Читать книгу Привидения не оставляют конверты - Иван Амбердин - Страница 6

Выпив сразу три таблетки довольно сильного обезболивающего, чтобы побороть начинающийся приступ мигрени в самом его пульсирующем зачатке, Алекс стоял у окна и как загипнотизированный смотрел на невероятной длины автомобильную пробку. Пробка завораживала Алекса, вводила его в неподвижный ступор. Ему даже стало казаться, что это и не пробка вовсе, а гигантских размеров змея. Бликуя разноцветными чешуйками-автомобилями и красиво подсвеченная сотнями габаритных огоньков и стоп-сигналов, она уже который час пыталась выбраться из центра города. Все тщетно: неповоротливого пресмыкающегося намертво зажало между железнодорожным вокзалом и многолетней стройкой очередного торгового центра.

Красивую змею распирало. Из многочисленных боковых переулочков она вбирала в себя все новые и новые автомобили, из-за чего становилась все плотнее и плотнее, все толще и толще. Кажется, она даже и не догадывалась, что, непрерывно увеличиваясь, она сама себе подписывает смертный приговор, ведь она все безнадежнее застревала между домами, словно ненасытный толстый питон, уже давно застрявший в узкой горной расщелине, но продолжающий проглатывать одного кролика за другим.

А может быть, и догадывалась, но что она могла сделать в этой ситуации, эта глупая, жирная, ненасытная змея? Ни-че-го. Ее безразмерная жадность не давала ей никакого шанса.

«Считай, уже сдохла. Хоть и шевелится еще, но все это уже больше похоже на агонию, чем на осознанные действия. Все, конец ей, сто процентов. Того и гляди лопнет – с минуты на минуту. Раскидает всю внутренность по округе, вот вони-то будет. Но красивая, чертовка… Бронзовеет в последних лучах заката, горит огоньками, переливается… Словно в стразах вся… Сфотографировать бы ее надо и в Сеть выложить, расписную такую. И назвать это произведение современного абсурдизма, к примеру, так: „Забронзовевшая гламурная змеюка за пять минут до вонючей трагедии“. Нет, так грубовато… Лучше так: „Забронзовевшая гламурная змеюка за пять минут до дурно пахнущей трагедии“. Да, так однозначно лучше… Так в самую точку… В самую суть…»

Алекс мельком взглянул на свой мобильный телефон. Телефон лежал совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки – на столе, и взять его можно было, не сходя с этого места.

– Давай, Вика, – не поворачиваясь, сказал Алекс своей единственной работнице, студентке юридического факультета, по имени Виктория. – Можешь идти домой. Клиентов на сегодня больше нет, так что ты свободна. Как там, кстати, дело Трубса? Ты не забыла о нем?

– Дело Трубса было завершено еще вчера, – сообщила Вика, отключая ноутбук. – Все фотографии в фотоаппарате, фотоаппарат в верхнем ящике вашего стола. Связь господина Трубса и его секретарши зафиксирована качественными фотографиями, а значит, полностью доказана. Я думала, что вы уже все просмотрели.

– Когда же ты все успела? – удивился Алекс.

– Где-то между учебой и всеми остальными делами. – Вика накинула куртку и открыла дверь. – Пока, босс. Кстати, завтра у меня лекция с утра, так что здесь я появлюсь только к обеду, не возражаете?

– Развлекайся, – разрешил Алекс.

Вика вышла, дверь захлопнулась, и словно по команде в ту же секунду в голове Алекса вдруг настойчиво зазвучала невесть откуда взявшаяся песенка с одной-единственной, но довольно зловещей фразой «убийство в состоянии аффекта». И снова то же самое: «убийство в состоянии аффекта…». И еще раз: «убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта…». И еще раз… И еще… Словно где-то в глубине его мозга появился вдруг древний патефон, а на нем безостановочно крутилась старая заезженная грампластинка, а тупая игла вновь и вновь съезжала на бесполое, металлическое, но безумно красивое, мелодичное «убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта… убийство в состоянии аффекта…».

