Читать книгу Фуга. Горсть вишневых косточек - Ирина Сергеевна Митрофанова - Страница 2

Андрей всегда спал чутко, любой шорох проникал под нежную пелену сна – Богдан отлично знал это, и тем не менее, вскочил в немыслимую рань, чтоб тыкаться в компьютер. После нескольких бесплодных попыток уснуть, Андрей высунулся из-под подушки.

– Что ты делаешь там?

Богдан смиренно сложил руки на коленях и одарил брата каким-то жалобным взглядом.

– Иди сюда и посмотри, – сказал Богдан странно приглушенным голосом, – Что ты думаешь об этом?

– Андрей вылез из постели. Не спеша и тщательно он протер стекла очков, прошлепал босиком к столу и уставился в монитор, нависая у Богдана за спиной. Шел некий малоинтересный репортаж об отшельниках в миру – кажется, тот, вчерашний, что так поразил Богдана – на экране появилась женщина, она и говорить-то не хотела, все пыталась улизнуть от репортера, но ее держали в поле зрения камеры.

– Хочешь быть отшельником, Богдан? Я это знаю.

– Не отвлекайся.

Унылый репортаж тянулся и тянулся, Андрей не преминул утомленно цокнуть языком. Брат не удостоил это вниманием. Наконец новости подошли к концу и в довершении женщину показали крупным планом. Богдан остановил картинку на этом месте. Андрея даже слегка передернуло, как от удара током! Несколько секунд он просто таращился на нее, наконец, совладав с удивлением, проговорил:

– Ты знаешь ее?

– Тут говориться, что она травница, живет в лесу и делает чучела зверей на продажу,– голос был глуховат, Богдан говорил, будто через силу.

– В нашем лесу, за рекой, живет травница – это она?

– Думаю, да. Тут показаны местные новости.

– Никто не ходит в тот лес, он глухой и дремучий. Там полно зверья, там болота, там она… Богдан, – Андрей взглянул на брата, – Ты считаешь, она может быть… Это она?

– Не знаю, Андрей. А ты думаешь, это совпадение?

Андрей еще раз посмотрел на застывшее изображение женщины и медленно пожал плечами.

– Нужен сторонний взгляд.

В комнате девочек стоял мягкий полумрак – утренние лучи с неохотой приникали в северные окна, – Андрей на цыпочках прокрался к Марине и потряс ее за плечо. Нелегко пробиться сквозь предутренний сон беспечного человека, но Андрей был настойчив.

– Рехнулся? Еще совсем темно, – пробормотала Марина.

– Все равно вставай, у Богдана там кое-что есть.

Марина нехотя выбралась из кровати. Мелкие кудри торчали во все стороны, а лицо еще было мятым от постели, но она медленно проследовала за Андреем в комнату мальчиков. Богдан так и сидел, ссутулившись, сложив руки на коленях. Увидев сестру, он тут же спросил:

– Ты знаешь что-нибудь о травнице, что живет в лесу за рекой?

– Немного слышала, – Марина потерла глаза, – Одна девочка из класса говорила, что ее бабушка любит покупать травяные настои и смеси у нее. А однажды они попили такого чаю и папа девочки слег с острой резью. Пошли слухи, будто травница готовит зелья, общается с потусторонним миром и чтит нечистого… – Марина осеклась, потому что, Андрей подавал ей какие-то знаки. Она нахмурилась, – А что?

– Да вот, – Богдан повернул к ней экран и включил репортаж, – Сама посмотри.

Снова потянулась тоскливая болтовня, Марина в недоумении посмотрела на мальчишек, но у тех был озабоченный вид, так что и она решила сосредоточиться на просмотре.

– Кажется, та самая травница, – подтвердила Марина. Богдан снова остановил изображение на крупном плане женщины и Марина охнула, – Вообще-то никто в нашем классе не относится серьезно к этой девочке, всем известно, что она любит приврать – такого навыдумывает, только держись! – Марина поглядела на Богдана, он казался потерянным, поникшим. – Нет, Богдан, не думаю…

– Мы должны пойти в лес, – заявил Андрей, – Сегодня же пойдем и все узнаем. Думаю, мы сможем найти избушку травницы в лесу, если она продает чаи, то к ней должна вести тропинка.

