Читать книгу Бессветные - Ирина Ячменникова - Страница 2

В предрассветной дымке разом погасли все фонари. Горячие плафоны обозначились в сумерках загадочными розовыми пятнами. Небо серело, местами проступали лиловые облака. Утро не было ранним, просто в этих краях даже с приходом весны ночь отступала неспешно.

Маршрутка ловко выруливала по лесному серпантину. Отсутствие света не являлось помехой: со всех сторон ясно проступили очертания деревьев и размытых ливнями бугров. Щетинистый шофер хмуро вслушивался в болтовню пассажирок.

Поёжившись от утреннего холода, Мэтис спустил длинные рукава как можно ниже. Ему посчастливилось ехать на привилегированном месте рядом с водителем, где было немного теплее. Это открывало широкий вид на пейзажи Залесья и избавляло от созерцания убогого салона и сонных пассажиров. Мальчик не только отвернулся от серой реальности, но и закупорил уши вакуумными наушниками. Мысли уносились вдаль под гармоничные переливы аккордов, где попадали во власть воображения. Сонное сознание то уступало место грёзам, то выхватывало знакомые строки. «So when the day comes in and the Sun won't touch my face, tell the ones who cared enough that I finally left this place»¹.

Местный лес делил собой несколько городских районов. Один мало чем отличался от другого. Тихий промышленный уголок. Здесь производили сельскую технику, удобрения и мебель, имеющую спрос только в ближайшем округе. Номинальным центром считалось Прилесье, что уступало размерами ближайшему полису, однако являлось довольно крупным и самобытным городом. Там функционировало несколько престижных университетов, новейший исследовательский центр, ухоженная набережная и порт. В эту глушь приезжали любители суровой природы, творческие бездельники и огромное количество, в том числе иностранных, студентов.

Сам Мэтис в Прилесье бывал не часто. Дядя не возил семью в центр, да и сам племянник не очень переносил переезды. Родной город, ну или район, коим его называли местные, Залесье было разросшимся до размеров небольшого городка селением, в котором успели понастроить десятки пятиэтажек, обустроить действующий ледовый дворец и даже открыть собственный МакДональдс. По мнению Мэта, именно последнее давало этому месту статус города, а не захолустья.

Солнце величаво показалось на востоке, и синий от сумрака лес приобрёл причудливый рыжий окрас. Острые сосновые макушки увенчались коронами червонного золота. Утренняя прохлада ещё не отступила, но свет и цвет согревали не хуже уютного пледа. Завороженный Мэт поленился вернуть на место выпавший наушник.

Металлическая остановка встретила пассажира неприветливо. Бывает, холод сразу хватает за плечи, вонзаясь в хребет своим ледяным жалом, а бывает, неторопливо обволакивает ступни и уверенно карабкается выше, проникает в самую душу. Мэтис снова поёжился, озираясь по сторонам. Тихий пустырь среди леса. Мальчик сильнее натянул на кисти рукава и побрёл вдоль пустой дороги.

В нескольких минутах ходьбы угрюмым кирпичом выдавался из леса «Весёлый Дом». То ещё название. Либо это отсылка к ларьку близ остановки с вывеской «Весёлый час», либо непосредственный намёк на назначение данного заведения. Психоневрологический диспансер в этих краях был один. Располагался он так, чтобы из любого района до него можно было добраться в течение часа.

Идти на приём зверски не хотелось. Вся эта история с нервным срывом началась давно и никак не намеревалась заканчиваться. Мэтис больным себя не считал, просто несколько лет назад ему хватило детской наивности шагнуть на путь постоянного психического контроля. Теперь каждый год приходилось являться в диспансер, брать бюллетень и показываться психиатру. Однако на этот раз всё обстояло немного по-другому. Если прежде Мэтис сам проходил обязательный обход по направлению из поликлиники, то вчера его опекунам позвонили и назначили приём. Объяснялось это фразой «переходим на федеральный документооборот», что бы это ни значило.

Мэтис обернулся на пронёсшуюся рядом машину и снова вернулся к своим мыслям. Рука машинально потянулась к груди и сжала небольшой крест дешёвого металла, увенчанный петлёй. Анкх висел на чёрном шнурке, постоянно выбиваясь из-за горловины чёрного свитера, великоватого владельцу. «A little something to remind you when I'm gone»² напела через наушник композиция, зацикленная на повторе. Ещё несколько машин прошуршали зимней резиной. Уже совсем рассвело.

Тьма, свет фар, шумное торможение, удар. Асфальт, звёзды, трава, еловые ветви, трава. Туман и темнота.

Разрушая наваждение, Мэтис отпрянул. Подобное происходило постоянно. От этих стремительных эпизодов было сложно оторваться, настолько реальными они казались. В такие минуты мальчик словно бы погружался в чужие жизни, которые поспешно прерывались. Ему было двенадцать, когда это началось, и первое же признание взрослым привело его в Весёлый дом. Тогда его всего лишь осмотрел доктор, оправдав всё нервным срывом. Возможно, так оно и было, только киноленты из прошлого не прекратились. Мэтис помнил взгляд дяди, когда тот слышал о призраках: лишённый веры и полный сочувствия. Именно этот взгляд заставил мальчика впервые соврать.

Верил ли Мэт в привидений? Ещё как! Он жил с ними бок об бок, и они постоянно рассказывали ему свои истории. Вернее, показывали. Он видел лица, не зная имён, видел их страдания, слышал стоны и крики. Тинэйджер не пропускал ни одной передачи про сверхъестественное, ни одного шоу, на которые приглашали известных медиумов и ясновидцев. Этот млеющий интерес смущал и расстраивал родственников, но те списывали его на подростковую эксцентричность.

В рюкзаке за спиной имелся неизменный набор исследователя: дневник-блокнот, фотоаппарат и фонарик. Мэтис не расставался с ним никогда, тем более сегодня ему предстояло побывать в одном из мест, отмеченных мистической репутацией. Дело в том, что диспансер образовался на месте старой лечебницы для душевнобольных. По данным из публицистики туда свозили сумасшедших со всей округи и, по уверению современников, никого не отпустили. Под заведением должны были находиться глубокие катакомбы старой крепости, обрушенной ещё в начале девятнадцатого века. Возможно, именно там нашли последнее пристанище сотни, а то и тысячи неудачливых психов. Во всяком случае, так предполагал Мэт. Юный медиум верил своему чутью и намеревался во что бы то ни стало добыть доказательства.

Старое здание встретило дешёвой зелёной краской и линолеумом неприятного цвета, который сложно было идентифицировать. Небольшой холл заканчивался гардеробом, в обе стороны уносились широкие коридоры, заворачивающие спустя десяток белых дверей и образующие огромную зону ожидания в виде буквы «П» с редкими лавками и комнатными растениями. Никаких окон, только одинаковые продолговатые лампы, источающие скудный жёлтый свет, позволяющий видеть пространство, но крайне непригодный для чтения. Людно и неуютно. Странное дело, в подобном заведении очереди не меньше чем в обычной поликлинике у терапевта. Кто мог подумать, что неврозы и расстройства встречаются с той же частотой, что и простуды. Мэтис не верил, что найдутся ненормальные, чтобы симулировать болезнь в психушке. А если такие и находились, то и верно психи и придутся к месту.

На правом повороте коридора юный исследователь взглянул на лестницу, что предлагала подняться на второй этаж или спуститься в подвал. Последний маршрут манил и подталкивал в спину. Оглянувшись по сторонам, мальчишка шагнул навстречу цели, как вдруг с лестницы стала спускаться тучная врачиха со стопкой бумаг. Крутанувшись на месте, искатель приключений продолжил путь по коридору. Сюда можно вернуться потом, после приёма.

За поворотом посетителя встретил другой линолеум: менее пёстрый, но более древний. Странный узор резал зигзагами пространство, а местами напоминал цепи, протянутые по полу от стены к стене по диагонали. Ассоциация заставила сбавить на мгновенье шаг, после чего растаяла, уступив место более существенным мыслям.

Здание диспансера состояло из двух корпусов, связанных между собою мостом и, возможно, подземным лабиринтом. Мэт пребывал в поликлинике, где на втором этаже находился дневной стационар. Второй корпус и являлся самой психушкой, правда туда подросток никогда не захаживал, но надеялся на подземный проход и настоящие катакомбы. Единственное место, куда ему хотелось попасть сильнее, крыша двадцатиэтажного торгового центра, откуда по словам очевидцев (или по их преувеличенному вранью) открывался вид на всё Прилесье, лес вплоть до Залесья и дальние горы.

Оказавшись у нужной двери, Мэт с тоской посмотрел на очередь, а потом на дисплей телефона. Он не опоздал, пришёл даже раньше на десять минут до начала приёма, а посетителей томилось в ожидании уже с дюжину. Заняв условную очередь, мальчишка подпёр стену и заткнул уши наушниками. По венам полилась дрожь от гитарного перебора и эмоционального припева. Песня повторялась снова, снова и снова, а народу всё пребывало.

Дверь отворилась, и в проёме показался молодой человек, тянувший на студента первых курсов, но никак не на врача. Его глаза округлились словно бы в испуге, и он нервно и суетливо заглянул в чёрный ежедневник, заложенный на нужной странице большим пальцем. С губ сорвалось два слова. Мэтис не расслышал, поэтому высунул один из наушников. Повторять «практикант» не стал. Из очереди поднялся полноватый парень и проследовал в кабинет. «Отлично, – сделал вывод подросток. – Вход по приглашению, а значит есть надежда, что быстрее отделаюсь».

По закону подлости, время ожидания не просто не сократилось, а увеличилось вдвое. Когда Мэта вызвали, он был уже на грани настоящего нервного срыва.

В кабинете находились двое. Слева сел за стол молодой практикант, приглашавший посетителей. Напротив сидел загорелый зрелый мужчина, внешность которого вела подробный рассказ о наличии восточной крови, а улыбка и манера держаться принадлежали опытному менеджеру, но никак не врачу. Оба незнакомцы. Халаты наброшены поверх деловых костюмов.

Пациент растерялся и застыл у только что прикрытой двери.

– А где мой доктор? – обратился к костюмам Мэтис, делая акцент на местоимении.

– У него выходной, – незамедлительно отозвался старший. – Проходи. Присаживайся. Телефон на беззвучный режим, – открытая уверенная улыбка. – Я доктор – Кристиан Ллойд, а это мой ассистент. Ты Мэтис Вайерд, полагаю?

– Да, – кивнул Мэт и протянул доктору помятый бюллетень. – У меня всё в порядке, я за подписью.

– Позволь называть тебя Мэтисом, – пропустил его слова доктор. – Спасибо за терпение. Ну и очередь сегодня, не так ли?

– Ага, – согласился пациент.

– Расскажи, чем закончился твой последний визит?

– Мне бюллетень подписали и отпустили, – вспомнил мальчишка и положил помятый лист перед доктором.

– Что ж, Мэтис, выглядишь ты вполне здоровым. Возможно, пришло время снять тебя с учёта?

– Правда? – растерялся подросток. От волнения у него бешено заколотилось сердце.

– А я похож на вруна? – улыбнулся мужчина открыто и искренне. – Тебя ведь ничего не беспокоит?

– Нет. Всё нормально.

– Чудесно. Если бы беспокоило, то ты бы не молчал об этом, потому как взрослый, и не хотел бы умереть от внезапного инсульта.

– Что? – вздрогнул мальчишка.

– Что? – участливо приподнял брови араб. – Мэтис, тебя что-то беспокоит?

– Нет, – мотнул головой медиум, зажимая в кулаки полотно рукавов.

– Ну и славно, – располагающе улыбнулся доктор. – Тогда сейчас я проведу осмотр, заполню твою карту и распишусь в бюллетене. Ты в Залесье живёшь?

– Да.

– С дядей по отцу?

– Да.

– В школе на Тополиной учишься?

– Да

– Тройки-четвёрки?

– Да.

– А голоса с двенадцати слышишь?

Медиум замер, а затем до боли стиснул зубы.

– Я не слышу никаких голосов!

– Замечательно! Я же говорил, что всё в порядке, да, Фор?

Последнее адресовалось бледному ассистенту. Тот сидел со стеклянными глазами, но, услышав своё имя, отмёрз, заморгал и кивнул.

Замаскированный под медика продажник на несколько секунд погрузился в раздумье и щёлкнул пальцем по новой клавиатуре. Только сейчас тинэйджер заметил, что на обоих столах стояли компьютеры не самой устаревшей модели, чего ранее в данном заведении не наблюдалось. Может, это и есть тот самый федеральный документооборот?

– Тут, – робко заговорил ассистент, – написано, что зрительные галлюцинации. Не слуховые. Без рецидивов.

– Или без повторных жалоб? – усмехнулся Кристиан, фокусируясь на мониторе. – Значит без голосов. Замечательно.

Взъерошенному тинэйджеру только и оставалось, как уткнуться взглядом в пол и начать бездумно болтать под стулом ногами. Ему хотелось поскорее уйти. Это место нагоняло на него тоску и вызывало самые неприятные воспоминания. Когда-то он сидел в таком же кабинете, бормоча себе под нос слова, воспринятые окружающими как бред. Теперь за эти слова приходилось каждый год расплачиваться. Случившееся не хотело оставаться в прошлом и преследовало мальчика по пятам.

– Ты пережил автоаварию, верно? – словно бы специально усугубил доктор. – Расскажи, как это произошло?