Алексу стало очень страшно, ведь такого с ним еще никогда не было. Стараясь унять сердцебиение, он встал, вышел на середину офиса, сделал глубокий вдох и поднял руки. Выдох – опустил руки. Повторил это десять раз. Сердце вроде бы успокоилось, стало биться заметно медленнее и ровнее. Да и патефон наконец-то стал играть все тише и тише, а вскоре и вовсе замолк…

«Змеюка! Сфоткать ленивую толстуху, пока не лопнула и не сдохла!»

Алекс подскочил к столу, схватил мобильный телефон и прыжком вернулся к окну, одной рукой включая камеру, а другой поднимая жалюзи. Пару минут он выбирал ракурс, а потом сфотографировал-таки мигающую разноцветными огоньками пробку-змею, по-прежнему безуспешно пытающуюся выползти из центра города.

«Выжила все-таки змеюка. Не лопнула. И завтра не лопнет. И послезавтра. Живучие все-таки твари, эти змеи. Живучие и умные. Умные и… полезные…»

Алекс отошел от окна и, внимательно разглядывая только что сделанный снимок, сел в кресло.

Он выдвинул нижний ящик стола, порылся рукой в самой его глубине и вытащил маленькую плоскую бутылочку виски. Открутив крышку, сделал большой глоток.

«Отчего все это? – задумался Алекс, сделав второй глоток. – Непонятная тревога… Неясные предчувствия… Страх… Тут же сменяющийся агрессией… Потом как будто вообще ничего нет… Как будто пустота… Вакуум… И опять все по-новому – тревога сменяется страхом, страх злобой… Снова пустота… Как будто три разных человека где-то в глубине меня постоянно сменяют один другого. Один излишне правильный, но трусливый, второй полный отморозок, готовый убить любого, кто встанет у него на пути. Третьего как будто вообще нет. Как будто он невидимка, пустое место… Откуда все это во мне? Когда я так изменился? Что привело к таким изменениям? Что-то не так, Алекс? Ты что-то упускаешь? Что-то не замечаешь? Где подвох, где подстава? Думай, Алекс, думай! Ты же гений частного сыска! Так почему же у тебя не получается понять самого себя?! Это же так просто! Проанализируй себя! Кто из всей этой троицы настоящий ты? Трус? Отморозок? Или пустое место? Тебе нужно вернуться в себя, понять суть проблемы, вычленить самое главное. И тогда все встанет на свои места. Тогда все прояснится, наверное…»

Алекс выпил еще, закрыл бутылку и забросил ее в ящик. Покачал головой:

«Хм… Трус, отморозок и пустое место… Вот так выбор…»

Он взял телефон и уставился в фотографию пробки-змеи. Секунду спустя он вдруг заметил на снимке… Вику – она входила в двери метро. На снимке была даже не вся Вика, а ее половинка, еще оставшаяся снаружи: одна рука, одна нога, полголовы, часть сумочки.

Сердце Алекса забилось, ладони взмокли, а перед глазами поплыла белая пелена. Он размахнулся и… еле сдержал себя, чтобы не бросить телефон в стену и не разбить его вдребезги. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и принялся глубоко и очень шумно дышать, стараясь таким способом успокоить себя. Почувствовав себя лучше, Алекс достал из верхнего ящика большой цифровой фотоаппарат. Там были фотографии, сделанные Викой по делу Трубса.

– Старый пень, что вытворяет… – Алекс жадно рассмотрел фотографии.

Снимки, подробно запечатлевшие господина Трубса и его секретаршу в обшарпанном гостиничном номере с большой кроватью и выцветшими золотистыми обоями, по всей видимости, были сделаны со стороны окна.

– Неужели Вика фотографировала с крыши другого здания? – На одной из фотографий Алекс максимально увеличил закатившиеся в экстазе глаза секретарши. – Судя по всему, Трубс в хорошей форме… Красотке явно нравится…

На последней фотографии господин Трубс, даже не удосужившись накинуть на себя хоть что-нибудь из одежды, стоял возле окна и курил. Вика сфотографировала его дважды – общим планом, засняв почти всю гостиницу, и портретно.

