Читать книгу Жена последнего друида - Иван Быков - Страница 11

– Нас просканировали, – сообщил Нестор, указывая взглядом на проезжающую машину спецслужбы. – Твой сертификат лояльности в порядке?

– Обновляла всего неделю назад, – успокоила Варя. – Все вакцины сделаны, все пилюли приняты, уровень психотропных веществ в организме на минимуме нормы.

– Спасибо алкоголю, – поблагодарил Нестор. – До тех пор, пока алкоголь не выведут из списка обязательных наркотиков, мы можем чувствовать себя людьми и не терять к себе уважение. Иначе пришлось бы переходить на что покрепче, а не тому учили нас в семье.

Свадьба почитателей здорового образа жизни скрылась за поворотом. Сверкнула последняя голая пятка. Горожане вновь занялись своими делами. То там, то здесь парочки и группы занимались публичным сексом. Подростки, одурманенные товарами из многочисленных пестрых дилерских лавок, устраивали стихийные танцы, больше похожие на драки, или драки, больше похожие на танцы.

Хорошо, что мода на пирсинг и татуаж не так давно прошла. Буквально год назад такие народные гуляния выглядели довольно устрашающе. Лишь иногда можно было заметить вот такие же, как Варя и Нестор, прогуливающиеся и беседующие парочки. Правда, Нестор и Варя были среди них самыми молодыми.

Обычный выходной. Молодежь развлекается, люди постарше гуляют. Спецслужбы следят за порядком – берегут общество от тех, у кого просрочены сертификаты лояльности. Редко, но бывает.

– Завтра буду сдавать в канцелярию школы отчет по изучению общественного мнения, – вспомнила и загрустила Варвара.

– Омммм, – протянул Нестор буддистский звук первотворения мира и, соединив указательные и большие пальцы, прикрыл глаза, изображая ритуальный транс.

– Шутник, – Варя ткнула брата в плечо. – Во всей этой мерзости только один плюс: на уроки по буддистским мантрам и медитативным техникам я могу собрать весь класс. «ОМ» – самый большой зал в школе. А посещения этих занятий – единственно обязательные.

– Единственно обязательные? – удивленно переспросил Нестор. – Давно ты не рассказывала мне о своей работе.

– Дело в том, – пояснила Варя, – что ходить на занятия условно необходимо только здоровым детям. Парадокс в том, что в школы теперь не принимают здоровых детей. Родители каждого ученика уже в первом проклассе должны предоставить в медицинскую службу школы справку о том или ином заболевании – физическом или психическом. Такая справка тут же освобождает ученика от посещения занятий, и учебный отдел школы, то есть я и мои коллеги, должен перевести ученика на индивидуальный познавательный график.

– Выходит, здоровых детей нет? – уточнил Нестор.

– Здоровье обнуляет детский сертификат лояльности, – пояснила Варвара. – Государство хочет заботиться о детях, бороться за их права, внедрять инклюзивное обучение. Все должны быть на равных. Здоровый ребенок – это наглый вызов обществу. В педагогике не так давно появился термин salus-буллинг. «Salus» – здоровье по-латыни. Ну, буллинг – это старая уже фишка. То, что мы раньше называли социальной адаптацией, умением находить общий язык, со временем стали называть «буллинг» – как бы мини-террор, регулярный прессинг ребенка в рамках замкнутой общественной группы. Прежде дети учились самостоятельно выходить из сложных ситуаций, вырабатывали модели конструктивного реагирования на внешние проблемы. Сейчас достаточно объявить о буллинге, и тут же действие сертификата лояльности у «агрессора» сокращается на определенное количество часов или дней— в зависимости от «тяжести» вины.

– Так дети же будут пользоваться такими обвинениями направо и налево для сведения личных счетов, из мести или от обиды за отказ в любви или дружбе, – резонно заметил Нестор.

– Так и делают, – подтвердила Варвара. – Система не совершенна.

– И какие же заболевания наиболее распространены среди школьников? – поинтересовался Нестор. – Какие справки несут?

