Читать книгу Сказки фея Ерофея - Иван Быков - Страница 5

Отправляться в далекий путь к собственной мечте – дело непростое, новое, незнакомое. Не начинать же его сломя голову или, как говорил отец, аллюром в три креста. Антону нравилось это выражение – «аллюром в три креста». В детстве оно ассоциировалось с крестиками, которыми своего сына научила вышивать мама Нина. Нравилось брать тонкую острую иголку, продевать черную нитку сквозь игольное ушко, протыкать разноцветные лоскуты ткани и выводить по ним таинственные крестообразные знаки, пусть неровные, не всегда похожие на кресты, но зато сделанные собственными детскими руками. И только много позже Нестор Иванович, отец, пояснил, что три креста – это знак на конверте, обозначавший скорость доставки депеши. Получив конверт с тремя крестами, курьер пускал лошадь в карьер, стремясь передать послание в кратчайшие сроки.

Антон твердо решил изучить вопрос досконально, от доски до доски, от корки до корки. Раз уж Ерофей посылает беззащитного ребенка к желтой планете через миллионы километров безжизненного вакуума, то пусть будет добр и снабдит путешественника всеми необходимыми сведениями.

В школе Антон и его одноклассники знали тысячу и один способ увести учителя от темы урока. Школьные учителя – люди увлекающиеся, немного не от мира сего; стоит лишь дознаться, каков конек преподавателя, – и все, любой урок можно направить в нужное русло. А какое русло любой старшеклассник считает нужным? Такое, что ни в одном учебном плане не прописано, ни в одном методическом пособии не предусмотрено. Школьная наука, по ученическому разумению, – штука абстрактная, а потому в реальной жизни малопригодная. Так что будь то опрос, эвристическая беседа, тематический доклад или обычная лекция – тем милее ученическому сердцу общение с учителем, чем меньше общение сие соответствует годовому тематическому плану.

Географ может часами говорить о рыбалке на озере в Барабоях; англичанка на чистейшем русском языке будет рассказывать о летней поездке в Барселону с подругой; учитель химии напрочь забудет о коэффициентах и валентностях, если позволить ей похвастаться выращенной рассадой помидоров и болгарского перца; учительница русского продиктует подробные рецепты приготовления закруток на зиму; историк, если попросить, даже принесет на урок часть коллекции средневековых монет, и тогда тоже будет история, да совсем не та.

У каждого педагога свое увлечение, а значит, своя слабость, своя «кнопка». Жми на кнопку и обязательно получишь нужный результат: увлекательный рассказ «про жизнь», вместо нудного повествования в рамках записанной на доске темы урока. Стоит лишь правильно задать вопрос – с заинтересованным видом, в нужное время, обязательно так, чтобы учитель ничего не заподозрил. И тогда даже самый проницательный, самый подкованный в области детской психологии специалист самой высшей категории сам превратится в ребенка и всю душу свою распахнет благодарным слушателям – лишь дай понять, что слушаешь внимательно. И ведь ничего не поделаешь с этим: только такие педагоги – способные учить и жить нараспашку – и вправе работать в школе учителями.

Правильно задавать вопросы Антон умел, пожалуй, лучше многих в классе. Актером тоже был неплохим – давно уже постиг искусство «превращаться в слух» и «есть взглядом». Наживку умел подбирать так, что редкий учитель «срывался с крючка» и распознавал манипуляцию. Как правило, именно подросток оказывался ведущим игроком, а взрослый профессионал с высшим педагогическим образованием получал роль ведомого. Или, как сказала бы учитель русского языка, ученик становился субъектом манипуляционного действия, педагог же – всего лишь объектом.

Собственно, Антон решил положиться именно на это свое умение – отвлечь от темы, увести от цели. Фей обещал перед «полетом» провести инструктаж. Что ж, пусть только начнет. Антон станет самым внимательным слушателем, потребует как можно более подробных и обстоятельных инструкций, будет задавать уточняющие и наводящие (вернее, уводящие) вопросы. Другими словами, постарается затянуть беседу с мохнатым наставником на несколько часов. А там, глядишь, и солнце встанет.

Начнет светать, и, стало быть, Ерофеев день и Ерофеева ночь сойдут на нет. Уснут беспокойные лешие, охранять дом и его хозяев станет не от кого, а потому духи-покровители вернуться в свои таинственные обители, недосягаемые элизиумы, вышние кущи. И Ерофей перестанет быть требовательным назойливым феем, вновь станет собакой – лохматым маламутом, очень большим, очень страшным и очень добрым. А главное, Ерофей снова начнет гавкать от радости и выть от тоски. Гавкать и выть, но ни в коем случае не разговаривать. И тогда можно будет вернуться в дом, включить телевизор и уснуть на диване – под теплым пледом и со свернувшейся калачиком кошкой Ка-Це в ногах.