– Вот идиот, – усмехнулся Алекс. – А раз ты идиот, то придется тебе раскошелиться.

Алекс выключил фотоаппарат, вынул из него карту памяти, вскочил с кресла, и тут же, воскликнув: «Ой!», в него снова вернулся.

В самом центре офиса, отрешенно глядя в темное окно, стояла женщина.

От неожиданности у Алекса похолодело в груди. Уставившись на свою неожиданную гостью, он без единого движения замер в своем кресле, ну а женщина, не отрывая взгляда от окна, стояла в середине офиса, не предпринимая никаких попыток начать разговор.

«Как же тихо она вошла… Кто же это? Возраст под шестьдесят. Одета дорого, хотя и неброско. Вся одежда явно дорогих марок. Очень стильная. И очень стройная, наверняка сидит на модных диетах и постоянно занимается спортом. Если бы не это печальное выражение лица, да добавить совсем немного макияжа, то выглядела бы гораздо моложе своих лет… Интересно, почему она молчит? А может быть, она дверью ошиблась?» – думал Алекс, разглядывая гостью.

– Добрый день, вернее, вечер, – не дождавшись каких-либо слов от гостьи, начал Алекс. – Если вы точно знаете, что зашли в ту дверь, которая вам нужна, то проходите, пожалуйста, присаживайтесь, я вас слушаю.

Женщина словно очнулась от забытья. Не проронив ни слова, она словно робот повернулась к Алексу, подошла к столу и присела на краешек стула. Она тяжело вздохнула, уставилась в окно и тихо проговорила:

– Да, Алекс, я зашла в ту самую дверь, которая мне нужна.

Женщина оторвала взгляд от окна и уставилась на входную дверь.

– Черт с ней, с дверью, – не выдержал Алекс. – Дверь как дверь. В конце концов, это невежливо – смотреть на дверь, а не на собеседника! Рассказывайте, я вас внимательно слушаю. Или вы с дверью будете общаться? Я могу выйти и оставить вас наедине с дверью!

Незнакомка еле заметно усмехнулась и нехотя отвернулась от двери, однако на Алекса так и не посмотрела, вновь остановив свой взгляд на окне:

– Извините… О вас мне рассказала одна моя знакомая, которой вы очень помогли несколько месяцев назад. Вы помогли ей выследить неверного мужа. Это было в начале лета. Помните?

У Алекса было много подобных дел, десятки, а может быть и сотни, и почти в каждом из них он помогал обманутым женам выслеживать и разоблачать их неверных мужей. Какое из этих дел имела в виду незнакомка, он не имел ни малейшего понятия. Но, не желая углубляться в ненужные подробности и терять время, он утвердительно кивнул. Женщина в очередной раз тяжело вздохнула и смахнула бумажным платочком слезу:

– Вам от нее большой привет. У нее сейчас все хорошо. Даже лучше, чем раньше…

– Они снова вместе?

Алекс отметил странную особенность: говорила женщина так, словно мучительно подбирала нужные слова или же силилась вспомнить ранее заученные фразы.

– Нет, они развелись, был суд, но она, приложив к делу фотографии, сделанные вами, отсудила у бывшего мужа половину его состояния. А это очень много. Она счастлива, путешествует по миру, развлекается… Да… Еще…

– Так-так! Говорите! Я слушаю! – Алекс чуть подался к незнакомке.

– Она просила передать, что вы гений частного сыска. Гений мирового масштаба.

– Ну, спасибо! Порадовали, если честно. А то сейчас, знаете, такие времена, хорошего слова дождаться – все равно что инопланетянина увидеть. Все только и ждут, когда ты оступишься, когда совершишь ошибку. А то и сами подножку норовят поставить. – Алекс откинулся на спинку кресла. – Мерзавец на мерзавце. На лицах вроде бы улыбка, а на самом деле что?

