Читать книгу Папа Лев - Ирина Севастопольская - Страница 8

«Те, кто однажды вступил на стражу, будут стоять на своём посту».

Джек-с-Фонарём

Его зовут Кайл, и он появился первым. Крепкий коренастый парнишка, смелый, вихрастый, весёлый, огонь в глазах, ветер в голове. Победитель драконов, балагур и весельчак, косая сажень в плечах. Тебе и придумывать-то его толком не пришлось, пришёл, как представился – я, Кайл, победитель драконов, давай дружить. Тебе двенадцать, ему пятнадцать. Старший брат, тяжёлый и прямой, как меч за спиной.

Хочешь, расскажу тебе, как я с тем драконом сразился? Пламя и сталь, чешуя и кровь, чёрное ядовитое дыхание, чуть не угорел, хуже, чем от щелястой старой печки, веришь… Толкает тебя локтем в бок, хохочет. Ногами топает. Я ему по башке, а меч от него отскакивает, только тупится, вот ведь гадина.

Идёшь по заснеженному городу в библиотеку, тишина свивается змеиным кольцом, холод лезет за пазуху холодной лапкой. Хорошо Кайлу, он большой, сильный, смелый. У него меч. А ты маленький, слабый, ты один, тебе страшно, ты идёшь сдавать книжку, которую ты должен был сдать месяц назад, но забыл. Сначала зачитался, маги и приворотные зелья, как не дочитать до конца и не перечитать после, а потом забыл. Дааа… А серебра у тебя нет. Нисколько. Ни почему. Кайлу про такое и рассказывать-то стыдно. У него там драконы и чешуя, а у тебя что… долг в библиотеке.

Приду тихонько, думаешь ты. Зайду, и книгу на стол библиотекарю положу. И удеру сразу, чтобы не спрашивала ничего. Книгу-то, главное, вернул…

– Ага, – хмыкает Кайл, – и больше в эту библиотеку ни ногой, да? А чтиво откуда брать будешь?

– Выкручусь как-нибудь, засовываешь голову в кусачий воротник поглубже. Одной закрытой дверью больше, подумаешь…

Его зовут Морган. Он оборотень, в полнолуние его выворачивает в волка, вот видели, как людей в нелюдей выворачивает, вот и его так же. Ничего он сделать с этим не может, разве что в лес подальше убежать, переждать это гадостное время, да и надеяться, что никого за ним в чащу не потащит… Уберечь людей от себя самого, сильного и быстрого, клыкастого и злого – задача не из легких. Но он справляется. Ну, пока что справляется.

Тебе пятнадцать. Ты – не справляешься. Когда ссоришься с мамой, не справляешься, и когда сестра достает, не справляешься тоже. А уж звери-однокласснички… Впрочем, это даже, кажется, к лучшему. Оскалиться, показав зубы. Низко зарычать. Броситься на обидчика, отлупить его от души, не забыв получить свою долю синяков и ушибов. И вот тебя уже обходят стороной те, кто ещё вчера с хохотом и визгом гонял по гулким школьным коридорам. Да и надо ли сдерживаться, – ухмыляешься ты… – Пусть регенерируют, что ли. Или не лезут.

– В лес, всё же, честнее, – как бы невзначай замечает Морган. Как будто в наш век кого-то интересует честность, аха. Морган смотрит на прибывающую луну, печально улыбается тебе и продолжает читать книгу, которую держит на коленях. В камине трещит огонь, доедая полено. Ты оттаскиваешь своё кресло в сторону, и туда же большую пузатую кружку с чаем и солёных печенек горсть. Смотришь в пламя.

– Хочешь, я тебе вслух почитаю? – спрашивает вервольф. – Сегодня почитаю, и завтра, а послезавтра ты не приходи, меня не будет, хорошо?

– Хорошо, читай, – забираешься в кресло.

Её зовут Сез. Она волшебница, лёгкая, из светлого тумана сотканная. Серое платье в пол, светлые волосы, прозрачные глаза, серебристый смех. Она не очень сильная волшебница, а только учится, и всё время что-то не то делает. Смех выходит, но они никогда над ней не смеются – ни Кайл, ни Морган, ни даже Кейлин. Кейлин вообще не смеётся, но это отдельная история. Старик Виттариус всё обещается рассказать, да не до этого, то в поход собираемся и вещи пакуем, то из похода только что вернулись и вещи стираем, бытовуха, короче, заедает, сил нет. Хохочем. Переглядываемся.

Тебе восемнадцать. Возвращаешься домой поздно, заплетаешь в отросшие волосы ветер и бубенцы. Горланишь песни под гитару, уходишь в тайгу без оглядки, сам себе компас, сам себе карта. Всегда возвращаешься, но дома ты уже не часть семьи, а случайный гость.

Они выходят из весеннего тумана, когда вы возвращаетесь домой с тренировки. Только что хохотали над анекдотом про Штирлица, и тишина в воздухе, плотный воздух, как дышать?

– Денюжки есть, паря? – спрашивают они Тёму.

– Нет, – тихо отвечает тот.

– А если найдем? – гнусно скалятся двое, третий стоит в сторонке, как не при делах.

