Читать книгу На выжатом сцеплении - Irizka2 - Страница 1

С точки зрения морали несчастные более счастливы, чем счастливые, у них могут отнять лишь их несчастье.

Страхи царя Соломона. Эмиль Ажар

Иногда так сложно, чуть повернув голову, встретиться с самим собой в отражении и понять, что поступки, которые ты сейчас совершаешь, сделают больно и тебе, и другим.

На Ларса смотрел высокий широкоплечий молодой мужчина со слегка взъерошенными тёмно-коричневыми волосами и серо-голубыми глазами. Ларс себе не нравился. Никогда не считал себя особо красивым, а сейчас он себя ненавидел.

Насколько дурным должен быть поступок, чтобы ненавидеть себя? Возможно, достаточно лишь отвести взгляд от проблемы другого человека или промолчать, когда твоё слово может спасти. Или позвонить другу и сообщить, что он никуда не годен…

– Алло, Эйн, руководство компании отклонило твою кандидатуру. Да, мне жаль, я попробую найти тебе место в другом отделе…

Ларс небрежно бросил телефон на стол. Взглянул на потемневшее окно с разводами осенних дождевых капель и искоса посмотрел на своё отражение. Оно стало ещё более уродливым.

Сколько месяцев он обещает и не держит слово? И если бы Эйнар действительно не подходил, всё, наверное, было бы проще, и совесть не мучила, вызывая отвращение и презрение к себе. Но Эйнар – отличный молодой специалист, заканчивающий экономический с отличием, не мог работать в отделе продаж или маркетинга, потому что вакансий там просто не было. Ларс же упорно врал другу, что попытается помочь.

Зачем? У него был миллион причин, объяснений и оправданий. Например, он до отвращения не хотел, чтобы Эйн пошёл работать к Магнару Йенсену – жирному извращенцу, владельцу магазина мотозапчастей, который при любой удобной возможности пытался полапать Эйнара за все места. Считал, что работа с запахом машинного масла и в альфьем коллективе мастерской Асбьёрна красивому и изящному омеге совершенно не подходит. Что подработка по ночам в пабе не избавит его от проблем с деньгами и съест всё его время, которое сейчас он проводит с Ларсом…

От раздражения он потёр ладонями лицо и опустил голову на широкий стол. Стол помощника менеджера, который бы отлично подошёл Эйнару Герхардсену, но никак не подходит ему – Ларсу Столенберг-Стангу. Но он занимает его благодаря родственным связям и обманывает единственного друга.

После шести Ларс спустился из огромного здания, где располагалась компания Стангс-Логистик, направляясь к парковке, там его должен был встретить Эйн. Офисный костюм он оставил на рабочем месте, переодевшись в тяжёлый мотоциклетный комбинезон. Сегодня в восемь, у горной возвышенности Сиггудвина планировались гонки, и настроение было подходящим, но, судя по погоде, мероприятие могли отменить.

Несмотря на дождь, Эйн его ждал. Махнул зажатым в руке шлемом и указал кивком головы на его мотоцикл.

– Ребята соберутся? – вместо приветствия спросил Ларс.

– Два месяца планировали. Не будут всё переносить из-за дождя, да и начало сентября – всегда непредсказуемо, через пару часов может и высохнуть всё. А братьям Торсен влага только на руку, у них навороченные кроссеры от Ямахи с подсветкой и тюнингованными клипонами. В который раз они заставят жрать грязь всех своих преследователей.

– Боюсь, сегодня это будет не в переносном смысле, – Ларс бросил взгляд на своего двухколёсного товарища и потёр ладонью помятое крыло. – Не знаешь, Улав приедет смотреть?

Эйнар поморщился, скривил тонкие губы и потёр перчаткой острый нос. Всё в нём было немного острое и колючее, словно в свои двадцать пять он не избавился от мальчишеской угловатости. Но Ларс помнил его в школе, когда он был тощим, как богомол, а тёмные длинные волосы цветом напоминали воронье крыло. Помнил и в гимназии, неуклюжего, с острыми коленками и кривой улыбкой. И помнил на выпускном, когда он из весёлого улыбчивого мальчишки в один миг превратился в выцветшего, измученного и равнодушного ко всему парня. Тогда Эйн был похож на собственную смерть, наверное, потому что она действительно стояла где-то рядом и звала его за собой.

