Читать книгу Портрет Пушкина - Ирина Старкова - Страница 2

История этой вышивки началась с мечты. Освоив возможности, которые дает мастерицам интернет, я поняла, что смогу воплотить в жизнь любой живописный шедевр. В какой-то момент сама себе задала вопрос:

— Какую картину мне хотелось бы скопировать? – И вдруг сама же себе и ответила:

– Конечно, портрет Пушкина!

И как будто за борт выпала в бушующее море эмоций. Потом стала думать, какой именно портрет мне ближе: Тропинина или Кипренского. И на этот раз долго решать не пришлось. Тропинина, конечно! Образ свободного человека в свободной одежде, но при этом не приземленного домашней остановкой. Гений дома – вот основная интрига.

Дальше нужно было определиться с разработчиком схемы вышивки. Знатоки знают, лучше Golden Kite, а по-русски просто ГК, с этой задачей никто не справится. Но Golden Kite – это Швеция, общение на английском языке, валютная банковская карта и интернет-грамотность при пользовании ею. Слишком много для меня компонентов в одном флаконе. К счастью, есть подруги по вышивке, всегда готовые прийти на помощь.

Последний этап — деньги. «Накопи – сделай вклад в свою мечту!» – призывают нас банки. О нет, моя мечта другая. Банки говорят, скорее всего, о бизнес-плане. Моя же мечта – Мечта с большой буквы. А это значит, нужно ей отдаться и ждать, пока она не воплотится в жизнь. Ждать и верить! А пока мне нужно найти качественное изображение портрета и сфотографировать подлинник. Интернет разочаровал сразу. Все фотографии известного портрета не годились для будущей схемы: в маленьком разрешении, цвета и оттенки на разных фотографиях не совпадают, какая цветовая гамма верная — непонятно. А самое удивительное — могущественная всемирная паутина не хотела говорить, где хранится подлинник портрета. В том, что он находится в Петербурге, я не сомневалась, но где? Решила начать поиски с Русского музея, куда и отправилась в очередной свой приезд в Петербург. Обошла весь первый этаж — портрета нет. Спрашиваю у служительницы:

— А где тропининский портрет Пушкина находится?

— На втором этаже, – получаю уверенный ответ. Обошла весь второй этаж. Портрета нет. Опять задаю тот же вопрос служительнице уже второго этажа и получаю новый уверенный ответ:

– На первом этаже!

В общем, все понятно. Тропининского Пушкина я тут не найду. Конечно, можно было пойти в бюро экскурсоводов и задать свой вопрос там, но, почувствовав внутренний запрет, поняла, что делать этого не нужно.

– Хорошо, – решила я, – подлинник найду позже, а пока займусь изучением истории портрета.

Что тут началось! Было ощущение, что я читаю авантюрно-приключенческий роман и заодно детектив, в котором свидетели противоречат друг другу. Нагромождение искаженных фактов, непроверенных версий с фантастическими выводами и прочая, и прочая. Сколько всякого и не всякого я перечитала! Прошел год, второй. Количество материала по истории портрета росло, открывая новые мне имена, скрытые и явные связи между ними, рождая вопросов больше, чем ответов на них.

Еще через год вдруг нежданно-негаданно продалась одна из моих картин. Я не продаю своих вышивок, время от времени даря их близким людям, а тут как-то само собой все случилось. И снова я спросила себя:

– А как потратить эти деньги?

Ответ пришел мгновенно:

— На Пушкина.

Время настало!

Написала письмо вышивальщице Ирине с изложением своей просьбы, приложив фотографию портрета. Она ответила сразу, поддержав мою идею отшивать тропининского Пушкина, согласилась взять на себя переговоры с Маркусом, хозяином фирмы ГК, и сообщила, что отправила полученную фотографию своему знакомому дизайнеру. Я уже знала об этом чудо-дизайнере, превращающем исходную картинку в идеальный вариант для схемы вышивки. Сегодня у Ирины своя фирма для рукодельниц, а тогда она делала первые шаги на этом пути. Вскоре пришел ответ: «Вот какие новости про нашего Пушкина: хорошего большого исходника найти так и не удалось. Наиболее подходящим сочли приложенный вариант. Так как портрет весь покрыт кракелюрами, работа по чистке изображения долгая и трудная. На приложенном образце трещины фона еще не трогали, а низ халата пришлось просто зачернить, так как прорисовать там складки не представляется возможным». Кроме того, мне предложили поменять портрет Тропинина на портрет Кипренского. Ну, нет! Мне был нужен именно Тропинин. Гений дома. Тчк!

Решили работать с тем, что есть. Основная правка касалась лица и шеи. Речь шла о том, чтобы мягко проработать тени и полутени, убрать огрехи фотографирования, все лишние блики и точки, которые на вышивке дадут просто грязные места. Был интересный момент с глазами. На одном из вариантов дизайнер представила Пушкина кареглазым. Я написала, что глаза должны быть голубые, основываясь на интуитивном знании. Позже, уже при отшиве, мне пришлось нервничать по этому поводу. За работой наблюдали подруги-вышивальщицы, и одна усомнилась в цвете глаз. Срочно начала искать подтверждение, при этом удерживая себя от мыслей на тему: «А вдруг…» В общем, интуиция и Александр Сергеевич не подвели, а группа поддержки хором заверила, что рада голубым глазам поэта.

