Читать книгу Моя Франция. Обратится ли сказка в кошмар? - Иван Карасёв - Страница 8

Одно из преимуществ Франции – относительная компактность страны. Населения тоже в разы меньше, чем у нас, поэтому там лучше понимаешь выражение «мир тесен». Приходилось слышать невероятные истории, когда встретившиеся на широких просторах жизни люди, оказывается, ходили в одни и те же школы когда-то, ездили на одних и тех же электричках или даже в ранней юности гостили у тех же самых людей!

«А ведь я тебя помню, – сказала как-то Франсуазе её подруга, обретённая вот уже как несколько лет на новом месте жизни, – ты, когда тебе было лет 11-12, приезжала в гости к X в городке N (да простит меня читатель, я уже не помню к кому и где), – и вела себя совершенно одиозно!» Вот так. А ещё родственные связи сокращают расстояния, ведь до определённого времени во французских деревнях преобладали многодетные семьи, и родственников развелось столько, что сложно представить. Одну из кузин моей первой жены качал на коленках не кто иной, как ставший впоследствии Президентом Французской Республики Жорж Помпиду. А я сам в 1993 или 1994 году ходил знакомиться с матерью довольно известного уже в те годы политика и впоследствии одного из кандидатов на президентство 2017-2022 Франсуа Фийона – мне сказали надо обязательно, это очень влиятельная семья! В итоге важная дама посоветовала пойти на бесплатные курсы французского для иностранцев, в этом заключалось её участие в моей судьбе. На курсах меня послушали и посоветовали не тратить время на глупости – я говорил уже вполне прилично.

Можно только догадываться насколько часты подобные ситуации в какой-нибудь Бельгии, жёстко поделённой на франкоязычную Валлонию, Брюссель и Фламандский регион. Да и во Франции на 65 миллионов населения приходится всего 550 тысяч квадратных километров (не считая заморских департаментов и территорий – бывших колоний). Даже не вспоминая о сибирских просторах, это лишь 10 Псковских или Новгородских областей. Для сравнения: население Псковской области составляет 650 тысяч человек, а Новгородской и того меньше – 615 тысяч, то есть примерно в сто раз меньше, чем во Франции. Легко посчитать, что плотность населения на Новгородчине в 10 раз меньше, чем во Французской Республике, и это при том, что и там имеются малозаселённые районы в Пиренеях и Альпах.

Уже говорилось о развитой сети железных и автомобильных дорог, что делает компактную страну ещё более компактной. Париж, как и Москва у нас, притягивает к себе всё больше и больше людей, это сердце экономической жизни страны. За исключением парижской и нескольких других крупных, но совершенно несопоставимых с ней, агломераций с одной стороны и малопригодных для жизни районов в Альпах и Пиринеях с другой, страна заселена более-менее равномерно. Типичный французский департамент – это город с населением 50-200 тысяч и окружающая его территория с расползающимися во все стороны пригородами, малыми городами и многочисленными, но не опустевшими как у нас в Нечерноземье, деревнями. Всё это связывает десятки, а то и сотни дорог с обычно безукоризненным покрытием. По замыслу создателей этой системы, разрушившей пережитки феодального и несколько хаотичного деления на графства, герцогства, виконтства, любой гражданин должен был иметь возможность достигнуть своего департаментального центра до наступления ночи. Теперь для этого же требуется не больше часа езды на автомобиле, редко, ну в самом крайнем случае полтора-два, там, где главный город расположен не очень удачно.

Деревенские дома зачастую имеют любопытную форму. Они строились десятилетия, поколение за поколение достраивало, пристраивало, перестраивало. В итоге получаются вот такие штуки.

