Читать книгу Сердцевинум - Ирис Эрлинг - Страница 2

Звонко цокнув коготками, на дворовый асфальт приземлились короткие рыже-белые лапки. Пес опустил мордочку, вдыхая подвижным носом незнакомые запахи, а потом посмотрел на дом и глухо заворчал. Рина мысленно с ним согласилась.

Дом был ужасный – построенный из грязно-серого кирпича, длиннющий и весь какой-то косой. Его подъезды будто перессорились между собой и теперь тянули стены в разные стороны, а на металлическую крышу зачем-то нахлобучилась огромная труба – таких труб на домах Рина еще не встречала. На площадке одного из балконов зеленел островок травы, а между прутьев другого сидели размокшие от дождя мягкие игрушки.

Хмурясь, Рина посчитала окна, в случайном порядке замершие над козырьком ближайшего подъезда. Может быть, достанутся не самые кривые… Точно не это, с кактусами-переростками. И не то большое, из которого таращилась вытянутая морда сиамской кошандии, – позади нее, мотая за собой кружево занавески, дергался тощий хвост. Лир тоже заметил кошку, но благоразумно отвернулся: такие домашние животные были ему безразличны.

Да уж, и этого-то переезда Рина ждала последние полгода. Зря все-таки она не принимала всерьез «драматические арии» – так по секрету они с отцом прозвали мамины жилищные впечатления.

Но ведь обычно мама преувеличивала проблемы.

Сейчас она нервно поглядывала на часы – с минуты на минуту должен был подъехать грузовик. На мамином лице было написано: считает, во сколько обойдется по тарифу очередная задержка.

Чтобы не попадаться под руку, Рина с Лиром ушли бродить по новым владениям. Для начала определили их границы: справа, за обрушенным забором и узким проездом, располагалась неказистая построечка с вывеской «ДУШЕВОЙ ПАВИЛЬОН ПРАЧЕЧНАЯ», позади двора угрюмо высился соседний дом, а слева Рина и Лир наткнулись на препятствие – высоченную кирпичную ограду. Зато вблизи нее росли высокие деревья, и Рина решила, что в тесном закутке между оградой и стволами можно построить шалаш или даже целую галерею.

Осмотрев края владений, Рина и Лир приступили к инспекции того, что в них входило. К приезду грузчиков как раз заинспектировали водосточную трубу и моховую полянку под ней, насаждение колючих кустов, за которым пряталось крошечное подвальное окошко, и – с торца здания – лишнюю дверь.

Она отличалась от остальных: ни кодового замка, ни домофона, зато на ней были замочная скважина и почтовый ящик – такие иногда вешают на дверях в квартиры. Нашлась и кнопка для звонка. Рина привстала на носки, чтобы заглянуть в щелку ящика, но, кроме темного провала, ничего не увидела. А со двора уже послышалось первое «Ре-ги-и-на!», и Рина невольно поморщилась. Неужели нельзя начать новую жизнь как подобает, без некрасивых старых имен?..

Она проверила прическу и поправила сползший пучок: резинка опять ослабла. Лучше было сделать это самой, чем терпеть мамино немилосердное затягивание.

Ринины волосы – слишком легкие – никогда хозяйку не слушались. Пушистым облачком они парили вокруг головы, и, чтобы открыть лицо, половину приходилось собирать в узел на макушке. Эх, никогда ей не отрастить длинной блестящей волны, как у других девчонок. Зато… Зато…

«Зато» Рина придумать не успела, потому что мама снова позвала ее. Прямо как третьего звонка в театре, третьего маминого крика стоило дожидаться где-то поблизости. Так что пришлось стряхнуть с шерстяного сарафана прилипшие пушинки и вести Лира к подъезду.

Оказалось, какие-то важные документы лежали в машине под Риниными вещами. Рина вытащила рюкзак и связки папок с пьесами, собралась нести их в квартиру, но ее остановили: сперва полагалось заносить самое габаритное. Так и пришлось околачиваться во дворе с тяжелым грузом в руках – не ставить же любимый рюкзак и стопки пьес в самую пылищу.

Проходившие мимо новые соседи поглядывали на Субботиных с нескрываемым сочувствием. Самых сердобольных вздохов удостоилась почему-то не Рина, а заправлявшая грузовой процессией мама.

Не иначе как из-за ужасной сидячей ванны сочувствуют соседи, решила Рина. Потому и маме больше, что она высокая. Рине даже такая подошла бы, половинчатая. Тем более до сих пор семье принадлежали две половины разных квартир, то есть как раз по полванны в каждой. На другой половине всегда располагалась доска с тазами. А тут хотя бы исключалась опасность как-нибудь неловко этими тазами загреметь и облиться ледяной водой, в которой полагалось плавать замоченным вещам. Хуже то, что эта ванна была старая. Местами с нее откололась эмаль, обнажив неприглядные черные пятнышки, издали похожие на жуков. Стоило повернуть вентиль горячей воды, и под ванной начинало булькать. Затем с утробным завываньем вода вырывалась из крана – рыжеватая, с ошметками ржавчины.

