Читать книгу Снежинка и её Ветер - Ирина Ваганова - Страница 3

На сельский праздник мать Снежану не пустила:

– Нечего тебе там делать, раз со своими ровесниками обряд не проходишь.

Обидно было девушке до слёз. Раньше дома удерживали, потому что возрастом не вышла, а теперь дар помешал в обряде участвовать.

– Мамочка, я в сторонке постою, чего мне сделается?

– Нет! Сказано тебе! – сердилась Зулла. – Люди спрашивать будут, почему не проходишь инициацию.

– Скажу, что с двуликими прошла. Мы же с папой ночью к ним наведывались. Вот!

– Если бы ты там участвовала в обряде, сейчас дрыхла как миленькая, а не скакала козочкой по избе.

– Хорошо, – смирилась Снежинка, – не пойду. А в город с Николкой обязательно поеду! И ты меня не удержишь.

– Вот ещё! – фыркнула Зулла.

– Я теперь взрослая. Или признаемся, что мне инициации ещё два года ждать, чтобы кумушки на каждом углу это обсуждали?

«Вон как она заговорила, – огорчилась мать, – волшебницей себя возомнила, никто ей теперь не указ, разве отца послушала бы, да он опять пропал».

***

Отпраздновать важное событие поселковая молодёжь собиралась уже давно. Столько всего наметили, что и за год не управишься, не то что за день. Ну, тут уж как пойдёт. Николка предупредил Снежану, чтобы не вздумала отказываться. Ладно, раньше мать не отпускала в город, боялась чего-то, теперь девушке восемнадцать исполнилось, сама вправе решать, родителей спрашивать незачем. На деле, конечно, до замужества или женитьбы, пока новая семья хозяйством не отделится, отца и мать по-привычке слушали, но так это в чём серьёзном! Погулять, порезвиться можно и без спросу.

Всё это так, соглашалась Снежана, кивала Николке, а на сердце было тяжело. Сидели они рядом в санях, увозимых тройкой лошадей по дороге в город, а девушка всё оглядывалась, старалась рассмотреть среди белых снегов родной хутор. Так страшно было, что больше никогда не обнимет маму, не уткнётся носом в отцовское плечо, не поиграет с Барином, не приласкает ослепшую Зорюшку.

– Что загрустила? – шептал ей на ухо Николка. – Мы теперь взрослые! Что захотим, то и сделаем. Даже пожениться можем, если согласишься.

Снежана только улыбнулась в ответ. Чуть-чуть потеплело на сердце. Всё-таки хорошо такого верного друга иметь. Николка не знает, что не оборотень она, даже двуликую готов в жёны взять. Одно плохо, не чувствует Снежинка к парню ничего кроме дружеского тепла.

***

Какое же это веселье – зимний праздник! Мороз не особенно усердствовал. Снег сопровождал звонкой песней каждый шаг. На площади гудели трубы, грохотали барабаны, дребезжали бубны. Румяные лица, яркие одежды, сверкающие глаза и улыбки – вся эта круговерть опьянила деревенских ребят и девушек. Они перебегали от одного аттракциона к другому, от лотка с пирогами к гигантскому самовару. Кто-то покупал разноцветные леденцы, кому-то хотелось пряников, особенно отчаянные пробовали медовуху.

– Колечка! – звала разрумянившаяся Кира, – смотри какая гора! Вот бы прокатиться! Пойдём.

Из-под платка у девушки выбились вьющиеся, покрывшиеся инеем пряди, глаза блестели. Красавица Кира давно симпатизировала парню, а тот никого кроме своей Снежинки не замечал. Вот и теперь обернулся к ней, спрашивая:

– Пойдёшь?

– Идём, Снежана! – Кира умоляюще сложила руки в расшитых красной нитью варежках.

У высокой, сколоченной из досок горы собралась толпа. Многие, даже взрослые дядьки, скатившись один раз, возвращались к ступеням и снова лезли вверх. У-у-ух! Дух захватывало от скорости. Троица сельских гостей пристроилась в хвост очереди. Кира, не стесняясь, заигрывала: хлопала Николку по спине и плечам, будто бы снег отряхнуть хотела. Оба смеялись. Снежана замерла, расширив глаза. Ей почудилось, что деревянная конструкция не выдерживает забравшихся на неё людей и начинает заваливаться.

– Стойте! – закричала она. – Нельзя туда! Нельзя! Деток уводите!

Сама первой принялась отталкивать в сторону малышей и подростков. Продолжала кричать, объясняя недовольным матерям, что лезть на горку опасно. Николка тут же присоединился к ней и даже обругал Киру, которая назло несносной двуликой пробиралась к лестнице. Вскоре толпа поредела, лишь на самой горке оставалось человек пять, так и не принявших предупреждение странной девицы всерьёз.

С оглушительным треском обломилась стойка, державшая верхнюю площадку, потом вторая и сразу же третья. Горка покосилась, оседая. Массивная лестница с двумя десятками ступеней начала падать на не успевших отойти людей. Среди них были Снежана, Кира и Николай.

