Читать книгу Уйти с колеи - Ģirts Ančevskis - Страница 6

Прилетев рейсом «Рига–Москва», я на электричке, в своё время произведенной на нашей вагонке, ехал в какой-то из районов Подмосковья. Следуя рекомендации Джини, я после прилёта в Москву воспользовался общественным транспортом.

– Такси будет дорого, к тому же потребуются большие затраты твоей энергии, чтобы не быть облапошенным. Да и по московским пробкам быстрее проехать не удастся, – сказала она на прощание.

Это было не единственное напутствие Джини.

– Если не понимаешь чего-то из того, что происходит, или что-то тебе кажется неправильным, пожалуйста, не отвергай этого сразу! Просто прими к сведению, что может быть иначе, чем тебе казалось до сих пор. И предайся тому, что там происходит. Воспринимай это как игру, как приключение, в которое ты согласился ввязаться.

Я ничего не ответил Джини, хотя чувствовал, что её слова вызвали во мне внутреннюю тревогу. Это меня пугало. Всякий раз, когда я вспоминал этот разговор с Джини, в моём солнечном сплетении что-то сжималось. Значит, по мнению Джини, я что-то мог не понять? Что-то не принять? И куда же я на самом деле направляюсь? Что там со мной сделают?

Однако одновременно со страхом во мне обитало нечто иное, что было сильнее. Этим «нечто» было доверие. Я доверял Джини! Возможно, это была та самая соломинка, за которую я в ужасе схватился, целиком положившись на нее, потому что больше положиться мне было не на что. Вспомнил где-то давно вычитанную сентенцию, что доверие является противоположностью страха. Ну да, в тот раз, читая, я не понял, что это значит. Теперь, сидя в поезде, я это пережил.

Я подумал, что, вероятно, так действует, то, что Джини назвала принятием к сведению. Ведь, отбрось я тогда этот вывод как нелепый, вряд ли я бы сейчас его вспомнил. Быть может, всё, что принято к сведению, подобно семени? Если оно истинно или пригодно, то в какой-то момент хранимая в семечке мудрость прорастает, расцветает и становится частью человека. Но если оно ложно и неприменимо, то семя и не взойдет. Вот и всё.

Проехав больше часа, я вышел на нужной станции. Дальше общественный транспорт не курсировал. У меня был номер телефона, по нему следовало позвонить, чтобы за мной приехали организаторы мероприятия. Спустя пару десятков минут к условленному месту у входа на станцию подъехал оппель, причем, местами ржавенький. Простота автомобиля мне импонировала, поскольку, в известной мере, говорила о простоте мероприятия. При обучении руководству организациями иногда привлекается понятие «The Moment of Truth» – момент истины, которое отражает деятельность организации. Например, во время кризиса один из американских гигантов автомобилестроения не получил поддержку правительства, потому что руководство предприятия явилось с просьбой о финансовой помощи на частном самолёте. Ржавенький оппель увеличил доверие к избранному мной пути. Это вдохновляло и радовало. Однако недолго.

Примерно через двадцать минут мы приехали на вроде бы базу отдыха. По крайней мере, похоже, что в советские времена здесь была именно база отдыха. Территория обнесена забором, вдоль которого размещались небольшие домики, вероятно, для гостей. В середине территории стояло двухэтажное здание с залом, столовой, а также жилыми номерами на втором этаже. Возле здания располагался относительно большой искусственный водоём – он был похож на пруд, искусственно соединенный с небольшой речушкой, протекавшей невдалеке.

– Ты впервые на таком мероприятии? – спросила у меня женщина, которая, очевидно, исполняла функции администратора мероприятия.

– Да, – ответил я. – Впервые. Поэтому не представляю, что меня здесь ждёт…

– В таком случае поздравляю с почином! Удачи! Встречаемся в пять в зале, – сказала женщина с улыбкой и дала мне ключи от жилого домика.

Сказанное женщиной о почине возбудило во мне ту самую тревогу, которую я ощутил во время последнего разговора с Джини. Я медленно нёс свой чемодан с вещами и чувствовал, что оживлённость окружающих меня людей всё более усиливала уже знакомое ощущение давления в области солнечного сплетения. Мне стало действительно страшно! Я приблизился к чему-то большому и мне неизвестному. Неведомое меня страшило. Очень страшило! Но был ли у меня путь назад? Отпуск я получил и добровольно, и почти принудительно – на работу вернуться я не мог. Три недели бесцельно томиться, чтобы потом снова вернуться в старую колею, в депо? Депо! Нет!!!

