Читать книгу Тысяча и одна минута. Собрание русских сказок - Иван Башмаков - Страница 9

Ехали люди крещеные с базара великого, торговали они на том базаре чуть не тридцать дней, а ехать им приходилось еще больше того. Ну, вестимо, на дороге порой и остановиться надобно, закусить что ли там, или позавтракать, или вплотную поесть, пообедать как надобно… Остановились, распрягли коней, пустили гулять по полю и сами прогуляться пошли. А взяли они себе с большого базара для прислуги татарчонка и, пошедши пройтись, наказали ему: «Вот возьми здесь крупу в мешке, в другом сухари лежат, тут вот в котомке сало свиное завернуто, а там позадь воза котел висит, то всыпь ты крупы в котел да положи сухарей туда ж и сала прибросить не забудь, а воды принести сам авось догадаешься, так свари же это все!.. Да там, под тем местом, где ты у коней сидишь, есть сковородка железная, так возьми вот эту рыбу соленую, положи ее, да салом уложи кругом, да на огонь и поставь, и все это приготовь, как надобно, пока мы назад придем!» Порассказавши все так подробно татарчонку, пошли наши приезжие по лесу гулять, грибов собирать.

Татарин все по сказанному как по писаному учинил, и дров набрал, и огонь разложил, котел повесил, и сковороду с рыбой поставил на огонь – и сидит, и ждет, когда крупа закипит, а рыба поджарится…

Тут к огню, что ли, или уж место такое вышло, понаскакали маленькие и большие зверьки, что жабами зовут, да вдруг прыг две в котел, а одна на сковороду, да там и села с рыбой рядом, и жарится… Татарчонок смотрит, что это за штука невиданная!.. «Эко, – говорит, – думал я чуть не постный борщ сварить, ан живье-то само так и наскакивает…»

Пришли молодцы, нагулявшись себе порядочно, пришли; вот и кашица вскипела, и жаркое зажарилось. Похлебали кашицы – чудо вкус какой: так вот еще хочется… «Дай-ка, – говорят, – жаркое-то, авось, также будет лакомо!» Глядь на сковороду, а там подле рыбы и лежит зверюга невиданная… Что это? Где ты это достал? Татарчонок посмотрел и говорит: «Ай, где достал? Не достал ево, я рыбкам ево жарил, сам ево прискакал, и в котел два приехал и здесь одна пришел!»

• • •

– Так и мы, знать, с тобой скажем, если жена чья не больно годна придет: никто, мол, его не трогал, сам его прискакал!

Порассказал царь Тафута побаску, и хоть дрянная она, а все ж мудрец примолвил: «Точно-де так!» – Да уж если, как ты говоришь, лучшего нельзя доведаться, так пусть хотя это так и останется!

Призвали царевичей к отцу, Тафуте-царю. Объяснил им мудрец мудрую затею свою, и они, царевичи, поперек слова не молвили. А мудрец седой отвел их на место высокое, на башню, что была посредине города выстроена; поставил их на три стороны, друг к другу затылком, дал по стреле да по луку и велел стрелять… «Да смотрите же, – сказал, – если кто стрелу свою не отыщет, тот не будет женат! Стреляйте, а сами смекайте, где отыскать ее».

И смудрил же мудрец над царевичами: Мартына поставил, где бояр больше было, а Мирона, где жили купцы богатые, а царевича Ивана, как он поглупей других, поставил лицом к лесу, где жил простой народ, где пашни были да угодье деревенское.

Вот по команде мудреца-хитреца и стрельнули царевичи: царевич Мартын – повыше, а царевич Мирон – пониже, а царевич Иван – куда Бог послал, да с этим толком в болото и попал!..

Царевичи увидали, где стрелы упали, и пошли отыскивать. Царевич Мартын пошел один, а царевич Мирон взял сыщика-разыщи-ка, царевич же Иван и стрелы толком не видал, а, смекнув, что она села за лесом, туда и отправился.