– А-а-а, – завизжала Кира, бросилась бежать, но поскользнулась и упала, сбив с ног Снежану.

Треснувшие брёвна и ступени уже летели на них. Николай встал на пути у обломков, чтобы прикрыть девушек собой. Подняться Снежана не успевала, она выставила руки перед собой и представила, как налетает ветер и защищает Николку плотной снежной стеной. В тот же миг прекратились все звуки. Девушка потеряла сознание.

Очнулась она в тёплом сумрачном помещении. Приподнялась на локте, преодолевая головокружение, осмотрелась. Небольшую комнату освещала заглянувшая в квадратное окно луна. Серебристая дорожка тянулась по чистому полу к Снежане. Всего в комнате четыре кровати, три из них застелены серыми байковыми одеялами. Рядом с каждой койкой узкая выкрашенная в бежевый цвет тумбочка.

Это больница – догадалась девушка. В палате больше никого, значит, пострадала она одна. Пошевелилась, проверяя: болит где-нибудь? Острой боли не почувствовала, мучила только слабость и тошнота. Хотела позвать медсестру или доктора, смогла лишь выдавить слабый стон. Голос не слушался: слишком много кричала на морозе.

Медленно-медленно, чтобы не вызвать новый приступ тошноты, встала с кровати. Оглядела себя. Кто-то раздел её, прежде чем уложить в постель, на Снежане остались тёплые панталончики и рубашка. Юбку и кофту заботливо свернули и оставили в тумбочке. Валенки стояли рядом с кроватью, шуба висела на крючке, в рукаве болтался платок. Идти в рубашке холодно, одеваться сил нет. Девушка сунула ноги в валенки, закуталась в платок и побрела к полураскрытой двери. За ней обнаружился узкий коридор с прямоугольником света, падавшим на пол из комнаты неподалёку. Там слышались мужские голоса. Держась за стенку и неторопливо переставляя ноги, Снежана продвигалась вдоль коридора. Сейчас она доберётся до людей и попросит воды. Очень хотелось пить.

– По-моему ты выдумываешь, Тимоха, – басил невидимый мужчина, – откуда в нашем городе беглая волшебница?

– Я тебе говорю! Искали тогда, помнишь?

– Кого искали?

– Младенца потерянного. Выкуп обещали.

– Так, то ж, младенца.

– Годков-то сколько прошло? Выросла девчонка, вот и силу пробует: горку завалила, чуть людей не погубила.

– Не-е-ет, Фрол! Всё наоборот было. Спасла она людей, стену снежную построила.

– Хоть и так, нам-то что. Выкуп получить, да погулять! Только надо первыми девку найти и князю, который выкуп обещал, письмо отправить.

– Где ж ты её разыщешь? Будешь по домам ходить, спрашивать: нет ли у вас волшебницы?

– Олух ты, Тимоха! Так она и признается тебе. Раз уж княжеским шпионам её не выдали, нам тем более правды не откроют.

– Как же тогда?

– В газете объявление дадим, мол, разыскивается девушка, спасшая сотню человек во время праздника. Награду пообещаем. Сама и придёт.

– А-а-а… А мы её цап-царап!

– Зачем же царап-то? Узнаем, где живёт, да и всё. С князя потребуем денег за ценные сведения.

– А! Ну ты – голова, Фрол!

– Сам знаю.

Снежана стояла, прижавшись спиной к холодной стенке, и с трудом сдерживала крупную дрожь. Ей было очень страшно. Что если её прямо сейчас схватят и отдадут на расправу? Оглянулась, посмотрела назад. Дойдёт ли до кровати? Нет, не дойдёт, а пить хочется, терпеть невозможно! Как нарочно из комнаты доносился звон посуды, недавние собеседники чаёвничали. Ещё немного постояв, девушка решилась выти на свет:

– Дядечки, напоите меня? Ужас как во рту пересохло.

Ноги совсем ослабли, колени стали подгибаться, Снежана опёрлась на косяк и с мольбой смотрела на двух притихших мужчин. Тот, что выглядел старше, – лет шестидесяти приблизительно – поднялся и шагнул навстречу, обратившись к простоватому на вид товарищу:

– Подвинь-ка стул, Тимоха, как бы ни свалилась девчонка! – Помогая Снежане сесть, посетовал: – Зачем ходишь? Лежать предписано!

– Пить захотелось.

Приняв чашку горячего травяного отвара и кусок сахара, девушка с благодарностью кивнула и сделала несколько торопливых глотков. Фрол наблюдал с прищуром и молчал, а Тимоха пустился в расспросы:

– Чего там, на площади, случилось? Народ болтает: колдунья веселилась, горку обрушила!

– Н-не знаю, – покачала головой девушка, – не видела. Мы как раз хотели лезть, как всё и затрещало. Я очень испугалась.

– А снежную стену кто воздвиг? Разве не колдунья?