Жить не в городе во Франции считается не зазорным, на самом деле, все дома в деревнях не только электрифицированы, но имеют и очень актуальный ещё не так давно телефон (а теперь и хороший интернет), водопровод, канализацию, и, конечно, асфальтированные подъездные пути. Дороги эти могут быть шириной достаточной только для одного авто, двум приходится разъезжаться по обочинам: такие дорожки я видел в Нормандии, они вели к каждой отдельно стоящей ферме. Зато асфальт и без ям. Проблема отопления решается ёмкостью с мазутом для котла или, в населённых пунктах покрупнее, подводом газовой трубы. Хотя в последнее время становятся популярными более экологичные теплонасосы. То есть все удобства в наличии. Поэтому многие французы завидуют тем, кто может себе позволить жить вдали (а на самом деле, не в такой уж дали) от шума городского. Да, в магазин надо ехать на машине, но большая часть жителей деревень работает в городах. Некоторые проблемы появляются лишь тогда, когда дети переходят в старшие классы, которые во Франции отделены от средних, так же, как и средние от младших. Лицеи, где учатся старшие дети, укрупнены, и их не так много – обычно в «нестоличной» части департамента всего, дай Бог, две-три штуки. Значит, надо на машине везти отпрыска учиться или подбросить его хотя бы до электрички или автобуса, если поблизости нет остановки. Но учёба в лицее длится всего три года, поэтому её перспектива не сильно омрачает жизнь селян. А если семья купила домик в малом городе, где, в отличие от деревни, не надо ездить на железном коне в булочную за хлебом, то часть этих проблем снимается автоматически. Эх, когда же у нас государство займется созданием жизненной инфраструктуры в малых городах и весях? Армию почти перевооружили, космодром Восточный построили, с газовыми «потоками» можно уже со счёта сбиться, пора бы и о простом деревенском жителе подумать…

Лишь малая часть французов живёт в многоэтажных домах-башнях, их много понастроили в 50-60-ые годы, когда решали проблемы перенаселённости тесных городских квартирок, на манер тех, что я описывал в начале повествования. Французы не любят высотные дома для жизни, им привычнее 4-8 этажные здания. Не припомню во Франции районов сплошной застройки из 20-30-ти ярусных домов, возведённых в те же десятилетия. Высокие башни чаще увидишь в деловых центрах, в, так сказать, местных «Сити». Уже в восьмидесятые высотки стали довольно активно сносить, и сейчас, там, где они остались – это, скорее, депрессивные районы с преобладанием вчерашних иммигрантов, бывает, что туда полиция боится заходить.

Интересно, что во Франции функции полиции в сельской местности и в небольших городах осуществляет жандармерия. Жандармы имеют статус военных, их могут в любой момент перевести в другой конец страны, и живут они, в отличие от полицейских, которые должны снимать жильё, в служебных, неприватизируемых, квартирах. Это сделано, наверное, для того, чтобы блюстители порядка не пускали корни в деревнях, срастаясь с местной публикой, своего рода заслон для коррупции. Но в некоторых случаях такое разделение теряет всякий смысл. Бывает, что в пределах одной агломерации находится местечко с жандармерией, окружённое с трёх сторон обычными городами, где свои комиссариаты полиции. Как они организовывают совместную работу по борьбе с криминалом, если порой, в буквальном смысле слова, одна сторона улицы в юрисдикции жандармов, а другая – в ведении полицейских. Наверное, как-то справляются, но не всегда успешно.

Криминала на улицах французских городов становится всё больше. В крупных региональных центрах и в Париже его и раньше хватало. Моя первая жена, парижанка по рождению, не раз удивлялась: «Как неосторожно у вас женщины носят сумочки! Надо их носить открывающейся частью к телу. Ведь иначе могут вытащить содержимое!»

Не обращал внимание, но не думаю, что нынешние парижанки менее осторожны. Однажды посмотрел по французском телевидению передачу об уличной преступности в столице. Она стала откровением для меня, жившего на тот момент целых десять лет снова в России, а мои подросшие за это время сыновья не удивились ни капельки. Ко всему привыкаешь. Теперь к своим, доморощенным, уголовникам, прибавляются дети иммигрантов, которые не могут найти себе место в современной Франции, потом – румынские цыгане, кавказцы, выходцы из некоторых других республик бывшего СССР.

В нулевые годы моя бывшая супруга и её второй муж подрабатывали присяжными переводчиками в суде. Их вызывали, когда юстиция сталкивалась с русскоговорящими самых разных мастей и не могла найти поблизости толмача с родного языка «клиента». Так вот, чаще всего, по словам Франсуазы, приходилось иметь дело с чеченцами, грузинами, молдаванами и, как это ни удивительно может показаться некоторым, литовцами. Русских в этом списке не было, насчёт украинцев не помню. То были по большей части мелкие воришки, но встречались и аферисты, и преступники посерьёзней. Возможно, борьба с преступностью тоже является причиной нелюбви французов к скоплениям высоток.

