Читать книгу Морская стихия - Ирина Силецкая - Страница 8

Когда на мель садится пароход

И метеор срывается с орбиты,

Седые церкви русской Атлантиды

Всплывают зряче на поверхность вод.

И потонувший колокол звучит.

И, водные равнины рассекая,

Врачует души речь его святая,

Литого звука медленный магнит.

И звук идет как будто из глубин,

Из залитого солнцем поднебесья.

Где раньше были города и веси,

В живых остался колокол один.

По ком звонит он в сизой тишине,

Надмирной клятвой облака смыкая?

И сила в нем заключена такая,

Что не заснуть и не сгореть в огне.

Остановить не в силах человек

Бездонную стремительность потока.

Так истина, сокрытая до срока,

В пещерах духа коротает век.

Так колокол, весом и нарочит,

Окрестность оглашает без помехи…

И, как орган, язык его звучит,

И дольше звука отвечает эхо.

***

Как страшно время половодья!

Забродят воды, как вино,

И плодородные угодья,

Как Китеж-град, уйдут на дно.

С какой безбрежною тоскою

Стать морем речка норовит —

И, до краёв полна собою,

Сама не знает, что творит.

Так, отпустив души поводья,

Бездонно, властно, как испуг,

Страстей безумных половодье

Испепеляет всё вокруг.

Как будто речка впала в детство,

И жалко ей расстаться с ним.

А мне досталась по соседству

Судьба стать берегом твоим.

Наши мысли и чувства дурача,

Мантры моря призывно шепча,

Вдохновляла чистейшая чача

Древний танец души ча-ча-ча.

Выпил чачу, сомненья инача,

Только с моря послышался вопль —

Точно вызвала чистая чача

Вечный танец души пасодобль.

Не такой уж завзятый я бражник!

По спине заскребли мураши.

Хорошо, когда полон загашник,

Средство есть для согрева души!

И стирается будней кассета —

То, что на сердце было вчера,

Так сгорают на донышке лета

Черноморские вечера.

Река, прозрачная вдали,

Крутую выбрала дорогу.

До помутненья довели

Её плотины и пороги.

И вот в ненастный час, когда

Всё в мире стало ей не мило,

Набравшись мужества, вода

Разбиться вдребезги решила.

Она стремительно бежала,

Куда-то вглубь запрятав страх,

От жизни – той, что распластала

Её в жестоких берегах.

Внизу предательски подкрался

На шум воды глубокий ров —

И долгим эхом отзывался

Её предсмертный гул и рёв.

А люди всё твердили в лад:

Какой прелестный водопад!

…Спустившись вниз по самой кромке,

Остолбенел я: там, вдали,

Глаза знакомой незнакомки,

Как будто током, обожгли.

Река текла; струились слёзы,

Железный век летел, пыля —

И нёс в себе метаморфозы

И катастрофы бытия.

Опустишь молча очи долу,

Канал увидишь и гондолу;

И осознаешь вдруг, что дожил,

Дошёл до цитадели дожей.

Когда на Рим напали гунны,

Все люди спрятались в лагуны.

Гонимых море приютило,

И не нашёл их там Аттила.

Настало время торжества их:

Ковчег построили на сваях.

И каждый день тут – вита нова,

И куролесит Казанова.

А сколько смеха и азарта —

Ломать комедию дель арте!

Высоких вод многоканалье

Уводит город в Зазеркалье.

Вспомнилось: море, кони…

Чайки кружат гурьбой.

Эннио Морриконе,

Музыка над водой.

Гордо расправив спины,

Ввысь устремив полёт,

Вспарывают дельфины

Зеркало чистых вод.

Машут созвездьям кроны,

Вынул смычок скрипач.

Где-то на синем склоне

Ветер услышал плач.

Я улыбнусь иконе —

Девушке золотой.

Эннио Морриконе,

Музыка над водой.

Где таится нора угрей,

Где мы видели пару сами,

Появились «Ассоль» и «Грей»* —

И целуются парусами.

Атакуя морскую соль,

Салютуя волнам и гротам,

Быстроходная «Ассоль»

Отвезёт к Золотым Воротам.

Но пожалует кок тебе ль

Эту розу ветров в подарок?

Если прибыл ты в Коктебель,

Будет день твой красив и ярок.

А потом – зажигай огни,

Словно звёзды, в ночной колыбели.

Навсегда ты запомнишь дни,

Проведённые в Коктебеле!

Как тебе

Коктебель?

В этом сказочном Коктебеле

Мысли моря летят к тебе ли?

Только ветер, лишь волн атака

На сокровища Карадага.

И, куда ты ни кинешь взоры,

Справа – горы, и слева – горы.

И, печалями позабыта,

Ты выходишь, как Афродита,

Из воды, и подвластна плену,

Морю ты возвращаешь пену.

Я вышел к морю. Ветер веял,

И сонный брег будил прибой.

Я ждал тебя, морская фея,

Чтобы печаль забыть с тобой.

Вот зыбью звуков задрожала,

Тобой взволнована, вода,

А ты смеялась и бежала,

Грозя исчезнуть навсегда.

И, глаз любви не опуская,

Согретый ласковой волной,

Я позабыл, что ты – морская,

А я – обыденно земной.

Но вот исчезла ты – и сразу

Мир потускнел, как будто он

Стряхнул безумие экстаза —

И погрузился в странный сон.

Катились волны безмятежно,

Точь-в-точь глот-нув чуть-чуть вина…

Был чуден мир, но – бе-зу-те-шен

Без той, бегущей по волнам.

Если хорошо нам с тобой

По пескам бродить до зари

И глазами слушать прибой —

Это просто море внутри.

Видишь, чайки чинно скользят

Под лазурью ласковых нёб.

Это – свёрнутый в свиток театр.

Это наше время взахлёб.

Ты твори меня, прекословь,

Зажигай в душе города.

Пусть внутри вальсирует кровь,

Как в волне – морская вода.

И, когда догорает закат

На углях вечерней зари,

Ты не прячь загадочный взгляд:

Это наше небо внутри.

***

Когда ты на землю вернёшься родную,

И я, как богиню, тебя поцелую, —

Так ранней росой предрассветные дали

Встающее Солнце своё целовали;

Погаснут огни золотого Парижа,

В тоскующем сердце заполнится ниша,

И пенные волны протяжно и гулко

Бесценною сделают нашу прогулку.

И майя опустят свои покрывала,

И жизни для счастья покажется мало;

И будет добра у нас сказочно много,

Ведь имя любви станет именем Бога.

***

Как Байрон, переплывший Геллеспонт,

Я ставлю пред собой большие цели:

Слова любви доказывать на деле,

Необозримый открывая фронт.

Перегоняя быстрой мыслью свет,

Ветрам доверю парус каравеллы.

Пусть переплыть придётся Дарданеллы…

Но у пловца – альтернативы нет.