Читать книгу Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока - Ирина Вертинская - Страница 3

В феврале 2013 года в квартире журналиста Феликса Медведева раздался телефонный звонок.

– Феликс Николаевич?

– Да, это я.

– Вам звонят из Следственного комитета Российской Федерации.

Феликс напрягся. Еще свеж в памяти «печальный детектив», изрядно потрепавший его нервы и здоровье. О той неравной борьбе популярного журналиста и могущественного олигарха пять лет назад трубили почти все центральные СМИ.

«В чем дело? – пытался он сообразить. – Ведь та злополучная история давно закончилась, и олигарх сам, по-видимому, понял, что его присные подставили шефа, спровоцировав на конфликт с прессой. Почему снова Следственный комитет?»

– Вы можете прийти к нам? Мы хотели бы с вами поговорить.

– А по какому вопросу?

– Вам скажут на месте, пропуск заказан… – прозвучало на другом конце провода.

Зная о присущем мужу красноречии, жена попросила его не слишком разглагольствовать, чтобы сократить до минимума неприятный визит.

Очередная встреча с читателями. Задумчивое выражение внимательных глаз. Еще секунда – и оратор готов к ответу на любой вопрос

…Деликатно постучав и войдя в нужный кабинет, Феликс, притихший и внутренне собранный, скромно присел на предложенный стул…

– Следственный комитет интересуют ваши отношения с журналистом Полом Хлебниковым, с которым, как нам известно, вы были хорошо знакомы, – начал высокий следственный чин.

– Вот как? – удивился Феликс.

Он познакомился и подружился с замечательными русскими американцами Пущиными-Небольсиными-Хлебниковыми во время первой поездки в США в 1988 году. Позже не раз бывал в их нью-йоркской квартире и старинном загородном доме в Саутхемптоне, который принадлежал еще бабушке Павла Хлебникова, праправнучке Ивана Пущина, друга Пушкина, часто встречался с Павлом в Москве, когда тот возглавлял российский журнал Forbes. Сообщение в июле 2004 года о его убийстве потрясло Феликса. Он присутствовал в храме на Ордынке, где отпевали бесстрашного журналиста, искренне желавшего помочь своими публикациями родине именитых предков.

– Но все, что я знал о Павле, рассказано в моей книге «Я устал от ХХ века». Вряд ли могу еще что-то добавить… – слегка растерялся наш герой.

…Если бы кто-то заглянул в кабинет через полчаса, то увидел бы неожиданную мизансцену: уверенный, раскрасневшийся, возбужденный Феликс, похрустывающий конфеткой за чашкой ведомственного чая, завораживает сюжетами о своем феерическом журналистском пути секретаршу, двух сотрудников Следственного комитета, один из которых в звании генерала, и словно заправская Кармен, оглушает присутствующих кастаньетами громких имен президентов, премьер-министров, звезд Голливуда, народных артистов, писателей, магнатов, с которыми ему доводилось встречаться…

Он всегда умел поражать. Пристальный интерес читателей, восхищенные глаза зрителей, первополосные анонсы журналов и газет, сияние софитов, трибуны и телекамеры – его стихия, кипящий котел, в котором рождаются творческое вдохновение и пламенное красноречие. Журналист, антрепренер, телеведущий, библиофил, аукционщик, писатель, игрок – он отдавался своим увлечениям с азартом и неистовством. Более полувека яркого горения. Редчайшее сочетание востребованности и неординарности.

За свою невероятно насыщенную жизнь Феликс повстречался с сотнями известнейших людей по всему миру – потомками царского рода, опальными поэтами, легендарными революционерами, диссидентами, музыкантами, певцами, художниками, писателями, актерами, режиссерами, первыми российскими олигархами, признанными или уже забытыми, богатыми или бедными – в его журналисткой копилке сотни уникальных судеб. Работа в журнале «Огонек» вознесла его на вершину, и он стал одним из творцов той эпохи, когда слово «свобода» перестало быть пустым звуком.

