Читать книгу Безмолвная принцесса - Ирина Шувалова - Страница 1

– Мама, мамочка, скорее вставай! Нам нужно прийти на площадь раньше всех! Я хочу увидеть принцессу вблизи, а не как в прошлый раз. Давай, мамочка, уже совсем светло!

Женщина, еще не до конца проснувшись, сквозь полудрему улыбнулась. Неугомонный мальчишка так рвался на праздник, что решил пожертвовать маминым сном, чего в обычные дни себе не позволял. Потому она и не могла на него сердиться: сын всегда был покладистым и послушным, а его волнение нынешним утром было понятно. В последние дни он только и говорил о том, как ждет праздник, и ничего другого не занимало его мысли. Она потянулась, с хитрым прищуром взглянула на мальчонку, а потом шутливо-угрожающе зарычала и притянула его к себе. Они пролежали так пару минут, и сын со смехом убежал на кухню.

Они вышли из дома и отправились к центральной площади. Мальчик то и дело вырывал свою теплую ладошку из маминой руки, отбегал, возвращался, подпрыгивал на месте, бегал вокруг и время от времени хлопал в ладоши. Он был полон чувства радостного предвкушения, охватившего сегодня всех жителей Шайниля от мала до велика – еще бы, ведь это Праздник первых цветов!

Его всегда ждали с нетерпением, и в этот день все королевство чувствовало небывалое тепло единения друг с другом. Впервые торжество провели три сотни лет назад во времена ранних правителей. Праздник первых цветов стал данью уважения всем тем, кто уже никогда не сможет к нему присоединиться.

Тогда в королевстве случилась особенно холодная зима, которая принесла с собой голод, болезни и беспросветные дни. По всей стране горели погребальные костры, лекари сбивались с ног, матери во всех уголках королевства причитали, переживая, что им будет нечем кормить детей.

Горе одолевало страну изнутри, но и к внешним границам стала подступать беда. Она шла из Пепельной Пустоши – места, которое всегда кишело темными магами, грешными изгнанниками и демонами. Вся эта нечисть смогла найти пристанище только там и долго не совалась в Шайниль, зная, что его стены надежно оберегаются теми, кто готов защищать страну до последнего вздоха. И когда страна была ослаблена изнутри, темные силы почувствовали неутолимый голод: к ним взывала боль, что заполнила Шайниль до краев. Надеясь получить лакомую добычу, они стягивались со всей Пустоши к Жемчужным Вратам. Пятому новрету1, который эти веками охраняли стражи из кланов Сумеречных Лисов и Золотых Журавлей. Бои шли сутки напролет, много Сумеречных Лисов и Золотых Журавлей тогда не вернулись с поля боя. Но им удалось изгнать тьму обратно в ее логово.

Когда в Шайниле наконец-то закончилась долгая зима, и над королевством снова засияло весеннее солнце, когда первые цветы пробились на поверхность сырой еще земли сквозь перемешанный с кровью снег, по всей стране стали звучать песни. Они были полны тоски и жажды жизни, в них звучала надежда на счастливое лето и спокойную жизнь. Люди, будто оттаяв, стремились подарить тепло другим, шли в соседние дома, чтобы поделиться своими скудными дарами, устраивали застолья во дворах, вынося из домов столы и стулья. В Пятый новрет прибыл Король, чтобы почтить героев своим визитом и осыпать их всяческими почестями.

Тогда и был провозглашен Праздник первых цветов, который при династии Рендаль достиг небывалого размаха. Давно уже стерлись из людской памяти ужасы и горести, что пришлось пережить их предкам, и Праздник стал песней, посвященной мужеству и стойкости народа Шайниля, единства, долгожданным поводом восхвалить красоту природы, навестить тех, с кем давно не доводилось встретиться. Праздновали по всей стране, а столица была горячим, живым, богато украшенным сердцем.

Сюда стекались караваны и обозы, приезжали музыканты и актеры всех пяти новретов, собиралась знать и лурды2. Цветочники и мастера фейерверков, художники и модистки за несколько месяцев начинали соревноваться за право украсить столицу, создать наряды для королевской семьи и запустить неповторимый праздничный салют. Пекарни и кондитерские, постоялые дворы и таверны, конюшни и ярмарочные зазывалы на несколько дней празднования забывали о еде и сне, зная, что несколько бессонных ночей дадут им много безбедных месяцев жизни.

Конечно, усилия, ажиотаж и возбужденная радость были не зря. От одной даже прогулки к главной площади захватывало дух. Между домами протянулись цветочные гирлянды, которые благоухали сладковато-травянистым ароматом, каждая дверь была украшена венками из пионов и лотосов, там и тут стояли нарядно накрытые столики, сидр тек рекой. Отовсюду слышались смех, приветствия, радостный гомон.