• • •

Позвольте ж, люди добрые, приостановиться на минутку и мне грешному, да своей россказни толку дать. Известно вам и ведомо, что одному по трем дорогам нельзя идти, то мы по разным и отправимся; пойдем же прежде за старшим братом, за Мартыном-царевичем…

Идет царевич Мартын, идет один; с толком идет, не останавливаясь; обошел много хором боярских, а все не такие, не того цвета, не так выстроены, где его стрела упала. Ходивши-ходивши долго, и пришел к дому чудному: стоит один дом, а два выхода в нем; крыша зеленая, трубы беленые и дом с узорчатым золоченым навесом, весь из камня белого; окна хрустальные, и не тем они хороши, что стекла цельные, а тем красивы, что сидит и смотрит в одно из них девица красная, и не то чудно, что смотрит она, а то удивительно, что глядит она в окно, а сама на цимбалах заморских и выигрывает штуки разные хитрые, и поет, как та пташка, что зовут конопляночкой! А лицом она такая бледненькая, будто полвека ждала суженого; а станом она такая тоненькая, что если одной рукой обнять, то можно еще трех таких захватить… Ладно, молвил царевич, тут моя стрела упала! Это моя суженая!

Вошел в дом, а его как жданого с хлебом-солью встречают, чаркою водки чествуют, говорят слово красное, просят присесть и скамью, крытую бархатом, становят ему, и под ноги скамеечку; и вызывают девицу красную, и она бежит, спешит и садится возле, а не супротив, и сама его расспрашивает, что завело к ним царевича?

– Да вот, – молвил царевич Мирон, – тешился я стрельбой в заповедных лугах батюшкиных и потерял стрелу мою, а она, стрела, мне занадобилась… Так не у вас ли та стрелка моя, благоволите мне ее назад отдать!

– Да, – отвечал старик, отец красной девицы, – да, батюшка царевич наш, стрельнули вы вашей стрелой в окно нашей дочери любимой и изволили вышибить цельное стеклышко; и стрелку ту наша дочь в руки брала и у себя схоронила было, да теперь, делать нечего, видно, пришлось вам возвратить!

Тут и то, и это, слово за слово, рассказал царевич, как дело шло, как мудрец присудил. Взглянул еще раз на боярышню и объявил отцу: «Что если у вас желание имеется, то будьте вы мне тесть, а я вам зять!» А боярин примолвил: «Извольте взять! Нам нечего перечить, если уже был уговор такой».

И взял царевич Мартын невесту, и повел домой!

• • •

Теперь я вам скажу, как царевич Мирон идет. С разыщиком он идет вдвоем, а все-таки спрашивает: куда идти? И то или разыщик скажет: вот здесь! а царевич прибавит: постой, спрошу. Или он молвит: кажется, тут, а разыщик примолвит: дозвольте справиться!

Шли-шли они и так, и этак, и туда, и сюда, и к сему, и к оному, нетути – а надо сыскать. Вот видят – стоит дом, вполовину из камня, вполовину бревенчатый, и торчит стрелка царевича на самом коньке; а какой-то молодой парень машет платком, на шест навязанным, и стучит по крыше и кличет: «Кись! кись!..» – Что это вы делаете? – спросил разыщик, кошек сзываете, что ль?

– Нет, – отвечал паренек, – я голубей зову: кто-то стрелять затеял в наш дом, так как бы не ушиб голубя, а у меня все турманье знатное, и еще есть между ними скакун один, боюсь, как бы его не поранили! Кись! кись, кись!

– Да полно же киськать и поди сюда, – сказал разыщик. – Мы не голубей стрелять хотим, а подстрельнуть голубку белую!.. Скажи-ка дома хозяину: что вот, мол, такой-то царевич пришел и желает взять в замужество его дочь любимую, так чтобы он встречал его да почествовал!

– Ах ты батюшки! – вскричал парень и перестал голубей гонять, давай кричать с крыши: – Сестра! сестра! Беги из сада в светлицу, да не кажись никому, жених пришел!

Сам сломя голову с крыши долой и прямо к отцу, и сказал речи разыщика.

Царевич Мирон с разыщиком стоят на дворе, тут было собаки на них… Однако вышел скоро хозяин, и домашние, и челядь вся, собаки прочь, а хозяин с приветом тут как тут; много говорил чего хорошего и попросил в хоромы к себе, вот и вошли; а девушки красные, Бог весть откуда взялись они, так хором голосить и начали:

И прочее… что у них поется, а потом и отец, дочь которого еще и в глаза не видал царевич, повел такую речь:

«Царскою милостью, невидимым произволением ваша стрела стрельнула и дошла куда следует, и куда мы с женою не ожидали, не чаяли; видно, такая участь нашей дочери на роду написана…

Что же вам угодно возыметь от нас, благоволите выговорить!..» Царевич спрашивает товарища: «Что же тут, как?.. мне, аль тебе говорить?» А тот ему: «Благоволите погодить! Дозвольте мне за вас толком речь повесть!» И давай со стариком-отцом невестиным разговаривать:

«Ну что, как у вас?.. Велика ль семья, сколько с дому доходу имеется?.. Есть ли лавки, и чьи они?.. И одна ли дочь-девица, аль другая растет, аль еще есть третья, замужняя?.. А сыновей сколько, и в разделе ль они?.. И как дом этот, свой ли, или на женино имя значится?..» И прочее такое наговорил разыщик, что царевич Мирон диву дался: на что, дескать, человеку да все это знать!