Звала вслед за истинным, который не справился с управлением и разбился на своём мотоцикле.

Эйнар мало кому рассказывал всю историю о своей неземной любви к мужчине вдвое старше него и о его предательстве – измене Истинного, которая сломала жизнь обоим – одного уложила в кому на больничную койку, а второго превратила в тень самого себя.

Ларс с Эйнаром знакомы с четвёртого класса. Они хорошие друзья, потому после одной из пьянок Эйн в невменяемом состоянии рассказал обо всём и, возможно, даже больше, чем хотел. Ларс поддержал или попытался поддержать, искренне посочувствовал и постарался вывести его из вечной депрессии. Потому что, несмотря на огромную семью, у Ларса ближе человека никогда не было.

И нередко Ларс сожалел, что Эйн всего лишь друг – с ним всегда было просто и спокойно, он не ныл и не выносил мозг. А ещё в их продолжительной дружбе был момент, когда они могли бы стать кем-то большим. Но обстоятельства сложились именно так, что сразу после первого свидания и первого поцелуя Эйнар встретил на парковке гимназии свою половинку. Сверре Биркеланн был старше его на шестнадцать лет, выглядел серьёзным, очень взрослым мужчиной, и вокруг него и его дорогущего мотоцикла стайкой крутились молоденькие омеги. Но Сверре общался с ними как с детьми, а вот Эйнара выхватил взглядом, усадил к себе за спину и увёз в свою взрослую жизнь. Ларс возненавидел его в тот момент. Был уверен, что незнакомый альфа просто похитил его юношескую любовь. Уже потом, спустя три дня, когда Эйнар вернулся с горящим взглядом и потемневшей меткой на шее, Ларс понял, что никакой любви ему не светит.

– Улав всегда приходит. Но ты ведь знаешь, на кого он смотрит.

– Знаю, – немного раздражённо ответил Ларс, натягивая перчатки и шлем.

В любви ему совершенно не везло. Начиная с влюблённости в юного Эйнара и заканчивая временными пассиями, которые появлялись и исчезали из его жизни, оставляя в сердце кровавый след. Его часто бросали, и нередко бросал он сам – остывал, терял интерес, или омега оказывался лишь заменой чему-то другому, настоящему и сильному. Потому личная жизнь Ларса напоминала сплошную череду провалов. Улав Нюгор был одной из подобных неудач – красавец с голубыми глазами и платиновыми волосами. Ларс запал на него ещё на первом курсе и безуспешно пытался привлечь к себе внимание уже третий год, сменяя разочарование случайными встречами с одноразовым трахом.

Улав был дружелюбен и доступен, а Ларс по отношению к нему – слишком тактичен. Потому что, наблюдая, как его любовь на очередной вечеринке уводит новый кавалер, он ненавидел лишь себя.

– Не отставай, – бросил он напоследок Эйну и сжал ручку газа.

Мотоцикл привычно отозвался задорным рёвом, и настроение тут же крутанулось на сто восемьдесят градусов.

Откуда в нём взялась страсть к двухколёсным монстрам, он точно не знал. Возможно, ещё тогда, увидев Сверре на огромном круизере, в подростке зародилась любовь к байкам взамен растоптанной любви к однокурснику… А может, уже позже, в колледже, когда Эйнар стал появляться на восстановленной машине своей разбившейся Пары. Ларс сначала напрашивался в пассажиры, а потом уговорил родителей купить и ему красивую Сузуки спорт-тур, которая сейчас стояла в гараже и ждала своей очереди.

Они с шумом вырвались из подземного гаража, мигнули фарами пропустившему их автомобилю и, набирая скорость, помчались к западным скалам Сиггудвина. Ночные гонки с препятствиями организовывал один из магазинов Хонда, и приз был существенный, но большая часть участников рвалась туда только ради адреналина и хорошей компании. Компания действительно собралась хорошая – вместе ездили на соревнования и отдыхали после гонок, и профессионалов среди них почти не было. У каждого второго мотоцикл был не предназначен для горной езды, и Ларс на своей чёрной Хонде спорт-дуал был в достаточно выигрышной позиции. У Эйнара – старый красный Харлей под полтонны, с пробегом в сотни тысяч километров, и Ларс был уверен, что омега в этот мотоцикл влюблён. Неповоротливый и тяжёлый, с широким кузовом, байк выглядел неспособным для езды по бездорожью, но Эйн мог творить чудеса и преодолевал грязь и песок быстрее любого дуала.