– И в репортаже описано место, где она живет, – добавила Марина.

Богдан рассеянно пожал плечами.

– Ну же, Богдан, – настаивал Андрей, – лучше сразу выяснить как есть, чем мучится в раздумьях. Я же знаю, тебя не отпустит эта травница, ты станешь размышлять и день и ночь – вон, сегодня вскочил до рассвета.

– Именно, раз ты поднял нас в такую рань, то хотя бы прислушайся. – добавила Марина.

– Верно, стоит идти, – Богдан в нервах вскочил со стула, – Я все равно пойду туда рано или поздно, так лучше сразу, чтоб не успело наболеть. Идемте, немедленно!

– Нет, – Марина настойчиво качнула головой, мальчишки уставились на нее в недоумении. Она пояснила: – После завтрака.

Разумно. Андрей снова забрался в постель, погреться пол одеялом. Настала благословенная тишина. Андрей прикрыл глаза в надежде еще хоть немного побаловать себя негой легкой дремы и, уже ускользая в теплый мир морфея вдруг дернулся, как от пощечины. Похороны! Резкое воспоминание пронзило тело разрядом тока, в горле встал ком. Нужно дать отцу ответ сегодня. Ведь завтра уже ехать. Точнее, сделать все, что угодно, чтобы не ехать. Вчера во время ужина с Волдановичами Андрей видел, какие взгляды посылал ему отец – долгие, испытующие, властные. Почему бы не съездить – это лишь похороны? Мертвого человека закопают под землю. Больного, буйно-сумасшедшего, что отдал богу душу и из гроба распаляет скверну своего душевного расстройства на оставшихся в живых. Влажная, заразная могила съест его да и дело с концом… Пока что он далеко, а во время похорон окажется рядом, Андрей увидит его лицо и по гроб жизни оно будет стоять перед ним, будто выжженное на сетчатке. Кровь почует родственную близость, вопьет в себя безумие, покинувшее мертвеца, и никакая груда земли не сможет отделить их с дядюшкой друг от друг отныне и во веки веков. Андрей знал, что если он очутится вблизи покойника, присущая ему болезненная чувствительность не позволит расстаться с призраком дяди, впредь, он будет следовать за Андреем, подобно тени или даже проникнет внутрь уродливым сиамским близнецом. Раз так, он готов простить, готов расцеловать землю, где ступал покойный, готов возносить ежедневные молитвы за упокой его души, но не ехать к нему, не видеть этого человека близ себя. Пусть он достаточно пролежит в земле, чтоб дух его уже не смог пробиться через крышку гроба. Такую чертовщину отцу не расскажешь.

– Я не хочу ехать, Богдан, – жалобно простонал Андрей, – Я его не видел, я его не знаю, а пока не знаю, его как будто нет.

– А я не хочу идти в лес.

– Выключи это,– посоветовал Андрей. Богдан повиновался, выключил компьютер, чтоб на него больше не глазела травница своими бледными, бесцветными глазами.

Снова стояло ненастье. Пронырливый ледяной ветер хлестал по щекам вереницами колких снежинок. На рыхлой грязи дорог снег тут же таял, добавляя воды, но вот по полям он мок и колко блестел, как отсыревшая соль или стелился мятым, затасканным резкими ветрами, ковром в ожидании лучей запоздалого, безразличного к этому апрелю солнца. Кто-то топил печь. В воздух проник терпкий дымок – вместе с влажной землёй и стужей пахло почти осенью. У восточной части города тихая река встречались с весенним лесным ручьем и давала излучину. Старинная улица на окраине кончалась крепким домиком за долго до ее берега и лишь невзрачная тропинка вилась дальше сквозь луг к мосту. Это был путь на тот берег для редких охотников или любителей мрачных прогулок вроде старика Лодочника. Ведь по ту сторону реки был дремучий лес. Лес глухой, заросший, непролазный – ломтик необузданной природы с ядовитыми травами, душащим кустарником, ветвистой колючей порослью, старинными соснами, хищными птицами, кабанами, пушистыми рысями, шумными толстыми глухарями, пугливыми зайцами, медведями и травницей. Никто не ходил туда просто так. Вековой узловатый дуб рос аккурат у края луга и считался границей городка на востоке. Ребята гуськом проскользнули под его широкими ветвями, направляясь к реке. Богдан огляделся – кое-где стала пробиваться зелень, но в большинстве своем мерзлая земля только начала отходить и пока щедро разрождалась лишь грязью. На ум приходили болота, цапли, кочки и брусника. Вдалеке заунывно прокричала иволга.

