Читать книгу Игра в японскую рулетку - Ирина Тосунян - Страница 4

Спустя две недели после приезда нам подарили автомобиль. Совсем не новую, немного поцарапанную, но очаровательную Toyota Corolla, заботливо укутанную – так здесь принято – в белые кружевные подголовники. Работающий, как и мой муж в японском научно-исследовательском центре биолог из Узбекистана (все бывший наш народ) Равшан Сабиров накануне возвращения на родину после окончания контракта пришел к нам и протянул ключи: «Забирайте, ребята! Эту машину три года назад мне оставил физиолог из Англии, я объездил на ней всю страну. Теперь она ваша. Нужно только уплатить страховку…». Поначалу мы просто онемели от такого щедрого подношения – согласитесь, случай совсем не типичный, – но отказываться не стали, дав себе слово, что, когда напутешествуемся и настанет время уезжать, также найдем машине достойного хозяина…

Обследовав на следующий день свой новый автомобиль, я была озадачена, не обнаружив в нем никаких противоугонных приспособлений, даже завалящего рулевого замка не было. Но, припомнив как улыбался в аэропорту таможенник, разглядывая навесной и, на мой взгляд, вполне изящный замочек на моем чемодане, поняла, что к данным приспособлениям здесь относятся легкомысленно и предвзято, Конечно, я знала, что японские города в криминогенном отношении нельзя и сравнивать с российскими или американскими. Но ведь и в этой стране случаются преступления, а значит, имеются и преступники. Это был первый вопрос, на который я, житель вполне криминогенной, но спешно демократизированной страны, хотела получить ответ…

Япония – государство, безусловно, полицейское, с хорошо развитым, вышколенным бюрократическим аппаратом. К такому, возможно, для кого-то из японцев обидному выводу я пришла довольно скоро, вынужденная при оформлении удостоверения личности и вида на жительство оставить в полиции отпечатки пальцев. Процедура, которой в нашей стране все еще подвергают только задержанных и арестованных, здесь явление обычное. Полтора месяца спустя после того, как моя личность была дотошно проверена, изучена, классифицирована и поставлена на учет, мне вручили пластиковую карточку, где кроме фотографии и прочих идентификационных данных, в нижнем правом углу красовался отпечаток пальца…

Припарковав машину в самом неположенном месте, почти что под знаком «Стоянка запрещена», и включив, как советовали бывалые японские водители, аварийную сигнализацию, я стала ждать своего спутника, ненадолго отлучившегося по делам. Впереди и позади замерли автомобили таких же как я бедолаг, не сумевших припарковаться в положенных местах по причине их абсолютной недоступности: в Японии у меня очень скоро возникло и стало постоянным ощущение, что автомобилей здесь столько же, сколько жителей старше шестнадцати лет, и, однако же, все они умудряются каким-то образом сосуществовать и даже не очень досаждать друг другу. Две машины весело мигали спасительными огоньками, призванными показать, что у их владельцев неотложнейшие дела и отлучились они ну буквально на минутку. Остальные «средства передвижения», видимо, рассчитав, что авось пронесет, были погружены в полную задумчивость. Но японское «авось» не чета российскому, срабатывает крайне редко и неохотно.

Семь минут спустя у маленького грузовичка, стоявшего через две машины позади меня, возник мотоциклист в шлеме. И, конечно, это был полицейский. Достав блокнот, он деловито что-то в нем написал, тщательно сверил номера и наклеил листок на боковое стекло справа, там, где кресло водителя. Внутренне похолодев, я все же поняла, что спешно срываться с места уже не имеет смысла, и стала ждать справедливого наказания.

За несколько дней до этого случая один наш знакомый японский бизнесмен рассказал, как проехал однажды по городу, забыв накинуть ремень безопасности, как радовался: пронесло, никто не заметил. А через день получил по почте уведомление из полицейского управления, что за нарушение правил дорожного движения, зафиксированное патрульной службой, должен уплатить весьма существенный штраф – 15 000 иен. И, естественно, мой знакомый уплатил этот штраф немедленно, ибо каждый японец с детства знает постулат о неотвратимости наказания.

В моем случае все окончилось более чем благополучно. Расправившись со стоявшими позади моей машинами, полицейский равнодушно объехал лихо мигавшие (он совершенно не видел причин, по которым должен не доверять их владельцам или пассажирам, припарковавшимся «на минуточку») и занялся остальными, «преступившими закон». А преступили его два ниссана и спортивный мерседес…

С точки зрения моей, рядового россиянина, навиданного (пусть даже только по TV), наслышанного и начитанного о волне насилия и преступности, захлестнувших собственную страну, Япония – это оазис спокойствия и благоденствия, где «преступления», совершаемые природными силами, значительно страшнее и опаснее тех, что мог бы измыслить любой местный homo sapiens. И чего бы ни напридумывали авторы японских криминальных телесериалов, как бы ни старались угнаться за весьма почитаемыми здесь американскими кино- и телефильмами аналогичного содержания, им это удается крайне слабо: фактура не та. И даже истории, связанные с якудза – так именуются местные мафиози, – не производят на занятого своими собственными проблемами японского обывателя должного впечатления. Он, обыватель, удивляется только тогда, когда случается реальное убийство (явление для Японии не слишком частое, для провинциальных городов – уникальное, становящееся предметом многочисленных пересудов), и пристально следит за тем, как полиция, сплошь и рядом одетая в белые перчатки – обязательный атрибут униформы полицейских и водителей такси, – день за днем методично занимается поисками преступников. И, что, согласитесь, весьма подозрительно, во многих случаях их находит. Я вовсе не утверждаю, что жители Японских островов умирают исключительно естественным образом, привольно раскинувшись на своей, в крайнем случае, на больничной кровати. Среди множества причин смертности коренного населения, по данным статистики, ежегодно публикуемой японской прессой, есть даже такой, на мой вкус, экзотический пункт, как «забитый начальником подчиненный». Однако, учитывая высочайшую степень субординации и принципы иерархического подчинения работников на японских предприятиях и в учреждениях, где есть место «коллективизму», но исключены дискуссии и препирательства с вышестоящим по рангу, вышеупомянутый казус скорее всего отголосок привычек японского правящего класса VI века – удзикабанэ, где каждый представитель аристократии единолично вершил свой суд и распоряжался жизнью подданного. В отличие от более позднего общества, основанного на заимствованных из Китая законах рицурё, где господство над человеком осуществлялось уже на основе централизованной правительственной власти.