На стартовой площадке рядом с развязкой междугородней Е6 уже собралось много народа, Ларс поздоровался с друзьями и знакомыми и стал взглядом вылавливать Улава. Красивого белокурого омегу мотоциклы влекли меньше, чем их наездники, но он не пропускал ни одной гонки, притягивал взгляды ласковой улыбкой и потрясающим ароматом свежих яблок; общительный и весёлый, он всегда был в центре внимания. А Ларса просто не замечал, даже несмотря на то, что они уже два с небольшим года учились в одном университете.

– Вот он, лёгок на помине, – усмехнулся Эйн, махая рукой в сторону прибывшего негласного принца мотогонок.

– Спасибо, – Ларс кивнул, оставил байк на друга и направился к Улаву. Хотя бы просто поздороваться, если удастся пробиться через всех его поклонников. На большее рассчитывать не приходилось, но Ларсу казалось, что и этого будет достаточно.

Улав привычно скользнул по нему невидящим взглядом, ответил кивком на приветствие и продолжил болтать с окружившими его альфами. Ларс постоял пару минут, а потом вернулся к мотоциклу. В такие моменты ненависть к себе перерастала во что-то более отвратительное. Хотелось пойти свернуть шею самым приставучим нахалам, а особенно, братьям Торсен, от которых Улав не мог отвести взгляда.

– Поехали на старт, – грубо сказал он Эйну, срываясь на друга после очередной микрокатастрофы в собственной личной жизни.

– Магнар Йенсен на спорте приехал, дальше третьей точки не заберётся. А Адам Нюгор – братик твоей неземной любви – купил новенький эндуро, наверное, будет пытаться срезать.

– Он не участвует. Слышал, как Улав упомянул, что его братишка руку выбил, не рискнёт. – Ларс в травму Адама не верил, альфа был грузным, неповоротливым и на лёгком мотоцикле с дорогой бы не справился, потому придумал себе оправдание. Он даже к месту гонки прибыл на классике, оставив новый мотоцикл неопробованным дома.

– Отлично, минус один главный претендент. – Видимо, Эйн о навыках Адама был иного мнения.

– Так говоришь, словно нам что-то светит.

– Тебе – вполне. Не будешь трусить и обскачешь Торсенов и на коне, и в постели, – Эйнар пошло хохотнул, а Ларс сделал вид, что обижен, сам же со вздохом посмотрел в сторону Улава, который уже пристроился на мотоцикле брата, видимо, собираясь наблюдать за гонкой в дороге.

Маршрут для заезда был не сложен, треть пути по асфальтовому настилу, немного щебёнки и лесных троп, но на подъезде к высшей точке Сиггудвина кое-где предполагался и почти отвесный подъём. Для неуверенных в силах своего транспортного средства были сделаны объезды – но это огромная потеря времени. Эйн на своём навигаторе проложил маршрут, исключая самые крутые подъёмы, и Ларс с согласием кивнул. Лучше потерять пятнадцать минут, чем голову.

Ларс никогда не гнался за победой, конечно, определённый азарт и желание оказаться первым были свойственны всем людям. Но намного больше кайфа он получал от ощущения самой гонки, когда несущийся перед тобой противник выжимает из своего байка последнее; когда мимо, почти задевая, проносятся другие участники. И когда, добравшись до финиша, можно почувствовать себя героем. Не главным, что получит все лавры, красивого омегу и слишком пристальное внимание, а того, кто потом с гордостью может заявить, что был рядом, стоял напротив и ехал в одной колонне. Наверное, потому он никогда не выигрывал даже в мелких уличных заездах, когда легко мог обойти любого.