В остальном новая квартира отличалась только тем, что по ней не ходили чужие тетеньки в халатах, а в телевизоре не болтали с утра до ночи герои одинаковых сериалов. И проводка была какая-то не такая – это папа сразу сказал, но добавил: чинить – себе дороже. Так что странности проводки особенно не ощущались.

Весь день прошел в подъемах и спусках по лестнице. Заносить мебель Рина и Лир, конечно, не помогали, а по мнению мамы – даже мешали. Время от времени мама ворчала, но придумать им другое занятие так и не смогла, поэтому разрешила провожать тумбочки, шкафы и стулья на новые места. От скуки Рина представляла себя спасательницей, а потом альпинисткой. Вдруг выяснилось, что вещей нажили несметное количество – Рина сбилась со счета, сколько пришлось совершить восхождений. К концу дня сил совсем не осталось.

Атмосфера за первым ужином царила отнюдь не праздничная.

– Ну, как я и говорила, – начала мама, орудуя пластиковой вилкой: металлические еще не распаковали. – Дом проблемный. Мне об этом сразу двое соседей поведали с таким неуместным ликованием! Очень им было радостно, что не одни они такие дураки, чтобы тут селиться.

– С проводкой мучаются? – уточнил папа.

Мама отмахнулась:

– Э-э-э, до проводки-то они еще не дошли. Сразу начали с того, что всё тут со дня на день обрушится. Звуки, говорят, по ночам. Стены вибрируют.

– Шумоизоляция плохая, – заключил папа, жуя бутерброд. – Трамваи ходят. Сами же видели: вдоль проспекта и ходят, аккурат по которому дом вы строен.

– Ну и я им про трамваи. А они: не стучит, а ухает. Мерно так ухает и именно что ночью. Ясно тебе? Много ты видел ухающих трамваев?

Рина вяло возила по тарелке кусок помидора. Помидоры она никогда не ела, но в тарелке находила все равно.

– Регина, ешь как следует. Неизвестно, когда еще теперь поедим: дел столько.

Мама упорно отказывалась признавать, что ошиблась в выборе имени. И про помидоры никак не хотела запомнить.

– Ну и что? – напомнил папа. – В ЖЭК они обращались?

Мама с удовольствием вернулась к любимой теме.

– Каждый рабочий день обращаются, насколько мне известно. Особенно одна женщина с четвертого этажа, у нее в коридоре грибы растут натуральные. Так ей советуют получше проветривать.

– А грибы тут при чем? – удивился папа. – Грибы, что ли, дом расшатывают?

– Откуда мне знать, что расшатывает. Одно понятно – аварийный он. Регина, ты пока в квартире посиди, здесь все более-менее. Грибов нет, трещин вроде тоже.

– Проводка только, – заметил папа.

Рина тяжело вздохнула: все-таки мрак кромешный.

С тех пор как началась эта жилищная возня, папа и мама сильно изменились. Всего пару лет назад мечта была, а не родители: внимательные, предупредительные даже. Вот, например, Лир, негаданно сбывшееся желание, – разве купили бы его нынешние папа с мамой? Ох, вряд ли. А ведь тогда всё устроили наилучшим образом.

Рина вообще редко что-то просила у родителей, вот и про собаку помалкивала. Хотя на чужих псов, конечно, заглядывалась. Больше всего она любила воскресные походы за покупками, потому что торговые ряды заканчивались птичьим рынком. Кого там только не продавали! В основном, правда, все же кур и кроликов, но были и щенки. Пушистые комочки жались друг к другу в коробках, клетках и стеклянных ящиках. Рина смотрела на них украдкой и никогда не выказывала интереса.

А как-то раз, выходя из школы, она встретила в холле щенка своей мечты. Ужасно захотелось его погладить, но, подавив завистливый вздох, Рина заставила себя пройти мимо. Бело-рыжий щенок сидел, пристегнутый поводком к батарее, и солнечный свет, проникающий сквозь дверное стекло, красиво золотил короткую шерстку, высвечивал белые усы… «Повезло же кому-то!» – кричало Ринино сердце. А за дверью, на школьном крыльце, ждали ее, заговорщицки посмеиваясь, родители…

В те времена с деньгами было намного проще, так что мама выбрала породу не из дешевых и, конечно, с подтекстом, чтобы потом дивиться собственному чувству юмора. Это был вельш-корги пемброк, как у самой английской королевы. «Регина» и значило «королева». Родители вообще видели в Рине принцессу по меньшей мере и очень гордились ее успехами в школе и театральной студии. Именно студия подала Рине идею для собачьей клички, которая перевела «королевскую» тему в другое русло. Как раз обсуждали Шекспира, и хозяйка нарекла своего питомца по названию пьесы – Король Лир.