Не дойдя до своего домика, я присел на скамеечку у пруда. Внутренне ощутил себя так, будто сижу у подножия неизвестности. Я словно раздвоился. Одна моя часть до безумия боялась этой неизвестности. Вторая моя часть побуждала нырнуть в нее. Я чувствовал, что сейчас побеждает вторая часть, но только потому, что бежать мне было некуда.

Примерно без четверти пять я, взволнованный и с натянутыми нервами, вошёл в зал.

Из низких кресел – их могло быть около пятидесяти, что, очевидно, соответствовало числу участников – был образован круг. С одной стороны круга лежал оранжевый ковёр и подушка на нем, рядом с ковром находился небольшой гонг и желтоватое металлическое блюдо с лежащим на нем валиком. Я понял, что на этом месте будет сидеть руководитель мероприятия, которого Джини назвала Вадегитом.

Многие кресла уже были заняты. Я сел на ближайшее свободное место и с волнением ждал, что будет.

Участники по одному и небольшими группами заходили в зал. По их дружественным отношениям и тому, что они постоянно обнимались, я мог судить, что большинство участников знакомы между собой. Я чувствовал себя инородным телом, случайно оказавшимся в несоответствующей среде, и, что уж говорить, это моё ощущение усиливало неудобства еще больше. Чувствовал, что во мне просыпается некий протест – протест против совета Джини, против своего нахождения здесь. «Отдайся тому, что там происходит…» – вспомнил я сказанное Джини и проглотил большой комок, неизвестно откуда оказавшийся в горле. Мне захотелось вырвать!

Быстро отправившись в туалет, я навис над раковиной. Последовала пара спазмов без конкретного результата. Открыл кран, выпил пару глотков холодной воды и вернулся в зал.

Люди постепенно занимали расставленные в круг кресла. Ровно в пять – в зале были большие часы – вошел мужчина небольшого роста, с длинными седыми волосами и бородой. Можно было понять, что он в достаточно уважаемом возрасте, но походка его была на удивление легкой и свободной. Да и не только походка – весь язык его тела был таковым! Видя это, я почувствовал, что страх и протест, бушевавшие внутри меня, потихоньку стихли.

Мужчина сел на предусмотренное для него место. Гул в зале затих.

– Добрый день! Я искренне рад быть здесь с вами и видеть многие уже знакомые лица. – мужчина, которым и был Вадегит, упоминавшийся Джини, начал говорить. – Это означает, что путь, на который вы встали и начали идти, вами осознан. Мне также радостно видеть здесь много новых лиц. Добро пожаловать! Не могу вам обещать, что путь, идти по которому вы начнёте, будет комфортным, ибо придётся сойти с наезженной колеи…

Сказанное мгновенно нашло во мне отклик: «Сойти с колеи! Это ведь стало, как минимум, девизом моих новых исканий!»

– Возможно, многие из вновьприбывших отсеятся после этого первого семинара, – продолжил Вадегит. – Однако это будет временное явление. Рано или поздно вы вернётесь на этот путь, не обязательно, что в таком формате, как мы делаем это здесь, но непременно вернётесь. А всё потому, что иного пути нет. Просто нет! В жизни каждого человека бывает миг, когда в поисках экзистенциальных ответов он остаётся один – без религий, без идеологий, без ничего, что могло бы помочь. Здесь вы познаете методы и опыты, которые способны помочь вам на этом пути. Но, прежде чем мы пойдём дальше, нам необходимо познакомиться. Прошу, каждый из вас, по порядку назовите своё имя и сообщите то, что вы ожидаете от предстоящих трёх недель. Начну с себя. Меня зовут Вадегит. В течение следующих недель я готов делиться своим опытом, своим пониманием и методами, которыми я овладел. Я буду проводить сеансы терапии, когда это будет необходимо. Теперь, пожалуйста, следующий!

Участники друг за другом начали говорить. По названным именам и акцентам я понял, что люди здесь собрались действительно со всего мира. Я узнал немцев, скандинавов, итальянцев, американцев. Было несколько женщин – представительниц восточных народов. Конечно, многие участники были из России.

Смущало сказанное многими об ожиданиях от предстоящих недель. «Найти себя», «познать себя» – что это за эзотерическая фигня? Вот, где эти люди сидели! Что они ещё хотят найти? Питера Броснана или Мерил Стрип вместо себя?

Кто-то говорил о переменах в себе и в своей жизни после того, как начал посещать эти мероприятия, и о желании всё продолжать. Я подумал, что это хорошо. Но в то же время, разве желание продолжать не становится зависимостью? И разве это не та же самая колея, только с другой окраской?

Подошла моя очередь говорить. Хотя я всё еще чувствовал себя некомфортно, страх немного утих.