– Нам повезло, что нынче весна настала поздно, – заявил Андрей, разъезжаясь на грязи.

– Почему же? – вздохнул Богдан.

– Сам посуди, лесной ручей несет талые воды к реке лишь весной, а к лету пересыхает. Его русло зарастает травой так густо, что не найти. Сейчас он еще не высох, значит, мы сможем идти вдоль него сколько потребуется.

– А главное, не заблудимся, – добавила Марина. Она собрала непослушные кудряшки под заколку, но некоторые пряди уже выскочили и вились вдоль лица. Девочка раскраснелась от ходьбы и расстегнул куртку. – Поверить не могу, что мы идем к травнице, – дома затея с походом в лес казалась очевидной и простой, но теперь, видя впереди густые черные поросли у Марины поубавилось прыти, – Мы будем там одни на ее территории, она может нас заколдовать. Навести порчу, проклясть, сглазить, одурманить, отравить – она это прорву раз делала! Да что там, она делает это каждый день, она дышит этим, иначе ведьме не жизнь.

– Она – не ведьма, – позволил себе вкрадчивое замечание Богдан, – а лишь травница. И не колдует.

– Прости, я вдруг забыла, что мы считаем ее твоей мамой.

– Не считаем пока!

– Марина просто трусит, – пояснил Андрей.

– И ничего такого в этом нет, раз мы решили сунуться в гиблое место. Страх предостережет нас от глупых поступков.

– Тебе не обязательно идти, – сказал Богдан, – останься, подожди нас дома.

– Всенепременно.

– Оставим этот разговор, Марина, а то я опасаюсь, что Богдан сам передумает, – взглянул на брата Андрей.

Богдан пожал плечами:

– Пожалуй, можно сходить и взглянуть что к чему сейчас, чем упрекать себя за нерешительность когда ручей пересохнет.

Ребята миновали скрипучий мост и шагнули на тропу в глухомань. Никто не проронил ни слова, лишь журчала вода и вскрикивали птицы. Прошлогодняя листва, разомлевшая от талого снега, податливо впитывала каждый шаг, она облизывала, зачмокивала, засасывала, ногу, вливая холодную струйку в ботинок и нехотя, но звучно отпускала обратно.

– Нас засосет топь, – промямлила Марина, и уже встревожено, – Может задрать медведь!

Она оглянулась на Андрея, тот кивнул в ответ:

– В это время они злые, потому что только проснулись и хотят есть. Вообще медведи питаются ягодами и кореньями, по осени рыбой, но весной, – Андрей поджал губы и покачал головой, – весной, для настроения, медведю нужно сожрать мяса, лучше путника, а еще лучше, близ ручья, чтоб сразу умыться.

Марина едко улыбнулась:

– Твое дурное чувство юмора поднимает настроение.

По правде сказать, безлистный лес не казался таким уж жутким. Голые деревья пропускали много света, а ручеек звенел мягко и беззаботно. Ребята снова погрузились в молчание. Идти было неудобно, всюду валялись скользкие ветки, а торчащие коряги норовили хватануть за штаны. Студенистая грязь подрагивала от каждого шага.

– Левее от ручья и справа от рощи – так говорилось в репортаже… – спустя какое-то время сказал Андрей, – Я не знаю, Богдан, мы же в лесу – тут всюду роща.

– Взгляните, – Богдан остановился и указал вглубь леса.

Среди деревьев возникла плотная серо-серебристая городьба ивняка и хлесткой вербы. Заросли начинались совсем рядом и тянулись на весь видимый скупой простор дремучего леса.