Женщина взяла за руку сынишку, чтобы он не убежал далеко. С него могло статься: он мечтал стоять как можно ближе к сцене, на которую вот-вот должны были взойти король, королева и принцесса Айлин.

– Мамочка, а принцесса так и не начала говорить? Мне бы очень хотелось услышать ее голос! Почему она не говорит, мамуль? Ты обещала мне рассказать.

– Обязательно расскажу, мой шустрый котенок. Но смотри, они уже поднимаются! Так что иди ко мне поближе, давай послушаем, что скажет наш король.

Мальчик благоговейно притих одновременно со всей площадью. Семейство Рендаль в королевстве обожали и боготворили, и не было в Шайниле человека, желавшего стране другого короля. Заботливый, как отец, внимательный, как самая сердечная нянька, доброжелательный и одинаково вежливый со всеми в королевстве, Фиорг оставался мудрым и строгим правителем. При нем в стране не было нужды ни в огромной армии, ни в большом количестве тюрем. Жаловаться было не на что: налоги платились исправно, чиновники в провинциях подчинялись лурдам и старались сделать для своих подопечных все, на что хватало сил. Жители Шайниля слышали, что в соседних государствах чиновники часто попадались на воровстве, но представить в Шайниле такое было невозможно. Не только потому, что в этом не было нужды, но и потому что в гневе Фиорг был по-настоящему страшен. «Каждому по чести» – вот что было написано на первой странице Верховного Кодекса Шайниля, и этому принципу подчинялась жизнь королевства. Те, кто нарушал его законы, получали по заслугам. И мало кто хотел повторения их наказания.

Фиорга любили по-настоящему. И оттого подданные, открытые королевскому горю всей душой, переживали, когда его дочь поразила невиданная хворь. Смешливое, озорное и любимое всеми дитя, из-за болезни она потеряла голос в семь лет и с тех пор больше не произнесла ни слова. Многие лекари тогда побывали в королевском дворце, но ни один не смог найти решения. Однако королевская семья не потеряла своей доброты и жизнерадостности.

Сейчас они стояли на богато украшенной сцене, счастливо и сердечно улыбались своим подданным. Казалось, будто глаза обращены ко всем и каждому – так заботливо королевская семья смотрела на свой народ. Толпа на секунду замолчала и через мгновение одарила их бурными аплодисментами. С разных сторон площади стали доноситься восторженные крики, изо всех уголков слышалось «Да здравствует король».

Фиорг, будто отец огромного семейства, в котором не счесть братьев и сестер от мала до велика, с любовью оглядывал гостей Праздника. По левую руку от него стояла Миренна, его дорогая супруга, по правую – их дочь Айлин. Старшая из трех детей и будущая наследница престола.

Она улыбалась скромно, не осознавая до конца, насколько прекрасна. Многие поэты королевства еще после прошлого Праздника засыпали газеты Шайниля хвалебными одами ее нежной красоте, но даже они вряд ли могли предположить, как Айлин расцветет всего за год. Ее волнистые волосы, словно впитавшие в себя лучи рассветного солнца, рассыпались по плечам, изящными волнами ложились на тонкие руки, вторили рисунку на платье цвета весеннего неба. Даже вышивка на корсаже напоминала ветви цветущей молодой вишни, наполненной трогательной хрупкостью юности.

Айлин, полная радостной безмятежности, скользила взглядом по толпе и обернулась к ложе лурдов, чтобы поприветствовать их. Гордые аристократы королевства всегда относились к ней по-отечески. Даже приезжая на аудиенции к королю, каждый из них старался улучить минутку, чтобы наведаться в покои принцессы, чтобы обязательно передать подарки от жены или дочери. Айлин питала к лурдам такие же теплые чувства. Почти ко всем. Кроме того, который сейчас смотрел на принцессу пристальным тяжелым взглядом, от чего Айлин вся съежилась и чуть было не отступила на шаг за спину матери.

Он всегда относился к ней с плохо скрываемой неприязнью, причины которой Айлин понять не могла. Холодный воин, замкнутый одиночка, он был полной противоположностью принцессе. От выражения лица до облика: даже на королевский праздник он оделся буднично и просто, словно приехал лишь на соревнование лучников. Разве что сиреневая оторочка его серого костюма хоть немного, но вторила общему настроению. Ламир, лурд Пятого новрета. Единственное дитя клана Сумеречных лисов, опора своего народа. Рядом стоял его соратник и друг, как всегда веселый Сайрус – сын клана Золотых Журавлей. Пятым новретом они управляли вместе. Так повелось с тех самых пор, когда тьма ушла в обратно Пепельную Пустошь, и такова была традиция по сей день.