Потом они еще калякали да соображали. Старик оставил царевича с женой своей: «Посидите-де, не обессудьте, батюшка! Дочь моя, буде вам угодно видеть ее, не может скоро прийти: такая она у меня, извольте знать, стыдливая… как-то все ей робко да совестливо; так уж дозвольте время переждать; дать ей получше принарядиться – тогда уже и явится».

И сказавши это, старик-отец пошел товарищу женихову сад показывать и везде его выводить… «Вот, – говорит, – это яблоня анисовая, а это, – говорит, – белый налив; вот на этом орешнике орехов Бог уродил нынешний год, а в прошлом все на том росли!» А там по двору поведши его, такую речь повел: «Вот, как изволите заприметить, у меня все, что к дому нужно, все имеется… Вот сарай для дров, вот подвал с вином, вот амбар с мукой, вот конюшня с конями моими отборными; я на них почти и не езжу, а все больше пешком хожу, да больно люблю их, затем и держу!..»

Так-то да этак, все показывая да рассказывая, обошел хозяин-старик весь двор свой, все свое угодье с розыщиком. И тот всем остался доволен, все ладным нашел.

Между тем сидит царевич Мирон и ждет-поджидает своей невесты. Вот старик-отец воротился в покои с розыщиком, вот и невесту вывели…

Ну уж невеста, так невеста!.. Смотреть любо: что твое сочное яблоко!.. Бела что сметана, что алый мак румяна; волос русый, станом полная, высокая, стройная, только глазок нельзя рассмотреть, какие они, голубые или карие: она их в землю потупила… А нарядов на ней – в день не переглядеть всех: и шелк, и парча, и бархат алый, и опушки соболиные, и монисты из камней самоцветных… и всякое такое, что и оком не обнять!.. Загляделся царевич Мирон на невесту; а прочие-другие на наряды не надивуются.

Тут же дело на том и поставили. Невеста поднесла царевичу белый хлеб, сдобный, крупинчатый, а старик, отец её, выпил с розыщиком по чарке наливки из вина хлебного. А мать уверяла Мирона-царевича, что, дескать, дочь её, Белонега, девушка-хозяйка, не другим чета: что она сама и наливку делала, и хлеб пекла!

А розыщик со стариком-отцом, подвыпивши еще наливки лакомой да повытянувши за общее здоровье вина фряжского, из-за моря привезенного, порешили дело, за которым царевич пришел, и, глядь-поглядь, уж царевич с Белонегой рядышком сидят, им и миловаться-целоваться дозволено между собой… А там царевич Мирон и повел домой свою невесту ряженую, жену суженую.

• • •

Посмотрим же теперь, что с третьим братом сталось; поглядим, что царевич Иван в это время творил!..

Идет бедняжка царевич Иван, идет потупясь и говорит он сам себе: «Ах, ты, моя доля горькая, бесталанная! Видно, у меня век не будет жены; потерял я стрелу, видно, мне век жить одному!» И так размышляючи все дальше да дальше царевич идет, на путь не нападет, где стрелы отыскать.

Ходит полдня царевич. Вот солнышко взошло было высоко, да и опять опускаться начало. Царевич взошел на пригорок посмотреть еще раз стрелы, не увидит ли; а если нет, то воротиться к отцу и сказать, что женатому-де век не бывать, стрелы не отыскал! Так с этими-то мыслями взошел царевич на пригорок и посматривает… Вот что-то вдали виднеется, торчит на болотной кочке, точно стрела. Пустился царевич к ней бегом почти; посмотрел поближе – так и есть стрела, да и стрела его, которою он поутру стрельнул! Видит царевич стрелу, а достать нельзя: болото кругом тонкое, хочет-хочет шагнуть, ступит раз ногой, да насилу-насилу и вытащит, вот видит-де око да зуб неймет!