– Ну что? – ребята переглянулись, – Обойдем рощу со всех сторон. Только держимся вместе, – предложил Андрей. Они двинулись без лишних слов. Странная тишина сковала воздух, она будто задушила пространство, обвила мягкими лапами деревья вокруг себя, укутала полотном землю и застыла в дремучем лесу. Марина знала, прекрасно знала, откуда берется столь неестественная тишь; о, любой простак знает такие вещи. Что-то дробью застучало над головой, Марина вздрогнула, но это был лишь дятел. Богдан шел быстро и, по топи, девочка едва поспевала за ним. Заросли вились замысловатым узором, вплетаясь все глубже в лес, так что вскоре ребята были уже далеко от ручья.

– Вы слышали? – Марина вдруг остановилась, звук повторился, знакомый и пугающий,– как будто лязгнула цепь? Это там! – они двинулась дальше и вскоре – вот оно – среди деревьев показался дом. Это была крепенькая, но старая хижина с торчащей паклей и крышей, поросшей мхом. Рядом ютилось крошечное подворье – дощатый сарай, приземистые строения чуть поодаль и будка для резвого цепного пса с серым хвостом-колечком. Собака вела себя неспокойно, туда-сюда перебегая на цепи. За сеткой гуляли куры.

– Это оно, логово ведьмы? – прошептала Марина.

– Похоже на место из репортажа.

– Ребят, – Богдан повернулся к остальным, – давайте не говорить: ведьма, логово и подобное тому.

– Прости.

– Тише! – Андрей потянул брата за рукав, чтоб спрятаться за деревом. Из-за курятника показалась фигура и направилась в сторону дома. Ребята, не дыша, наблюдали за женщиной – на вид ей было лет пятьдесят или больше. Она шла, плавно и низко пронося стопы над землей, словно боялась потерять почву под ногами, но смотрела не вниз, а четко вперед. Ее походка напоминала челнок на волнах, неторопливый, но устремленный. Из-под старенькой серой косынки выглядывали темные волосы. Женщина была одета в высокие сапоги и куртку из плотной ткани, грубые штаны неаккуратно заштопаны кое-где, вся одежда заляпана, на животе виднелись и вовсе подозрительные пятна. Женщина несла что-то в руках, что-то живое. Буро-рыжий комочек…

– Это кошка, – шепнула Марина.

Травница отворила дверь длинного сарая и скрылась внутри.

– За ней! – скомандовал Андрей и все на цыпочках поспешили к сараю. Богдан взглянул на собаку – пес заметил ребят и заерзал на цепи – их взгляды встретились, но зверь не рванулся с места, как ожидалось, а лишь продолжил недовольно махать хвостом. Сарай оказался старый – стены поросли лишайником, будто шкурой – и весь в дырах, так что легко было заглянуть внутрь. Ребята припали к длинной щели. Внутри княжил полумрак. Окно под самым потолком было забито паутиной и пылью, оно не давало света, только благодаря открытой двери ребята могли что-то рассмотреть. Меж тем женщина разложила зверька на длинный верстак и потянулась к полке. На стене сарая было полно разных снастей и приспособлений, что-то лежало, что-то висело на гвоздиках, а некоторые просто торчали из баночек. В основном то были резаки всякого размера и щипцы. Рука травницы гибкой лентой заскользила по инструментам, любовно и бережно ощупывая каждый из них. Снасти были ржавые и тяжелые. Видавшие виды стамески, узловатые тиски и кусачки, проржавевшие пилы, тесаки и ножи, топорик в зазубринах, ножовки, наждаки – все старое и неухоженное. Женщина двигалась быстро и точечно, так плавны, так умелы и ловки, но при этом на удивление несвободны были ее действия, что напоминали обряд.

– Что она делает? – нахмурилась Марина, – Словно ласкает железки.

– Поглядите на инструмент! – шепнул Андрей, – Сколько там ножей и ковырялочек разных.

– Обыкновенные инструменты, у Сашки полно таких, – буркнул Богдан.

– И все они в застарелых бурых пятнах? – уточнил Андрей, глядя на полет худой кисти над полкой. Как вдруг пальцы женщины сомкнулись на ржавом тесаке. Резкий взмах, удар и голова зверька отделилась от тела.