– Наиболее остро стоит вопрос гендерной идентичности, – подумав, ответила Варвара. – Сексуальной самоидентификации. Прежде расстройством таковой являлось отклонение от гетеросексуальности. Несли соответствующие справки. Теперь гетеросексуальность признана психическим расстройством, девиацией. Так что большинство школьников со стыдом признают себя гетеросексуалами.

– Так это же замечательно! – обрадовался Нестор.

– Было бы замечательно, если было бы правдой, – грустно улыбнулась Варвара. – Справки липовые, их покупают, чтобы быть зачисленными в прокласс. На самом деле все с точностью до наоборот.

– И как проходят уроки общественного мнения? – Нестор решил вернуться к прежней теме. – Это ваше веяние новой образовательной системы? И аббревиатура-то какая смешная. Новая Образовательная Система – НОС. Кто-то же заморочился, придумал.

– Да, в нашем министерстве люди креативные на постах не дремлют, – улыбнулась Варя. – По занятиям «ОМ» я и сама толком сказать ничего не могу. Я же классический филолог, педагог традиционной ориентации. А здесь учителя иного склада. Специально обученные. Я лишь со стороны наблюдаю, заполняю классный журнал, а после проведения занятия подготавливаю отчет.

– А видеозапись разве не ведут? – удивился Нестор.

– Ведут, конечно, – подтвердила Варя. – Но, видимо, администрации необходимо стороннее мнение. Живое мнение непосредственного наблюдателя.

– И наблюдателем должен быть такой вот лохматый мамонт, как ты, из вечной мерзлоты старого мира, – рассмеялся Нестор.

– Наверное, – Варвара пожала плечами.

– Так что там по форме проведения уроков «ОМ»? – напомнил Нестор.

– Дети собираются, рассаживаются в медитативные позы – всякий раз какие-то новые, необычные. Все по системе. Дилеры проносят свой товар – психотропы тоже всякий раз новые.

– Откуда знаешь?

– По цвету таблеток и реакции учеников. Ну а дальше всегда по-разному. Учителя начинают читать мантры, дети вторят. Иногда нараспев, иногда резко, коротко. Иногда вообще молчат или мычат, как телята. Иногда просто орут. А потом начинаются выкрики. Сначала по одному, потом сразу несколько, как за праздничным столом, потом чуть ли не хором кричат.

– И что кричат? – серо спросил Нестор.

– Каждый о своем. Кто про родителей, кто про друзей, кто про секс, кто про гадости всякие. У кого что на душе лежит, тот про то и кричит. Иногда начинают одежду срывать, иногда…

– Я понял! – жестко прервал Нестор. – И чем все в итоге завершается?

– Когда начинается полная какофония, кто-то из наставников берет тихую ноту и через некоторое время все стихает. Дети приводят себя в порядок и расходятся по другим урокам, если вдруг есть такое желание, или по своим делам. Что именно было на уроках «ОМ» ученики помнят редко, отрывочно.

– А на другие уроки ходить совсем не обязательно?

– А зачем? – Варвара вновь пожала плечами. – Все ж есть в сети. Каждый сам себе выхватит, чего и сколько захочет.

– А почему уроки общественного мнения нельзя проводить в таком формате? – спросил Нестор. – Как-нибудь удаленно, дистанционно, по записи?

– Это уже тонкости педагогического мастерства, – ответила Варя. – У педагога, несмотря на развитие технологий, не так много эффективных инструментов профессионального воздействия на ученика. Голос, его тембр, модуляции, позиционирование в классе, жестикуляция, мимика, касание, улыбка, движение. В общем, личное общение. Педагогика – не наука, это непосредственное общение с ученической аудиторией. Педагогика происходит «здесь и сейчас». Так что у Мастера Игры (помнишь Гессе?) при непосредственном общении с аудиторией намного больше возможностей повлиять на это самое «здесь и сейчас». Для действительно нужных, развивающих предметов эти возможности у педагогов отняли. Оставили (и даже усилили суггестивными приемами) только для уроков общественного мнения.

– Раньше боролись с сектантством, – сказал Нестор так, что Варя посмотрела на него с тревогой. – А теперь решили все объединить, взять под контроль и возглавить.