – ворчала Кормилица, прикидывая на себя цветастый ситцевый сарафан.

К вечерней репетиции костюмы были подогнаны по фигурам, и актеры, облачившись в наряды давней эпохи, преобразились. Но если в нежной Джульетте еще можно было распознать Семечку, а в благородном Ромео – Петю Зуева, то увидеть в Тибальде Лену смогли не сразу. Мужской костюм как нельзя лучше подходил к ее мальчишечьей фигуре: волосы упрятаны под бархатным беретом, талию перетянул пояс со шпагой, а расшитый золотом и серебром камзол скрыл признаки пола.

А еще на репетиции случилось происшествие, изрядно развеселившее одних и огорчившее других.

Дневник Марины в этот вечер пополнился новой записью.

«Сегодня нам с Петей нужно было целоваться на сцене. Это так неловко, я даже не ожидала, что буду так себя чувствовать. Пашка разозлился, начал орать на нас, что мы не актеры и все такое. Я-то это понимаю, но поделать ничего не в силах – ну, не могу подойти к Петьке, и все тут! Словно ноги к полу приклеились. Тогда Пашка как заорет: «Да есть ли хоть одна нормальная девчонка в этой компании бездарей, которая может показать, как Джульетта целуется с Ромео?» Только он это спросил, мы еще даже дух не успели перевести, как вдруг Ленка выскакивает вперед в костюме Тибальда и говорит: «Я!» Пашка на нее уставился изумленно и переспрашивает: «Что – ты?» «Я могу показать», – сказала Ленка, подошла к Петьке, обняла его и начала с ним целоваться. И не как-нибудь, а по-настоящему, как на свадьбе, когда «Горько» кричат. Мы все так и ахнули. Даже Пашка опешил – явно не ожидал. Когда Ленка отпустила Петьку, наш режиссер похвалил ее и сказал, чтобы я брала с нее пример. Но я-то знаю, что он имел в виду! Достаточно было посмотреть на Петьку, чтобы это понять. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. Вначале он был красный как рак, потом побледнел и даже слегка посинел.

После репетиции Пашка спросил меня, что удалось узнать у дежурных. Я рассказала ему про карты, и он после этого стал каким-то тихим и задумчивым. Даже на дискотеку не пошел! И меня до корпуса провожать не стал.

Но еще более странным было то, что я увидела, когда возвращалась. Я вначале даже глазам не поверила. Ленка и Петька опять фехтовали! На том же самом месте, что и накануне. Оба казались веселыми и довольными. И это после того, что случилось на репетиции?

У меня нет слов. Я просто убита! Неужели весь наш с Пашкой план рухнул?»

Вернувшись в комнату, Лена, как всегда, захотела поделиться сногсшибательными новостями с Мариной. Но та, укрывшись с головой одеялом, неподвижно лежала лицом к стене.

Может, спала, а может, и нет… В любом случае в этот вечер Лене так и не удалось поболтать с подругой.