– Что? – спросила гостья.

– Злобный оскал, вот что! Оскал кровожадных хищников! Дашь слабину – сожрут в секунду! Так что спасибо за похвалу. Хотя-я-я… вы немного преувеличиваете – ну какой я гений? Наверняка муж вашей знакомой сам виноват. Ведь все эти грязные людишки даже не пытаются скрыть свои похождения. – На лице Алекса появилась гримаса брезгливости. – Как правило, мне ничего не стоит поймать этих омерзительных голубков. Хотите знать, как я это делаю?

– Наверное… хочу… – неуверенно сказала незнакомка, разложив, а потом снова сложив бумажный платочек в маленький квадратик.

– Почему-то все они после своих любовных утех выходят на балкон. Вероятно, чтобы остыть, а заодно и покурить. И очень часто, кстати, стоят там голышом. А зимой, когда на балконе холодно, настежь распахивают занавески и открывают форточки. Им, видите ли, покурить хочется после секса. И обязательно на балконе или перед окном. Голышом. Чтобы весь мир их видел. Мне остается только выследить, где они этим занимаются, и немного подождать… к примеру, на крыше здания напротив. Дальше все делает мой мощный фотоаппарат. Вот и все. Ну какой я гений?

Он замолчал, с улыбкой глядя на свою гостью.

– Нет-нет… Вы гений… Гений мирового масштаба… – потеребив платок, с некоторой заминкой, тщательно выговаривая каждое слово, повторила гостья.

– Ну и ладно! – не скрывая своего удовольствия, воскликнул Алекс. – Как вам будет угодно! Гений так гений! Итак, что же привело ко мне вас?

– Если честно, до последнего момента я сомневалась, обращаться ли мне к кому-либо с моим… довольно странным делом. Но узнав, что именно вы и только вы – настоящий гений частного сыска, я все-таки решилась и пришла. Понимаю, что, услышав о моей просьбе, вы можете отказаться и вообще посчитать, что мне нужно обращаться не к детективам, а к психотерапевтам. Но уверяю вас, если бы я не чувствовала, что в этом деле что-то нечисто, то никогда бы не обратилась за помощью – ни к вам, ни к кому-либо еще.

«Когда же она перейдет к своему „довольно странному делу“, в котором „что-то нечисто“? Так и до ночи не закончим», – подумал Алекс и попытался ускорить свою позднюю гостью:

– Так что же все-таки с вами случилось? Кстати, как мне к вам обращаться?

Незнакомка в очередной раз произвела свои сложные манипуляции с платком, потом промокнула им глаза и, не отводя взгляда от окна, представилась:

– Вообще-то я Наталья, но я больше привыкла к другому имени. Называйте меня… Лекой.

– Лекой? – переспросил Алекс.

– Да, – кивнула гостья.

– Лека так Лека. Так короче и… даже приятнее на слух… Ле-е-ека… Ле-е-ека… – протянул Алекс. – Итак, Ле-е-ека, что с вами произошло?

– Со мной ничего не произошло. Во всяком случае, пока не произошло… – Лека замолчала. Оглянувшись на входную дверь, она внимательно прислушалась к шагам, которые донеслись из коридора. Шаги быстро приблизились, а затем так же быстро удалились в сторону лифтов.

– Не отвлекайтесь! Время – деньги! Рассказывайте, с кем и что именно произошло, – потребовал Алекс.

– Извините… Произошло с моим мужем, Александром. Дело в том, что ровно год назад он умер… погиб…

– Сочувствую. Как это случилось?

– Тот день я запомнила до мельчайших подробностей. Александр должен был закончить какую-то срочную работу и поэтому допоздна задержался в своем офисе.

– А где работал ваш муж?

– Последние двадцать лет он работал в сфере сертификации медицинского оборудования и лекарственных препаратов. Компания, в которой он трудился, была небольшой, но за годы работы она сумела завоевать огромное уважение в бизнес-среде.