Мэтис поднял глаза. Рассказывать подобное совершенно не хотелось, но психиатр явно так просто не отстанет. Наверно, нужно ещё немного потерпеть, чтобы потом навсегда распрощаться с этим заведением.

– Дождь, скользкие дороги, плохая видимость. Мы въехали в фонарный столб на повороте дороги.

– Что ты чувствовал в тот момент?

– Я не понимал, что происходит. Потом испугался. А потом был в шоке и ничего не помню.

– Что ты увидел после аварии?

– Ничего. Мне показалось.

– Мэтис, я попрошу тебя подробно отвечать на мои вопросы. Понимаю, это было давно, и сейчас ты всё осмыслил и осознал. Но мне важно понять, что происходило тогда. Фор, как давно это было?

– Три года назад.

– Вот. Мне нужно воссоздать картину.

– Ладно, – тинэйджеру не нравился подход психиатра, но здесь всё происходило по его правилам. – Я понимаю, что вы хотите услышать о моих галлюцинациях. Просто я действительно плохо помню, что именно наговорил спасателям, – мальчишка решил спрятаться за маской жертвы, что всегда работало со взрослыми.

– Сколько тебе лет? Пятнадцать?

– Почти шестнадцать.

– Тем более. Ты взрослый и должен понимать, что я не смогу тебе помочь, если ты не будешь рассказывать.

– Не надо мне помогать! У меня всё в порядке, правда.

– Хорошо, если так. Но у тебя было сотрясение, Мэтис. Головной мозг пострадал настолько, что дал сбой. Мы не можем знать, насколько велик урон. Моя задача понять: ушла ли твоя проблема или же просто временно затаилась. Ты же не хочешь однажды упасть замертво только от того, что где-то в голове у тебя разорвался сосуд?

– Нет, – буркнул Мэт, хотя вовсе не боялся подобного.

Смерть влекла и будоражила юношу. В силу возраста он ещё не умел её бояться, а в силу одарённости не видел в ней прекращения жизни. Вечерами, лёжа на диване и рассматривая тенистый потолок, он представлял, как сам станет призраком и будет гулять по городу, не зная дверей и замков. Он будет знать все мировые тайны и с видом просветлённого старца хранить молчание. А может, он повстречает вот такого же юного медиума и поведает ему обо всех загадках человечества! Нет, убеждался Мэт, смерть – это не конец. Это начало нового приключения! Подобные мысли подсказывали вечерами, что ему и вовсе не хочется жить.

– Очень хорошо, – продолжил приём доктор. – Тогда помоги мне понять, что произошло. В карте указано, что ты несколько раз сбегал из дома на место аварии. Когда тебя находили, ты твердил «я должен их остановить». Что ты имел в виду?

– Я этого не помню.

– А что помнишь?

– Ударился головой. Было больно. А потом узнал, что произошло, и долго отрицал правду. Может поэтому сложилось такое впечатление обо мне.

– А как ты объяснишь это? – доктор Ллойд протянул пациенту распечатанный лист.

– Откуда это у вас?! – воскликнул мальчишка.

– Двадцать первый век. Интернетом не только школьники пользуются.

– Вы следите за мной? Это как-то не по-докторски! – заявил подросток, бросая на стол распечатанный фрагмент своего блога.

– Ты не поверишь, я очень люблю мистику, особенно загадки Прилесья. Так вышло, что я пару раз натыкался на твою страницу.

– Это просто хобби. Это ничего не значит.

– Я и не утверждал обратного, – улыбнулся психиатр. – Почему ты оправдываешься?

– Я не…

Мэтис замолчал. Приём превратился в чёрт знает что.

– Давай подведём итог. Ты поступил в диспансер с жалобой от опекунов, что ребёнок якобы видит призраков. Теперь ты уверяешь, что не помнишь этого, но ведёшь интернет-журнал о приведениях и мистических явлениях округа. На его страницах ты уверяешь, что призраки существуют, и ты намерен это доказать. Чему верить?

– Вы и правда думаете, что кто-то в это верит? – решил сменить позицию медиум.

– Знаешь, был такой парень, Эндрю Дэвис. Жил он в девятнадцатом веке где-то в Америке. Вот он тоже говорил, что видит, слышит. Даже книгу ему духи какие-то надиктовали. Ну, ты, понимаешь, о чём я. Так вот, про него много говорили в те годы, и большая часть вне сомнений брехня, вот только я лично готов ручаться за его психическое здравие. Сумасшедшие – это те, кто зад свой подтереть не могут, потому как дерьмо им не мешает. А Эндрю был вполне себе нормальным интеллигентом. И более того – врачевателем от бога.

– Он был медиумом, – поправил Мэтис, не поднимая лица.

– Я так и думал, что ты в курсе, – произнёс доктор, удобнее устроившись на стуле. – Верить в потустороннее – нормально. Особенно в твоём возрасте.

– Просто я не хочу, чтобы за такие интересы меня считали больным, – признался пациент.

– Никто тебя больным не считает. Я с самого начала отметил, что ты выглядишь здоровым. Больной доказывал бы нам, что потусторонний мир существует и всё в этом духе. А ты только предполагаешь. К тому же, ты юлишь, притворяешься и врёшь. Это нормальное поведение для подростка.

Тинэйджеру стало обидно и стыдно одновременно.

– Я думаю, – снова заговорил доктор Ллойд. – на этом мы закончим. Я напишу заметку для твоего доктора, что всё в порядке.

Благодарить Мэтис не стал: соскочил со стула и направился прочь. Его так и подмывало обронить нечто, вроде «больше не увидимся». У двери он обернулся, чтобы в последний раз бросить взгляд на незнакомцев. Что-то в них было не так, но что именно подросток понять не мог. Странный приём, странный доктор, странная очередь из совершенно разношёрстных пациентов. Но сейчас не было времени засорять голову ненужными мыслями, ведь впереди поджидало главное сегодняшнее дело.

***

Стараясь ступать неслышно, мальчик спустился до нижней ступени. Возникший перед ним коридор уползал вперёд, где скрывался за плотными шторами сумрака. Рядом с лестницей горело две лампы, позволяя заметить пять дверей по обе стороны коридора. Четыре одинаковые белые двери и одна серая – металлическая. Плитка на полу выглядела старой, но была в прекрасном состоянии. Раньше всё обладало большей стойкостью и сроком годности. Под лестницей стоял шкаф, заложенный пыльными папками и коробками. Заострять на нём внимание Мэтис не стал и направился к ближайшей двери.

Первая белая дверь поддалась, открывая вид на продолговатую комнату, заставленную медицинским инвентарём. Обычный непримечательный склад – никаких скелетов по углам. Дверь напротив оказалась заперта и даже запечатана круглым штампом на пластилине. Мальчик вспомнил, что подобным образом запечатывал рабочий кабинет его отец, но только тот работал в полиции, а не в городской поликлинике специфического назначения. Следующая (металлическая) дверь так же не отворилась. На ней не было печатей или замков, даже отверстия для ключа не обнаружилось. С правой её стороны находилась тонкая прорезь и маленький стеклянный экранчик, который был пуст и не светился. Подросток отнёсся к находке с интересом, припоминая бункеры и секретные базы из кинофильмов. На всякий случай он поковырял экран ногтем, поискал сенсорные датчики или кнопки. К сожалению, оборудование не отозвалось, палец не сканировало и не предлагало опознать сетчатку глаза.

Третья белая дверь привела в тёмную комнату, заставляя юного детектива достать фонарик из рюкзака. Пятно света прошлось по дальним стенам, потом вернулось к двери в поисках выключателя. Заветная кнопка нашлась чуть выше уровня лица. Лампы замигали и осветили довольно большое помещение. Дальняя стена была выполнена из металла в виде одинаковых квадратных ящиков, расположенных от пола до потолка. У стены находились столы на колёсиках и две убогие раковины. Плитка на полу была мельче и в нескольких местах прерывалась сеткой стока. Мальчишка сообразил, что попал в морг.

Возможно, нормальной реакцией было бы выйти и поискать приключения в другом месте, но Мэтис был настроен решительно. Миновав пространство помещения, он заглянул в одну из стальных ячеек для трупов, а потом ещё в несколько. Везде пусто. Если здесь и был морг, то на данный момент он не функционировал. Заключение не дало ответов на накопившиеся вопросы. Зачем в поликлинике морг? Как давно он пустует? Почему подобная комната не закрыта? Мотнув головой, подросток стал дотрагиваться ладонью до ближайших поверхностей, в надежде спровоцировать видения. Призраки, если они здесь вообще были, показываться не спешили.

Медиум вернулся в коридор, чтобы исследовать оставшиеся двери. Дальняя оказалась открыта и вела на ещё один склад. Здесь хранилось всякое барахло, которое следовало выкинуть ещё полвека назад. Многие элементы мебели были затянуты брезентом, создавая жёлтые бугры вдоль стен. Протиснувшись между двумя такими буграми, мальчишка оказался у дальней стены. В отличие от остальных, она не была отделана и выкрашена цветной побелкой. Она тянулась сплошной кладкой из камней, слабо напоминающих кирпич. Пробоин и дверей в ней не было.

Осознав, что зашёл в тупик, Мэтис направился обратно, собирая пальцами пыль с прелых брезентов. Ткань податливо колыхалась и возвращалась в прежний покой. Отказываясь уходить с пустыми руками, мальчик стянул пару полотен. Несколько элементов старья и большая квадратная клетка. В ней могло поместиться двое Мэтисов, если усадить их на пол и попросить подобрать ноги. Неужели здесь когда-то держали животных?

Переполненный любопытства, подросток нагнулся и попытался открыть клетку. Увы, на углу висел замок, размером с кулак, скважину которого скрывала тонкая пластинка. При касании пластина легко сдвинулась с места, а после длительных манипуляций и вовсе отвалилась. Ключа не обнаружилось. Мэтис наклонился, чтобы поднять отломанный элемент и зажал кусочек металла в кулаке. Острый край ужалил ладонь, заставляя встрепенуться от неожиданной боли. Глаза ослепила вспышка.

Свет слепил глаза, вырываясь из-за стволов по краю дороги. На землю ложились жёлто-серые полосы. Бежать на свет было опасно, поэтому он нёсся вдоль дороги по зебре светотеней. Все звуки отступили на дальний план, заглушаемые собственным дыханием. Треск веток и шуршание травы перестали существовать в момент, когда страх достиг своего апогея. Бежать, не оглядываться, ни о чём не думать. Мысли делают тяжёлыми не только головы, но и ноги.

Землю пробороздили ещё несколько полос. Теперь тени разложились более сложной палитрой, а земля напоминала шахматную доску. Минуя клетку за клеткой, беглец понимал, что позади погоня с фонарями. Прятаться негде, а лес бесконечен.

Пробуждая уже, наверное, семнадцатое дыхание, он побежал прочь от дороги – во тьму. Несколько рывков, и он уже скользил в неглубокий овраг, вовремя отшатнувшись и сев на землю. Листья сопроводили шипением. Как только кеды коснулись дна, беглец подскочил и понёсся дальше.

Вертикальные зигзаги ландшафта истощали. Силы кончались вместе с дыханием. Огонь, что разгорался внутри, обжигал лёгкие и разум. Тяжёлый подъём и осторожный спуск, чтобы не переломать ноги. За очередным пригорком излучина дороги. Освещённой местности не миновать – так уж устроен лесной серпантин.

Нужно пересечь дорогу света и исчезнуть во тьме. Найти укрытие, чтобы переждать преследование и восстановить дыхание. Асфальт закончился в несколько касаний: бежать по ровной поверхности было легче. Перед тем как ворваться за занавес ночного леса, беглец услышал громогласный выстрел, оповестивший округу, что его заметили. Теперь только вперёд, без оглядки.

Не было листьев, чтобы зарыться с головой и больших камней, способных стать укрытием. Вниз-вверх, как на карусели, только не по кругу, а по прямой. Он надеялся, что не по кругу. Голые сосновые створы окружали решётками. Кеды – ужасная обувь для бега. Он чувствовал каждый камешек, каждую ветку, попадавшую под ноги.

В какой стороне город, в какой река, а в какой всё дальше лес – не известно. Без направления и идей, что делать потом. План один – убежать. Несколько светящихся пятен синхронно преследовали беглеца, напоминая НЛО. Свет периодически выхватывал спонтанные кадры происходящего. На восемнадцатом дыхании время замедлило ход. Даже мысли растянулись как пружина и так же медленно сжались в два слога «Бежать!».

Справа снова засияла дорога – светящаяся змея, охватившая своими кольцами всю округу. Как не сжимал её лес со всех сторон, она продолжала резать его витиеватыми краями пазла. Низкая ветка сосны дала колючую пощёчину, отнимая внимание у светлой полосы. В метре от лица разлетелся щепками участок ствола. Вторую пулю проглотила тьма, зияющая впереди.

Он понял, что проиграл. Уже дважды пугливо пригнулся, сбавив ход и сократив дистанцию до неминуемой гибели. Ухватившись за сук, ему удалось молниеносно свернуть за сосну, укрывшись от взглядов. Колени согнулись и нырнули в траву вслед за пальцами, жаждущими нащупать палку. Нашёлся увесистый камень.

Идея самообороны тут же показалась бредовой. У преследователей было нечто пострашнее пистолетов, что исключало сопротивление в ближнем бою.

По левую руку начинался широкий кустарник с высокими арками от корней до тонких веток. Беглец полез под природный шатёр, пробиваясь глубже в заросли. Обзор отсутствовал, вызывая медлительность, и на четвереньках далеко не уползёшь. Рука соскользнула в пустоту и утянула человека вниз с обрыва. Растительность обрушилась ударами со всех сторон.