В какой-то момент я остро почувствовала, как не хватает подлинника для понимания общей цветовой гаммы. Портрет получался с обилием шоколадных оттенков, в нем не хватало охры.

В это время я была уже в Петербурге. Решили с подругой сходить на Мойку, 12, последнюю квартиру Пушкина. Но не тут-то было. Кто бы знал, что именно в это время там шел большой ремонт? Из окон улыбались смуглые ребята из Средней Азии, ловко орудуя инструментами. Планы пришлось корректировать. В этом же дворике расположился Всероссийский музей Пушкина. Решили идти туда, тем более, что обе там никогда не были. Но опять препятствие: не набирается группа, нужно ждать. Хоть выходи на Мойку и зазывай прохожих! Лишь через час попали в музей. Непредсказуемая питерская погода ознаменовала нашу удачу внезапно начавшимся ливнем. Яростные водопады заливали стекла окон. Увидеть через них хоть что-то было невозможно, как будто за стенами бушевал потоп, а наш музей был плавающим в его водах ковчегом.

Переходим из зала в зал, экскурсовод «строчит», как по писанному, ощущение такое, будто находишься между эпох, а где именно – не ясно. Вот еще очередной зал, группа выстраивается возле витрины с экспонатами, я поворачиваюсь и… вижу портрет. Тропининский портрет Пушкина, который я уже много дней изучаю сантиметр за сантиметром, знакома с каждым его бликом и тенью! Максимально сосредоточившись, взяв себя в руки, медленно подхожу к нему. Как описать происходящее?! Это была ВСТРЕЧА. Исчез музейный зал, пропало ощущение времени, а душу заполнило незнакомое и удивительное состояние. Это состояние дарил портрет! В такие моменты слова и мысли становятся мелкими, невыразительными. Вырвавшись за их предел, пребываешь в безграничном пространстве немыслимой свободы и счастья. Это «застывание» перед картиной я могу назвать медитацией.

Подошла группа, экскурсовод «отбарабанила» очередную порцию информации. Я спросила на всякий случай:

– Портрет подлинный? — В ответ получила вдохновенно-высокомерный ответ:

— В нашем музее столько-то подлинных документов!

– А сфотографировать можно?

— – Нельзя! – сказала, как отрезала экскурсовод.

Когда после экскурсии все вышли в холл, первое, на чем остановился взгляд, было объявление у гардероба, что для съемки экспонатов нужно купить дополнительный билет. Спросила у гардеробщиц, можно ли сбегать за билетом на съемку и вернуться для фотографирования. Те радостно в ответ закивали головами, заверив, что можно. Я метнулась в кассу. Когда вернулась, группа уже разошлась, только подруга сидела на диванчике. Мне разрешили пройти еще раз в музей. Дождь кончился, мои шаги гулко раздавались в пустых залах. Вот и Пушкин. Сделала множество снимков в разных ракурсах. Было ощущение то ли родства с этими наполненными богатством залами, то ли восприятие их своей собственностью. «Что видишь, все твое; везде в своем дому».1 Чудны дела твои, Господи!

Вечером фотографии улетели дизайнеру с фантастической просьбой, что она, почувствовав выражение лица на фото с подлинника, внесет новые изменения в рабочий вариант скрина. В ответ пришли два новых варианта. Ирина писала: «Кажется, попали в цвета Ваших фото. Еще что-то дизайнер может поправить, в смысле цветовой гаммы, но… она не художник, и… не волшебник, к сожалению». Однако новые варианты были как раз волшебными.

Очень скоро отредактированную фотографию отправили в Швецию. Я приготовилась долго ждать, но Маркус сделал свой скрин буквально за несколько дней. Пушкин мой оказался чудесным. Были, правда, замечания по оттенку воротника на халате, но просить о переделке я не решилась. Меняя цвет на халате, можно было потерять великолепно получившееся лицо. В общем, все участники проекта решили единогласно: «Не трогать, оставить как есть». Схему сделали по ширине в 440 крестиков, по длине – 551. При моей вышивке, где 1 крестик равен 1 миллиметру, размер получился почти такой же, как и у подлинника портрета. По поводу размера копии стоит напомнить о музейном правиле, не позволяющем совпадение размеров подлинника с копией.

В результате портрет был отшит на гобеленовой канве в технике полукрест. Что касается количества оттенков, то их в вышивке использовано 150, то есть 150 игл с нитками разных оттенков заранее готовится для работы. Чтобы справиться с таким хозяйством, есть проверенные приемы. Любительницы схем ГК называют их технологией организации процесса вышивки. Кстати скажу, что не каждая вышивальщица психологически готова к подобной технологии. В этом особенность и сложность схем ГК, дающих возможность передать копируемую картину максимально близко к оригиналу. Большое количество оттенков, при сдержанной, немногоцветной палитре портрета, передает глубину цвета, его сложность, позволяет не выглядеть плоско. Вышитая картина не копирует технику письма, у нее своя фактура. В этом ее отличие от подлинника и особое очарование.

Наблюдавшие за отшивом опытные вышивальщицы пристально рассматривали процесс работы, писали мне прекрасные отзывы, и одновременно мы обсуждали историю портрета и творчество Пушкина. Очередной показ я сопроводила цитатой:

И тут же получила ответ:

Особенно мне понравилась мысль одной вышивальщицы: «Так приятно смотреть на его портрет. Как будто что-то уснувшее просыпается внутри. Наверное, Пушкин у нас в генах».