Феликс Медведев пришел работать в журнал «Огонек» в самое застойное брежневское безвременье. Казалось, что ничего уже не может измениться в идеологическом пространстве огромной державы…

Феликс вспоминает, что отдел литературы «Огонька» работал качественно, старательно: регулярно печатались интервью с уважаемыми писателями, публиковались материалы из литературного наследия Александра Блока, Анны Ахматовой, выходили украшенные цветными вкладками номера, посвященные Пушкину, Гоголю, Маяковскому. Журналу охотно давали статьи Дмитрий Лихачев, Лев Гумилев, другие видные ученые и публицисты. Но казалось, что работа идет все-таки во многом вхолостую. Феликс не помнил случая, чтобы кто-то в Доме литераторов или Доме журналистов сказал ему доброе слово о той или иной публикации в софроновском детище. Изданием интересовались лишь сами авторы, их ближайшее окружение, любители детективных романов с продолжением, «кроссвордисты», собиратели цветных иллюстраций.

Трудно было предположить, что вскоре река времени совершит крутой зигзаг и мало кому известный в Москве киевский «варяг» Виталий Коротич со товарищи превратят «Огонек» в самый читаемый печатный орган страны. Хотя, надо заметить, что между мартом (когда сняли с должности Анатолия Софронова) и июнем 1986 года (когда назначили Виталия Коротича) журнал напечатал принципиальные для его реноме вещи. И самыми сенсационными среди них оказались первая после десятилетий глухого молчания публикация стихов Николая Степановича Гумилева и статья о нем заведующего отделом литературы Владимира Петровича Енишерлова.

Едва ли не самым ярким глашатаем новых веяний в журнале стал Феликс Медведев. Именно им для растущей аудитории «Огонька» выпекались острые, обжигающие «пирожки» с актуальной начинкой. Конвейер работал бесперебойно – почти каждый номер журнала, становившегося все популярнее, украшало интервью с очередным «живым памятником» эпохи или новой кометой, сверкнувшей на политическом или литературном небосклоне. Яркие, нестандартные интервью неугомонного обозревателя немало способствовали тому, что тираж «Огонька», превращавшегося из официозного партийного издания в настоящую трибуну гласности, рос от номера к номеру.

Каждую субботу у киосков «Союзпечати» по всей стране происходили, без преувеличения, одинаковые диалоги.

– Есть ли в сегодняшнем номере интервью Феликса Медведева? – спрашивала очередь.

– Да, – отвечал просвещенный советский киоскер с улыбкой лакомки, уже отведавшего вкусненького, – сегодня Юлиан Семенов!

– Та-ак, – раздавалось в ответ, – почитаем!..

На следующей неделе у киосков та же сцена, меняется только герой номера – Сергей Михалков или Виктор Астафьев, Чингиз Айтматов или Элем Климов, Расул Гамзатов или Сергей Образцов… Автором этих откровеннейших, «непричесанных» интервью, был тот же Феликс Медведев.

Киоск «Союзпечать». Место, популярность которого в советское время была сравнима с интернетом, – только здесь можно было узнать последние новости с передовиц центральных газет,  купить журналы для моделистов, женщин, автомобилистов, спортивных болельщиков,  садоводов, издания для школьников, сборники стихов, кроссвордов и анекдотов, конверты, марки, гибкие синие пластинки  журнала «Кругозор» с самыми модными песнями… За популярными изданиями перестроечного времени, среди которых ярко блистал «Огонек»,  с раннего утра выстраивались длинные очереди

«Для меня, – признался в печати через много лет кинорежиссер Владислав Чеботарев, – но, думаю, и для многих других главной приманкой любого номера «Огонька» становились поистине ослепительные материалы за подписью таинственного Феликса Медведева, популярность которого в народе была просто сногсшибательной… Мне, скажем, и по сей день не стыдно признаться в том, что я, взрослый мужик, с усердием примерного ученика вырезал очередную медведевскую публикацию, дабы поместить ее, как редкостного радужного махаона между листами скучной конторской книги».