Ты стоишь чуть поодаль, и они делают вид, что тебя не замечают. Ты осторожно делаешь шаг назад, стараясь не встретиться взглядом с Тёмой. Он даже не друг тебе, так, вместе с тренировки шли. Никто никому ничего не обязан, думаешь ты, делая еще один шаг. И ещё один. И ещё. Прячешь глаза от прямого взгляда Кайла, ничего не отвечаешь на безмолвный вопрос Моргана, пожимаешь плечами, глядя на Сез.

Назавтра Тёмы в школе нет, зря выкручиваешь шею на утренней линейке. Приходит он на уроки только через неделю, чернота синяков уже спадает, оставляя желтизну под глазами. Ты цепляешь его показушно равнодушным взглядом и отворачиваешься. На тренировку и обратно ты теперь снова ходишь один.

Тебе двадцать один, ты сам по себе, никто тебе не указ, даже ты сам. Ты не спишь ночами, читаешь книги, шатаешься по ночному городу, отсыпаешься днём. Пары ты посещаешь только те, до которых успеваешь выспаться, на сессию выходишь как на эшафот, часть предметов – твёрдые автоматы, часть – глухие завалы.

Это очень легко, говоришь ты им, когда однажды под утро проваливаешься в сон в своей кровати, а открываешь глаза у лесного костра, там, во Внемирьи. Обводишь взглядом, кого здесь только нет, все собрались. Кайл точит меч, Морган встаёт тебе навстречу, закрывая книгу. Сез тепло улыбается и кладёт руку на плечо, в небе висит тоненький месяц, и в свете костра скользит тень летучей мыши. Виттариус варит чай с брусникой в котелке, ты вдыхаешь воздух полной грудью, так, словно не можешь надышаться, и смотришь на синие горы так, словно не можешь насмотреться.

Это очень легко, говоришь ты зло и резко, бросая вызов самым близким своим друзьям.

Легко вам сражаться с драконами, что уж тут… Вот ты, вот дракон, вот щит и меч, ничего решать не надо, выбирать не надо, всё просто и понятно, или ты сейчас дракона, или он тебя, а значит, в бой…

Легко быть рыжим и пушистым собой, когда знаешь, что порвёшь обидчика в клочья, едва луна в небе наберёт свою силу. Знаешь, что ты сильнее и быстрее. Прощаешь неразумного. Легко тебе прощать.

Легко размахивать острой саблей по любому случаю, кроша несогласных с тобой в капусту. А потом, если что, в мышь летучую перекинулась и улетела. Ищи-свищи, ага.

Легко творить заклинания, вообще. Вот легче лёгкого. Надо тебе стать невидимкой – раз рукой – и стала. Никаких к тебе вопросов. Никаких – ни совесть твоя где, ни почему в магазин не сходил до сих пор, ни зачем в комнате у тебя такой срач.

Легко вам тут жить, орёшь ты, забываясь. Легко! Надо серебра – собрались в поход, нечисти нарезали горушку, у правителя под роспись серебра забрали. А то и так просто вам селяне нанесли еды и провизии, любят они вас тут. А меня никто вот не любит. Никто, ни одна живая душа. На прошлой неделе продукты все вышли, килечный суп мы с парнями в общаге доели. Знаете килечный суп? Это когда банку кильки в томатном соусе кидаешь в кастрюлю с кипятком, туда же картошки, если есть, и пару бич-пакетов, лапша это такая, не знаете? Вкусно, когда горячее. Доели, а больше нет ничего и не предвидится. И я пошёл сдавать в ломбард дедушкины часы, краснел-краснел, полтора часа вокруг ломбарда круги нарезал, стыдно невозможно, гадостно, лучше бы дракон, честное слово. И часы жаль. И дедушку…

И вообще…

– Можно я у вас тут навсегда останусь, а? Пожалуйста. Никогда никого ни о чём не просил, а сейчас прошу, не могу я больше там. С драконами справлюсь, с умертвиями договорюсь, орков перебью, огров запугаю так, что никогда из Болота Забвения высунуться не смогут, не молчите на меня, пожалуйста, знаю я, что они вам житья в последнее время не дают. А вот это жить – дрязги эти, бумажки вечные, очереди в больницах, пластиковые бутылки и пакеты в лесах, нотариусы, супермаркеты… не могу. Совсем не могу. Никак.

– Будь смелым, – вдруг говорит Морган.

– Будь стойким, пожалуйста, мы не знаем, как это – говорить правду, когда больше всего хочется раствориться в воздухе, – вздыхает седой Виттариус.

– Будь сильным, – повторяет вслед за волшебником Сез. – Мы не знаем, как ходить каждый день на работу, заполнять документы, договариваться с людьми, которых очень хочется превратить в лягушку, а нельзя. Мы тут никогда бы не могли справиться с тем, через что пройдёшь там ты.

– Мы не знаем, как это – жить обычную жизнь, день за днём, – грустно добавляет Кайл. Мы только и умеем, что творить заклинания, побеждать драконов, спасать принцесс, ходить в походы и возвращаться из них, если повезёт, и не возвращаться, если не очень. Ни на что больше мы не способны. Без тебя.

Стоят вокруг тебя, смотрят.

Мы живём здесь потому, что ты живёшь там. Не будет тебя там, нас здесь тоже не будет. Внемирья не станет. Синих гор тоже. Ничего, что ты знаешь и любишь.

Ты – наша страна.

Смотришь на твои синие горы, над которыми восходит твоё солнце.

– Будь сильным, чтобы героям твоих сказок не пришлось жалеть о том, что они сражаются за тебя, – говорит Кейлин.