Свет, направленный в лицо, ускорил пробуждение то ли от обморока, то ли от мыслей. Камень исчез, оброненный при падении. Глаза ослепли от света, и беглец начал движение наугад. Спустя секунды он понял, что не бежит – его тащат.

Серп асфальта в ржавом свете фонарей, как и прежде, оказался неподалёку. Беглец перестал вырываться, чтобы не провоцировать преследователей на выстрел. Его бросили посреди дороги у ног застывшего столбом человека. Подсвеченный сзади, тот словно бы не имел лица. Тёмные тени лежали на глазницах и сползали от скул к подбородку. Но теневая маска не помешала узнать этого человека. Теперь беглец понял, что никуда не убежит.

Мир перевернулся и небо сменилось потолком. Фонарь лежал в стороне, подсвечивая светлую ткань на манер абажура. Бедро и локоть болели от падения. Мэтис пугливо отполз к стене, не сразу сообразив, что в безопасности. Вокруг было сумрачно и тихо, только сердце бешено колотило в грудную клетку. Переведя дух, мальчишка взглянул на поцарапанную ладонь. Впопыхах он стал ощупывать пол в поисках предмета, повлёкшего видение. В коридоре послышались голоса.

Боясь быть обнаруженным, Мэтис влез под одно из старых полотен и затаился. Осторожность не оправдалась: в кладовку никто не вошёл, а голоса быстро удалились. Выждав несколько минут, юный детектив выглянул в коридор. Всё было как прежде, только сплошная металлическая дверь светила люминесцентной щелью. Любопытство взяло верх над осторожностью, и мальчишка заглянул внутрь.

Комната за дверью не напоминала бункер, но и на прежние кладовки не походила. Светлое помещение со слепящими белыми лампами, серебристой офисной мебелью с обилием стекла. Людей не было видно, видимо, они вышли, забыв затворить дверь. Окончательно осмелев, подросток просочился в «запретную» зону и крадучись направился к ближайшему столу. По левую руку блеснул склянками длинный стеллаж. Колбы и странные посудины цилиндрической формы были выстроены в ряд, в некоторых находилась прозрачная жидкость и какая-то непонятная дрянь, похожая на расплющенных пауков. На противоположной стене висел плакат, размером с подробную географическую карту, только вместо стран и континентов на ней были нарисованы какие-то лабиринты. Присмотревшись, Мэтис узнал полушария головного мозга, находящиеся в продольном и поперечном срезе.

На столе было пусто, в ящиках бумаги с какими-то цифрами и показателями. Среди них Мэтис отыскал бумажную папку с отвратительными фотографиями операций на мозг. Вернув папку на место, мальчишка осмотрелся. У дальней стены за ширмой оказалась дверь. Она тоже была из металла, только с ручкой, а края её были прорезинены для звукоизоляции. Неподалёку в стене две вмятины с расходящимися по штукатурке трещинами-паутинками. Неужели следы от пуль? Тинэйджер мотнул головой, прогоняя необоснованные предположения. Пока он не увидел ничего такого, что не вписывалось бы в убранство городского дурдома.

Он уже тянулся к ручке, чтобы войти в очередную таинственную комнату, как дверь полетела навстречу, отворяясь. Подаваясь назад, Мэтис влетел в ширму, опрокидывая её вместе с собой. Следом раздался стекольный звон, и какая-то жестянка звонко покатилась по плиточному полу.

В дверном проёме возвышался над упавшим мальчишкой доктор-араб, только уже без халата и улыбки. Глаза его смотрели строго, хотя брови сохраняли спокойствие.

– Фор, почему ты не захлопнул дверь? – обратился он к ассистенту, что наверняка топтался у него за спиной.

– Я… Я не подумал…

Голос помощника звучал таким испуганным, словно бы это его застали с поличным в секретной лаборатории.

Мэтис собрался вскочить, чтобы убежать прочь, но голос мужчины его опередил.

– Встань. И стой, где стоишь. А ты, Фор, пойди и закрой эту чёртову дверь.

Мальчишка только было решился осуществить свой прежний план, но прямой путь к выходу был преграждён грудой стекла, под которой растекалась огромная лужа.

– Встань, – снова произнёс араб, но уже более мягким, не таким командным тоном. – Что ты здесь делаешь?

– Уборную ищу, – на автомате соврал подросток, изображая честное лицо под маской смущения.

Широкая бровь мужчины скептически изогнулась.

– Давай я сокращу варианты ответов, чтобы не слушать, что ты заблудился. Итак, ты подслушивал или воровал?

– Что?! – возмутился Мэтис. – Ничего подобного!

– Фор, принеси портативный индикатор психического сопротивления.

Подручный суетливо исчез за дверью, из которой мужчины вышли.

– Итак, ещё раз, что ты здесь ищешь?

– Собираю материал для блога, – признался мальчишка, потирая дважды ушибленный за сегодня локоть.

– И много насобирал?

– Нисколько. Это типичный диспансер – ничего необычного.

– Тогда почему из твоих уст это звучит неубедительно?

– Потому что вы заперли меня здесь! Что вам от меня нужно?

Как раз в этот момент вернулся Фор и протянул начальнику какой-то предмет. Мэтис готов был поклясться, что это настоящий пистолет.

– Не то чтобы я не верю, – спокойно произнёс араб, – Но ты меня вынуждаешь, – с этими словами он приставил плоское дуло ко лбу пойманного мальчишки.

Колени дрогнули, сердце подпрыгнуло. Ужас выступил холодным потом, а глаза округлились и чуть не вылезли из глазниц. Умирать вот так внезапно совершенно не хотелось.

Пистолет чирикнул. Мужчина в дорогом костюме развернул устройство боком и стал всматриваться в плоскую грань ствола.

– Семьдесят три с половиной, какая досада, – после этих слов он вернул прибор ассистенту.

– Отпустите меня домой, – жалобно попросил тинэйджер.

– Сначала выверни карманы и покажи, что в рюкзаке.

– Я не вор!

– Тогда тебе нечего скрывать.

Доктор Ллойд изучил содержимое сумки и вернул её задержанному.

– Я могу идти?

– Нет. Сначала вы оба наведёте здесь порядок, – голос мужчины звучал строго, но отнюдь не сердито.

Собирать осколки голыми руками не пришлось: в лаборатории нашлись веник, швабра и резиновые перчатки. Приходилось работать осторожно, чтобы не порезаться и не проткнуть тонкую резину подошвы. Мэтис чувствовал себя виноватым, поэтому даже не попытался уйти от наказания. Работать под надзором психиатра было неприятно, но мальчишка быстро убедился, что никто на него даже не смотрит. Араб изучал экран телефона, потеряв к задержанному интерес.

– Что это было в банках? – полюбопытствовал подросток.

Стекло было велено собрать в ведро, а содержимое посудин в широкую пластиковую тару. Прикасаться к этой мерзости было противно: склизкая, бесформенная, выскальзывала из рук.

– Домушники, – отозвался доктор. – Сейчас закончите, и тебя законсервируем.

На шутку никто не реагировал. Судя по всему, Мэтиса выставят за дверь и уверительно попросят больше не появляться. Он, конечно же, не послушает, будет приходить снова и снова, но дверь будет надёжно заперта. Нужно узнавать правду здесь и сейчас.

– А вы знаете, что здесь было раньше?

Доктор проигнорировал вопрос, а его ассистент заметно замедлил уборку.

– Здесь и правда проводились опыты над людьми?

– Это тебе твои призраки наговорили? – улыбнулся Ллойд.

– Я нормальный! – сразу заявил мальчишка. – Просто газеты умею читать и факты анализировать.

– Молодец какой.

В интонации чувствовалась издёвка.

– Я узнаю правду любой ценой!

Мужчина негромко рассмеялся.

– Предположим. А ты не думал, что эксперименты до сих пор проводятся?

– Здесь?

– Да, прямо в этой лаборатории. И сейчас ты как раз собираешь ценные образцы.

Мэт выронил одну из раздавленных каракатиц.

– Зачем тогда вы мне рассказали?

– Ну, ты же любую цену готов заплатить. Придётся теперь и тебе в наших опытах поучаствовать.

Лицо подростка побелело, а тело пронзил невероятный холод.

– Он шутит, – тихонько сказал молчащий прежде ассистент. Начальник его не расслышал, хотя тот не пытался перейти на шёпот.

– Не смешно, – надулся мальчишка, возвращаясь к работе. Молчать не было смысла, так как время кончалось. – А правда, что это за ерундовина?

– Ты не на экскурсии, – отрезал мужчина. – Пробрался, как енот, перевернул здесь всё, а теперь ещё и выспрашиваешь.

– Извините.

Может юному детективу и было стыдно, но он ни о чём не жалел.

Когда уборка была закончена, доктор с тоской заглянул в пластиковый контейнер.

– Это было чем-то нужным? – спросил учинивший погром.

– Ну как сказать. Будь это чем-то ценным, я бы выставил тебе счёт. Давно хотел избавиться от этой дряни.

От этих слов Мэтис почувствовал, что его наглым образом использовали. Показательно стянув перчатки и швырнув их на стол, мальчишка потянулся за рюкзаком. Рядом на столе лежал неизвестный прибор, напоминающий пистолет. Красть подросток не собирался, но вот разглядеть устройство получше непременно стоило. Пальцы коснулись прохладной рукояти. В то же мгновение свет погас, похитив из пространства людей, мебель, пистолетообразный прибор и даже пол под ногами.

Из-за повязки ничего не было видно. Слух затрудняла кровь, прилившая к голове. Ощущения позволяли безошибочно определить своё положение в пространстве – он висел вниз головой. Вытянутая рука коснулась пола фалангами пальцев. Панически изогнувшись, пленник привёл своё тело в движение. Дурнота усилилась, голова пошла кругом. Он извернулся снова и снова, надеясь обрушиться вниз, но только сильнее раскачал себя, напоминая большой маятник.

– …ли не можешь перцепции контролировать, в конце-то концов! – вместе со вспышкой света зазвучал голос. – Уверен, что это сенсорные проявления?

– Без всяких сомнений, – отозвался второй голос. – Он очнулся.

Мэтис сообразил, что лежит на полу, совсем недавно усеянном осколками. Осознание последнего подстегнуло вскочить на ноги и опереться на стол. Ощущения были такими, словно он только что прокатился на чёртовом колесе.

– И часто у тебя припадки? – поинтересовался доктор.

– Нет никаких припадков, – замотал головой мальчишка. – Это у меня давление, наверное, скакнуло.

– Да? Ну тогда тебе срочно нужно вколоть эбрантил.

– Зачем? Не надо! Я уже в порядке!

– Не для того я клятву Гиппократа давал, – улыбнулся мужчина.

– Не надо мне ничего колоть! Я лучше домой пойду.

– А что если по дороге опять упадёшь?

– Не упаду.

– С чего такая уверенность?

– Я осторожно пойду.

– Тебя подвезти?

– Нет, что вы. Я как-нибудь сам.

– Ну смотри, а то бледный, как призрак.

Араб поманил помощника пальцем и исчез за дверью в глубине лаборатории. Фор поспешно последовал за ним, прихватив пистолет. Дверь плотно закрылась, и Мэтис остался один. Несколько раз моргнув от растерянности, он дёрнул ручку, не возымел успеха и поспешил к выходу, но тот также был надёжно закрыт и изнутри не открывался.

– Как так? – вслух удивился мальчишка и громко напомнил о себе. – Эй! Выпустите меня!

Его проигнорировали. Прошла минута, другая, в груди и голове разгорелась паника. Подросток стукнул дверь коленом, а потом забарабанил в неё кулаками.

– Откройте! Вы меня забыли выпустить.

Дверь отворилась, но на этот раз осторожно, чтобы снова не сбить лазутчика с ног.

– Хватит громить лабораторию, – попросил вернувшийся доктор-араб. – Мне следовало бы сообщить твоим родным, чем ты вместо школы занимаешься. Или сдать тебя охране. Но я питаю слабость к больным и сиротам, так что тебе повезло.

Подросток нахохлился.

– И поскольку мне не всё равно, что происходит с моими пациентами, я всё-таки отвезу тебя домой. Так я, по крайней мере, буду знать, что ты снова не дебоширишь на частной собственности.

Мэтис полагал, что собственность государственная, но делиться убеждением не стал. Мужчина поманил его указательным пальцем и провёл по электронному замку ключом-картой.

Отставая на два шага, мальчишка шёл за доктором по коридору. Ассистент плёлся позади. Коридор подвала, лестница, цокольный и первый этаж. Мимо проходили другие медработники, но никто с психиатром не здоровался, только женщины ненадолго заостряли взгляд, оценивая с головы до дорогих начищенных ботинок. Мужчина никак не вписывался в здешнюю атмосферу. Он больше походил на бизнесмена из сериала про успешных людей, у которого каждый день новый костюм, а у подъезда ждёт личный водитель. Хотя, по совести, Мэтис не знал, сколько зарабатывают современные психиатры. Наверное, это весьма успешное ремесло.

Коридор закончился широкой дверью, выводившей на крыльцо позади диспансера. Квадратная стоянка делилась белыми прямоугольниками разметки и огораживалась голыми кустами и парой лавок.

Кристиан Ллойд остановился у огромной серой машины. В марках Мэт не разбирался и даже на номер не посмотрел. Полезая в гостеприимно отворившуюся дверцу, подросток задумался о том, что садиться в машины незнакомцев крайне беспечно.