Антон помнил сказки, которые перед сном рассказывал ему отец, которые, когда чуть подрос, читал сам. Помнил, что с любым сказочным существом можно договориться, а в крайнем случае, если сказочное существо проявляет злобу и агрессию, его можно даже обмануть. И вообще, «добра молодца» нужно сперва напоить, накормить, в баньке попарить, спать уложить, а лишь наутро в космос отправлять. Юный хозяин уже хотел было озвучить мудрую мысль сию своему четвероногому питомцу, но Ерофей заговорил первым. Точнее сказать, не заговорил вовсе, а запел. Да как! С танцами и спецэффектами!

Пес вновь метнулся вскачь по траве, по вытоптанному кругу, набирая скорость с каждым новым витком. Антону даже показалось, что маламут увеличился в размерах, что расстояние от забора до забора он преодолевает всего одним гигантским прыжком. Вот Ерофей уже размером с пони, вот – с теленка, а вот уже и тесно ему стало на участке, потому что крутится он на месте здоровенным боевым скакуном. Крутится-вертится, толстенными лапами вырывает кусищи мокрой после дождя земли с дерном, оставляя на газоне свежие раны, и припевает-подвывает-заклинает, по одной строчке с каждым оборотом:

Трижды пропел пес-великан эту жуткую песню, и с каждым разом звучало заклинание не громче, но как-то глубже, как будто в акустической системе кто-то постепенно прибавлял басов. Все глубже и глубже, пока не загудело все не только вокруг, но и внутри Антона, пока мурашки не побежали по его коже. Парень уже хотел было в отчаянье закричать «Хватит!», но тут песня неожиданно оборвалась на самой глубокой ноте, а Ерофей так же неожиданно вновь оказался у ног хозяина, развалившись в демократичной позе дворняги.

– Все запомнил? – весело спросил пес и тут же совершенно по-собачьи вывалил набок язык, который казался серым в ночной полутьме.

– Нет, – честно признался Антон. – Я вообще не понял, что это было.

– Путеводитель, – с готовностью пояснил фей. – Проводник, указатель, вадемекум, бедекер.

Некоторые слова были Антону совершенно непонятны, но он догадался, что все они обозначают одно и то же: руководство, которое указывает верную дорогу.

– Во-первых, – Антон пожал плечами, – я все равно ничего не запомнил. Во-вторых, все эти твои фейские песенки для меня – темный лес. Ну, или темный космос. В-третьих, я не знаю, что такое «вадемекум».

– Нет причины для кручины! – сообщил Ерофей. – Все вспомнишь, когда придет время. А «вадемекум» – слово латинское. Вернее, два латинских слова: vade mecum, что в переводе означает «иди за мной».

– Так я буду не сам взбираться за атмосферу? – обрадовался Антон. – За тобой буду идти? Будешь мне дорогу указывать? Отлично! Вдвоем же веселее.

– Вдвоем веселее, – согласился Ерофей. – Только мне с тобой нельзя. Я же фей, genius loci, дух места. Этого места – на Кисельной восемь. Мне далеко от дома никак нельзя. Но если буду нужен, так ты только позови – тут же приду.

– Как позвать?

– Просто подумай обо мне, и я тут как тут, – Ерофей даже вскочил на лапы и завилял крученым хвостом, показывая, как быстро он окажется рядом. – Но ты не думай – самого бы я тебя не отпустил. Будут у тебя помощники.

– Помощники? – решил уточнить Антон. – Кто же?

– Увидишь, – Ерофей снова сел и почесал лапой за ухом. – Вот только помни, что мечта – твоя и путь к мечте – твой. Спутники могут дать совет, на вопросы могут ответить, но решения принимать только тебе. И от этих решений зависит, доберешься ли до цели или…

– Или? – насторожился Антон.

– Или застрянешь где-то по дороге, – беззаботно предрек Ерофей. – Одно неверное решение и – прощай, Венера.

– И тогда я вернусь домой? – спросил Антон с надеждой.

– Все сложнее, все гораздо сложнее, – вздохнул Ерофей и, чуть склонив голову набок, глянул на юного хозяина взглядом настоящего фея – глубоко мудрым и еле уловимо грустным.

В общем, не вышло у Антона затянуть беседу с феем-инструктором до спасительного утра.