– Уважение, говорите? Хм… А чем конкретно занимался Александр?

– Он руководил лабораторией, которая исследовала и сертифицировала лекарственные препараты. Как вам объяснить… Появляется, к примеру, на прилавках новое лекарство, а через некоторое время выясняется, что оно неэффективное или вообще имеет какое-то очень опасное побочное явление. Это лекарство отправляют в лабораторию, подобную той, в которой работал мой муж, и там его тщательно исследуют. А потом лаборатория выдает вердикт – имеет ли этот препарат право на существование, или же его нужно срочно убирать с производства и с прилавков.

Алекс наморщил лоб. В этот момент он пытался вспомнить что-то очень важное, и не просто важное, а напрямую связанное с теми словами, которые только что произнесла его вечерняя гостья. Ему показалось, что нечто подобное, связанное с независимой лабораторией и гибелью одного из ее сотрудников, он уже где-то слышал. Или читал в СМИ… Но что именно он слышал или читал, он никак не мог вспомнить.

– Так что же все-таки случилось с вашим мужем в тот трагический день год назад?

– Как я уже говорила, Александр допоздна задержался на работе. Была пятница, а каждую пятницу мы вечером уезжали в наш загородный дом, чтобы провести там все выходные. И тот день не должен был стать исключением: по обычаю, Александр хотел заехать домой, забрать меня, и уже оттуда мы намеревались отправиться за город. Однако срочное дело, которое Александру подсунули в конце рабочего дня, сломало все наши планы. И, как потом выяснилось, сломало всю нашу жизнь… Сломало все то, что…

– Так-так-так, продолжайте, не отвлекайтесь. Я же профессионал и поэтому люблю только факты. Только сухие факты! – подбодрил Алекс Леку.

Лека сменила платочек и продолжила:

– Александр позвонил мне уже в начале одиннадцатого и сообщил, что только-только закончил работу и за город мы сможем поехать только в субботу утром. Ну а поскольку он был страшно голоден, то решил зайти в соседний ресторанчик и поужинать. Я знаю это заведение, оно располагается совсем рядом, стена в стену с фирмой, где работал Александр. Это итальянский ресторан «Пармаджано». Мы бывали с ним там несколько раз. Так вот, уже тогда мне показалось, что с его голосом что-то не то. Говорил он вроде бы все правильно, но чересчур медленно, старательно проговаривая каждое слово… Он словно был не в себе…

– Может быть, он просто устал? Вы ведь говорили, что в тот день он трудился над каким-то срочным делом.

– Нет. Это была не усталость. Вернее, усталость, конечно, была, но… Помимо усталости в его голосе явственно ощущалась какая-то тревога, даже страх, и еще что-то… необъяснимое… Понимаете, когда проживешь с человеком почти сорок лет, начинаешь понимать и чувствовать его как-то по-особенному. На подсознательном, интуитивном уровне. Именно поэтому я не смогу объяснить вам, что именно меня насторожило, но уверяю вас, с Александром творилось что-то неладное уже в тот момент, когда он уходил со своей работы.

– Поня-я-ятно… – сказал Алекс, подумав при этом, что пока ему вообще ничего не понятно.

– Так вот. Второй раз мы созвонились с ним уже через час. В тот момент, когда он только-только вышел из ресторана.

– Он ездил на метро? Или на машине?

– Как раз об этом я и хотела вам рассказать – это очень важный момент. Вообще-то, в тот день он был за рулем, и его машина стояла совсем рядом с «Пармаджано» – на придорожной парковке. Но он сообщил мне, что выпил немного вина и поэтому не сядет за руль, а поедет на метро. Помню, я просила его поймать такси… Он вроде бы согласился…

– Это не редкость, что он выпивал? Вот так – заскочить куда-нибудь после работы, выпить рюмочку-другую?