Кличка очень комично сочеталась с щенячьими манерами. Как счастливы все тогда были… Потом начались проблемы с папиной работой, с жильем… Собака как-то сразу стала родителям только помехой. Рина с Лиром не могли свободно ходить ни по одной из квартир. Приходилось сидеть в комнате, а для собаки это такая мука!..

Напрасно Рина надеялась, что счастливые времена вернутся с переездом. Все было безнадежно.

Раньше Рине приходилось спать на диване. Теперь диван стоял в гостиной, потому что предыдущие жильцы не вывезли при переезде кое-какую ненужную мебель. Доставшаяся от них кровать была старая и скрипучая, но Рина ложилась, предвкушая приятные сны.

Как-то бабушка рассказала об одном гадании, а Рина его так и не опробовала.

Засыпая где-нибудь впервые, нужно было сказать: «Сплю на новом месте – приснись, жених, невесте!» Но Рина не слишком-то часто ночевала в новых местах и всякий раз как назло улетала в царство снов, едва голова касалась подушки. Сегодня тоже был соблазн забыть о том, что планировалось не один месяц. Но каким-то чудом Рина все-таки вспомнила о заклинании в самый последний момент, уже на грани сна прошептала его в прохладную жесткую наволочку и приготовилась увидеть свою судьбу…

Ее разбудило ворчание Лира.

Кажется, что-то такое и впрямь снилось, но не запомнилось. От досады Рина закусила губу – если уж сон ускользнул, за хвост его не поймаешь.

Чувствуя себя глупо, Рина завозилась под одеялом. Странно, что ее не разбудили другие звуки: гудели стены, беспорядочно хлопали двери. Рина села на кровати и прислушалась: шаги и тихие взволнованные голоса. Это родители услышали гул и теперь обсуждали его, переходя из комнаты в комнату. Вот скрипнула дверца шкафа – это мама достала халат. Собирается выйти на лестницу.

За окном качались тени деревьев, тикали на прикроватном столике маленькие часы. Теперь не заснуть. Да и к чему? Место уже не новое. В общем, плакал ее жених. Не то чтобы очень уж он ее интересовал, но ведь должно быть хоть что-то загадочное в жизни…

Рина вылезла из постели и, впопыхах нащупав тапки, прокралась в коридор. Звуки здесь слышались еще отчетливее. К ним прибавились доносящиеся из-за распахнутой настежь двери негодующие голоса. Рина выглянула в подъезд. Жуть, что творилось!

Разбуженные соседи повысовывались из своих квартир, зевая и бестолково оглядываясь друг на друга. Этажом ниже, видимо, собрались самые воинственные: оттуда доносились уже какие-то боевые кличи. Услышав среди них и мамин клич тоже, Рина нисколько не удивилась. Конечно, мама не могла пропустить бурные коммунальные дискуссии. Это была ее стихия. Папу слышно не было, но Рина не сомневалась – насчет проводки тоже что-нибудь вещает.

Рина решила воспользоваться неожиданной свободой: вышла на лестницу, закрыв в квартире любопытного Лира. Вниз путь был заказан из-за родителей, зато оставалась возможность подняться на четвертый этаж. Шаркая тапочками, она обошла соседей и направилась наверх.

Здесь почти никого не было, только у огороженной сеткой лестницы на чердак сидел, спустив ноги в провал, задумчивый мальчик. На вид он казался чуть постарше самой Рины. Волосы у него спросонья торчали вверх, а на щеке виднелся розовый отпечаток подушки.

– Рина, – представилась девочка.

– Тим.

Он подвинулся, и Рина тоже присела, как оказалось, на перевернутый придверный коврик. Они обменялись рукопожатиями – мальчик сам протянул ладонь.

– Я только переехала, а тут такое.

– Хлеб-соль! – насмешливо фыркнул Тим. – Нашла, куда переезжать. Кто в своем уме с нашим домом свяжется? Или вам не говорили?

– Вроде бы говорили, – неуверенно ответила Рина. – Но у нас и выбора не было. Срочно надо было поменять на что-то наши два полцарства, а в полцарства никто не согласен был, кроме ваших соседей.

– Два полцарства? – Серые глаза мальчика выжидающе смотрели на нее.

– Да. Две половины квартиры в разных местах. Вроде и целая получается, но очень неудобно.