Я не могу представить себе во Францию ситуацию подобную той, что вырисовывается в некоторых быстрорастущих районах на окраинах Петербурга. Там понастроена куча домов, живут десятки тысяч человек, но по нерасторопности нашей дремучей бюрократии годами не открывались отделы полиции (как, например, в районе «Северная долина»), а преступность оставалась на удивительно низком уровне. Во Франции такой райончик быстро бы стал раем для криминала, и поздним вечером, наверное, там уже только редкий смельчак решился бы выйти на улицу. Но у нас – не у них, и не потому, что русские более законопослушны и менее агрессивны, и не только потому, что французы напустили иммигрантов в свою страну. Проблема более глобальна, она затрагивает сами основы современного европейского общества, в котором идеи свободы личности, гуманность и прочие «истинные» ценности иногда перевешивают здравый смысл.

Это накладывает сильный отпечаток на работу полиции, на отношение к ней. Она не коррумпирована как у нас. Правда, мне рассказывали про то, как полицейские, прошмонав в возвращавшемся из Амстердама поезде одного молодого француза с мусульманским именем, нашли у него лёгкие наркотики, купленные свободно в Голландии. Франкокопы оставили ровно столько, сколько было необходимо для возбуждения дела, а остальное забрали себе – и такое бывает. Но в повседневной жизни полиция, скорее, дезориентирована, а в последние годы так просто деморализована, она находится под слишком пристальным вниманием общества и прессом СМИ, которые не любят прощать ей ошибки. А кто не совершает ошибок? Только тот, кто, как известно, ничего не делает. И получает французский полицейский за свою работу не так много. В 90-ые годы лейтенант полиции (по уровню это не меньше нашего майора, вспомните хотя бы известного по сериалам американского лейтенанта Коломбо), оперативник с 20-ти летним опытом, наверняка бывавший в опасных ситуациях, зарабатывал столько же, сколько и учитель средней квалификации с меньшим стажем.

Парижские полицейские

Современные правовые нормы не помогают тем более. Ещё в восьмидесятые и девяностые годы это бросалось в глаза. В двадцать первом веке стало только хуже. Правда и во Франции бывают случаи, когда полицейские после бесчисленных предупреждений открывают огонь по «несчастным» воришкам, например, по угонщикам машин. Случаются и жертвы в таких случаях. А, как известно, те, кто «жертвою пал в борьбе роковой», становятся знаменем любого протеста вплоть до бунта с погромами магазинов, домов, целых кварталов. Ведь Франция – не Америка! За океаном до поры до времени стрелять по чёрным было почти нормой, их укокошивали десятками – наркодилеров, угонщиков, и просто под руку попавшихся. И ничего. Во Франции не так. Тут и без всякой видимой причины, просто в знак протеста можно громить всё подряд, а уж не дай Бог, полиция кого обидит, особенно жителей арабо-негритянских окраин. Тогда держись обыватель и мелкий предприниматель!

Зато в районах индивидуальной застройки, где у нас чуть ли не заколачивают окна, уезжая на зиму, ничего такого нет, сплошь и рядом низкие заборчики, стеклянные двери, окна без ставней. Правда, в домах старой постройки остались высокие каменные ограды. Зато в деревнях отдельно стоящие резиденции вчерашних горожан вообще могут быть лишены всяких изгородей. Так что дом француза далеко не всегда его крепость, а просто крыша над головой.

Но свой дом – это всегда ещё и дополнительные расходы, которые экономные французы всячески стараются сокращать. Обогревают такое жильё хуже, чем наши дома с центральным отоплением. Зимы ведь нет, поэтому можно помёрзнуть – ты же не приходишь домой, околев от двадцатиградусного мороза и пронизывающего ветра, а экономии ради перекрытые утром батареи не лопнут! Ногам холодно – тапочки надень! Тёща вспоминала, что в её детстве, когда водопроводов и канализации в деревнях ещё не имелось, а зимы были попрохладнее нынешних, к утру содержимое ночного горшка покрывалось тонким слоем льда. Красивый и такой романтический европейский камин тепло не держит, это вам не русская печь, на которой и поспать можно. В жилище с каминным отоплением к утру холодина жуткая, из кровати можно выползать, только окутавшись шубой из сибирского соболя, а котёл до сих пор некоторые французы (и не только они) включают, когда уж совсем припрёт. В старых частных домах и кухонная вентиляция иногда представляет собой обычную горизонтальную дыру в стене, в лучшем случае с пришпиленным к ней вентилятором. Мне прислали как-то почитать впечатления одного нашего мальчика-студента, который так и не понял для чего это отверстие, высасывающее тепло, и, лишь заткнув его тряпкой, он почувствовал себя намного комфортней в своих парижских «апартаментах». Неудивительно, что россияне, гостя у французов, очень часто банально мёрзнут в помещениях.