Дождь успокоился, на улице быстро темнело, и с появлением первых звёзд очистилось небо. Оживление вдоль Е6 вызвало непредвиденные пробки, и подъехавшие полицейские пытались наладить движение, а организаторы запустить всех участников в одно время. Эйнар принёс им номера и со смехом приклеил его на погнутое крыло Ларсова коня. К состоянию байка альфа относился внимательно, и лишь эта деталь уже который год была с вмятиной. Эйн не помнил, но это он оставил её по пьяни, когда лет пять назад пытался повторить подвиг своего альфы. Ларс хранил это как напоминание о хрупкости жизни в необдуманных поступках. Эйн с тех пор успокоился – Ларс нет. Потерять друга он не мог – не представлял, как без него будет жить.

Наконец был дан первый стартовый гудок, и мотоциклы стали в относительном порядке выстраиваться на отгороженном участке дороги. Рядом с Ларсом остановились Коур и Бёрре – два хороших товарища, что работали в мастерской у Асбьёрна и знали о мотоциклах всё. Парни приветственно обменялись парой фраз и вручили флаеры о вечеринке после мероприятия. Очередная попойка в особняке Магнара – он просто не мог не зазвать всех к себе.

– Пойдёшь? – спросил Ларс у Эйнара, краем глаза наблюдая, как Коур вручает такой же флаер зрителям и Улаву в том числе.

– Не думаю. Хочу к Сверре потом заехать. Уже два дня не появлялся…

– Как у него дела? – дежурно спросил Ларс.

– Идёт на поправку. Врачи говорят, скоро очнётся.

Ларс кивнул, делая вид, что верит. Он долго верил и надеялся, что Эйнар сам ему скажет, но омега упорно врал и себе, и окружающим, что его альфа вот-вот придёт в себя. Только после такой травмы и семилетней комы никто не просыпается.

– На старт…

Второй гудок, и вдоль шоссе послышались рёв моторов и громкие сигналы клаксонов. Третий гудок, и колонна сорвалась с места, медленно вытягиваясь, пропуская вперёд самых лихих и наглых. Ларс пустил Эйнара перед собой. Другу он доверял, наверное, больше, чем себе.

Несмотря на мокрую дорогу, воздух мгновенно пропитался пылью и выхлопными газами. В шлеме стало сложно дышать, и Ларс вдавил газ, пытаясь вырваться из облака пыли. Рядом мелькнули два крупных круизера, и Ларс чуть сместился, пропуская их вперёд, а потом, вырвавшись, поехал за Эйнаром. Дорога с асфальтовой перешла в щебень, и пыли стало больше. Ночной воздух казался слишком влажным и слишком грязным. Не спасало даже водоупорное покрытие стекла шлема и безумно хотелось протереть его перчаткой.

Эйн обогнул чуть замешкавшуюся парочку, а потом резко ушёл вверх, выходя на их проложенный маршрут. Ларсу подъём давался намного проще, байк был легче и маневреннее, но Эйн со своей машиной словно сросся, на любом более-менее прямом участке вжимался в корпус и увеличивал скорость, отлично заходил в крутые повороты и почти взлетал на неровные подъёмы.

Через двадцать минут они прошли первые две контрольные точки, и Ларс краем глаза заметил у чекпойнта кроссовый мотоцикл Торсена. Захотелось остановиться и узнать, почему один из претендентов на победу вышел из гонки, но Эйнар, увидев, что он снизил скорость, сразу стал гудеть, требуя следовать за собой.

Через полчаса им пришлось остановиться, так как по проложенному Эйнаром маршруту не мог подняться ни один из их байков. Они вернулись к развилке и выбрали туристическую тропу. Тут движение было оживлённее, и они дважды пересеклись с другими участниками. С одним даже остановились поболтать и покурить, от него же узнали, что Пауль Торсен разбил колесо, так что разошлась камера и отлетел тормозной диск. Замена обойдётся ему дорого. Зато второй Торсен – Кристофер – уже достиг финиша, так что продолжать гонку можно лишь ради собственного интереса. Но ведь они именно за тем и приехали. Под шутки и задорное подбадривание они разъехались каждый на свой маршрут.

До конечной точки они не добрались. На одном из крутых поворотов байк Эйна соскользнул с размытой дождём дороги и прокатился пару метров вниз по траве и камням. Резко развернувшись, Ларс бросил мотоцикл на дорожке и спустился к другу.

– Живой? Говори! – почти крикнул он, дёргая Эйна за плечо.