– А-а-а, всего-то. Ну тогда тут много кто на полцарства бы согласился. По всем дворам про нас уже легенды ходят.

– Какие легенды? – заинтересовалась Рина.

Кажется, что-то загадочное пожаловало-таки в ее жизнь. Получше жениха, может.

– Да так, – отмахнулся Тим.

Достав из кармана яблоко, он бережно вытер его рукавом, надкусил желтый бочок, но тут же поморщился и выплюнул кусок прямо на лестницу. Яблоко оказалось червивым – от желтой шкурки до самой сердцевины его пересекала коричневая полоса.

– Ерунда наверняка эти ваши легенды, – с напускным пренебрежением заявила Рина. – Хотя один из подъездов у вас странный такой.

– И ничего не ерунда, – нахмурился новый знакомый. – И не подъезд это вовсе, а квартира с отдельным входом, ее под магазин проектировали. Не говори, раз не знаешь.

Рина оживилась.

– Интересное дело. По всему городу магазины в жилых помещениях обустраивают, а тут специальное для магазина место – и живут.

– Да не живут! Сдают иногда. Пылится, – ответил Тим.

– Из нее эти звуки?

– Этого тебе никто наверняка не скажет. Может, и из нее. Бабушка считает, что это злая сила, которая всех нас хочет погубить.

– Да какая же злая? Прислушайся. Вон как плачет, будто страдает, – больно ей. Или ему, дом все-таки.

– Не бывает домам больно. Это жуткие твари воют. Бренчат рогами и все такое – отсюда грохот.

– Про рога тоже твоя бабушка придумала? – хихикнула Рина.

Бывают же личности!

– Про рога – я, – насупился Тим.

– А труба? Труба у вас такая страшная нависает над крышей.

– Это от кочегарки… Дому лет двести, тогда еще не было человеческого отопления.

– Двести лет! Да ну тебя! За дуру меня принимаешь! – обиделась Рина. – Ой!

Что-то мягкое коснулось ее руки. Рина обернулась и увидела кошку – ту самую, из окна. Она была длинная, черно-белая и вся какая-то острая: с треугольной мордочкой, угловатыми лапами и колючими раскосыми глазами. Кошка равнодушно посмотрела на ребят и в два счета запрыгнула на чердак по деревянной лестнице.

– Это Акулина Андревна, – пояснил Тим. – Питомица Пульхерии Андревны с первого этажа. Но все зовут ее Котлетой.

Рина хотела было спросить, как это Котлета так легко забирается на чердак, но тут на лестнице показалась мама – сначала ее сердитое лицо, потом сердитый силуэт по пояс. Наконец вся мама преодолела пролет, и Рина обреченно вздохнула.

– Регина, вот ты нормальный человек, как ты думаешь? – спросила мама.

По одному ее тону было очевидно, что нормальным человеком Рина считаться не может.

– Видела, сколько времени? Кто тебе вообще разрешил выходить? Ты чего сидишь на полу? – Ну и далее в том же духе. – Быстро в постель! И чтобы никакого больше лестничного шебуршания! Доброй ночи, молодой человек.

Рина понуро отправилась домой. Неужели родители не понимают, что запретами на «лестничное шебуршание» только сильнее разжигают любопытство?..

Влетело еще и за Лира, который, оставшись в квартире за хозяина, не растерялся и погрыз в гостиной плинтусы. Рина еще долго валялась в постели с кислым лицом. Родители спать, конечно, не спешили – засели на кухне новости обсуждать. Вот и чайник поставили, а Рина, может, тоже хотела бы чаю. И зачем ей режим на летних каникулах?

Эх, оставалось только подслушивать разговор.

Говорили о звуках и еще о домах-матрешках. Такие дома строили на фундаментах их предшественников, иногда даже стены частично оставляли. Этот дом, похоже, выстроили на месте старой гостиницы, и многое в нем осталось с незапамятных времен. Звучало не слишком надежно, и Рина внутренне с домом согласилась – на его месте она бы тоже выла и рушилась. Участвуй она в беседе, непременно бы так и сказала. Но ее комментарии не требовались…

Наверное, все-таки чего-то не хватало, подумалось вдруг Рине. Она видела, что умиляться ею уже перестали, а принимать всерьез еще не начали. Хотя с чего бы ей казаться важной по сравнению с родительскими проблемами? Но все же очень хотелось, чтобы личная значимость распространялась чуть-чуть подальше, чем школьный дневник и отчетный годовой спектакль.

Она еще поразмыслила над этим какое-то время. А перед тем как уснуть, на самой грани сна и яви, будто услышала тихий шепот возле самого уха.

«Приходи по спирали».