– Что вы! Он почти не пил! Раз в неделю, в нашем загородном доме, мы позволяли себе бокал вина, но не больше. Напротив, он регулярно занимался спортом, следил за здоровьем. Я была удивлена, что он выпил тем вечером. Такого еще никогда не было. И уже никогда не будет… Да уж лучше бы пил как последний пьяница… Только бы жил…

– Что же было дальше? Старайтесь изъясняться фактами, – вновь поторопил Леку Алекс, уже изрядно заинтригованный ее рассказом.

Лека выбросила платочек в урну, взяла из сумочки следующий. Не обращая внимания на Алекса, она провела с новым платочком сложные действия, развернув, а потом свернув его вчетверо, и только после этого продолжила рассказ:

– После нашего последнего разговора прошло около часа, но Александра все не было. Мы живем не очень далеко от его работы, так что время в пути обычно занимало не больше двадцати минут, ну максимум минут сорок с учетом самых жутких пятничных пробок. Я снова позвонила ему на мобильный, но он не ответил. Не ответил он и на все мои остальные звонки. Уже в полном отчаянии, чувствуя, что с Александром случилось что-то страшное, я хотела звонить в полицию, как вдруг мне позвонили с его мобильного телефона и сообщили, что Александра нашли в глухом переулке.

Лека вытерла слезы и замолчала.

– Нашли?

– Да. Нашли мертвым. По всей видимости, он так и не послушался моего совета и не поймал такси, а пошел пешком до ближайшей станции метро, сократив свой путь с помощью этого дурацкого переулка. Сократил свой путь… Навсегда сократил…

– Тс-с-с, – Алекс поднял указательный палец. – Помните? – факты! Нужны только факты! Что с ним произошло? На него напали? Ограбили? Что-нибудь известно? И кто позвонил с его телефона?

– В том-то и дело, что ничего этого не было. На Александра не напали, его не ограбили. Он умер от редкого аллергического заболевания. Как потом сказали врачи, это был анафилактический шок. Он задохнулся после молниеносного отека в горле. А позвонил мне полицейский из дежурного патруля. Проезжая по переулку, они совершенно случайно заметили Александра, лежащего на тротуаре. Они сразу же вызвали скорую и даже сами пытались оказать ему первую помощь, но он уже был мертв. Мертв как минимум полчаса.

– Анафилактический шок? Вы говорите, это аллергическое заболевание?

– Да, это очень тяжелая аллергическая реакция. Развивается молниеносный отек гортани, и если человеку вовремя не оказывается квалифицированная помощь, то он умирает от удушья и рефлекторной остановки сердца.

– У Александра и раньше была аллергия на что-нибудь?

– Никогда. Мы даже не знали, что это такое. Несмотря на солидный возраст, он почти никогда ничем не болел. Только очень редкие простуды, да в общем-то и все. Но врачи мне потом рассказали, что такое случается. Человек всю жизнь может не знать, что у него есть аллергия на какой-то аллерген, до тех пор, пока он не встретится с этим аллергеном. Вы наверняка слышали о подобных случаях, к примеру, когда на приеме у стоматолога пациент вдруг умирал после инъекции анестезирующего препарата.

– Да, слышал… А в тот день Александр не мог посетить какого-нибудь врача? Стоматолога или еще кого-нибудь того, кто мог бы сделать ему инъекцию?

Лека с силой сжала пальцы, скомкала платочек и бросила его в урну. В этот раз платочек пролетел мимо урны. Он упал на пол и подкатился к плинтусу, исчезнув из поля видимости за лепестками жалюзи. Лека взяла из сумочки следующий платочек:

– Нет, я бы наверняка знала об этом. У нас не было тайн друг от друга. Но даже если допустить, что он что-то скрывал и ему сделали какую-то инъекцию в течение дня, то все равно это вряд ли явилось бы причиной его гибели.

– Почему же?

– Судмедэксперты объяснили мне, что после того, как аллерген попадает в организм, анафилактический шок развивается не за часы, а за считаные минуты или даже секунды. К тому же никаких следов от инъекций они на теле Александра не обнаружили.