Феликс Медведев открывал читателю новые имена, неожиданно и смело повествовал о судьбах людей, переживших драматические события прошлых эпох. Он поднимал завесу над многими тайнами недавней советской истории, рвался общаться с запрещенными до недавних пор персонажами, и на родине, и за границей. По-хорошему «всеядный», он предлагал читателю именно то, чего не хватало в ангажированной советской журналистике, – право выбора героя. Выбора своих героев, не навязанных «партией и правительством» оценок творчества и жизненного пути корифеев литературы, искусства, политики. Феликса можно назвать первым российским «космополитом» газетно-журнального пространства. Наверное, поэтому на адрес редакции приходили сотни и сотни писем читателей, адресованных знаменитому журналисту. Многие сохранились в его архиве. Перечитывать их сегодня, когда с тех легендарных лет прошло уже две эпохи, можно и смеясь, и плача.

Перестройка, объявленная Михаилом Горбачевым на свой страх и риск, дала журналисту настоящий карт-бланш. Ему работается безумно интересно: в голове роятся планы, вспыхивают идеи, перефразируя слова классика, он и жить торопится, и печататься спешит. Собственная судьба тесно сплетается с судьбами его героев, прошлых и будущих, ведет его по закоулкам времени, высвечивая огневыми вспышками события и даты…

Надо сказать, что Феликс постоянно ощущал некую незримую нить, которая, словно нить Ариадны, вела его по жизни, помогая держаться основного пути, не только как журналисту, но и как знаменитому книжнику, библиофилу. Его знакомство с неординарными людьми перерастало в дружбу. Они сами раскрывали журналисту истории своих судеб, подчас без оглядки исповедуясь.

Вот пример. В середине 70-х судьба сводит его с пожилым москвичом Лазарем Борисовичем Фридманом, работником одного из первых советских издательств в 20-е годы. Он охотно рассказывает гостю о своих знакомствах с интересными персонажами той поры.

– Между прочим, Феликс Николаевич, я знал и самого Сергея Есенина, – однажды признался новый приятель.

– Сергея Есенина? – не поверил своим ушам Феликс.

– Ну да, – улыбнулся старик. – У меня даже сохранилась книга с его автографом…

– А нельзя ли на нее взглянуть? – заволновался гость-книголюб, вонзившись взглядом в собеседника и судорожно нащупывая в кармане диктофон.

Надо заметить, что с приобретением диктофона (весьма дефицитного в советское время орудия журналистского труда и незаменимого помощника интервьюера) в жизни Феликса появились два неизведанных ранее страха: первый – забыть диктофон дома и второй – перепутать кнопки. За долгие годы владения этой хитроумной техникой он так до конца и не освоит ее. Любая электроника для него навсегда останется загадкой. До сих пор Феликс не умеет пользоваться Интернетом, с трудом находит на пульте единственно приемлемый им канал «Культура», боится мобильного телефона и всякий раз, как правило, нажимает не на те кнопки… Память журналиста хранит целую копилку драматических историй, когда коварный диктофон подводил его, и наиважнейшая беседа оставалась не воспроизведенной на пленке. Выйдя из глубокого пике и осознав ужас, кажется, безвыходной ситуации, Феликс воссоздавал на бумаге сказанное именитым собеседником, виртуозно донося до читателя все нюансы и интонацию разговора. Долгое время только жена знала о том, что беседы с такими своеобразно мыслящими мастерами слова, как Грант Матевосян, Габриэль Гарсиа Маркес, Иосиф Бродский, не записались на магнитофонную ленту. Феликс воспроизвел их по памяти. Кстати, у моего героя это получилось так натурально, что читатель ни о чем не догадался. Написанное явилось результатом экстремального напряжения и высокого профессионализма.