За рулём сидел мужчина с бородкой и играл в игру на телефоне.

– Шизик? – уточнил водитель у севшего рядом Кристиана.

– Ценный образец, – пояснил араб.

– Шизик, – подтвердил своё предположение бородач.

Рядом расположился помощник доктора, взволнованно уткнувший взгляд в свои колени.

Тревога задрожала в груди струной, передавая вибрацию по рукам и ногам.

– Знаете, я лучше такси вызову. Не хочу ваше время тратить.

– Ты прав, время – ценный ресурс, – согласился психиатр. – Именно поэтому, я бы не стал его тратить бездарно.

Слова показались размытыми, но в них не слышалось возражения. Мэтис потянулся к дверце, как вдруг разом щёлкнули кнопки блокировки.

– Я хотел выйти, – сообщил свои намерения мальчишка. – Откройте, пожалуйста, дверь.

– Пристегнись, – приказал сидящий впереди человек, продолжая улыбаться так, словно бы рекламировал зубную пасту. – И отдай мне телефон.

Мэтис потерял дар речи, врастая в сидение. Мужчина требовательно протянул раскрытую ладонь. Мальчик дернулся, как от удара. Ну уж нет, так просто они его не похитят! Торопливо выудил из кармана устройство, но вместо того, чтобы протянуть похитителю, поспешил набрать короткий номер. Аппарат сам собой выскользнул из рук и прилип к спинке водительского сидения. Туда же устремился натянувший шейный шнурок анкх. Мэт издал невнятный возглас, откинулся назад и вжался в сидение. Анкх отпрянул вместе с обладателем, но как собака на привязи рвался к мобильному устройству, балансируя в воздухе.

– Ну что ты творишь? Машину пожалей, – покачал головой Кристиан. Он перегнулся через коробку передач и с лёгким усилием оторвал телефон от кожаного сиденья. – А ты не дури, а то для особо буйных у меня есть транквилизаторы.

Нашейный амулет ослабил тягу и безвольно повис на груди мальчишки.

Мужчинам более не было дела до пассажира, который начинал выходить из ступора и переполняться эмоциями.

– Выпустите меня! Я вызвал полицию! – закипая, выпалил он.

– Врёшь, – равнодушно отозвался лже-доктор.

– У меня дядя в полиции, вы об этом пожалеете!

– Продолжаешь врать.

– Я буду кричать! Стекло разобью!

– Тогда его владелец разобьёт тебе голову.

– Вы чёртовы психи! Выпустите меня!

– Где мой укол для буйных?

Мэтис яростно зарычал, не успевая выкрикнуть все проклятия разом. Водитель включил радио и оглушил округу раскатистым роком. Ища хоть какую-то поддержку и защиту, пленник повернулся к молодому стажёру, выкрикивая просьбы о помощи. Но не долго. У сидящего по соседству парня вид был не менее испуганный и растерянный. Выдержав недолгий взгляд, ассистент психиатра болезненно зажмурился то ли от музыки, то ли от внезапного спазма.

По жесту «главного» водитель убавил звук и завёл мотор.

– Отпустите меня, пожалуйста. Я никому не скажу, – принялся канючить разбитый и подавленный пленник.

Никакой реакции.

– Ну пожалуйста, мне нужно домой. За меня будут волноваться.

– Помолчи. Ненавижу нытьё, – словно бы вежливо попросил Ллойд, устраиваясь поудобнее и готовясь к длительному переезду.

Негодование тинэйджера только возросло. Он принялся заламывать локти, но обращаться к похитителям перестал. Сейчас от них зависела его жизнь, и нервировать их ему не хотелось.

Ну почему все неприятности происходят именно с ним, – мысленно стенал Мэтис. Потому ли, что он такой неудачник? Нет, скорее потому, что наивен и глуп. Надо же было не додуматься раньше, не почувствовать неладное! Теперь его увезут куда-нибудь в лес и непременно убьют. А может и не только. А всё потому, что он слабый и беспомощный. Потому что почти за шестнадцать лет жизни так и не научился подозрительности, не научился адекватно реагировать на происходящее. Потому что до него всё слишком медленно доходит, когда уже совсем поздно. И за всё это придётся расплачиваться. Но ему ведь не хочется умирать! У него ещё столько дел!

За окнами замелькали зернистые стволы. Из этой тюрьмы на колёсах уже не было выхода, а затемнённое стекло скрывало похищенного от взглядов проезжавших им навстречу людей. Кричать было бессмысленно, надо было это делать ещё там, в диспансере, где было много народа и надежда на подмогу. Хотя кого он обманывает? Скорее всего, его действительно накачали бы лекарствами или наркотиками. Из этой западни просто не было выхода, всё спланировано заранее, – оправдывал себя Мэтис. Эти люди наверняка регулярно похищают людей и ставят над ними различные опыты. Несчастных психов никому не жалко, и никто их мнения не спросит. Да и люди пропадают постоянно, что толку, что их ищет полиция? В этом мире не случается чудес. Машина пронеслась через границу Залесья, и ипохондрия мальчика усилилась.

Всю дорогу мужчины молчали. Возможно, не хотели информировать похищенного о грядущем. Водитель отвлечённо следил за дорогой, но иногда посматривал в зеркало на пассажиров. Кристиан водил пальцем по экрану планшета, и присутствующие его более не интересовали. Сидящий рядом ассистент о чём-то думал. Это было видно по стеклянному взгляду и периодически шевелящимся губам. А дорога всё не кончалась.

– Куда вы меня везёте? – осмелев, поинтересовался Мэт. – Мы же в Прилесье сейчас?

Никто ему не ответил. Глупо было на что-то рассчитывать. Эти люди завершат начатое. Оставалось только смириться с неизбежным и не вызывать к себе ничью агрессию.

Поскольку исправить положение не представлялось возможным, Мэтис предпочёл занять свои мысли чем-то другим. Например, его очень будоражил тот факт, что анкх и телефон внезапно научились летать. Он поднёс кулон к лицу и сощурился. Никаких видимых изменений. Оттянул на шнурке и отпустил. Кусочек металла тут же брякнулся вниз, насколько позволила верёвка. Мэтис повторил попытку. Потом попытался подбросить амулет, но тот каждый раз безучастно бился ему о грудь, не желая демонстрировать чудеса левитации. Мальчик расстроился. Ему ведь действительно почудилось, что случилось нечто невероятное. Но, похоже, это просто воздействие магнитов, расположенных в машине. К слову, в устройстве автомобилей парень абсолютно не разбирался.

Автомобиль мягко ехал по новому асфальту, проскочил несколько прямоугольных кварталов Прилесья и устремился за город. Городской пейзаж сменился длинной лесополосой, а затем и старым сосновым бором. Этот лес огибал город дугой, и подростку не было известно своё местонахождение. Его могли везти и к старому мосту, и в рябиновую рощу, и в пресловутые Чёрные сосны – мрачное заброшенное место, которое местные грибники и туристы обходили стороной. Поговаривали, что когда-то там было совершенно массовое самоубийство и с тех пор вокруг возникали регулярные автоаварии. Мэтис не боялся привидений, но в том месте всё же не хотел оказаться. Вместе со школьной подругой они всё детство сочиняли страшные истории про старый лес. Напридумывали огромных чёрных пауков, размером с кошек, которые питались лесными птицами и тощих лисоволков, предпочитавших исключительно человечину. Как же они любили вместе с Келли рассказывать свои жуткие байки родителям по вечерам, когда сидели на жёлтой лавке у подъезда, освещённого единственным фонарём!

Вид лесной дороги пробудил не лучшие ассоциации. Примерно по такому участку леса совсем недавно нёсся призрак, показавший медиуму будоражащее видение. Кто этот умерший? Кто эти люди, что его преследовали? Как давно это случилось? Почему видение пришло не здесь, на лесной дороге, а в подвале диспансера? Вот так каждый раз: возникают десятки вопросов и никогда не находится ни одного ответа.

Снова накатила жуть. Всё всегда начиналось с такой безмятежной дороги, а заканчивалось каким-то кошмаром. Так было и сегодня утром, так было и в тот злосчастный день.

Непогода срывалась на городе и ещё пуще на лесных серпантинах. Дождь под немыслимым углом вонзался в машину. Дворники безуспешно перетасовывали воду по стеклу. Фонари проносились кляксами, рождая в салоне неровные тени. На коленях новый комикс, но слишком темно, чтобы читать. Хочется капризно спросить у родителей в очередной раз: «Ну когда мы уже приедем?». Толчок швыряет в спинку сидения. Шум и непогода врываются в тёплый салон, ужалив холодом и стеклом. Если бы Мэтису довелось пережить это снова, пережить по-настоящему, а не мысленно, он бы ни за что не заглянул на передние сидения…

Дождь, асфальт, фонарный столб, мгновение для ужаса и темнота.

Колкое видение, порождённое воспоминаниями, мягко отступило, но оставило горечь и ком в горле. По пальцам прокатилась нервная дрожь, и те по привычке обняли худые колени. Накалившийся ужас охладился, и теперь тинэйджер предпочёл всем прочим чувствам отрешение.

Спустя десяток минут дорога резко повернула вправо, и из-за леса проступила высокая каменная ограда, обросшая мхом и кустарником. За ней вдали виднелись новые двустворчатые ворота.

У ворот джип (насколько помнил Мэт, именно так называют массивные машины) притормозил, но те сразу же отворились, как по волшебству. Ну или по удалённому управлению. По ту сторону располагалась заасфальтированная площадка, окружённая ухоженными кустами, далее высилось небольшое здание. Зато прямо за окном Мэтиса открывался вид на длинный парк с фигурными дорожками и огромный особняк с колоннами у широкой каменной лестницы. Всё вместе создавало аналогию с усадьбой, сошедшей со страниц программной литературы, которую мальчик старательно читал по диагонали.

Машина совершила крутой поворот и шумно припарковалась капотом к выезду у обочины напротив парка.

– Зачем вы меня сюда привезли? – Мэтис старался звучать не слишком агрессивно, но и не затравленно. – Можете уже рассказать, вы ведь уже меня похитили. Но если вы собираетесь пустить меня на органы, то я пью, курю, а ещё у меня хронические заболевания! И вообще, что бы вы там не задумали, я ВИЧ-инфицированный и ко мне лучше не прикасаться.

Водитель от души расхохотался.

– Ты реально думаешь, что кто-то в это поверит? – снисходительно улыбнулся Кристиан. – Расслабься. С тобой хотят просто поговорить. Если конечно не продолжишь чушь пороть про хронические и венерические.

– Но почему нельзя было поговорить в диспансере?

Собеседник, игнорируя, покинул машину. Мэтису не были даны указания, и он уставился на сидящего рядом.

– Можешь выйти, – неуверенно разрешил тот.

– Только не отходи далеко. Здесь повсюду вооружённая охрана, – добавил следом водитель.

Мэту тут же пришла в голову мысль, что охрана здесь вовсе не от посягательств из вне. Вероятнее всего, хозяин этого дома не желает выпускать кого-то наружу. Например, таких как сам Мэт. Парень втянул голову в плечи и выбрался из машины.

Его повели по парку. Здесь наверняка было очень красиво поздней весной или осенью. Сейчас же кусты и кустообразные деревья темнели тощими ветками, на которых только-только образовались почки. При внешней ухоженности, тинэйджер не чувствовал уюта. Здесь не было лавок или беседки, словно бы нахождение на природе считалось зазорным. Простой холодный уличный декор, но он мог ошибаться, ведь видел парк только с фасадной стороны.

Особняк оказался значительно меньше, чем представлял себе Мэт, но больше всех виденных им ранее. Лестница привела в широкий коридор, тот в длинный зал в европейском стиле, за которым последовала огромная гостиная, занимающая два этажа. Деревянная лестница вела на второй ярус, откуда нависал над паркетом небольшой балкон. Массивный малахитовый камин приковывал взгляд своим природным узором. Выше висела картина, кажется портрет, но Мэтис так очаровался камином, что не успел разглядеть всё остальное, как уже миновал гостиную. Последнее, что выхватило любопытное зрение – блестящие рыцарские доспехи, выставленные в виде статуй у стены.

Новый коридор. Несколько дверей. Развилка. Лестница наверх и в подвал. Подъём наверх, что принесло некоторое облегчение.

Любопытство боролось со страхом и временами одерживало верх. Собственно, чего ему бояться, твердил себе Мэтис. Он ведь не боится смерти, так что такой исход не должен пугать. Но исход пугал, будоражил. Сосало под ложечкой, колени становились ватными, по венам струился кипяток.

Делегация остановилась у первой двери второго этажа.

– Ждать здесь. Вести себя тихо, – коротко велел Кристиан. Лёгкий стук, ожидание в десять секунд, и мужчина бесшумно вошёл внутрь.

Похищенный любознательно огляделся. Строгий поворот коридора, никаких картин и барельефов. Этот этаж отличался скучностью и однообразием. Даже осветительные лампы, торчащие из стен под потолком, выглядели как кованные чёрные крючки без лишних завитушек и плетений. Неужели к моменту декора этого этажа у владельца огромного дома закончились деньги?