– Ох! – Марина дернулась от щели и прижала ладони к лицу. Звук насторожил травницу, она медленно повела головой в сторону дырявой стены и замерла, прислушиваясь. На миг все перестали дышать. Потянулись долгие секунды… В темноте не было видно глаз женщины, но Богдан и так знал что они без цвета. Ее бескровное лицо почти светилось бледностью средь полумрака. Наконец травница отвернулась, ее пальцы легкими движениями захлопотали над мертвым зверьком. Очень быстро, не теряя времени, она подхватила его и подвесила за задние лапки. Густые струйки прерывисто заколотили в жестяной таз. Женщина снова запустила пальцы в мех и они проворно забегали по шерстке. Вот она что-то нащупала, вцепилась и рванула шкурку вниз, оставив на крючке лишь голую плоть.

Стремглав ребята бросились прочь от логова травницы, раздразнив цепного пса, который залился истошным, клокочущим лаем. Мимо петляющей рощи, вдоль звонкого ручья, – а за спиной еще слышно, как тесак рассекает воздух, – скользя по мокрой земле, брызгая на спину каплями жирной грязи, ребята рвались вперед, выплевывая легкие. Сердце задыхалось и бухало где-то в горле, но это не важно, лишь бы скорее убраться из леса. Скрипели и ломались под ногами ветки, хлюпала земля. Наконец река; торопливые шаги вереницей гулких перестуков пролетели по мосту. Миновали луг и остановились отдышаться, держась за бока, под защитой старого дуба. Богдан оперся спиной на мощный ствол и отвернулся.

– Мы удрали, спаслись!? Не верится, ведь я слышала, как она гонится за нами! – едва дыша, Марина вцепилась в ребристую кору.

– То были мои шаги, – задыхаясь, выпалил Андрей.

– Вы видели!? – Марина с трудом выговаривала слова сквозь отдышку, – Вы это видели? Вся одежда в крови!

– А как она двигалась и щупала свои снасти? Наверняка ритуал. И инструменты какие-то опасные – все проржавевшие. Давнишние и вековые, надо полагать.

– Ведьма! Она освежевала кошку. Какие еще нужны доказательства? Богдан, твоя мама ведьма!

– Мы искали доказательства не этого! – оборвал Богдан. Марина уставилась на него с удивлением. – Вы что, не видели откуда она шла? – раздраженно продолжал брат, – она шла из курятника – куницы воруют кур. Так что это была куница, а не кошка, и эта женщина не ведьма – она делает чучела. И она не моя мама! – Богдан развернулся и быстро пошел прочь.

– Постой, – крикнул Андрей, – мы должны обсудить все увиденное, – но брат лишь прибавил шагу.

Ребята немного постояли в тишине, глядя ему в след. Потом Марина проговорила:

– Как можно собирать травы теми же руками, что и убивать кошку!

За окном дождь вперемешку со снегом шел уже не один час. Тоска. Марина плюхнулась на кровать рядом с Андреем.

– А ты-то что такой угрюмый?

Андрей не ответил, он ушел глубоко в свои мысля, грызя ноготь и пялился в одну точку. Вот-вот отец явится за ответом. Он не рассказывал Марине про панихиду, не то чтобы скрывал, только даже думать о дядюшке было тяжко, а уж говорить – так совсем мрак. Он понимал, что Марине скучно, а значит она начнет приставать, Андрей уже прикидывал, куда бы ему скрыться, как дверь в комнату отворилась и вошел Богдан:

– Ну хорошо, мы должны обсудить увиденное в лесу, – хмурый и напряженный, он сел на самый краешек стула у окна. От него пахло дождем, улицей и влажной свежестью запоздалой весны. – Вы правда думаете, что эта женщина… Что она моя… Что это она?

Андрей тяжело вздохнул, помолчал немного и осторожно ответил:

– Что-то определенное пока говорить рано, но цвет глаз… Богдан, ты сам когда-нибудь видел еще кого-то с такими же глазами? Нет. Это не просто редкая патология или необычная игра природы – такого не бывает. – Богдан опустил голову, чтоб спрятать взгляд, – Я, например, никогда не слышал о людях без цвета глаз. И то, что в одном маленьком городке есть двое с такой удивительной особенностью просто невероятно. Это заставляет задуматься. Никто так и не ответил на вопрос, почему твои глаза такие, как есть. Что если это от родителей?