– Осторожно. Ногу придавило, – тихо ответил омега, сдерживая стон от боли.

Ларс рванул байк на себя, вытягивая со склона, и помог Эйнару сесть.

– Покажи! Не разбил? Кости целы?

– Целы, – омега, поморщившись, поднял защитные щитки и штанину костюма. На икре уже начал наливаться тёмно-лиловый синяк, а голень немного опухла. – Опять ты бросил гонку, – с сожалением отметил он.

– Надоело. Уже два часа крутимся, не люблю скалы.

– Через три месяца зимняя. Поедем? Коур и Бёрре обещают достать бесплатные пригласительные. И Улав там точно будет, – стараясь отвлечься от боли, быстро заговорил Эйнар.

– Поедем. Всё равно в универе каникулы будут. Можно домик снять и с Бёрре на лыжах погонять, он хвастал, что раньше с трамплина прыгал.

– Ага, – Эйн кивнул и шмыгнул носом.

Дождь то мелко накрапывал, то поливал их холодным душем, и на скалистых подъёмах журчали стекающие вниз ручейки. Ларс зябко подёрнул плечами и притянул к себе омегу. Тот всегда был горячий, и с ним было тепло. А ещё он сладко пах клубникой. Спелыми крупными ягодами, которые очень хотелось надкусить. На Эйна из-за этого запаха многие заглядывались, и фигура у него была отличная – высокий, стройный, с сухими мышцами, он на раз мог увлечь любого. Но Эйнар носил метку своего истинного и надеялся, что тот очнётся. Только в течки позволял себе расслабиться и договаривался с кем-нибудь на секс без обязательств. Желающих помочь было много, но он выбирал тех, в ком был уверен, кто точно не будет потом рассчитывать на что-то большее.

От клубничного запаха и тепла омеги тут же потянуло в сон. Ларс бы с радостью завернул их сейчас в тёплый непромокаемый плед и завалился спать. Но Эйн вскоре стал подмерзать и заставил ехать назад. Спуск показался ещё сложнее, и Ларс сам чуть не навернулся на каком-то камне. К подножью они спустились только к трём ночи, не меньше половины участников ещё крутилось на горе, но остальные, зарядившись положительной энергией после гонки, отправились к Магнару Йенсену.

Ларс чувствовал себя уставшим, но, распрощавшись с другом, помчался на вечеринку, не обращая внимания на тяжесть в мышцах и не думая, что завтра с утра надо будет идти на учёбу. Влюблённость отключала мозги и нередко толкала на глупости, но Ларс никогда этого не замечал, не успевал обдумать свои поступки и мотивы, просто делал как на духу, а потом расплачивался за ошибки. Брат ему часто говорил, что кто ничего не делает, тот не ошибается, но порой Ларсу казалось, что он промахивается, даже если сидит неподвижно с опущенными руками.

Дом у Магнара располагался всё на той же Е6, только значительно ближе к городу. На огромной парковке рядом с трёхэтажным особняком расположились три десятка мотоциклов, и Ларс оставил свой рядом с узнаваемыми машинками Коура и Бёрре. Музыка из дома была слышна ещё на трассе, хорошо, что располагался он удалённо, и никто из местных не мог пожаловаться на шум.

Дом Магнару достался от папы – тот был успешным пластическим хирургом, занимался косметологией, но в сорок пять умер от передозировки, после того, как его бросил очередной любовник. Магнару тогда было около двадцати, и он, получив в наследство и имущество, и компанию, стал кутить и транжирить честно заработанные родителем деньги. Очнулся через пару лет, когда за попытку трахнуть какого-то малолетнего омегу чуть не попал в тюрьму. Взялся за ум и открыл несколько пабов для байкеров, а также большой магазин, где можно было купить и хорошую машинку, и запчасти для неё. Дело оказалось прибыльным, да и Магнар, достаточно общительный, заводила и кутила, привлекал к себе внимание.

Ларс Магнара не любил. Было что-то в его слащавой улыбке подлое, ненастоящее, вызывающее брезгливое отвращение. Да и годы пьянок и веселья сделали его фигуру огромной, неповоротливой; лицо – обвисшим, руки липкими и толстыми. На своём дорогущем чоппере он смотрелся настоящим байкером из прошлого века. Не хватало только бороды до колен и шлема с рогами.