Стоять на месте было сложно, неуютно, но поблизости не было ни стульев, ни кресел. Здесь даже освещение было тусклым и негостеприимным. В нишах, между зашторенными окнами, образовывались благодатные для пряток тени. С выбранного ракурса, особняк мог напоминать замок Дракулы или дом с привидениями. Мэтис сделал несколько шагов на месте, но половицы не заскрипели. Осмелев, юноша подошёл к окну и заглянул за тяжёлую штору. Струйка света скользнула в сумрак коридора и замерла на паркете солнечным зайчиком. Мальчишка задорно прихлопнул его ногой, но свет, как ему и полагалось, лёг поверх пыльного кеда. За окном виднелся кусочек парка, высокий каменный забор и лес, посреди которого и затаился этот большой богато убранный дом.

Прошло, наверное, минут пять, и дверь отворилась. Показавшийся за ней Кристиан мотнул головой, предлагая остальным войти.

Кабинет, а именно туда попал Мэтис, был просторный, но тёмный. Плотные зелёные шторы не впускали в него свет. Тёмная деревянная мебель придавала мрачности и мистичности. Только одна настольная лампа излучала мягкое желтоватое свечение, золотистым саваном ложащееся на хозяина дома.

Прежде Мэтис не верил в вампиров. Глупости всё это, считал он. Люди не способны превращаться в летучих мышей и одним укусом передавать эту странную лихорадку, иначе бы все ныне живущие были вампирами. Но в высоком хозяйском кресле парень увидел самого типичного представителя вампирской братии. Старинная аристократическая стать, красные безбожные глаза, белая бескровная кожа. Этот человек был не просто бледным. Даже его длинные волосы, собранные в хвост на затылке, были цвета пакетированных сливок. Да что там волосы! Мэтис готов был поклясться, что ресницы этого алебастрового вампира окрашены какой-то белизной или подёрнуты тонким слоем инея. Это резало глаза сильнее вопиющей контрастности, которую навевал этот человек. При всей своей не сокрытой болезненности, он выглядел властно и самодостаточно. Пленник нервно сглотнул.

– Можешь сесть, – бросил юноше Кристиан, не разделявший животного трепета перед опаснейшим в мифологии хищником.

Вампир смотрел на жертву. Опускаясь в кресло, Мэтис чувствовал на себе этот строгий холодный взгляд.

– Перед тобой господин Ланд-Кайзер – владелец этого поместья и ведущий учёный СБО в области экспериментальных наук, – представил босса араб и посмотрел на того вопросительным взглядом.

– Здрасте, – поздоровался Мэт, полагая, что от него ждут именно этого.

Белый человек сидел неподвижно, даже не моргал, смотрел, что называется, в самую душу. Мальчишку охватило чувство дискомфорта, как будто он находился в комнате нагой. По спине прокатились мурашки.

– Вы меня съедите? – тихо спросил он, втягивая голову в плечи.

Вампир не шелохнулся, Кристиан же подавился смешком.

– Нет, парень. Тут ты немного домом ошибся.

Тинэйджер непонимающе заозирался, ища объяснений.

– Мы учёные, Мэтис, а не людоеды, – вернув серьёзный вид, пояснил араб. В этот момент белый человек впервые шевельнулся – повернул лицо в сторону говорящего. – Изучаем явления, которые могут показаться тебе нереальными или паранормальными. Ты-то уж точно знаешь, что такие существуют.

Возникла недолгая пауза, добавившая напряжения и дискомфорта.

– Можешь не признаваться, дело твоё. Вот только что ты намерен со своей особенностью делать? Был я знаком с одним парнем, то было в Стамбуле, который так же видел больше, чем способны видеть обычные люди. Жизнь тогда была не в пример нынешней, приходилось прилагать большие усилия, чтобы совладать с собой. Закончилось всё ранним инсультом в семнадцать лет. Семнадцать лет, Мэтис, представляешь? А то ведь здоровый парень был. А знаешь, что исследования показали? Нервная система работает одинаково напряжённо, когда происходит «видение» и когда оно подавляется.

– Говорите, что учёные, а верите в видения, – осторожно высказал недоверие медиум.

– Мы занимаемся подобными случаями не первый год, – араб прислонился к столешнице рукой и задумчиво посмотрел в сторону. – И мне проще объяснить тебе некоторые вещи понятными для тебя терминами. Конечно же, это не видения. Но то, что с тобой происходит, имеет вовсе не мистическую и не фантастическую подоплёку. Это давно рассмотрено наукой.

– И что, согласно вашей науке я умру?

– Такими темпами – да, – пожал плечами Кристиан. – Возможно. Но тебе же вроде не очень-то хочется жить. Кажется, в твоей карте что-то говорилось о попытке суицида?

Мэтис покраснел и опустил глаза. Было в его анамнезе ещё одно событие, о котором он старался не вспоминать.

– Я не хотел! Это всё видения!

– Полагаю, окружающие тебя просто не так поняли. Но даже если и так, призывать тебя к здравомыслию и жизни я не намерен. Но, ради науки, не мог бы ты рассказать немного о своих видениях?

– И тогда вы меня отпустите?

– Мэтис, мы в любом случае тебя отпустим. Мы не крадём детей. Просто если ты расскажешь всё как есть, тебе больше никогда не придётся ходить в диспансер и отвечать на дурацкие вопросы.

– Это… сделка?

– Совершенно верно.

– Но я мог рассказать об этом в диспансере!

– Мог, но не рассказал бы. Потому что не доверяешь никому. И потому что диспансер не лучшее место для таких разговоров.

С этими аргументами нельзя было не согласиться.

– Может хочешь чаю? Или воды? – предложил Кристиан, не снимая свой доброжелательный вид.

– Нет, спасибо, – Мэтис всё ещё опасался, что его напичкают наркотиками.

– Как хочешь. Вернёмся к твоим видениям. Опиши их.

Мальчишка затравлено посмотрел на каждого присутствующего поочерёдно. Они точно ему не поверят, а то и разразятся хохотом. Однако других вариантов, как рассказать правду, подросток не видел.

– Я вижу мёртвых.

Смеха не послышалось. Абсолютно никакой реакции.

– Мэтис, опиши, пожалуйста, видения. Не пытайся их объяснить, просто опиши, – медленно и вкрадчиво попросил араб.

– Я словно бы становлюсь кем-то другим на какое-то время. Вижу чужими глазами. Это моменты из жизни. Страшные моменты или наоборот счастливые. Умершие делятся своими переживаниями. Иногда это прозрачные картинки, что мелькают пока я в сознании. А иногда я теряю себя и вижу только то, что показывают. Чувства приходят и уходят, как по волшебству. Чувство, что больно, чувство страха, холода, ненависти или, наоборот, любви, восторга. И всё настолько реальное, что я почти всегда забываю, что это не я сам. Но я проверял: такие истории реально случались. Некоторые годы назад. А я их вижу здесь и сейчас, понимаете? Я не знаю, как это называется. Видения? Спиритизм? Но это определённо души умерших, которые пытаются мне что-то показать.

– Это началось после аварии?

– Да. Не помню. Я правда не очень хорошо помню, что было до аварии. Я столько раз переживал прошлое через образы призраков, что, кажется, перестаю различать свои воспоминания и чужие.

– Опиши одно из видений.

– Ох, да их столько было… Вот, например, сегодня я не видел, а чувствовал, что вешу вверх ногами. Глаза были завязаны. Едва касался пола руками.

– Это когда ты упал в диспансере? – дождавшись кивка, Кристиан посмотрел на белого человека. – В подвале, в лаборатории.

Вампир долго смотрел на помощника, после чего снова вонзил взгляд в предполагаемую жертву.

– А что ты видел или чувствовал в машине? – новый вопрос.

– В машине? – мальчик не подозревал, что его последний припадок был замечен окружающими. Те оказались весьма наблюдательными. – То личное.

– Пси-сопротивление среднее, но для сенсорики это не показатель, как мы знаем, – снова произнёс араб, поворачиваясь к начальнику.

– Что не показатель? – растерялся мальчишка. – Я говорю правду, так всё и происходит!

– Мы тебе верим, Мэтис. Успокойся.

Успокоиться не получалось. Происходило чёрт знает что: его похитили из психушки, отвезли в дом местного вампира и заставляли рассказывать о приведениях! Либо мир окончательно свихнулся, либо сам Мэтис.

– Успокойся, – заметив состояние пленника, повторил Кристиан.

– Как? – мальчик потупил взгляд. – Я не верю, что вы меня отпустите. И вообще все вы какие-то странные. Вы явно не психиатр. А ваш начальник похож на неизлечимо больного или… вампира. И дом у вас, как у главаря итальянской мафии. И интересуетесь всяким… сомнительным.

– «Мальчик, видящий мёртвых» тоже звучит странно, – пожал плечами лже-доктор. – Но у всего есть объяснение. Да, я не врач, но имею прямое отношение к человеческой психике. Мой господин выглядит необычно, но вовсе не вампир и не болен какой-то страшной болезнью. Никакой мафии в Прилесье нет, и это просто хорошо охраняемый дом состоятельного человека. А отпустить тебя в любом случае придётся, потому что мы не нарушаем закон. За всем невероятным скрывается довольно пресное и логичное объяснение. Ты не видишь призраков, так как их не существует, но, вполне возможно, ты способен улавливать чужие перцепции. Точнее воспоминания. Такое необычное свойство твоей психики. Это не хорошо и не плохо, просто ты такой.

– И что дальше? Вы услышали, что хотели? – потребовал развязки этого кошмара Мэт.

– И да, и нет, – мужчина перевёл взгляд за спину собеседника, туда, где стоял его молчаливый ассистент.

– Скажите, а как много таких как я? – тихонько, но решительно спросил медиум.

– Мы пока не понимаем, какой ты. Если всё верно, то таких примерно один к трём миллионам.

– И как понять?

– Ты должен увидеть своих призраков снова.

– Я увижу призраков, и вы меня отпустите… Нет, мне кажется, что в таком случае вы сдадите меня в какую-нибудь лабораторию!

– Хорошо, давай на чистоту. Нам нужны «особенные». С особой чувствительностью, так сказать. Но вовсе не впечатлительные детишки с богатым воображением. Если ты тот, кем себя считаешь, то у тебя появится возможность овладеть своей способностью на ином, качественном уровне. В мире всего три человека, способных разобраться в такой психике, и, если не считать моего господина, двое из них находятся за океаном отсюда. Если ты не найдёшь наставника, то шансы умереть от внезапного кровоизлияния очень высоки. Но если ты не особенный или особенный в клиническом плане, то тебя это волновать не должно. Поэтому, Мэтис, просто покажи, как ты это делаешь.

– Да… Но это происходит само собой. Не специально. Просто берёт и случается.

– Мы подождём. Может тебе что-то для этого нужно? Тишина? Какие-то обстоятельства, условия?

– Иногда это происходит, когда я попадаю в определённые места или трогаю какие-то предметы, имеющие отношение к умершим.

Взрослые переглянулись.

– То есть, подождите, – начал складываться в голове у подростка пазл. – То есть, если я, как вы полагаете, «особенный», то вы будете меня учить?

– Да, ты правильно понял. Мы поможем развить то, что ты называешь «видениями».

– То есть я не первый, кто имел возможность у вас обучаться?

Ответом послужила тишина.

– А если у меня не получится или вы мне не поверите? Гипноз? Стирание памяти?

Белый человек посмотрел на помощника долгим тяжёлым взглядом.

– Нет, Мэтис, – широко улыбнулся араб, переварив реакцию босса. – Ты никому не расскажешь, потому что тебе не поверят. Никто ничего не подтвердит, а тебя снова назовут сумасшедшим. Но почему ты так в себе не уверен?

– Потому что я этим не владею. Призраки сами являются, когда им это надо.

– Допустим. Тогда давай ждать, пока они сочтут нужным к тебе явиться. Могу поискать вещи покойников, если это как-то поможет.

Услышанное явно пришлось не по вкусу хозяину дома. Мужчина медленно встал и с неторопливым показательным достоинством вышел из кабинета. По лицу помощника скользнула усталая гримаса, после чего тот поспешил следом.

– А… что делать… мне? – тихонько подался к выходу ассистент, но его проигнорировали, захлопнув перед самым носом дверь.

Молодой человек затравленно обернулся на гостя и, тут же отведя глаза, принялся поправлять костюм. На вид ему было не больше двадцати, среднего роста, немного повыше Мэтиса. Тёмные, почти чёрные волосы в эстетичной мужской стрижке, аккуратно зачёсаны набок. Лицо вытянутое, бледное, отчётливо видны тени синяков под глазами. Очевидно, он являлся подручным, которого пристроил к друзьям или родне богатенький родитель, но с обязанностями отпрыск явно не справлялся. Во всяком случае, так показалось Мэтису.

– Они мне не верят? – спросил пленник, восстановивший уверенность: оставшийся в кабинете похититель страха не внушал.

– Не в этом дело, – ассистент как-то грустно потупил взгляд.

– Ну, пока их нет, скажи честно, много в этом доме особенных? Ну, экстрасенсов?

Прозвучавшее заставило парня округлить глаза и ещё сильнее смутиться.

– Это закрытая информация.

– Ага, значит такие тут определённо есть. Блин, здорово!

Собеседник очень нервно покосился на мальчишку.

– Мне… надо идти, – с этими словами ассистент суетливо просочился в едва образовавшуюся щель и плотно затворил за собою дверь.

По непонятным причинам день становился всё сумасшедшее и сумасшедшее. Что делать дальше, Мэт не знал. Раньше у него была хотя бы программа: дождаться вердикта похитителей, стараться не вызывать агрессию, демонстрировать сотрудничество. Теперь же оставалось сидеть в пустом кабинете. И не понятно, как долго. А если попытаться выйти – не усугубит ли это его положение?