– К тому же вспомни, – подала голос Марина, – отец говорил, что про твоих настоящих родителей неизвестно вообще ничего, даже их имён. Они могут быть кем угодно.

Она села рядом с Богданам и натянула рукава водолазки до кончиков пальцев, словно руки озябли.

– Да еще собака, – вкрадчиво добавила она.

– А что собака?

– Собака нас не облаяла.

– И что с того?

– Животные очень чувствительны и легко определяют опасность, особенно, если видят чужака. Тот пес неспроста на цепи сидит, значит кусачий, он должен защищать территорию. Но на нас не бросился. Думаю, он увидел твой взгляд, учуял тебя, твой естественный, неведомый нам запах и узнал его. Пес принял тебя за своего, поэтому и не подал голос.

– Это, знаешь ли, – Богдан вдруг разволновался, – Это до того нелепо, что невозможно принять в серьез! Нельзя основываться на собачьем нюхе. Может пес просто плохой охранник, слишком любопытный, дружелюбней или просто бездельник.

– Кто ж дружелюбного посадит на цепь? В лесу нужен злобный и сварливый охранник.

– Пес – не доказательство!

– Когда ищут заблудившихся в лесу людей, берут собак, потому что нет вернее помощника, чем собака. Под завалами или в горах, или даже под снегом собаки отыскивают пропавших, тогда мы им доверяем, вот тогда пес – лучшее доказательство. А сейчас ты лишь хочешь оболгать очевидное.

– Марина, помолчи.

– Вы похожи, – выпалил Андрей. – Я не хотел говорить это так прямо, но, мне показалось, что вы с м… С Травницей похожи. Оба бескровно бледные, а волосы черные. Она живет на отшибе в лесу, и тебя с малых лет тянуло к одиночеству.

– И она такая странная, – добавила Марина, – Видели, как она ходит и водит руками над предметами? Ты тоже странный, Богдан. Конечно, не такой, как она, и мы привыкли к твоим чудачествам, но все же! Ты болтаешь сам с собой и околачиваешься по улицам один-одинешенек, часто тебя вовсе не сыскать – забьешься куда-нибудь в угол, словно прячешься. – Марина потеребила нитку на рукаве и исподтишка глянула на брата, – Мы же говорим начистоту, Богдан – все выглядит более чем странно.

Богдан опустил взгляд и тихо заговорил:

– В новостях сказали, что Травница не всегда жила в лесу. Прежде она жила в городе, но со временем решила перебраться в более укромное место. Она по возможности оборвала связи с внешним миром и живет своим хозяйством, собирает травы и делает чучела. Наверное, и из куницы сделает.

– Без головы, едва ли, – поморщился Андрей, – Может голову прибьет на стену, как трофей.

– А шкурку пустит на воротник или шапку, – подхватила Марина.

Андрей в сомнении покачал головой:

– Да разве из такой-то шкуры выйдет хороший воротник, если по весне звери во всю линяют.

– Боже мой, вдруг съест!

– То есть?

– А что если Травница заберет мясо себе, чтоб потом приготовить.

– Да ни в жизни.

– Ну ведь зачем-то она содрала с куницы кожу, если не на чучело и не на воротник, остается лишь это.

Андрей сглотнул ком:

– Закроем тему.

– Может, она ушла в лес после меня? – тихо продолжал Богдан, не замечая побочных разговоров, – Я все думал о себе, но для нее мое рождение тоже не могло пройти бесследно.

–Послушай, – у Андрея за стеклами очков блеснули глаза, – Я родился далеко отсюда, отец говорил, что специально увез меня подальше от сплетен и пересудов. А может и ты не здешний? Тогда Травница не может быть твоей мамой.

– Если только не искала тебя специально, – добавила Марина.

– А потом вдруг засела в лесу?

– Я думал об этом, – тихо ответил Богдан, – Но пойти расспросить отца… – он покачал головой, – я не могу пока этого сделать. Не хочу, чтоб он знал, ну и боязно.

– Ну а если он скажет – нет, ты не местный, твоя родина далеко и для спокойствия лучше не знать где именно.

– А если он скажет да?

Андрей умолк.