– Меня зовут Анджей. Я здесь, потому что хочу кое-что поменять в своей жизни. На таком мероприятии я впервые, о том, чего ждать от предстоящих трёх недель, не имею представления. И ещё, сказанное тобой об уходе с накатанной колеи воодушевляет…

Я видел, что взгляд Вадегита становится странным, что он буквально сверлит меня. Стало неуютно, и на мгновение я закрыл глаза. Когда их открыл, карие глаза Вадегита смотрели на меня с неподдельной любовью. Это было настолько мощно, что я едва сдержал слёзы, невесть откуда вдруг появившиеся.

– Всё в порядке, здесь тебе ничего не надо опасаться! – сказал Вадегит. – Если хочешь плакать, можешь это делать, ты не должен притворяться. Человек должен обладать известной смелостью, чтобы признать свои слабости. Ты ею обладаешь, раз уж ты здесь. Отдайся всему, что происходит, до конца, и даже слезам, если они есть!

Слёзы невольно потекли по моим щекам.

Что произошло только что? Что Вадегит сделал? Что такое он сказал? Ведь ничего особенного. Так почему я ни с того, ни с сего расплакался? Когда я вообще плакал последний раз! Определённо, не при расставании с Инесе, в тот раз всю горечь я держал в себе. Скорее всего, когда-то в детстве. И теперь, по прошествии более тридцати лет, я плачу. Причем без причины. Я стыдился остальных присутствующих. Что они обо мне подумают? Внезапно в зале установилась гробовая тишина.

– Окей, идём дальше! – прервал Вадегит тишину. – Прошу, следующий.

Я внутренне перекрестился, почувствовав, что внимание окружающих с меня переключилось на следующего участника.

Вскоре круг завершился.

– Теперь немного о распорядке дня, – Вадегит продолжил. – Завтра мы начнём в семь часов с Динамической медитации. Есть среди вас кто-то, кто не знает, что такое Динамическая медитация?

Руки поднял я и еще пара человек.

– Трое, нет, четверо! Перед медитацией расскажу основное. Остальным напоминание о сущности техники этой медитации пойдёт только на пользу. Потом завтрак в восемь часов. В половине десятого начнем общую утреннюю рабочую сессию, которая продолжится до часу дня, когда будет обед. Далее, с половины трёх до шести вечера будут или индивидуальные сессии с теми, у кого во время процессов актуализировались какие-то вопросы – работать буду я сам и мои ученики, овладевшие соответствующими методами, – или общие медитации для тех, у кого ничего актуального не произошло. В шесть часов ужин, после этого, в семь, около часа или полутора часов продлится дискурс по темам, которые в течение дня выдвинулись на первый план. После этого свободное время и отдых, предваряющий следующий рабочий день.

Поужинав, я пошел в свой домик. Домик был двухместным, однако как-то так получилось, что меня поселили одного. Это доставило мне облегчение, так как не хотелось ни с кем говорить. К тому же, после ухода Инесе я настолько привык к своему одиночеству, что в такой ситуации необходимость делить с кем-то жилище создало бы дополнительный дискомфорт.

– Ты большой молодец, что сделал этот шаг! – во время ужина ко мне обратилась женщина, которая выполняла обязанности администратора.

– О каком шаге ты говоришь? – я действительно не понял.

– О том, что позволил себе плакать.

– Это не был мой шаг. Это произошло само собой. Я был совсем ни при чем…

– Был! – женщина улыбнулась. – Ты сумел вырваться из замкнутости!

Замкнутость. Да, это была именно то, в чём я жил последние годы. Наверное, именно поэтому исчезли друзья. Что является противоположностью этой ситуации? Непринуждённость? Скорее всего. Именно непринуждённость была тем, что восхищало меня в Джини. Быть может, каждого из нас привлекают в других те качества, которыми мы не обладаем? Быть может, мы хотим их позаимствовать? Хм… Даже если так, эта миссия наверняка невозможна. Другой человек может только напомнить о том, чего в нас нет, и что мы хотели бы обрести. Ха! – и таким образом напоминая, раздражать.

Я медленно пил вечерний чай и смотрел в окно. Тело помнило то, что я ощущал тогда, утром понедельника, до работы – всё казалось очень похожим. Только за окном была не улица. И не было тумана! Стоял ясный, великолепный вечер на исходе лета, и едва ощутимые сумеречные тени словно пронизывали окрестности неким всеобъемлющим потоком, полным жизни. В нём не было места подавленности! Цветы на клумбах радовали своим многоцветьем, время от времени щебетали птицы, не отставали и музыканты лета – кузнечики.

Всё еще было ощущение, что нахожусь у подножия чего-то огромного и неизвестного, только сейчас мне это больше не казалось столь пугающим и угрожающим. Оно казалось даже чуть-чуть дружественным. Вот как!