Читать книгу Помни имена детей своих… Сборник рассказов - Ирина Силецкая - Страница 6

Он уходил от меня – мой большой и сильный, любимый мною папа. На самом деле он шёл мне навстречу неуверенной походкой, прихрамывая, тяжело опираясь левой рукой на палочку. Всегда подтянутый, с бравой военной выправкой, застёгнутый на все пуговицы, с аккуратно уложенным на шее кашне, он сейчас не был похож на себя. Давно знакомое мне серое осеннее пальто было расстёгнуто, не смотря на ветреную холодную погоду, красно-синий тёплый, подаренный когда-то мной шарф, развевался на ветру. Казалось, что для него это было уже не важно, какая погода, как он выглядит, он был над этим, как будто бы тело перестало быть главным в его жизни, уступая место чему-то более главному, значимому, наверное, душе? Увидев его, я остановилась. Папа меня не заметил, он шёл по направлению ко мне, а я смотрела на него во все глаза. В его походке, в жестах, в манере поведения всегда было столько мужского обаяния, что, только став взрослой, я поняла, почему в него влюблялись женщины. Он был настоящим мужчиной, спокойным, уравновешенным, мудрым, уверенным в себе. С ним рядом было уютно и спокойно, весело и безопасно. Его шутки были короткими и меткими, его комплименты были ненавязчивыми и непошлыми, советы – дельными и не свысока. Он всегда держал слово и умел дружить. Он был моим идеалом мужчины – мой отец.

И вот сейчас до боли родной и близкий мне человек, легко узнаваемый мной среди толпы, был совсем другим. Он смотрел вперёд, но создавалось ощущение, что он смотрит куда-то мимо, куда-то вовнутрь себя, он рассматривал что-то, недоступное другим людям. Этот отрешённый взгляд я уже видела раньше у больных, перенесших тяжелую болезнь и чудом выздоровевших. Когда человек побывал «там», он обратно возвращается другим, обогащённым какими-то новыми знаниями, которыми он не может и не хочет делиться с другими людьми, от которых он не становится счастливее, он уходит как будто бы в себя, и очень сложно заставить его вернуться назад, к прежнему восприятию мира. Таким стал папа после болезни. Мне хотелось его встряхнуть и крикнуть: «Вернись назад! Тебе всего шестьдесят четыре! Разве это возраст?» Я готова была врать обо всём на свете, лишь бы он поверил, что впереди ещё есть время. Но я и в детстве никогда не могла его обмануть, не получалось и теперь. Он был слишком мудрым и слишком хорошо знал жизнь, чтобы поверить мне.

Всё лето я провела с ним. После инсульта плохо шёл процесс восстановления движений в правой руке и ноге, папа нервничал, он не привык быть беспомощным и слабым. Я смогла уговорить его выполнять различные восстановительные упражнения. Он снова учился писать, ходить, есть. Мы рассыпали коробок спичек, и он их по одной собирал. И дело заметно пошло на поправку. К сентябрю я уехала домой, когда папе стало значительно лучше. Папина жена была замечательной женщиной. Она ухаживала за ним, и я была уверена, что она сделает для папы всё, что нужно, а в случае каких-либо проблем сообщит мне об этом.

И вот осенью я опять приехала к папе, но не помогать, а за помощью – не хватало денег для оплаты кооператива. Мой милый папа! Выйдя на пенсию и работая, он завел две сберегательные книжки в Сбербанке – на меня и на моего брата, и каждый месяц переводил на них пополам свою пенсию. Так продолжалось много лет, пока на них не набралась приличная сумма и он не сказал нам, чтобы мы знали, что у нас есть деньги, если мы решимся на какую-либо крупную покупку. Вот такой момент и настал. Мы должны были сейчас идти снимать деньги с моей сберкнижки. Папа по телефону торопил меня: «Давай приезжай быстрее. Видишь, что творится в стране. Не купишь что-то, пропадут деньги, я это чувствую». И вот я здесь, в своём родном городе, в своём родном дворе, я вижу моего любимого отца. Но он другой, совсем другой! Мне, привыкшей подчиняться его силе, сейчас хотелось пожалеть его, как ребёнка, спасти, укрыть, защитить, мне хотелось обмануть судьбу, повернуть время вспять… Но я ничего не могла изменить.

Плотный комок слёз подкатил к горлу. Я видела, что мой папа уходит от меня, как будто бы его тело раздваивалось, прозрачная его тень то шла с ним рядом, то опять сливалась с телом. Тень приветственно помахала мне рукой, улыбнулась. Мне захотелось ответить ей тем же, моя рука приподнялась и тут же опустилась. Я оглянулась по сторонам, посмотрела на папу. Мне это кажется, конечно, у меня ведь с психикой всё в порядке. Но как такое может быть? Папа идёт мне навстречу и одновременно удаляется, я чувствую, что он от меня всё дальше. Я с ужасом подумала, что сейчас он может пройти сквозь меня, не заметив, и мы не встретимся никогда. Я двинулась ему навстречу.

И тут папа меня заметил и резко остановился. Мы посмотрели друг другу в глаза, и его взгляд рассказал мне обо всём: о том, что он меня любит и прощается со мной, что он хочет жить, но знает, что это не будет продолжаться долго, что он скучает по мне, но никогда не скажет об этом вслух, что он стал слабым, но никогда не признается мне в этом, что он просит моей помощи, зная, что я не смогу ему ничем помочь, что он уходит от меня по одному ему известному маршруту и не может его изменить. Это было общение без слов. Мы понимали друг друга. Глаза папы наполнились слезами. Ему было жалко оставлять меня, свою маленькую взрослую, имеющую уже своих детей, дочь, но он не мог отменить свой поход в никуда.

«Папа!» – я бросилась к нему, уткнулась лицом в его широкую грудь, вдохнула родной и знакомый мне запах. «Не уходи!» – кричала я без слов, слёзы градом катились из моих глаз, глаза щипала косметика. Мы стояли, прижавшись друг к другу, и плакали. Отец и дочь, очень похожие друг на друга и внешне, и внутренне. Мы прощались, не говоря об этом ни слова. Папа первым отстранился, достал из кармана пальто платок, вытер глаза, высморкался. Он не привык так проявлять свои эмоции и теперь чувствовал себя неловко. «Ну, пойдем, дочь, снимем деньги. Я рад, что могу вам помочь. Только этим теперь и могу». Мы медленно двинулись вперед по осенней аллее, усыпанной опавшей листвой. Я держала папу под руку, как раньше это делала мама.