Чтобы чем-то занять оживившееся воображение, мальчишка принялся разглядывать кабинет. Тёмно-зелёные и древесные тона съедали пространство не хуже довольно массивной мебели. Стол у белого человека был большой и добротный, выглядел так, словно бы его вытачивали из одного огромного куска древесины. Узоров мало, в основном строгие линии. Столешница настолько гладкая и лакированная, что блестит почище стекла. На столе порядок и минимализм, только изящная фарфоровая чашка выбивалась из общего духа.

Всё-таки это не дом с приведениями, не крепость криминального авторитета и не логово вампира. Здесь явно не водились призраки, так как иначе они бы уже не раз ворвались в сознание медиума. Успокоив себя окончательно этими мыслями, Мэтис поднялся с кресла и подошёл к окну.

По окружающему поместье лесу бродила весна. Из тёмного кабинета она казалась вдвойне солнечной и жизнерадостной. Такой жизнерадостной, что заставила скривиться и отпустить штору. Прыгать со второго этажа не тянуло, впрочем, как и сбегать другими способами.

Пройдясь взад-вперёд, подросток принялся рассматривать книжную полку. Множество книг с непонятными названиями и авторами на иностранном языке. У Мэтиса дома тоже был книжный шкаф, но его содержимое пестрело отличием издательств, размеров и цветов обложек. Здесь же все книги стояли ровным строем, корешок к корешку, и на каждой красовалась строгая линия золотистых букв. Hermann Hesse, Johann Wolfgang Goethe, Paul Thomas Mann. Переполняясь скукой, мальчишка мечтательно провёл пальцем по ряду книг, делая вид, что выбирает сегодняшнее чтиво.

Окружение вызывало спорные чувства. С одной стороны, чужая состоятельность раздражала, порождая мысли о том, что пока одни перебиваются объедками из торговых сетей и ютятся в тесных квартирах, другие занимают несколько лишних этажей. С другой, Мэтис полагал, что данные условия жизни создавались каким-то долгим, возможно семейным, делом. Здесь не было ничего лишнего вроде огромных глобусов-минибаров, хрустальных люстр и прочей атрибутики из популярных сериалов. Этот кабинет был предназначен строго для работы, поэтому исключал всю излишнюю роскошь.

Позади отворилась дверь, заставив воровато вздрогнуть.

– Похоже, – с самого порога заговорил араб в дорогом костюме. – Везти тебя сюда было не лучшей идеей.

Пленник растерянно обернулся, пытаясь понять значение услышанного.

– И что вы со мной сделаете?

– Да ты параноик.

– Я спиритист и видел достаточно смертей, чтобы во всём сомневаться.

– Мэтис, послушай. Никакого спиритизма не существует. Органы чувств человека отражают определённые диапазоны электромагнитных колебаний. В твоём случае, сетчатка глаза воспринимает воздействие выше среднестатистического диапазона, и ты испытываешь некоторые явления, как зрительные ощущения. Люди разучились подобному видению, потому что оно утратило для них биологическое значение. А может быть и никогда не имело. Это только теория, не более. Подобные диапазоны, как правило, активированы у младенцев, но с возрастом они сужаются и стремятся к усреднённой норме. Поэтому, дети часто видят то, чего нет. Точнее то, чего взрослые не видят. У детей значительно острее сенсорика, интуиция и эмпатия. Они всё чувствуют и понимают, хотя не знают значения слов и названия эмоциональных состояний. Как думаешь, почему мы не работаем с младенцами?

– Это не гуманно?

– Это не продуктивно. Иногда, в редких случаях, повышенная мозговая деятельность не усредняется. Ребёнок вырастает, но продолжает воспринимать мир не так, как окружающие. А иногда способность воспринимать различного рода импульсы возвращается сама собой в результате травм, сотрясений или эмоциональных потрясений. Я уверен, что так произошло и с тобой. Ты попал в аварию и потерял обоих родителей, верно?

Мэт смутился и разозлился одновременно, но не знал, как отнесётся к его реакции похититель. Ну ненавидел он, когда затрагивали данную тему!

– Либо ты что-то видишь, Мэтис, либо у тебя действительно серьёзная травма и нужно лечение психиатра. Моему господину нужно подумать относительно тебя.

– Я не сумасшедший! Вы… вы должны мне помочь!

– Должны? – изогнул бровь араб. – А вот тут ты ошибаешься. Время моего господина стоит очень дорого, а ты и так потратил его больше, чем способен оплатить.

– Но вам же нужна была информация о призраках!

– О видениях, – поправил его собеседник. – Я думаю, на сегодняшний день информации достаточно. Если вдруг твоя кандидатура нас устроит – мы свяжемся с тобой в удобное время.

– Вы меня отпускаете? – удивился исходу мальчишка.

– Естественно, как и обещал. Но сначала ты тоже возьмёшь на себя обещание. Никому и никогда ты не расскажешь ни слова о том, что был здесь и что видел.

– Но что мне сказать опекунам? – возмутился подросток.

– Соври. У тебя это неплохо получается.

Поодаль от двери в тени коридора стоял взволнованный ассистент.

– Отведи его к машине, и пусть Руно отвезёт его домой, – велел мужчина и извлёк из кармана пиджака знакомый предмет. – Телефон передашь у машины.

Бледный помощник послушно кивнул, взял устройство и уставился на тинэйджера. Араб завернул за поворот коридора, и теперь было слышно, как удаляются его шаги. Мэтису ничего не оставалось, как молча последовать за ассистентом Кристиана.

Долгое звенящее молчание. На этот раз мальчишка смог рассмотреть дом взглядом, лишённым суетливой паники. Судя по убранству, время хозяина лесного поместья стоило действительно дорого. Идеальный паркет, доспехи, камин, портрет элегантного мужчины в чёрном. Всё гармоничных тонов. Богато, но не вычурно.

– А где сейчас ваши экстрасенсы? – решил снова заговорить Мэт.

– Здесь нет экстрасенсов. Ни одного, – красноречиво отведя взгляд, открестился сопровождающий.

– А кто есть?

– Никого.

– Они, должно быть, приезжают в назначенное время?

– Никто не приезжает. Пожалуйста, не задавай больше вопросов.

– Почему?

– Просто не задавай.

– А, это секретная информация, понял. А если проболтаешься, тебя уволят?

– Пожалуйста, прекрати.

– Ладно, ладно. Больше ни слова про дом. А сам ты экстрасенс?

Бледный ассистент остановился, вскинув брови, и с беспомощным отчаянием глядя на приставшего с расспросами гостя.

– Умник, так ты нашёл себе друга? – в арке напротив показался белобрысый парень с рацией в руке. Учитывая, что других обитателей дома Мэтис пока не видел, новый объект завладел всем его любопытством.

– Ты кто у нас будешь, малой? – задорно улыбнулся белобрысый, тут же заметивший интерес к своей персоне.

– Мэтис. Медиум, – гордо представился подросток, протягивая руку. Он не знал, как принято общаться с жителями этого дома, но счёл подобное поведение уместным.

– Гейб. Некромант, – ехидно улыбнулся светловолосый незнакомец, отвечая на рукопожатие.

– Правда? – восхищённо замер Мэт.

– Не слушай его, – возмущённо фыркнул провожающий. – Он шутит. Некромантов не существует.

– Медиумов, как все полагают, тоже, – подмигнул Гейб, продолжая улыбаться. – Зато зануд в этом мире хватает. Да, Фор?

– Мэтис, пошли.

Подросток был бы не прочь ещё пообщаться, тем более теперь он был убеждён, что все обитатели этого дома умеют летать, проходить сквозь стены и стрелять молниями. Но провожающий неумолимо вёл его прочь, а лишаться возможности попасть домой как-то не хотелось.

Они вышли во двор, пересекли парк и оказались у уже знакомого джипа. Водитель курил и всячески игнорировал их появление.

– Руно. Отвези, пожалуйста, мальчика, – тихо попросил помощник лже-доктора.

Бородатый прищурился, выдыхая густое облако дыма.

– Куда его везти?

Фор перевёл вопросительный взгляд на Мэтиса.

– Залесье. Тополиная, дом четырнадцать, – тут же сообразил, что от него хотят гость.

– Лады. Залезай, – Руно не торопился, намереваясь докурить остаток сигареты.

Немного растерянный медиум забрался на место рядом с водителем, пристегнулся и почувствовал себя каким-нибудь супергероем. На мгновение его озадачила мысль, что он сообщил похитителям свой адрес, но потом рассудил, что те и сами его узнали бы. Например, по карте диспансера.

– Телефон забери, – заглянул в окно Фор.

– Ага, спасибо. А вы номер записали? Вы мне позвоните?

– Крис найдёт тебя, если понадобится.

– Если? Но я так и не показал, как вижу призраков!

– Значит, этого не потребовалось.

– Но я правда вижу!

Рядом уже усаживался водитель.

– Пойми, – растерянность парня, работающего на лесного олигарха, была неподдельной. – Никто этого не оспаривает. Вопрос в другом: что именно ты видишь.

– Я докажу!

Джип сорвался с места, унося Мэтиса к воротам, оставляя множество вопросов без ответов. Все попытки поговорить бородатый водила пресекал увеличением громкости динамиков. Оставалось только скучно смотреть в окно и раскладывать мысли по полкам.

По краям от дороги проносились дубы и рябины, редкие ели и акации. Это был не тот хвойный лес, к которому давно привык юный пассажир. Ну конечно же, осенило Мэтиса, эта территория могла принадлежать только бывшему заповеднику. В лучшие свои годы он носил название «Пегий дол». Теперь же сюда выезжали только на пикники и фотосессии. И то, не дальше ручья, потому как дальнюю часть выкупил крупный меценат. Некий иностранец построил в глуши огромный дом и засел в нём основательно. Во всяком случае, городская администрация так и не смогла вытащить его ни на один благотворительный вечер, хотя тот регулярно вкладывал деньги в фонд охраны природы. Более того, он всерьёз занялся реставрацией исследовательского института, в который съезжались учёные и профессора со всей страны. Местные СМИ частенько подшучивали над нелюдимым благодетелем, называли его снежным человеком. Тем самым, которого никто никогда не видел, но все знают, что он есть. Но иностранца, по всей видимости, это нисколько не задевало. А возможно, у него просто не было местного телевидения. Зато у него определённо было большее!

В звенящем мысленном хаосе Мэтис окончательно ушёл в себя. Чем больше он думал о таинственном доме в чаще старого леса, тем ярче разгоралось счастье в его глазах. Если бы он только мог, то без сомнений переживал этот день снова и снова. Каждое слово и неловкое молчание. Мягкая дорога и музыка убаюкивали. Опьянённый приключением и обретённой надеждой, мальчик незаметно погружался в глубокий, переполненный призраками сон. Ему снился старый лес, по которому бродили хищные лисы и огромные пауки, но все они испуганно уступали дорогу идущему по усеянной листьями дороге величайшему спиритисту.

***

Наутро мир наполнился звуками пробудившегося города. За окнами проносились машины, визжа шинами о пересохший асфальт. Гудки, сигналы, радио за стеной – всё намеревалось прорваться сквозь одеяло и свести заспанного Мэтиса с ума.

Некогда бодрый и переполненный восторгом мальчик проснулся разбитым и опустошённым. Ему казалось, что всё пережитое – сон, который растаял с утренней зарёй, и никакой он не медиум, а просто мальчишка с чересчур богатым возражением, усиленным черепно-мозговой травмой.

Комната наливалась красным – эффект взошедшего солнца и запахнутых штор. Болезненный и тошнотворный багрянец. Мэтису казалось, что он заточён в большом воздушном шаре красного цвета, где немыслимо душно и нечем дышать. Если уж он болен, решил мальчишка, то будет болеть основательно.

Утро напоминало день. Солнце вознеслось высоко и больше не светило в комнату красным прожектором. Побитый падениями телефон периодически жужжал где-то под боком. Подростку не было дела до текущего времени, мобильного устройства и всех уловок случая, стремившегося выманить больного из кровати.

Различаемые мысли обращались словами, слова вскрикивали истошными воплями и исчезали в тишине. Мир то терял, то снова приобретал размытые очертания. Дрёма высасывала силы и желания, приковывала к жёсткой, смятой подушке. Будильник звонил уже шестой раз, и Мэтис снова отложил подъём на пять минуточек. Сон мальчишки оказался сильнее назойливой техники. Однако в неравный бой вмешалась третья сила, решившая исход:

– Да выруби ты уже свою тарахтелку! – рявкнул басом дядя.

Мальчишка болезненно поморщился, проваливаясь в кокон одеяла. Вне тёплых объятий постели подстерегал колючий утренний мир, вступить в который не возникало желания. Гудящее устройство Мэтис всё-таки выключил, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание старших, и залёг в бессовестную спячку.

Всю ночь сквозь сон его одолевали сомнения и тревоги, отлитые к утру в груз, что так и тянул склониться на подушку. Ещё чуть-чуть подумать, сцепить мысли и чувства. Подобный путь порождал новые суждения, подкреплённые утренними грёзами. Разорванные эпизоды сна сошлись неровными краями и снова оплели сознание.

Зелёная блестящая парча сквозь густоватый сумрак светилась как волшебный изумруд. Коридоры разветвлялись в коварный лабиринт. Местами парча провисала, открывая взгляду дешёвую побелку. Под ногами тянулась мозаика серых и коричневых плит, а потолок изгибался высокими сводами древнего храма. В душе назревало отчаяние – таким огромным и бесконечным казался весёлый дом. По этим коридорам блуждали тени. Медиум тянул к ним руки, но нащупывал лишь воздух, полный блёсток пыли и сквозняков.

