Читать книгу Ожидание andante - Ирина Сотникова - Страница 5

Прошло два года, Нике исполнилось семнадцать. После скандала с дневником Аркадий перестал разговаривать с дочерью, был подчеркнуто вежлив и никуда больше не приглашал. Ника стала сторониться не только отца, но и однокурсников по колледжу, считая себя уродиной, как теперь постоянно называла ее мать. Она даже не подозревала, что к своим годам стала соблазнительно женственной. Ее нельзя было назвать истинной красавицей, но был в ней какой-то утонченный аристократизм, природная грация, трогательное достоинство, как у юной королевы, чувствующей свое предназначение, но еще не понимающей его. К тому же она считалась теперь одной из богатейших невест Москвы.

Салон матери процветал, но красоты ей не прибавлял, Бэлла потихоньку спивалась. Аркадий втайне от жены разбогател, стал увереннее в себе, выглядел даже слишком молодым для своих пятидесяти, был избалован женскими комплиментами и ухаживаниями. Они по-прежнему при редких встречах яростно ругались. В одном из богатейших особняков Москвы изо дня в день продолжался ставший таким привычным семейный ад, в котором одну из главных ролей стала играть горничная Марьяна. Вначале она мастерски разыгрывала обиду и поруганную честь после интимных встреч с хозяином, и Аркадий, испытывая вину, одаривал ее деньгами – все больше и больше. Ей это понравилось. Скоро представился случай выслужиться перед хозяином с другой стороны.

После скандала с дневником Аркадий оставил дочь в покое, относился к ней с презрением, не разговаривал. Однажды, когда он искал в библиотеке атлас автомобильных дорог для поездки по делам компании, убиравшаяся рядом Марьяна доложила ему, что Ника в его отсутствие приводила подругу с братом, они забрали атлас в ее комнату, и там рассматривали втроем. В этот же вечер Ника получила очередную порцию легких ссадин и оплеух, а Марьяна – свои тридцать сребреников. Сообразив, как можно воспользоваться ситуацией, она стала шпионить за Никой, и, если Аркадий был убежден в вине дочери, которая никогда ему не врала, горничная получала свои деньги. Ника стала крайне осторожной, но Марьяна была хитра, и иногда ей удавалось Нику оговорить. Отец дочери не верил, даже если она пыталась оправдаться. И Ника перестала оправдываться.

В тот день Ника сидела в своей комнате в наушниках, слушала группу «Deep Forest» и пыталась переводить с французского. Временами взгляд ее устремлялся в окно. Музыка расслабляла, заставляла вспоминать. Она давно перестала улыбаться, была сосредоточенна и напряжена, будто в любой момент ожидала опасности, как заблудившийся в лесу домашний зверек. Девушка перевела взгляд с окна на словарь, взяла ручку, чтобы записать очередное слово, и в этот момент в комнату вошел отец. Его вид не предвещал ничего хорошего.

– Мне позвонили из колледжа и сообщили, что ты не сдала тесты.

– Я готовлюсь, завтра повторный тест.

– Немедленно сними наушники! Чем ты занимаешься?

– Они мне не мешают, я выписываю слова из словаря.

Аркадий побледнел, глаза его заблестели:

– Я плачу за твои занятия такие деньги, а ты смеешь проваливать тесты? – он подступил к ней сзади, протянул руку, собираясь сорвать наушники.

Неожиданно Ника спокойно развернулась вместе с креслом и оказалась прямо перед ним. В ее голове в одну секунду промелькнула мысль о том, какое положение лучше занять, чтобы после пощечины не упасть и не удариться рукой или головой. Она решила остаться в кресле. В ее глазах не было страха, они вдруг стали странно холодны, уголки губ опустились вниз. Спокойным, расслабленным движением она сняла наушники, рассыпав тяжелые черные волосы по плечам, посмотрела в его глаза снизу вверх, ровным голосом произнесла:

– Бей.

Не было больше испуга, поднятых рук, слез. Аркадий натолкнулся на спокойствие темно-вишневого взгляда и сузившиеся от ярости зрачки. И отступил. Его красивое лицо перекосилось, словно от судороги, и Нике вдруг показалось, что она слышит шипение кобры:

– Ну ладно, как знаеш-шь…

Аркадий вышел из комнаты тихо, ссутулившись, а Ника долго сидела без движения, глядя в одну точку. В наушниках, лежащих на столе, чуть слышно звучала музыка. Потом она надела наушники и снова взяла ручку. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, только зрачки стали чуть шире, а взгляд мягче. В тот же вечер Аркадий рассчитал горничную Марьяну.