Читать книгу Зачем учить математику - Иван Александрович Гобзев - Страница 7

Бубнов и Батонов, два друга, зажали в углу Стёпу Василькова.

– Попался, жирный! – кричали они со злорадным смехом. – Сейчас мы тебе сифню за шиворот запихаем!

На самом деле он не был жирным, скорее, полноватым. С красным лицом, растерянно улыбаясь, он сидел покорно на стуле и смотрел затравленно по сторонам, пока эти двое засовывали ему под одежду вонючую тряпку.

– Держите его! – это подошёл Рыбенко. – Есть ещё одно важное дело.

Он убрал волосы со лба Василькова и аккуратно вывел маркером: «ЖЁПА».

– Свободен теперь, гуляй!

– Стойте! – возмутился Тихонов. – Да что же вы?

– А что? – удивились трое. – Он же сифак.

– Дайте сюда маркер, грамотеи! Розенталь на вас глядя, в гробу перевернулся.

Выхватив маркер из рук Рыбенко, он зачеркнул букву «Ё» и написал «О».

– Вот теперь порядок!

Васильков, почувствовав, что свободен, побежал в туалет отмывать лоб перед следующим уроком.

– Ну-ну, долго мыть будет, – ухмыльнулся Рыбенко. – Маркер-то перманентный.

В класс вошла Евдолина Парисовна, преподаватель биологии. Она была очень стара и, похоже, плохо видела и слышала. Но Тихонов её уважал – за добрый нрав и интересные уроки. В ней сохранилось что-то старорежимное, ещё из позапрошлого века. Аристократический облик, прямая осанка, сдержанный голос. С ней нельзя было не считаться, одним своим видом она внушала почтение. С учениками Евдолина Парисовна держала себя всегда ровно, никого не выделяя и никогда не переходя на личности.

Тихонов сегодня выбрал место позади Кислова. Ради этого ему пришлось сесть рядом с Рыбенко. Перед самым началом урока он высыпал полпачки канцелярских кнопок на сидение Кислова, и ждал теперь, когда тот сядет, чтобы насладиться местью за поруганную честь Гришиной.

Кислов сел, как ни в чём не бывало, ничего не заметив и, похоже, ничего не почувствовав. Рыбенко, который всё это видел, вытаращил глаза в изумлении.

– Одно из двух, – прошептал он, – либо Кислов Железный человек, либо у него железная жопа.

– Это одно и то же, дурак, – закатил глаза Тихонов.

– Я слышал, есть такие люди, – сказал с задней парты умный Ерошкин, – которые ничего не чувствуют. Что-то с нервной системой.

– Вы у биологички спросите, – саркастично посоветовала Наташа Громова. – Она наверняка знает!

Тут открылась дверь и зашёл Васильков, держась за лоб.

– Извините, – промямлил он и прошёл к своей парте.

– Серёжа, что с тобой? – вежливо спросила Евдолина Парисовна. – У тебя голова болит?

– Да, немного, – ответил он, не опуская руки. – Можно я домой пойду?

Бубнов с Батоновым сдавленно заржали.

– Серёжа, конечно, иди! Зайти к медсестре по дороге!

– Ага, вот ей будет весело, – прошептал Рыбенко.

– Ой! – воскликнул Васильков. – Рюкзак пропал…

Тут Маша Петрова не выдержала:

– Да это всё они над ним издевались! Евдолина Парисовна! Эти их рук дело! – и она указала на парту Рыбенко и Тихонова. – Они у него на лбу знаете какое слово написали?

– Да-да, скажи! – заржали Бубнов и Батонов.

Евдолина Парисовна не совсем поняла, в чём суть, но догадалась, что произошло какое-то хулиганство. Она строго посмотрела на предполагаемых виновных и произнесла холодно:

– Молодые люди, выйдите вон! Директор обо всём узнает.

Тихонов и Рыбенко встали, молча собрали рюкзаки, и покинули класс. По поводу директора, конечно, можно было не волноваться, такое невозможно, чтобы Евдолина Парисовна стала докладывать про этот случай. На настроение испортилось. Стыдно было упасть в её глазах. Что она теперь будет обо мне думать? – расстроился Тихонов.

Он вышел из школы и сразу увидел рюкзак Василькова. Тот свисал на шнуре от гардины, выпущенном из кабинета биологии на третьем этаже, и болтался теперь почти на уровне земли. Прохожие с удивлением смотрели на него и шли дальше.

– Васильков! Василько-о-ов! – заорал Тихонов, подняв голову. – Тут твой рюкзак!

Спустя минуту открылось окно, выглянул красный Васильков, и втянул шнур с рюкзаком обратно.