Читать книгу Одноглазый Валет - Иван Царицын - Страница 4

Самолёт приступил к снижению. Дима смотрел в окно иллюминатора. Он видел вспененное море, и видел, как волны разбиваются об отвесный берег. Он не знал, куда прилетел. Всё было как будто во сне. Казалось, в салоне не было других пассажиров, однако как только Дима отвлёкся от картинного пейзажа неизвестной страны, на сиденьях появились силуэты людей, да так странно появились – будто из расфокуса выплыли.

Самолёт приземлился и покатился по необычной полосе – она шла вдоль обрыва, и одно крыло висело над неспокойным морем. Дима не боялся. Какие бы неожиданности не подстерегали впереди – он не боялся. Что-то умерло в нём. Он не мог понять, когда и что, но мог понять другое – теперь с ним ничего не может произойти.

Он проснулся в номере санатория. Мягкий свет раннего солнца освещал комнату, и стояло то особое спокойствие, которое бывает утром выходного дня, когда, выспавшись, лежишь и потягиваешься в постели, потому что никуда не надо спешить.

Да, никуда не надо спешить, выходной растянется на всю оставшуюся жизнь – с таким чувством проснулся Дима.

Он не торопясь спустился в столовую к завтраку. Набрав со шведского стола всякой всячины, уселся в углу и стал смотреть на соседей. Сплошь молодёжь, всем лет двадцать или чуть больше. Парни и девушки громко разговаривали, смеялись, заигрывали друг с другом. Многие потягивали вино.

Раздался гул самолёта, задребезжали в столовой окна, и крылатая тень проплыла на улице по зелёным и стройным кипарисам, по прогулочным дорожкам и по фонтанчикам с чистой водой. Диму ослепила вспышка. Он помассировал веки, расщурил глаза – ничего не изменилось: звенели разговоры, лился смех, парни с девушками обменивались нескромными взглядами, на шведском столе среди бокалов и тарелок чернели бутылки вина.

Дима не мог вспомнить, что творилось с ним до того, как он сел в самолёт, но знал, что прилетел в санаторий, потому что так было нужно.

Сомнение колыхнулось – в самом деле, его место сейчас здесь?

Он внимательнее посмотрел на беспечную молодёжь. Неужели никто не видит странностей? И почему все такие счастливые и довольные? Он напряг память – как вчера вечером оказался в номере? как разложил вещи?

Что-то неправильное во всём этом…

Возле стойки регистрации (на удивление пустой) он встретил Кристину – свою школьную любовь. Она выглядела совсем юной, почти подростком, будто и не было пятнадцати лет разлуки, будто ещё впереди первый их неловкий поцелуй… Дима растерялся – точь-в-точь, когда сталкивался с ненаглядной в школьном коридоре.

– Привет, – сказал он, краснея.

Кристина просияла. Губы её расплылись в приветливой улыбке. Две металлические полосочки на зубах блеснули. Да, в одиннадцатом классе она носила брекеты!

– Привет, Дим! Как твои дела?

Волосы, щёчки, тонкая шея – Кристина как ожившее воспоминание. Сладкое воспоминание.

– Нормально, – ответил он.

– Ты видел кого-нибудь из наших? Я только приехала и не успела толком осмотреться.

– Нет, я никого не встречал. Да и тебя не видел… сколько лет?

– Вроде как вчера расстались, – она некстати хихикнула. – Но мне, правда, интересно, что там у Насти, Жени, Олега. Ты не слышал о них? Узнать бы как поживают.

– Не следил. А ты сама? Как жила все эти годы?

Кристина свела на переносице тонкие подведённые бровки.

– Наверно… как-то жила, – и бросила на Диму горячий взгляд. – Зачем о прошлом? Ты хочешь вина? Пойдём к морю и будем пить вино. Пока мы молоды, пока мы можем.

Он криво ухмыльнулся.

– И тебя ничего не настораживает?

– Мы же в санатории. В санатории так положено!

Они вышли на улицу. Высоко в ясном небе мчались два самолёта. Кристина провожала их глазами.

– Я никогда раньше не летала. Это был мой первый раз.

– Они летят. Куда-то.

– На другие острова.

Дима знал, что это правда – есть и другие острова.

Происходило всё быстро – школьные чувства захлёстывали, а вместе с ними появилось и какое-то задорное мальчишеское настроение, такое наивное, непосредственное, и которое Дима старался гнать от себя. Пытался вспоминать жену. Как её звали? Ни имя, ни обрывки свадьбы, а лицо вставало перед мысленным взором – румяное, красивое, родное. А вдруг и она здесь где-то? Должна быть, должна.

Дима всматривался за горизонт, стараясь разглядеть очертания островов. Морской бриз колыхал бутоны роз на ухоженных клумбах. Журчали повсюду фонтанчики. В небольших искусственных водоёмах полные собственного достоинства плавали лебеди, порой лениво зевали и тянули длинные шеи к протянутым кусочкам хлеба.

По аллее вдоль кипарисов шла парочка – Кристина и некий толстый паренёк. Шли, держась за руки. Дима, заметив их, задохнулся от ревности. Ощущение, что обманули, пообещав одно, а выдав другое, схватило его. И тут же он зажмурился и представил лицо жены, и жена произнесла: всё будет хорошо.

Совсем близко, разрывая механическим гулом чистую тишину санатория, пронёсся самолёт.

Дима спустился на пляж. На песке сидела ещё одна парочка. В ногах у них стояла плетеная корзина, из неё свисали крупные сочные грозди тёмного винограда. Рядом лежала кучка апельсиновых шкурок. Парень и девушка по очереди отхлёбывали вино из горлышка и мазали кисточками по холсту на мольберте.

– Привет, – сказал Дима. – Как вы тут, отдыхаете?

Девушка одёрнула платьице и стрельнула глазками. Парень, отхлебнув вина, спросил:

– Хочешь присоединиться?

– Я хочу спросить – вы помните, как прилетели сюда? В смысле, как познакомились – здесь или до того, как появились в санатории?

– Когда мы познакомились? – девушка захватила горсть песка и развеяла по ветру. – Знаешь, мне кажется, будто все мы знакомы очень-очень давно. И с тобой знакомы, – она длинным розовым ноготком указала на Диму. – Мы прилетели вместе. Я запомнила. Ты озирался по сторонам, напоминал пугливого зверька.