Читать книгу Россия в огне глобализации - Иван Болтовский - Страница 2

Итогом работы в Научно-исследовательском центре Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ стала кандидатская диссертация, которую защитил в Академии общественных наук при ЦК КПСС. С тем и ушел из ВКШ. Еще – с сильным подозрением, что в общественных науках и партийно-комсомольской среде процветают формализм и откровенный карьеризм. Красный цвет партийных билетов на глазах выцветал, и если краснел, то нередко от стыда за тех, кто их носил в нагрудных карманах.

Получил корочки в Академии и… пошел возить молоко из Можайска в столицу. Сидишь за баранкой, за спиной целый фургон сметаны и молока, и жизнь казалась такой же наполненной и прекрасной. Молоко не водянистое, а маслянисто-пенистое, сметана как железобетон, пулей не пробьешь. Бодяжили ее в магазинах. Неслучайно в перестройку барыги-торгаши сделались главными толкачами рыночных реформ: наворованные деньги рвались превратиться в самовозрастающую стоимость, в капитал. В общем, «молочное» приключение было полезным для народа и познавательным для себя. Все бы хорошо, но… молоковоз, ГАЗ-53, съедал по ведру масла за день, и черные тучи над ним становились все чернее, а получить новьё перспектив не было. В автокомбинате мое бегство в народ восприняли с подозрением, из трудовой книжки было видно, что убег-то я не от плохой жизни. Вдобавок паспорт сообщал об элитном местожительстве, которое прослыло в народе как «ондатровый заповедник».

Поиски себя привели к тому, что было прописано в дипломе: стал преподавать во Всесоюзном заочном финансово-экономическом институте. Устроился на кафедру научного коммунизма, у философов мест не было. Заведовал кафедрой профессор Дмитрий Александрович Коваленко – настоящий ученый, настоящий коммунист, настоящий человек. Впервые, не считая близких, встретил личность столь высокого и чистого покроя. Было это в начале 80-х годов, к тому времени уже догадывался, что человеческая красота на дороге не валяется.

Пока был жив Коваленко, в институте нравилось все – и постоянные командировки, и общение со студентами. Преподавал не по книжкам, а по жизни, общался с аудиторией, как мне казалось, по-взрослому. Из того периода особенно запомнилась учеба в Институте повышения квалификации, который находился в МГУ, в родном корпусе гуманитарных факультетов. Что поразило – низкий уровень подготовки коллег, съехавшихся из разных углов Союза. Далеко не все имели философское образование, хотя были бойцами идеологического фронта, от которых во многом зависела судьба страны. Я увидел там, насколько бледный вид имели преподаватели философии во всех смыслах, хотя наука, ее роль в судьбе страны этого не заслуживали.

В том, что философия превращалась в поверхностную, схоластическую трескотню, ее вины не было, виноваты были те ученые, которые стали слугами партийных вождей, в целом политической системы, построенной управленцами-бюрократами. Прорабы коммунизма имели зачастую весьма отдаленное, нередко примитивное представление о том, что они строят. У меня не возникало претензий к коренному диалектическому материализму. Наоборот, я видел только правоту его основ. Вот, например, история из 1970-х годов. В Москве тогда получил известность врач-психотерапевт Виктор Давидович Столбун. Он окончил психологический факультет МГУ, получил медицинское образование, стал врачом-новатором и прославился в газетах, в частности «Известиях». Газетчики обвиняли его в сектантстве, насилии над детьми и взрослыми – только что не называли последним диктатором Европы. Между тем этот подвижник, грубо говоря, делал из дураков гениев, и это газетчикам не нравилось. Родители отдавали к нему на переплавку неуправляемых, запущенных детей-двоечников, обратно получали отличников-пятерочников, патриотов и общественников, которые экстерном оканчивали школу и на ура сдавали экзамены в ВУЗы. На чем строилось воспитание? На молитвах и церковных проповедях? Нет, он вернул к жизни диалектический материализм А.С. Макаренко, который на заре Советской власти лепил из детей-беспризорников полноценных членов общества.