…Когда на свет родилась статья об автографе Есенина, осталось только пристроить свежеиспеченную «нетленку» в хорошее издание.

«Но куда? – думал Феликс, перебирая отпечатанные страницы. – В «Московскую правду»? В «Вечернюю Москву»?..

Там-то всегда были рады феликсовым штудиям: их отличала небанальность подхода, живость языка. Ему не приходилось «вымучивать» темы – сама жизнь подбрасывала нужный материал. Так однажды, начинающий журналист Феликс Медведев, торопясь на свидание, несся по Тверской, и цепкий репортерский взгляд выхватил вывеску: «Зеркальная мастерская».

«Интересно, – удивился он. – Неужели здесь, в центре Москвы, делают зеркала? Странная работа: чем бы ты ни занимался – всегда видишь себя… Десятки отражений…» И он вспомнил какую-то публикацию о том, что, отражаясь в зеркале, человек всякий раз теряет частичку своей ауры. Поразительно!

Ноги сами завернули к двери. Легкий скрип – Феликс вошел в мастерскую, жизнерадостно поприветствовал работников и, предъявив корреспондентское удостоверение, вывалил на сосредоточенные головы зеркальных дел мастеров кучу вопросов. Удивленные неожиданным вниманием прессы, «зеркальщики» отвечали поначалу сдержанно, но потом открыто увлеклись разговором и с удовольствием поведали симпатичному репортеру о тонкостях своей работы.

Свидание пришлось отменить, а через несколько часов Феликс уже достал из печатной машинки последний листок – эссе-экспромт готово. Статья «В ста зеркалах себя я вижу» украсила ближайший номер журнала «Служба быта».

1987 г. С выдающимся журналистом, коллегой по «Огоньку»,  Артемом Боровиком на очередном выступлении перед поклонниками журнала. В 2000 году Артем погибнет в авиакатастрофе, причины которой не раскрыты до сих пор

Но в этот раз он решил твердо: «С Есениным буду играть по-крупному. Не отнести ли его в «Огонек»? Чем черт не шутит?»

Подхватив портфельчик, набросив модный шарф, погожим осенним деньком 1975 года Феликс помчался в известное в Москве здание возле Савеловского вокзала. Здесь, в издательстве «Правда», и находилась редакция популярного журнала. Отделом литературы «Огонька» руководил Владимир Енишерлов, литературовед, знаток творчества Александра Блока, приветливый, интеллигентный молодой человек.

– Мне нравится, – одобрительно сказал Енишерлов, познакомившись со статьей и с ее автором. – Увлекательно… Попробуем опубликовать. Кстати, будет еще что-то интересное по тематике отдела, сразу несите к нам, – Владимир Петрович протянул руку.

– Обязательно, – ответил на рукопожатие гость и, окрыленный, выскочил из редакции.

Через несколько дней Феликс возник на пороге «Огонька» с новой статьей…

А вскоре энергичного журналиста пригласили на особый разговор.

– Есть возможность оформиться к нам внештатником, – объявил Енишерлов. – И «корочку» с автографом Анатолия Владимировича Софронова получите.

– Корочку? – распахнул глаза Феликс и на секунду замер. – Спасибо, Владимир Петрович, почту за честь.

Удостоверение корреспондента «Огонька» не просто подтверждало статус его обладателя, оно служило настоящим волшебным «сим-сим, откройся!» в мир дверей, недоступных простым смертным.

– Мила, посмотри, что у меня есть! – задыхаясь от восторга, предъявил он трофей юной супруге. – Давай бокалы!

На стол выгрузились бутылочка шампанского «Советское», добытого в знаменитом «Елисеевском», и кусок голландского сыра.

– Поздравляю! – искренне порадовалась жена. – Ты молодец!

– Ну, я же говорил, что буду в «Огоньке»! – глаза его сверкали. – Добавим журналу огонька!

Феликс погладил красную кожу удостоверения. Что-то давно забытое всколыхнулось в памяти…