Читать книгу Мачеха поневоле - Ирина Шайлина - Страница 9

Мороженое таяло, капало на руки. Я тихо радовалась тому, что темно – не видно ничего ни черта. Всегда поражалась людям, которые умеют красиво есть мороженое, точно душу дьяволу продали.

– Хорошо, да?

Я кивнула. Мороженое кончается, скоро уже светать станет, птички проснулись, зашебуршали в кустах и кронах деревьях. Мы сидим и чуть соприкасаемся ногами – его колено бесцеремонно уперлось в моё бедро. Он этого факта как будто и не заметил, а я истерзалась. Отодвину, покажусь ханжой. Не отодвинуть ногу, тоже кратко странно… Потом решила сделать вид, что тоже ничего не вижу.

Тем более, сидеть так было приятно… Фантазировалось о разном и несбыточном. Там, в мечтах я была молода, прекрасна, богата. Анька жива. А такое дело, как прицеп из трех детей мужчин волновало мало. В моих мечтах детей любили, как своих.

Эх… мечты, мечты. Я видела сегодня девушек, что к нему приехали. Озирались так, словно в зоопарк приехали. Юбки короткие, а ноги длинные. Я рядом с ними моль, просто хорошенькая, в меру милая моль.

– О чем думаешь? – спросил сосед, подвинулся, устраиваясь удобнее на жёсткой лавке, колено чуть проехалось по моей ноге.

– О том, что спать уже надо, – трусливо пискнула я и сбежала.

У меня забот полон рот. Я за эти дни ни разу нормально не выспалась, и сегодня не высплюсь. Мишка просыпается каждую ночь, Сонька спит, как убитая, зато в шесть вскакивает на ноги… Ангелина объявила голодовку. Хотелось жрать, спать и домой, в уютное одиночество моей квартирки.

Дома было тихо, только тихо урчал, нализывая хвост, кот. Его наверное тоже забрать придётся… Или приютит баба Нина? О том, что она тут останется без маленьких соседей, что росли на её глазах, думать не хотелось. Слишком грустно.

Проснулась я с удивительным ощущением. Я выспалась. Потянулась за телефоном, посмотрела, который час – мама дорогая, одиннадцать! Я представила, как Ангелина утром выкатила чемодан, закидала туда своих вещей, прихватила двойняшек и утопала в закат. Сердце похолодело. Слетела с кровати, понеслась на кухню.

На столе – крошки. Много крошек. Кляксы варенья, ополовиненный, криво порезанный хлеб. Завтракали. Сонька сидит в гостиной и смотрит телевизор. Ну вот, одна точно на месте.

– Сестра твоя где? Брат?

Сонька повернулась ко мне, на щеке пятно варенья, кончик косички явно побывал в банке со сладким лакомством, слипся.

– Спят, – пожала плечами она. – Я Мишку будила, а он не захотел вставать.

Я сначала к старшей метнулась. Дверь была не заперта, из под одеяла торчит не очень чистая пятка. На месте, спит. Потом к Мишке. Он тоже спал, с головой в одеяло закутавшись. Я было успокоилась, ушла, поставила чайник. Потом вернулась. Стою над ним, спящим, думаю, ну, никогда же так долго не спал. Ангелина в выходные могла, да. А двойняшки всегда рано просыпались и весь дом на уши ставили.

Лоб ему потрогать? Так у меня детей нет, не умею я ладонью температуру мерить. Отогнула край одеяла, прикоснулась ко лбу и вскрикнула. Особых умений не требовалось. Мишка был такой горячий, что буквально обжигал.

У меня сразу паника. Не справилась. Не уберегла. Детей у меня точно заберут, Ангелину вредную в приют, двойняшек папе. В то, что взрослый мужик с детьми будет возиться, мало верилось. Пусть даже такой красивый. Деньги у него водились, сбагрит в пансионат… Сонька то везде справится, она боевая. А Мишка нежный такой…

– Скорую, – заключила я. – Соня, ты мой телефон не видела? Скорую нужно срочно!

Сонька поднялась, головой покачала, измазанная в варенье косичка маятником туда-сюда мотнулась.

– Стой, – властно сказала она.

И удивительно, я подчинилась. Мелкая властная девочка пошла в комнату, приложила пухлую ладошку ко лбу брата и резюмировала:

– Не надо скорую. Надо нашего врача, телефон на магнитик прилеплен к холодильнику. У Мишки…так бывает.

Врач, которая ещё мои простуды лечила, пришла только через сорок минут. Я пыталась Мишку растормошить, но реагировал он вяло. Глаза открывал, улыбался слабо, засыпал обратно. Одеяло я с него стянула, надела на него мокрые носочки – может хоть немного остудит.

– Вернулась, значит, – резюмировала Вера Анатольевна, входя. – Я как раз с курсов приехала, собиралась до вас дойти.

Я кивнула и принялась томительно ждать. Пожилая педиатр не спешила. Разулась, по сторонам поглядывая. Помыла руки, потратив на это добрую минуту. Затем только к мальчику пошла. Температуру померила, языком цокнула.

– Высокая, в этот раз. Лекарства я тебе сейчас выпишу, купи, давай. Если к ночи ничего не поменяется, то звони мне. Приду.

– А что с ним?

Вера Анатольевна на меня посмотрела, казалось, осуждающе. Весь город меня осуждал. Как же, сестру беременную бросила, земля на могиле матери осесть не успела, сбежала в Москву свою и носа не казала.