Читать книгу Светотень - Ирина Вербицкая - Страница 3

В ней все избыточно.

Она – стихия ветра!

Стремительное смертное пике!

В ней высота величия Ай – Петри.

Как молнии горят в ее руке!

Она ли ночью в лунном облаченьи

Читает свиток Млечного пути?..

Исполнены высокого значенья

Её мечты, призыв: «Лети! Свети!»

Преобразилась близ неё пустыня,

Забились звонко стайки ручейков!

Для всех живущих всюду – Берегиня!

Исток всех песен и волшебных слов!

Она царит! Таинственна, незрима…

Никто не видел милого лица.

Мы всё спешим. Бежим, не глядя, мимо.

Куда? Да к неизбежности конца!

Давайте остановимся. Мгновенье,

Волшебный миг давайте ощутим!

Небесных чар дыханье, дуновенье.

И с нею к звёздам ночью полетим!

Я, чье имя – Безупречность,

Красотой свожу с ума.

Приношу с собою Вечность

В ваши хрупкие дома.

Средоточьем плавных линий

Женской поступи скольжу.

Я в венке из белых лилий

Навсегда заворожу.

Я легка, неуловима.

Явь, похожая на сон.

Я желанна, я любима.

Лунный свет в меня влюблен.

Светлый князь в тоске томится.

Отыскать меня велит.

То – русалка, то – Жар – птица,

То – Изида, то – Лилит.

Кто со мною повстречался,

О покое позабудь.

Кто с мечтою повенчался,

Против ветра выбрал путь.

Надо мной не властно время.

Возрождаясь вновь и вновь,

Я смягчаю жизни бремя.

«Воплощенная любовь!» –

Пел Катулл, Петрарка, Данте.

Воспевали Лорка, Блок.

Сочинили фолианты:

«Совершенство создал Бог…»

Но в журналы – хуже лепры!

Я сгораю от стыда!

Оскорбительно нелепо –

Как попала я туда?

Не ханжа, не пуританка –

Амазонки гордый лик!

Нынче всюду – чужестранка.

Разве в Прошлом Звездный миг?

Где былое поклоненье?

Пылкий трепетный восторг?

Я прекрасна без сомненья.

Прочь, постыдный жалкий торг!

В храм любой войти я смею!

Мрамор одухотворю!

Как никто любить умею.

Я в огне зари горю!

Каждый смертный покорится

Вечной власти женских чар.

Пусть светлеют души, лица,

Принимая звездный дар!

Изида ли? Исчадье ада?

Рабу полночная награда.

Презренны губы и глаза.

Змея ли, гибкая лоза?

До боли охватить запястья!

Стон вырвать исступленной страсти!

Склонился Цезарь перед ней:

«Я не любил сильней, нежней…»

Порочна и властолюбива,

Обворожительно красива,

И грациозна и стройна,

И демонически умна.

Неотразимая улыбка –

И под ногами смертных – зыбко.

Небрежно – величавый жест.

Добра, пока не надоест.

В лиловом ливне звездопада –

Простого смертного услада.

Но с первым проблеском зари –

Неумолимое: «Умри!»

Я часа жду – один из многих –

И одержимых и убогих –

Взойти на ложе до утра.

Звезда затеплилась. Пора.

Палящий зной. Расплавлены, распяты

Молитвенно барханы пали ниц.

Воспалены, кровоточат закаты,

Оплакивая гибель певчих птиц.

А ночью – иней звездный. Цепенеют

Громады пирамид. И лик луны

Над стонами пустыни леденеет.

Росою утром плачут валуны.

Песчаных бурь слепое беснованье –

Змеиных жал каленая картечь.

Вой ветра – первобытное рыданье.

Вакхические вихри – смерть и смерч.

Я выстою еще тысячелетья.

Я свято тайны древние храню

Среди камней, что плачут на рассвете,

Среди руин, предавшихся огню.

От смертных скрыта, неприкосновенна

Божественная мудрость всех веков,

Как ни моли коленопреклоненно. –

Живое воплощенье вещих снов!

Но близко пылкий сердцем юный странник –

Паломник, пилигрим ли, херувим? –

От жажды умирающий избранник.

И розы расцветают вслед за ним.

Дитя луны и озера лесного,

Он вырос в смутном шелесте берез.

И улыбалась месяца подкова,

Не ведая тоски и горьких слез.

Но как – то южный ветер, пролетая,

Целуя лебединой стаи след,

Прошелестел: «Прекрасна Русь святая.

Но для меня Египта краше нет!»

Там пирамиды.

Сфинксы.

Мудрость. Сила.

Там – колыбель.

Начало всех начал.

Люблю широкие разливы Нила.

Угрюмое молчанье диких скал».

Дитя луны и озера лесного

Покинул край березовый.

Я жду

Всесильного магического слова

Едва произнесенного в бреду…

Она лежит в углу в музейном зале.

«Как сирота», – Вы про нее сказали?

Бессмертное величие – и тлен.

Все смотрят сверху – вниз. А не с колен.

Здесь фараон? В расцвете сил и славы,

Не удержавший скипетр державы?

Так жалко притулившийся в углу…

«Кощунственно! Да лучше бы в золу

В мгновенье ока разом превратиться.

Да сколько можно надо мной глумиться?!

Безбожники! Неведом кары страх!

Предайте погребенью стылый прах!»

Беспомощно лежат в музейном зале

На перепутье, словно на вокзале,

Останки фараоновы в углу

На стертом и затоптанном полу.

Солнышка лесного смех задорный.

На полянах – жаркий горицвет.

Лес певучий над рекой просторной

Светоносной аурой одет.

Мед смолы янтарной. Тяжесть хвои.

Захмелевший хоровод берез –

В кружеве теней. Века покоя

Бережет зеркально – светлый плес.

Лог. За елкой колкой – дуб дуплистый.

Рябь – озноб осиновых ветвей.

Свет гнилушек ночью самой мглистой.

Мухоморы у трухлявых пней.

Заросли малины, голубики.

Земляника спелая в траве.

Как улыбки солнечные блики

В нежной малахитовой листве.

Медуница, папоротник, мята.

Из – под листьев, ржавых и сырых, –

Сыроежки. К осени – опята.

Подберезовик, таясь, притих.

На земле – обглоданные шишки…