– А судмедэксперты что-нибудь говорили о том, на что именно у Александра могла развиться такая тяжелая реакция? Где он мог встретить этот злополучный аллерген? На улице мог? Хотя… Даже не будучи врачом, я понимаю, что вряд ли он мог встретить его на улице осенью. Весной или летом еще куда ни шло – он мог бы вдохнуть цветочную пыльцу. Возможно, я говорю чушь, ведь я не имею никакого понятия, может ли от пыльцы развиться анафилактический шок, и все же глубокой осенью нет даже пыльцы.

– Так же, как и вы, они были, мягко говоря, в недоумении. Я задавала им тот же вопрос, но никто так и не смог мне ничего объяснить. Дело в том, что выяснить, на что у человека есть аллергия, можно только при его жизни. После того как он умирает, узнать об этом уже невозможно.

– Почему? – спросил Алекс.

– Что же тут непонятного?! Как они сделают ему пробы на аллерген?! Ведь у мертвого человека не бывает аллергии! Он же мертвый! Где вы видели чихающего, покрывающегося сыпью или задыхающегося покойника?

– А-а-а, в этом смысле… – кивнул Алекс. – Ну да, ну да. Где ж это видано, чтобы покойник чихал. Это было бы очень смеш… э-э-э… это было бы очень странно. Ну да ладно, с этим все ясно. А ресторан? Может быть, он что-нибудь там съел, в этом вашем «Пармаджано»? Что-нибудь экзотическое, новое для себя, что-нибудь такое, на что у людей бывает аллергия?

– Следователи постарались поминутно реконструировать действия Александра тем вечером. Связь между рестораном и гибелью Александра практически нулевая – прошло слишком много времени с того момента, как он вышел из ресторана и добрался до того места, где его обнаружили полицейские. Несмотря на это, они и ресторан как следует проверили. Выяснилось, что и еда, и напитки, которые Александр съел и выпил в тот вечер, были абсолютно обычными и вполне свежими, а никаких экзотических продуктов он не заказывал. Сразу же после похорон я обошла всех самых лучших специалистов в области аллергологии. Везде один и тот же результат: никто так и не смог мне внятно разъяснить, почему у Александра на пустом месте развился анафилактический шок.

Алекс покивал и, поглядывая на Леку, задумался: «И что же она от меня хочет, эта несчастная, убитая горем женщина? По всей видимости, ее муж умер от тяжелой и молниеносной аллергической реакции, по воле случая оказавшись в тот момент в безлюдном переулке. Не во всем есть стопроцентная ясность? Так это не редкость – много чего в нашей жизни неясного… Попробуй все объясни… На все вопросы точных ответов не найдешь… Жизнь очень сложная штука… Очень коварная и опасная… И жестокая…»

Словно поняв, о чем сейчас думает Алекс, гостья снова заговорила, то глядя в окно, где в промежутках между лепестками жалюзи переливался разноцветными огоньками вечерний мегаполис, то на пятый по счету бумажный платочек, большим белым квадратом разложенный у нее на коленях:

– Теперь, Алекс, объясню, зачем я к вам пришла и все это рассказала. Как я уже вам говорила, у меня есть ощущение, что Александр погиб не случайно. Я не знаю, откуда у меня появилось это чувство, но оно не покидает меня уже год. Напротив, с каждым месяцем оно все укрепляется. Мое сердце просто разрывается. Моя жизнь полностью разрушена. Я ведь как будто умерла тогда вместе с Александром…

– Как будто умерли?