– Стену? – Снежана изобразила удивление. – Не заметила. У меня темно в глазах стало, ничего не помню.

Она допила, поставила чашку на стол и покосилась на дверь. Тимоха хотел ещё что-то спросить, но старший цыкнул на него сердито:

– Видишь, худо ей! Проводи лучше в палату.

Мужик недовольно поморщился, вставая:

– Сам же говорил, что колдунью нужно искать. Вдруг это она и есть?

– Стала бы ведьма по больничному коридору шастать и воды просить. Уж наворожила бы себе что-нибудь!

– И то верно, – хмыкнул Тимоха, помогая Снежане подняться, – я и не подумал.

Шаткая походка немощной пациентки окончательно убедила провожатого в непричастности её к волшебству. Уложил в постель, накрыл одеялом и даже по голове ласково погладил, желая спокойной ночи. Да только опасалась Снежана уснуть, прислушивалась к шорохам, не придут ли за ней княжеские сыщики?

***

Утром в коридоре раздался голос матери, та спорила с кем-то, уверяя, что сама за дочерью присмотрит лучше всякой больнички.

– Нельзя ей по холоду, – бубнил незнакомый мужской голос.

– Мне лучше знать, что моей кровиночке нужно! – причитала Зулла. – Незачем ей на казённых харчах голодать. Дома куриным бульоном напою, мёдом да малиновым вареньем попотчую, булок пышных напеку.

– Так и быть, забирайте, – сдался доктор, – только укутайте хорошенько, застынет в санях.

– Не застынет, – обрадовалась женщина, я сеном дно забросала, а сверху овчинами застелила. В тулупчик отцовский заверну, не застынет!

Снежана слушала с улыбкой и неторопливо одевалась. Слабость по-прежнему не позволяла шустрить, при каждом резком движении, вело в сторону, а пальцы начинали подрагивать как у столетней старухи. К саням она шла, опираясь на мать, хорошо, что Зулла была крепкой женщиной, почти волокла дочь на себе и только радостно приговаривала:

– Ничего-ничего! Домой приедем, мигом тебя подниму!

Персонал вышел на крыльцо проводить не пожелавшую продолжать лечение пациентку. Доктор укоризненно качал головой, а санитар и сторож улыбались ночной знакомой и желали счастливого пути. Не слышала бы Снежана их разговора, ни за что не подумала, что эти люди хотят выдать её жестокому князю.

Как ни надеялась Зулла, что дочери дома станет лучше, этого не случилось. Снежинка спала, изредка открывая глаза, просила пить и снова засыпала. Пришлось приглашать Берегиню. Ведунья зашла в избу, потянула носом воздух и строго спросила болящую:

– Колдовала? Признавайся. Жжёным сахаром пахнет, это от неопытности.

– Тётечка! – испугалась Снежана. – Не говорите никому!

– Чего не говорить? – удивилась Берегиня.

– О моих способностях. Князь убьёт, если узнает.

– Этот может, – понимающе кивнула старуха, села на поданный хозяйкой табурет и всмотрелась в белое лицо девушки. – Не волнуйся, не скажу никому. Вчера Киру пришлось успокоительным отваром отпаивать. Всё талдычила, мол, волшебница стену снежную построила, жизнь им с Николкой спасла, а двуличную погубила. Ты что ли?

– Не знаю, – искренне ответила Снежана.

– Правильно. Я Кире сказала, что это Хранитель Севера вас всех уберёг. Ты, если что случится, всегда на него ссылайся. Он не обидится. – Ведунья кивнула на магический шар, лежащий на столе. – Откуда у тебя это?

Пришлось рассказать, как они с отцом навещали двуликих и беседовали с тамошним колдуном. Он, мол, и подарил.

– Подержи в руках, силы и прибудут, – посоветовала Берегиня, вставая, – Только не переусердствуй.

Она попрощалась, вышла в сени, и только там шепнула матери:

– Пусть пока по книжкам учится, а я заглядывать буду, вроде как с лечением, и что смогу, растолкую. В город не пускай. Беззащитная она.

– Я бы разве пустила, – со вздохом ответила Зулла, – они же заладили: взрослые, сами знаем, как поступать.

– Ничего, не переживай. Девка с головой, сообразит, что там опасно. Права она, я теперь тоже вспомнила, как искали младенца. Недобрые это были люди, ох, не добрые!

Так потянулись дни вынужденного одиночества. Николка поначалу часто навещал больную подругу, но потом и он стал редко заглядывать. Снежинка не обижалась на него, дел у взрослого парня полным-полно. Когда становилось совсем скучно, садилась юная волшебница за стол, водила руками над шаром и звала своего «братца»:

– Покажись мне, каков ты теперь?

Не сразу стало выходить колдовство. Когда всё-таки увидела она русоволосого юношу, печально смотревшего на укрытые белой шубой поля, заколотилось сердечко быстро-быстро. Как же хочется встретить брата наяву, коснуться его, обнять, прошептать ласковое слово! Жаль, что это невозможно, ведь никто не знает, где его искать.