Тепло огня французы частенько подменяют теплом горячительных напитков, нельзя сказать, что они много пьют, но пьют довольно часто. Придя с работы, почему бы не пропустить по аперитивчику, пока ужин ещё не готов? Аперитивом может быть и вино. Но чаще всего разнообразные напитки от мартини до коньяка. За ужином не грех выпить бокал-другой сухого вина. Немало французов искренне полагает, что обед или ужин не может считаться таковым, если он не сопровождается бокалом бордо, божоле или Кот-дю-Рона. Кому что нравится, но только не креплёное! Должен сказать, что я тоже с ними согласен, если, конечно, обед не состоит из разогретых макарон с магазинной котлетой. После ужина съеденное можно заполировать, как сейчас говорят, дижестивом, это обычно ликёр, коньяк, водка или что послабее. Кстати, во французском супермаркете трудно найти вино не из Франции, что, впрочем, понятно.

Один питерский врач-гастроэнтеролог заявил мне в ответ на мою сентенцию о пользе потребления красного вина на примере французов, что у них, зато, ожирение мозга, и они все с возрастом теряют часть умственных способностей. Не знаю, какие медицинские страшилки читал мой врач, с возрастом все что-то теряют. Однако могу заявить со всей ответственностью: нигде я не видел такого количества активных и находящихся в здравом уме пожилых людей, как во Франции. Даже перешагнув рубеж восьмидесяти лет, они живут полноценно, водят машину, потеряв жену, могут завести новую женщину и …. пьют вино, за обедом, за ужином, а иногда и между ними, и так каждый день. Возможно, вопрос ещё в качестве вина, а оно там хорошее (правда, бывает и лучше, но сейчас не об этом, как говорил один герой Георгия Буркова).

Однако французское государство с потреблением алкоголя борется давно и успешно, уже в девяностые годы количество точек, где можно было пропустить стаканчик вина, сократилось по сравнению с довоенным временем раза в три. Исчезла часть образа жизни, но уменьшилось значительно и потребление. Французы стали меньше пить, зато уверенно вышли на первое место в Европе по приёму успокоительных средств. Как говорится, неизвестно что лучше, вместо натурального продукта стали пить химию. Тем не менее, если у нас vodka connecting people, то у французов это вино. Хотя, когда молодёжь устраивает вечеринки, то там не гнушаются никакими напитками, кто что принёс, то и хорошо. А семейные люди предпочитают, принимая гостей, украшать стол вином. Правда, не всегда, как-то я повёз тёщу на похороны её родственницы в Нормандию (километров 150-200 в один конец), всё прошло чинно-благородно, но приглашённые стоя помянули усопшую куском домашнего пирога с чаем, теснясь в небольшой комнате. Честно говоря, не знаю, может, там, в том регионе, так принято. Ну и потом, всем надо было разъезжаться по домам, отдельным товарищам, как и нам, за пару сотен километров.

Хотя вообще принимают гостей хорошо, и в гости французы любят ходить. Однако поскольку все люди занятые, договариваться надо заблаговременно, например, за месяц, предварительно проверив в своём блокноте (телефоне) не запланировано ли на этот день что-нибудь другое, а дня за три-четыре созвониться, дабы подтвердить намерения. Процедура довольно сложная, и не всегда она приходит к логическому завершению. Однажды я был приглашён в марте на октябрь, ибо раньше никак не получалось у принимающей стороны: «В апреле у нас выставка в Германии, – дама помогала мужу по работе, – целых четыре дня, в мае салон во Франции, в июне годовщина свадьбы дочери, потом лето, в сентябре будем приходить в себя после лета». Договорились в сентябре условиться о точной дате, но визит так и не состоялся, ибо по наступлении осени моя знакомая о нём не вспомнила.