Столбун лечил общественно-полезным трудом! Прививал отъявленным хулиганам любовь к коллективному творчеству, в него он стремился превратить всякую трудовую деятельность. Причем творчество было бескорыстным! Каждый рубль капал в общий котел. Таланты раскрывались посредством заинтересованного сотрудничества равных его участников, что исключало малейшие привилегии или послабления для кого-либо. Это происходило на уборке урожая в летние каникулы, в ходе организации театральных постановок, концертов и т. п. Я видел преображенных детей. Их раскованность, братская солидарность, готовность к взаимовыручке, живой пытливый огонь в глазах вызывали восхищение. Система Столбуна по своему содержанию была той же Программой КПСС воспитания нового человека, только в более очеловеченном, неформальном виде.

Универсальным ключом к детским умам являлся принцип – бытие определяет сознание! Это и есть один из важнейших постулатов правильно понятого диамата. Между его категориями нет каменных стен, но вместе с тем он однозначно утверждает, что не сознание, а материя есть творящее начало. Являясь первичной в связке бытие – сознание, она тем не менее пронизана неисчерпаемым созидательным духом вселенной. В определенном смысле можно сказать, что материя духовна. Сознание, вопреки богословской догматике, вторично, оно лишь бледная копия бесконечно глубокого внешнего материального и внутреннего, духовного, мира человека. Сознание раскрывается лишь в процессе труда и познания.

Вопрос о первичности материи или сознания – ключевой в понимании сути окружающей действительности и выборе путей разрешения ее противоречий. Идеалисты, в том числе богословы, уводят от борьбы за коренные изменения социальных условий, а материалисты, напротив, призывают к этому, доказывают, что дом надо строить с фундамента, а не с крыши. За что получают пинки от «демократов», обеспокоенных судьбами насильников-эксплуататоров, к которым, как они считают, ни в коем случае нельзя применять революционную «материальную» диктатуру, это, дескать, будет нарушением прав человека. С ними солидарны и богословы, жаждущие счастья на небе, а на земле, по их мнению, положено страдать – и чем больше, тем лучше – для спасения души человека. «Хорошую религию придумали индусы», – помнится, иронизировал Владимир Высоцкий.

Материальное бытие у врачевателя основывалось на трех китах— это коллективизм, любовь к своей матери и родной стране. Столбун вслед за Макаренко на практике доказал, что нет потерянных, никчемных людей, есть негодные, нечеловеческие социальные условия, которые уродуют душу человека, коробят или губят на корню таланты. Его практика служила лишним доказательством того, что идеал социального равенства – это не художественная фантастика и коммунизм не выдумка мечтателей, не утопия. Казалось бы, новатору и подвижнику В.Д. Столбуну деятели культуры, которых он вытаскивал из запоев, должны были на каждом углу ставить прижизненные памятники.

Вместо этого со страниц печатных изданий неслись обвинения в диктаторских замашках, призывы остановить эксперименты над нежными детскими душами. Общими усилиями властей и некоторых представителей творческой элиты лекаря выпихнули в провинцию, а его перспективную науку и практику затоптали, предав забвению. Наряду со сказанным обращает на себя внимание и другой факт. Мало кто знает, что нынешняя, по сути антигосударственная и антинародная, реформа образования началась не при Ельцине и Путине, как можно подумать, а в далекие 70-е годы. В те времена, когда известный академик Лев Семенович Понтрягин боролся против насаждавшегося сверху вредоносного усложнения школьного материала по математике. В результате этого у детей развивался комплекс неполноценности, подрывались вера в свои способности, интерес к естественным наукам, инженерному образованию, в стране падал конкурс в технические вузы…

Став академиком, будучи с детства незрячим, Понтрягин, как никто другой, знал, насколько человеку важно верить в себя. Он и его единомышленники, несмотря на академические звания, не смогли поставить заслон преступной, по сути, реформе. В этом случае о диктатуре властей и подавлении прав человека быть человеком почему-то никто не вспоминал. Государственники, академик Понтрягин и врач Столбун, потерпели поражение задолго до развала СССР.