– Все погасло вокруг… Затянуло черной пеленой… Да еще эта неестественность, неясность… Понимаете, с одной стороны, вроде бы все ясно: тяжелый приступ, безлюдное место, вот и все – нет человека. Но с другой стороны, есть во всей этой истории какая-то… недосказанность, что ли… От чего он умер, что послужило причиной его гибели, как все произошло? Никто на все эти вопросы мне так и не ответил. И я хочу, Алекс, чтобы именно вы взялись за это дело. Я уверена, что только вы сможете досконально во всем разобраться. Только вы сможете или опровергнуть мои подозрения, или… найти виновных в гибели Александра. Я хочу, чтобы вы их выследили и, сохраняя все в строжайшей тайне, передали мне все данные об этих людях… или нелюдях, в общем, кого найдете. Понимаю ваши сомнения. Понимаю также и то, насколько странными кажутся вам мои подозрения. Но поймите и меня – я не могу вот так все взять и бросить. Я должна, я обязана найти и наказать… этих…

Лека мельком взглянула на Алекса и замолчала, опустив голову…

«Вероятно, Лека поняла, что, распаленная ненавистью к виртуальным, придуманным убийцам своего мужа, она выглядит сейчас по меньшей мере странновато, – объяснил себе Алекс ее внезапное молчание. – А она ведь действительно ненавидит ИХ, словно знает, о ком идет речь… Словно ОНИ постоянно стоят перед ее глазами… Все это очень подозрительно… Все ли карты она мне раскрыла? Не утаивает ли она от меня что-то очень важное?»

– Это все? – с нажимом спросил Алекс. – Вы ничего не забыли?

– Только это… – Лека суетливо порылась в своей маленькой сумочке и достала из нее толстый конверт. – Возьмитесь за это дело. Я вас умоляю. Я оплачу ваши услуги по тройному тарифу.

Она положила конверт на стол, подвинула его поближе к Алексу и, тяжело вздохнув, опустила голову, ожидая вердикта.

Алекс поставил локти на стол и закрыл лицо ладонями. Еще минуту назад он не знал, стоит ли ему браться за это странное дело. И, вполне возможно, он мог бы попросту отказаться от расследования, но… своевременное заявление Леки о тройном гонораре заставило его сердце дрогнуть. Нет-нет, не от жадности. Не потому, что Алекс страстно желал этих денег. Как раз наоборот – ему отчаянно захотелось спасти Леку от необдуманных, разорительных расходов, ведь он вдруг понял, что эта убитая горем женщина готова на все, лишь бы исполнить свой моральный долг перед погибшим мужем. Он понял, что она не остановится ни перед чем, лишь бы в этом деле наконец-то появилась хоть какая-то ясность. Алексу стало стыдно за то, что он заподозрил Леку в неискренности.

«Задача-то передо мной стоит на первый взгляд простая – выяснить, что в гибели Александра нет виновных, нет никаких убийц и заговорщиков. Что все действительно произошло именно по вине трагического стечения обстоятельств. Или наоборот – удостовериться в том, что все это произошло неслучайно, и найти убийц. Или убийцу. Этой измученной женщине нужна любая правда, любая истина. Пусть даже самая страшная. Откажись я сейчас от этого расследования, она выйдет из моего офиса и направится к другому детективу, который может оказаться непорядочным человеком и захочет нажиться на ее горе, потихоньку вытянув из нее все средства. Этого я позволить не могу. Придется все-таки взяться. И из сострадания, и… из любопытства – дело-то может оказаться не таким простым, каким кажется на первый взгляд. Откуда у меня эти мысли? Интуиция? Нет, не то… Это не интуиция. Кажется, мой собственный мозг пытается мне помочь, пытается подсказать, что когда-то я уже что-то подобное слышал. Но когда? Где? И что именно? Эх, Алекс, Алекс… Твоя память опять дает позорный сбой, опять работает не в полную силу…»

– Я расцениваю ваше молчание как согласие. Я появлюсь через три дня, и вы расскажете мне о первых результатах расследования. Удачи! Надеюсь на вас!

Голос Леки донесся откуда-то издалека, а сразу же вслед за этим Алекс услышал звук закрывающейся двери.

Он убрал руки от лица и обомлел: в офисе никого не было. Его гостья скрылась, даже не дождавшись его решения – возьмется он за ее дело или нет. Алекс подскочил с кресла и побежал к двери…