Навстречу брели люди: преимущественно санитары с повадками затворников здешних стен. Они озирались знакомыми лицами и реагировали на присутствие медиума по-разному. Одни изъявляли интерес или подозрение, другие в ужасе бросались прочь или начинали биться в припадке. Очередной сутулый санитар встретился с Мэтисом взглядом. Переполненные ужаса глаза блеснули сигналом опасности и унеслись в полоумном бегстве, подгоняемые звонкой подошвой туфель.

Мэт шёл дальше. Впереди маячила мутная тень. Она казалась мальчику странно знакомой… и явно принадлежала не живому человеку. Медиум преследовал тень, ускоряя шаг. В это мгновение ему хотелось только одного – увидеть лицо призрака. Тень будто старалась держаться на расстоянии, но Мэт не отставал, ринулся вперёд до поворота и наткнулся на живого человека. Кажется, врач. По крайней мере, так подсказывал сон.

– Парень! – щелчок пальцами перед самым носом. – Куда ты смотришь? – Мэт перевёл взгляд от тени, переместившейся за спину человека. Доктор пристально всматривался в лицо тинэйджера. Рот кривился в однобокой ухмылке.

– Там… – Мэт снова посмотрел на привидение, но того уже нигде не было. Растерянный взгляд забегал по коридору, и снова остановился на улыбающемся в одну сторону докторе.

– В чём дело, парень? Померещилось что-то? Оглянись вокруг – здесь все такие… особенные, – последнее было произнесено с издёвкой.

Сердце Мэта болезненно ёкнуло от страха и обиды. Невыносимо было предположить, что мир таков, каким его считают скептики. Но мальчик ринулся дальше – доктора рядом уже не было.

Мэтис чувствовал себя не в своей тарелке. Но он старался не обращать внимания на происходящее, и продолжал упорно следовать за тенью. Наконец она приостановилась возле одного из кабинетов, слегка повернула голову в сторону парня и скользнула внутрь. Мэтис ускорил шаг, добрался до знакомой двери приёма психиатра, как обычно окружённой очередью душевнобольных и их сопровождающих (странно: издалека он этой толпы не замечал), и, игнорируя недовольный ропот, вошёл в кабинет.

За столом сидел улыбающийся доктор в деловом костюме, похожий на менеджера. Приветственным жестом он предложил Мэту войти. Мальчик неуверенно шагнул в кабинет, быстро обернулся, но двери за его спиной уже не было.

Теперь Мэтис мог видеть, что на приёме у врача уже сидят люди: мужчина и женщина.

– Мама? Папа? – окликнул знакомые силуэты мальчишка.

Женщина вздрогнула, но мужчина заботливо прижал её к груди.

– Спокойно, дорогая, наш сын в лучшем мире, – с болью произнёс мужчина.

– Я здесь! – закричал Мэтис и топнул ногой.

– Ох, доктор, – вздохнула женщина. – Вы правы. Мне просто сложно в это поверить. Как принять, что его больше нет?

– Живите дальше, – предложил доктор. – Вы молоды, вы есть друг у друга. У вас ещё будут дети. А этого не спасти.

– С того света уж точно, – ухмыльнулся мужчина. – Следующего научим пристёгиваться.

Женщина истерично засмеялась, а потом зарыдала.

Мэтис не мог пошевелиться. Покрутив головой, парень обнаружил, что связан смирительной рубашкой. Он кричал снова и снова, звал её.

Женщина обернулась. Полные слёз глаза не нашли утешения, потускнели, спрятались за веками.

– Как же больно, – призналась она.

– То, что умерло – не болит, – непреклонно постановил доктор и растворился во мраке и мокрой подушке.

– Нет! – выкрикнул Мэт, не понимая, что сон закончился. – Вы все не правы! Вы лжёте! Не слушай их!

Мальчик кричал что-то ещё, колотя руками по дивану и не отдавая себе отчёта в том, что на него в оцепенении смотрят опекуны.

***

Каждый день состоит из противоборства мыслей и действий, и мысли, как правило, побеждают. Порой невозможно сконцентрироваться на деятельности, когда в голове звучит отчётливый монолог, и многие процессы продолжаются на автомате или вовсе сводятся на нет. Мэтис откровенно залип в своих мыслях. Он смотрел себе под ноги, не видя асфальтовой дорожки, и прокручивал в голове странные образы сна.

Необъяснимое чувство потери засело в мальчишке, сжимало горло, затрудняя дыхание. Чувство, словно ты опоздал на последнюю маршрутку помноженное на тысячу вселенских неудач. В такие моменты сложнее всего, а порой и невозможно, согласиться с «объективным» мнением окружающих. Сон остался сном, но напоминал о том, что Мэтис и в жизни блуждает по равнодушному миру, гонится за призраками, кричит, но его не слышат ни живые, ни мёртвые. Вот такая пустыня эта жизнь: зыбучая и похожая на ночной кошмар. Ведь от того, что умерли родители, думал Мэтис, теперь не живёт и он сам. А зачем ему жить по правилам этого непонимающего мира? Ведь после смерти и он станет одним из призраков, попадёт в сумеречный мир тайн. Есть ли вероятность, что там он обретёт утраченное? Или же это не конец? Вдруг, он единственный, кто может призвать души родителей в этот мир, чтобы они всегда были рядом?

– Мэт, вообще-то по всем законам это ты должен за мной бегать, – прозвучал возмущённый голосок позади. – Нет, чтобы подождать две минуты!

Тинэйджер обернулся на возмущённую одноклассницу и ничего не стал говорить.

– Ну и лицо, – девушка сменила гнев на беспокойство. – Мэтис, всё в порядке? Что-то случилось?

Мальчишка отрицательно мотнул головой и продолжил свой путь. Как он и предполагал, подруга пошла рядом. Каждый раз, стоило ему впасть в состояние вселенского несчастья, одноклассница включала режим гиперопеки и заботы.

– С домашними проблемы? Или из-за вчерашнего? Где ты весь день был? Ты трубку не брал, я звонила.

От её трескотни мальчика неожиданно передёрнуло.

– Вчера такое было! – округлив фанатично глаза, произнёс он. – Доктор отвёз меня в Прилесье к тому снежному человеку, а там оказывается что-то вроде академии для экстрасенсов! А ещё вчера мой анкх летал и указывал путь!

Девушка ненадолго обомлела, а потом залилась звонким смехом.

– Ты чего? – возмутился Мэт. – Я правду говорю. Там такое было! Я думал меня… – внезапно он вспомнил слова Кристиана по поводу держания языка за зубами. – Не важно. Ты всё равно не поверишь.

– Я тебе верю! – тут же подстроилась одноклассница. – Так значит, ты будешь учиться и скоро покажешь мне призрака?

– Нет, – ответил медиум, а потом к нему пришло осознание, что вчерашний «вступительный экзамен» он провалил. – Нет, Келли, просто я плохо спал. Кошмары замучили.

Дальше подростки шли молча. День не задался у обоих, и оба не желали делать его лучше. Келли изобразила обиду, Мэтис страдальческий вид. Именно так зачастую поступают люди, когда и сами не в духе, и окружающие не в настроении. Если в подобные моменты продолжать диалог, то каждый поочередно будет цеплять собеседника словами, пока разговор не превратится в грандиозную ссору. Если бы эмоции могли материализоваться, то над школьными друзьями разбухла бы огромная грозовая туча.

Солнечные лучи вонзались в глаза, ладонь машинально потянулась создать им препятствие. Зрение вернулось не сразу, улавливая радужные пятна в пространстве. Автомобиль вырулил из одного такого пятна, возник как из воздуха. Шины уцепились за асфальт, но было поздно. Испуг и долгий полёт в сторону крестовины перекрёстка. Глухое приземление.

Мэтис охнул, делая шаг назад. Откровение призрака случилось как всегда неожиданно.

– Да ты весь дрожишь! Болен? – обеспокоенно подскочила подруга. – Может тебе лучше дома отлежаться?

– Всё нормально.

– Ты всегда так говоришь. Но вовсе не нормально. Есть вещи, на которые нельзя закрывать глаза. Нужно брать и делать. Заботься о здоровье, иначе поезд уйдёт и будет поздно. Никогда не знаешь, когда отходит последний вагон.

– Опять ты со своими метафорами! Я не какой-нибудь дед, чтобы из-за пустяка охать и давление мерить.

– Ты лицо своё видел?

– Это просто призрак. Да, один из тех, в которых ты не веришь.

– Мэт, если бы призраки существовали, то их бы изучали учёные, а ты бы действительно посещал какое-нибудь специальное заведение, а вовсе не диспансер.

Разозлённый тинэйджер сжал кулаки и еле сдержался, чтобы не оттолкнуть подругу.

– А тебя никто и не заставляет с психом дружить! Вали к нормальным людям, которые телевизор смотрят и наклейки из гастронома собирают, – с этими словами он развернулся и пошёл в обратном направлении.

– Мэт! – звала подруга. – Занятия скоро начнутся! Ты куда?

Но мальчишке было не до школы. Теперь он точно знал, чем сегодня займётся.

***

Мэт приехал в поликлинику для нездоровых умом после долгого, но бесплодного расследования. Нигде в социальных сетях не было никакого доктора Ллойда, да и самого Ван-Кляузера. На часах было четырнадцать-тридцать семь – это значит, вторая смена должна была уже прийти. По расчётам Мэтиса, всё было верно. Вчера те врачи, пусть и не настоящие, работали с утра в чётный день, значит, сегодня, в нечётный, должны работать с двух часов после полудня. Ну и что, что притворяются – ведут же приём, значит должны притворяться по общему расписанию.

В регистратуру Мэт решил не обращаться. Уж если искать их где, то наверняка там же, где он их встретил вчера. Немного потоптавшись на входе в раздумьях над дальнейшей стратегией, Мэт решительно двинулся в сторону своей цели. Но, только подойдя к двери приёма, сразу же натолкнулся на первое препятствие: приёмный кабинет, по обыкновению, окружала недовольная толпа. Парень сразу смекнул, что в такой очереди он прождёт часа три, прежде чем подойдёт его черёд… и не факт, что учёные за это время не найдут ему замену (мало ли, сколько их тут таких, экстрасенсов, которых заклеймили психами всякие узко мыслящие обыватели?). Поэтому Мэтис решил набраться наглости раз в жизни, и воспользоваться экспресс-приёмом «Я просто спросить…», что, в общем, было практически правдой.

Немного постояв у двери, отягощенный собственным нетерпением и подозрительными взглядами стоявших в очереди, Мэт дождался, когда из кабинета выйдет предыдущий посетитель, и юркнул в кабинет, оставив за дверью волну негодования. Оправдательное "спросить" он, кажется, и вовсе забыл сказать вслух. Но для парня это сейчас не имело значения – его миссия казалась слишком важной и далёкой от понимания людей, не способных выйти за рамки рационального и увидеть что-то дальше своего носа. Окрылённый своими фантазиями об открывшихся возможностях, мальчишка был уверен, что всё произойдёт так, как он придумал.

Но реальность внезапно дала ему затрещину, быстро опустив на землю, стоило поднять глаза на психиатров.

За столом сидела тучная дама «за пятьдесят», в старом мятом халате, который выдало ей государство лет десять назад. Её грузный взгляд поверх очков, устремлённый на Мэта, идеально дополнял образ женщины, которая уже давно занимается самым ненавистным для себя делом, но остановиться всё никак не может. Потому, как правило, изливает всю свою неудовлетворённость жизнью на окружающий мир, и в первую очередь – на пациентов, большинство из которых, по её мнению, были не психами, а банально идиотами.

Этот образ подействовал на Мэтиса как холодный душ после сна. На несколько секунд парень потерял дар речи, растерявшийся от реальности, не соответствующей его ожиданиям.

– Ну что, так и будешь там стоять? Очереди не видел? Нет у нас времени на всякие придверные топтания! Проходи и присаживайся! – тут же полилось на Мэтиса накопленное за долгие годы недовольство.

– А… а где вчерашний Крис? – выдал Мэт. Но, увидев потемневший взор психиаторши, решил уточнить. – Доктор, который вёл здесь приём вчера днём. Кристофер Ллойд.

– Нет у нас таких врачей. Ты что-то путаешь, мальчик.

– Да нет же, точно говорю! Кристофер Ллойд… кажется, так его зовут. Или Кристиан… С ним ещё помощник был… не помню имени. Молодой такой… медбрат наверно. Меня вчера вызывали на дополнительный приём в связи с каким-то федеральным документооборотом, – подробно расписал медиум. Уж с какой-то из этих деталей она сможет связать Криса и скажет, где его искать.

Но врачиха продолжала смотреть на Мэта, как на дурака. И судя по всему, начала терять терпение.

– Я же сказала – нет у нас таких врачей! И медбратьев, в принципе, нет! Как и дополнительных приёмов в связи с этим… что ты там придумал! Какие дополнительные приёмы? Нам бы с обязательными справиться! И ты ещё тут со своими выдумками! Если это всё, что ты хотел – иди, не задерживай очередь!

Мальчишка вжался спиной в дверь. Отступать не позволяло бешено стучащее сердце. Он был точно уверен, что это какой-то обман. Произошедшее вчера действительно произошло, и никто не докажет ему обратное.