Взяла уж тут и вправду кручина царевича. «Вот и стрелу нашел, а не выручит! Как теперь прийти да сказать – сыскал-де я стрелу да достать не смог! Кто поверит?.. Братья в глаза засмеют, да и другие-прочие не оставят корить… Что мне делать теперь?.. – так все вслух размышляет царевич Иван. – Э!.. ладно же, если участь такая моя, лучше смерть принять, утоплюсь здесь в болоте, а домой не вернусь на позор!» И хочет царевич в болото кинуться, но вдруг слышит – человечий голос из болота кричит: «Пурр-ква? пурр-ква?» Царевич остановился и спрашивает: «Что это такое? Со мной это что ли кто разговаривает?» Тут вылезает из болота лягушка огромная, села на задние лапки против Ивана-царевича, уставила на него свои глаза зеленые и говорит:

– Я это, царевич, с тобою разговариваю; слышала я, что ты в болоте топиться собираешься, я и спросила по-нашему, по лягушачьи, пурр-ква! – то есть зачем, для чего это?

– По-лягушачьи я не понимаю, – отвечал царевич, – а вот как ты со мною заговорила по-нашему, то и я могу тебе толком отвечать: стрелял я по приказанию батюшки стрелою, им мне данною, и должно мне эту стрелу ему обратно принесть. Так вот видишь, отыскал я эту стрелу здесь, вон она посередь болота торчит, а достать не могу; без неё же вернуться не смею домой – так что делать от беды такой, как не топиться, чтоб не видать больше света белого! Сослужи мне службу, если ты жалостлива, достань стрелу, тогда я, пожалуй, останусь жив!

– А для чего же ты стрелял, царевич?

– Да так себе; тешился с братьями, кто дальше стрельнет.

– Кто же из вас стрельнул далее?

– Видно, я: вишь куда запропастил стрелу шельмовскую!

– А какая же награда будет тому из вас, кто дальше стрельнул?

– Ну, какая награда… дадут коврижку медовую, вот и все тут.

– Лжешь, царевич! – сказала лягушка. – Неправду говоришь: вам дан такой зарок, что кто из вас куда стрелой попадет, тот там себе и невесту берет!

Царевич и руки растопырил от удивления.

– Ах ты, зеленоглазая!.. Да как ты это проведала?

– Мало ль чего я не знаю, у нас и на болоте доносчики есть.

Я и больше еще слышала: твои оба брата отыскали свои стрелы и невест себе добыли, и уже теперь они с ними у царя-родителя, один ты здесь маешься!.. Итак, если хочешь ты получить стрелу, то возьми меня за себя, пусть я буду твоей невестою! А без того тебе и стрелы твоей в руках не иметь.

– Ах, ты, гадина болотная! – сказал царевич с досадою. – Да с чего ж ты взяла, что я буду за лягушку свататься, да где это было видано?

– Что же делать, если это небывальщина, тебе, видно, пришлось испытать первому!.. Рассуди хорошенько: если ты и стрелу отнесешь к родителю, какой же ответ ты дашь ему? Ты погрешишь против него, если солжешь да скажешь, что невесты не нашел: ты вот и нашел невесту, да взять не хотел за то только, что безобразна она!.. А что же делать, коли тебе, может, на роду написано такую жену иметь!..

Царевич крепко задумался, слушая такие речи умные от болотной гадины, а после ей и вымолвил:

– Да рассуди ж таки ты, зверина смышленая, подумай: ну как я тебя с собою возьму? Как покажу тебя братьям аль батюшке?.. Ведь мне после не будет и просвету, ведь и в люди показаться нельзя!

– Ты принеси тихонько да запри меня, скажи, что жену добыл, а не показывай; этакой обычай и во многих царствах идет.

– Ладно, так; а как же я-то буду жить с тобою, с лягушкою?

– Чай и в вашем царстве есть люди, что охотно на уродах женятся? Да и вправду, лучше иметь жену безобразную, нежели злую или глупую; а, впрочем, еще надо и то сказать: что мужнино дело скрасить женину уродливость или глупость её прикрыть; со злой женой всего труднее прожить, а бывает, что иной умный муж из самой злой жены, если ее не сможет сделать доброю, для себя сможет сделать хорошею.

– Ну, ну!.. – примолвил царевич, покачав головой, – мне в это что-то не верится!

– А вот возьми-ка ты поди, наломай сучьев из ветлы, да корзинку сплети, в чем меня домой понесешь, так я тебе пока тем временем порасскажу историю, как один мужичок-недурак через злую жену и деньги себе нажил, и почет приобрел!

Царевич Иван послушался, наломал ветлы, сел корзинку плести, а лягушка болотная и рассказала ему историю…