– Добрался? Пива? – к Ларсу подошли двое ребят из его университета и вручили объёмную кружку. – Слышал, Кристофер взял первое место? Хонда выплатила ему сто штук, он почти на всё накупил выпивки для вечеринки!

Ребята продолжали сплетничать и смеяться, Ларс сделал пару глотков и, извинившись, двинулся в сторону дома. Хотелось стянуть с себя пропахшую грязью куртку и сапоги, но в доме все ходили в уличной одежде, так что, только оказавшись в помещении, Ларс понял, почему студенты предпочитают стоять на улице – всё пропахло влажной одеждой, потом и сексом. Магнар и его компания никогда нравственностью не отличались, так что наверняка в доме тусовалась пара шлюх.

Знакомых было до неприличия много, Ларс только и успевал, что улыбался и пожимал руки подходящим товарищам – кому-то действительно был рад, а с остальными придерживался нейтралитета и не хотел портить отношения. В шумной толпе так и не смог отыскать Улава и стал спрашивать о нём. Выпившие байкеры и студенты указывали ему-то в одну то в другую сторону, пока Ларс не забрёл на второй этаж и кто-то указал ему на мансарду.

Ещё не заходя в последнюю комнату рядом с крышей и отрытым балконом, Ларс понял, что идти туда не хочет. Весь коридор пропах сексом и сладким яблочным сиропом. От него начало крутить желудок, и разнообразная выпивка попросилась наружу. Но он зачем-то заставил себя подойти и нажать на ручку двери. К ещё большему огорчению, она поддалась и бесшумно приоткрылась.

Картинка была омерзительной, но Ларс успел увидеть и Улава и обоих Торсенов, таранящих его тело с двух сторон. Ларс даже двери закрывать не стал, развернулся и в оглоушенном состоянии вернулся к веселящимся. Хотелось напиться, чтобы смыть с себя прилипчивый запах и увиденное. А ещё вычеркнуть из сердца эту ненормальную болезненную влюблённость, что мучила его третий год. Неправильное сердце, неподчиняющееся, бесконтрольное, требовало вернуться туда на второй этаж, порвать Торсенов голыми руками и забрать омегу себе. Ларс даже не сомневался, что справится, что сил и навыков хватит, чтобы завалить двух достаточно массивных братьев. Но вместо того чтобы действовать, он взял бутылку чего-то крепкого и засел на диван между двумя болтливыми омегами.

Через полчаса мысли стали напоминать подсохшее желе. В голове застыла безмолвная картинка и твёрдая уверенность, что Улав – очередная шлюха, как и все омеги. Поутру все эти мысли, несомненно, выветрятся, но сейчас сердце ныло, а кровь в венах смешалась с алкоголем.

– Эй, Ларс, – кто-то вывел его из транса, и он неуверенно поднял затуманенный взгляд, – где твой дружок Эйнар?

Напротив него стоял хозяин дома, и пьян он был не меньше, чем все его гости.

– Уехал, – неопределённо махнул рукой Ларс.

– Динамит меня, заноза, – хохотнул Магнар, а Ларс неприятно поморщился, вспоминая, что и лучший друг тоже омега и такая же шлюха, как и все.

– В течку к нему подходи. Он никому в течку не отказывает, – буркнул он и попытался принять ровное положение на диване. Магнар куда-то исчез, как и омеги, что подпирали его с обеих сторон, зато взгляд зацепился за крутящегося напротив Улава. Он смеялся, запрокидывая голову, и прижимался бедром к Кристоферу, а тот сжимал ему ягодицы и время от времени наклонялся к мягким, пошло приоткрытым губам.

Ларс дотянулся рукой до стоящей рядом бутылки и хлебнул из горла. Поднялся, пошатываясь, вышел во двор и направился к своему байку. Хотелось убраться отсюда поскорее, выдавить из себя мерзкое чувство своей неполноценности и отвращение к человеку, к которому так бездумно прикипело сердце. Ненависть к себе разъедала, как водка желудок, тянуло проблеваться и орать благим матом. И Ларс, не сдерживаясь, оставил выпитое в ближайших кустах, а потом, натянув шлем и выкручивая газ, орал, срывая глотку.