– Можешь уточнить на контрольном пункте, если тебе так надо, – немного смягчилась женщина, увидев лицо Мэтиса. – Если и был здесь вчера кто-то, то там его точно видели.

Но менеджера, выдававшего себя за врача, никто не видел ни в регистратуре, ни на контрольном пункте. Тинэйджер пристал с расспросами к нескольким сотрудницам заведения, но они непонимающе похлопали глазами и ответили, что у них в поликлинике всего один врач-мужчина, но и тот никак не подходит под описание статного араба. Замешательству подростка не было предела. Кристиан существовал! Он был здесь вчера! Он лично отвёл его к машине! Новая идея вспыхнула жаром, и мальчишка понёсся на заднюю стоянку.

Джипа на стоянке не было, как и других дорогих машин. Мэтис встал у бордюра, пнул банку из-под энергетического напитка и смачно выругался в пространство. Пространство проигнорировало, позволяя мальчишке оставаться в одиночестве, ибо точно знало, как сделать больнее.

Обида переполняла подростка, решившего идти до конца, но споткнувшегося на первой же ступени. Как и всегда по жизни. Неудачник, большего не скажешь. Родители погибли у него на глазах, а он, обладая редким даром, не может им помочь. Может только снова и снова просматривать момент их гибели, грезя о том, когда всё изменится. Когда? Да никогда ничего не изменится, потому что даже случайно возникший шанс узнать больше о своём даре он упустил безвозвратно. Нужно было ещё вчера вцепиться хоть в ноги того учёного и не отпускать, волочась по полу, умоляя научить его управляться с потусторонним. Вот как надо идти к своей цели, а не ныть о том, что его никто не понимает. Ему попросту не нужно понимание приземлённых людишек. А нужно ему одно – овладеть даром и совершить то, ради чего этот дар был ему дан.

Треклятый дождь разбивается о лобовое стекло и сползает змеями вниз. Дворники беспощадно давят водяных змей, открывая вид на серую непогоду. Редкие фонари освещают пространство и остаются позади, уступая место мраку лесной дороги. Где-то позади подгоняет машину звонкий гром. Ещё одна вспышка и новая звуковая волна обрушились сверху. Автомобиль тряхнуло в сторону. Что-то замерцало, зашумела резина. Удар был такой силы, что пассажиров чуть не разорвало на части. Стеклянные жала осколков изрезали всё пространство салона.

Мэтис зарычал и пустился к дороге тормозить машины вытянутой рукой.

– Пегий дол, – кричал он водителям, но они проносились мимо.

Отсюда была одна дорога – в Прилесье, и единственная маршрутка ходила раз в полчаса. Ждать мальчишка больше не мог: у него ускользала из рук последняя ниточка, ведущая к самой заветной и значимой цели. Не выдержав равнодушия проезжавших мимо, Мэтис выбежал на дорогу и стал размахивать руками. Тёмный седан остановился в метре от безумца.

– Ты больной? – выскочил из машины потрёпанный годами мужчина. – Совсем жить надоело?

Взгляд водителя невольно коснулся весёлого дома и спровоцировал кривую ухмылку.

– Мне нужно в Пегий дол! Срочно! Ну или хотя бы в Прилесье! – задыхаясь от эмоций выпалил тинэйджер.

– А мне на Мальдивы, но я самолёты на пути не торможу, – справедливо заметил мужчина.

Мальчишка посмотрел на него такими жалобными глазами, словно бы выпрашивал корку хлеба в зимнюю ночь, стоя босиком на оледенелом крыльце.

– Ла-адно, залезай, – закатил глаза водитель. – Подброшу до кольца, а там сам разберёшься.

Мужчина довёз медиума не только до кольца, но и к окраине Пегого дола. Вид несчастного ребёнка способен совершать чудеса вкупе с приумножением бессовестности этого самого ребёнка.

Где находился дом местного мецената, Мэтис не знал, и оставалось только брести по петляющей через лес ленте асфальта. Спросить дорогу было не у кого, так как данный участок никто не населял, а машины по пути не встречались. Однако дорога была одна, и сворачивать с неё было ни к чему. Прошло, наверное, около часа, прежде чем подросток вышел к высокой ограде лесной усадьбы, возникшей внезапно из-за расступившихся крон.

У сомкнутых ворот мальчишка замешкался, ведь у него не было чёткого плана. Что сказать лже-доктору, он не имел понятия, но чувствовал, что всё делает правильно.

Звонок либо не работал, либо незваного гостя просто не желали впускать. Впадая в упёртость, чтобы не подпустить отчаяние, мальчишка звонил снова и снова. Ответ прозвучал единожды из-за ограды. Неприветливый мужской голос обронил всего одну фразу: вы находитесь в частных владениях, будьте добры покинуть охраняемую территорию. Более на гостя не реагировали. Он ждал ответа, шанса, чуда, но время шло, и никто не отвечал. Растерянный мальчишка просидел на бордюре у ворот до наступления темноты, но так и не удостоился внимания.

***

Дорога петляла по лесу. Если бы Мэтис знал, в какой стороне город, то пошёл бы напрямик, не тратя время и не накручивая лишние километры. Время позднее, дорога пустая. Здесь и днём проезжих не встретишь. Сначала подросток бежал, но сбил дыхание и теперь плёлся, шаркая кедами по асфальту.

Прилесье славилось своими метаморфозами. По количеству необъяснимых происшествий оно могло смело занимать первые места. Пару десятилетий назад здесь было отмечено массовое исчезновение людей, которых так и не нашли. Да вроде и не искали особо. Пропавшие были в основном бомжами или беспризорниками. Конечно, был вариант, что это акции правительства по очищению города, но горожане находили в этом иной смысл. В холмистых лесах часто наблюдались свечения и вспышки. Помножив их на слухи о пропаже людей, местные стали рассказывать множество историй про НЛО. В инопланетян Мэтису мало верилось. Призраки для него были привычнее и даже подкреплялись неоспоримыми доказательствами. Вообще, фантастика не сильно будоражила мальчишку, и он оставался ярым поклонником мистики.

Впереди замелькало свечение. Постепенно оно усиливалось и приближалось. Свет на дороге можно было принять только за фары, коими он и являлся. Встрепенувшись, медиум понёсся по дороге, размахивая руками. Упускать возможно единственный автомобиль совсем не хотелось. Машина неслась быстро, игнорируя факт множества здешних аварий, но перед возникшим на дороге человеком остановилась резко и шумно.

Мэтис побежал к водительскому окну, готовя жалобную просьбу довезли его до города, но, едва открыл рот, потерял дар речи. За рулём сидел бородатый водитель, тот самый, которого парень видел вчера.

– Гляди-ка, я тоже призраков вижу, – мрачно бросил мужчина, глядя из-под густых бровей.

– Я… вас искал, – невпопад произнёс медиум.

Руно огляделся и, ухмыльнувшись, изрёк:

– Нашёл.

– Меня в дом не пустили. Я до темноты ждал, – счёл нужным сообщить мальчишка.

Дверь с другой стороны открылась, и на дорогу вышел уже знакомый лже-доктор Ллойд.

– Ты под все машины кидаешься или только под нашу? – улыбаясь, спросил араб. – Кажется, я знаю откуда растут ноги у этих ваших легенд.

– Я заблудился! Думал, меня подвезут, – оправдался Мэтис. Он только сейчас припомнил старое поверье про мальчика-призрака на дорогах. Якобы ещё на изломе прошлого века на лесном серпантине сбили ребёнка, а его призрак теперь так одинок и отчаян, что бродит по ночным дорогам и тормозит машины. Вернее, пытается тормозить, от чего автоаварий в этих краях великое множество. Сам Мэт уже побывал в своей жизни в подобной аварии и понимал, что винить призрака в бездорожье и людской небрежности нельзя.

– То есть тебя не учили не бродить по лесу по ночам?

– Я не боюсь приведений!

– И не садиться к незнакомцам в машины тоже не учили? – сделал свои выводы костюм. – Бояться надо не призраков, а людей. Знаешь, сколько в мире психопатов?

– Ага, вот один из них, например, – добавил водитель. – Крис, вернись в машину. Этот парень сам на маньяка похож. Не ровен час, порчу наведёт или укусит.

– Я нормальный! – закричал на бородатого медиум.

Араб посмеялся над бурной реакцией и облокотился на капот.

– Ну и зачем приходил?

– Я хотел сказать, что не сумасшедший. И хотел, чтобы вы мне поверили. Я учиться хочу.

– Похвально. Но только последнее, потому что ведёшь ты себя именно как сумасшедший.

– Как ещё вам доказать?!

– Фактами, а не придурью. Знаешь сколько вас таких? Индиго, мессии, избранные с третьим глазом во лбу. Да и будь у тебя какая-то способность, ты её вместе с собой бы берёг, а не искал приключений ночью в лесу.

– Я не виноват, что вы в лесу поселились! Сюда автобусы не ездят.

– Правильно. Как думаешь, не потому ли это, что сюда не нужно ездить? Особенно без приглашения.

– Я боялся, что вы не пригласите больше.

– Я и не приглашаю. Повторюсь, мне сумасшедшие не нужны.

– А если окажется, что у меня дар, и вы его упустите? – сменил характер разговора мальчишка.

– Я буду опечален и начну вымаливать у Аллаха грехи, – театрально произнёс мужчина, вздымая руки к тёмным небесам. – И блуждать уже моему страждущему призраку по здешним оврагам.

– Не смешно! Я так просто не уйду!

– А просто и не получится. До города километров пять, если вот так брести. А уж до твоего села родного и до рассвета не дойдёшь пешком.

– Довезёте?

– То есть мы теперь не только Хогвартс для медиумов, но ещё и такси-халява?

– Вы же не бросите ребёнка в лесу одного?

– С чего ты так решил? Может, я маньяк. Похищаю людей, увожу в своё логово, а потом провожу над ними страшные эксперименты.

– У вас глаза добрые, – попытался подмазаться мальчишка.

– У зла всегда добрые глаза, хорошие манеры и дорогие костюмы.

– Вы же ещё ничего мне не сделали, значит просто шутите.

– А у зла с чувством юмора тоже всё в порядке, и оно любит поиграть с жертвами.

– Ну хватит! – закатил глаза медиум, понимая, что его не перестанут троллить. – Вас послушать, то вы сам дьявол. Только дьявол бы знал про призраков.

– Так ты и в дьявола веришь? Он к тебе тоже является?

– Нет! Вы же сами начали!

– Я просто хотел помочь ребёнку с опасной деформацией психики. Но ты таковым не являешься. Так что, вернувшись домой, забудь сюда дорогу навсегда.

– Но у меня и правда что-то с психикой! – выпалил подросток и притопнул ногой.

Мужчина в костюме, а следом и водитель громко и от души расхохотались.

– Может, возьмём его? – предложил бородатый, утирая подкатившие слёзы. – Ты же коллекционируешь таких «особенных с прибабахом». Определённо наш кандидат.

Крис усмехнулся и покачал головой.

– Полный дом шутов уже. Пора остановиться, – в восточных глазах по-прежнему горело озорство и насмешка. – Ладно, залезай. В одном ты прав, ребёнка ночью в лесу я не оставлю. Не хватало ещё, чтобы к утру здесь куча народа поразбивалось от внезапных контактов с потусторонним.

Мэтиса отвезли в Прилесье, где у самой окраины вызвали такси. Везти мальчишку на другой конец района никто не собирался. Медиум пытался заговорить и всячески заинтересовать обитателей лесного поместья, но араб включил на всю громкость странную музыку с восточными напевами и речитативами. От истошных звуков психика страдала вернее, чем от возможных аномалий.

Вскоре араб махнул рукой, чтобы мальчишка вылезал, проводил до светлого автомобиля и протянул водителю купюру с наставлениями довезти до подъезда и дотащить до квартиры.

– Со мной что-то не так. Вы должны мне помочь, – жалобно заглянул медиум в глаза провожающему.

– Никто никому ничего не должен, – неумолимо отрезал костюм. – Научись смирению и благодарности. Усвой этот урок, Мэтис. Он пригодится тебе в жизни больше, чем иллюзии. Я хотел сказать – призраки.

С этими словами мужчина направился к джипу, который должен был умчать его в таинственный лесной дом, закрывший свои двери для медиума навсегда. Мальчик думал, что его будут запихивать в машину, угрожать, чтобы не возвращался, но человек в костюме ничего из этого не предпринял. Тому не было дела до глупого бесталанного ребёнка, каким казался ему Мэт. И только от этого чувства мальчику захотелось сесть и заплакать. Всю дорогу домой он молчал, кусая губы и сжимая кулаки, а поднявшись на свой этаж, сел на плиточный пол, подперев спиною входную дверь. В переходном возрасте меняется голос и тело, но никак не привычка в любой ситуации поступать упрямо по-своему.

Перед глазами замелькали тысячи осколков, отбирающих жизни у близких людей. Удар по голове лишил сознания на несколько секунд или минут. Приходя в себя, ребёнок осознал, что не желает смотреть, что там впереди на тех местах, где сидели его родители. Дверь отворилась, и мальчик упал на траву. Стоять он не мог от боли и ужаса, а перед глазами снова и снова врезалась в фонарный столб родительская машина. Ребёнок кричал, выползая на дорогу, просил, чтобы отец затормозил, но его никто не слышал. Машина словно объезжала его или проходила насквозь и каждый раз превращала капот в бесформенную груду металла. Обморок пришёл сразу после громогласного погребального взрыва.