Сайрус как беззаботный подросток привстал на носках и помахал принцессе, забывая о правилах приличия, и она не смогла сдержать улыбки. Солнечный Сайрус явно провел много времени, выбирая для торжества богато украшенный наряд. На его костюме сверкали десятки драгоценных камней, и рядом с Ламиром он казался самим солнцем – а Сумеречный лис его тенью. Айлин еще раз посмотрела на Ламира, на этот раз стараясь выдержать его прямой взгляд. На небе не было ни облачка, потому что все грозовые тучи королевства, что только могли на нем появиться, как казалось принцессе, клубились в его глазах. На секунду принцессе почудилось будто послышалось, как в дальних горах королевства трещит лед и сходит лавина. Тяжелый, полный мрака взгляд, каким и положено быть взгляду древнего охотника, сверкнул сталью. Айлин могла разглядеть со своего места, что его кулаки невольно сжались, и поспешила отвернуться. В тот самый момент чувство тревоги проронило семя в ее душе.

После того, как семья Рендаль торжественно объявила начало праздника и уже возвращалась в замок, случилось то, что пробудило тревогу принцессы. Под колеса экипажа бросился черный дикий заяц, лошади едва не встали на дыбы. Если бы кучер не удержал вожжи, повозка точно бы перевернулась. Пока Фиорг успокаивал потрясенную жену, рядом с экипажем возникла грязная, оборванная старуха. От нее разило затхлостью и плесенью. Своими морщинистыми крючковатыми пальцами старуха схватила принцессу за запястье и за секунду до того, как стража успела ее оттащить, прошипела в лицо:

– Звезды Шайниля скоро погаснут, а ты не успеешь им спеть.

Король и королева бросились к дочери, наперебой спрашивая, все ли в порядке, а та лишь устало отмахнулась. Но, взглянув на обеспокоенные лица родителей, языком жестов объяснила:

«Со мной все нормально. Просто бредни сумасшедшей старухи»3.

Возможно, Фиорга и Миренну это и успокоило, но сердце Айлин колотилось как бешеное. До самого утра она не могла уснуть, глядя на небосвод. И лишь когда две последние звезды погасли, окончательно уступая власть утреннему туману и росе, она почувствовала себя лучше. Нет, едва ли слова старухи могли значить хоть что-то осмысленное.

Так и не сомкнув глаз, она вышла к родителям, которые уже готовились отбыть в путешествие. Давний друг короля Фиорга, правитель Левадии, в последние месяцы в каждом письме приглашал к себе в гости королевскую чету. В конце концов они поддались уговорам. Айлин смотрела на родителей и думала, что ни в коем случае не должна расстраивать их своими переживаниями. Таким умиротворением, ожиданием и предвкушением светились их лица, что ей стало стыдно за темные мысли, которые всю ночь не давали ей спать.

Фиорг и Миренна крепко обняли ее.

– Мое милое дитя, – голос короля звучал тихо и оттого особенно проникновенно. – Мы вернемся так быстро, что ты не успеешь по нам затосковать. Пусть эти дни скрасит мысль о том, что долгожданный день наступит всего через несколько недель. Совсем скоро, Айлин, мы все вновь услышим твой прекраснейший из голосов. И твои братья наконец будут свободны.

На глазах Айлин выступили слезы. Через четыре недели проклятие, ставшее когда-то платой отца за спасение детей, оставит их семью. Она снова заговорит, а ее братья, Ригель и Астор, двое юношей, прекрасных как две самые яркие звезды на небосклоне, чьи имена они носят, смогут навсегда сбросить крылья. Долгие годы они вынуждены были носить в себе обличье белых лебедей, каждую ночь обращаясь в птиц, стоило лишь погаснуть последнему лучу заката. Много лет их семья жила, храня тайну от всего королевства, улыбаясь и скрывая тяжесть бремени, которое им пришлось переносить. Но совсем скоро это закончится.

Принцесса отстранилась от родителей и с любовью посмотрела на их лица. Она обняла их, поцеловала в щеку отца, а затем мать, и долго потом смотрела вслед отъезжающей карете, на которой даже издали был различим блеск королевского герба.

А всего через три дня бледный, будто смерть, гонец доставил во дворец династии Рендаль послание: карета королевской четы сорвалась на горном перевале между Шайнилем и Левадией. Все, что осталось от экипажа – лишь несколько обломков дерева и обрывок королевской мантии.

Последнее, что подумалось Айлин – хорошо, что я не могу произнести ни звука, иначе криком сейчас я оглушила бы все королевство. После этого принцесса провалилась в забытье.