Читать книгу Слепень - Иван Любенко - Страница 6

25 января, воскресенье.

Поляничко и Каширин стояли перед полицмейстером и смотрели в пол. Фен-Раевский взял, лежащий перед ним объёмистый четырнадцатый том «Свода законов Государства Российского», открыл заложенную матерчатой закладкой страницу и провещал:

– Позволю напомнить вам, милостивые государи, положения статьи 106 «Свода Уставов о пресечении преступлений»: «полиция обязана открывать безымянных сочинителей ругательных или иных для чести оскорбительных сочинений». Вы слышите «обязана»! Это значит, что вы свои обязанности на сей момент выполняете прескверно. Я ещё раз вас спрашиваю, почему преступник ещё на свободе и почему адресанта не арестовали, если на посылках стоит штемпель ставропольского Главного почтамта?

– Ваше высокоблагородие, смею заметить, что наш агент, внедрённый на почту, не обратил внимания на эти посылки, поскольку он не может отследить все почтовые отправления. Он ждёт того, кто предъявит рубль с известным номером, – попытался оправдаться Поляничко.

– Он может описать этого человека?

– Никак нет. Посылки принимал другой служащий.

– Обратный адрес там был указан?

– Был. Мы его проверили, и оказалось, что мещанин Раболепов, проживающий на Ольгинской 26, никакого отношения к отправлению посылок не имеет, – доложил Каширин.

– Хорошо. Допустим. Но какие у вас есть соображения? Как вы можете объяснить именно такое содержание посылок?

Наконец, полицмейстер опустился в кресло и предложил присутствующим сесть.

– Коллежскому асессору Бояркину, как вам известно, прислали пулю, гусиное перо, три серебряных гривенника 1908 года и покаянную молитву, отпечатанную на пишущей машинке. В конце приписано, что у него есть всего одни сутки, в течение которых, сразу после получения его покаянного письма этот Слепень объявит, так называемый, Милостивый Манифест об освобождении от смертной казни. Ещё, – Поляничко пожал плечами и опасливо посмотрел на полицмейстера, – судье зачем-то положили кусок засохшего сыра с вилкой для мясной нарезки и шесть серебряных монет по пять копеек. Там тоже есть покаянная молитва об отпущении грехов, копия похожего письма-предупреждения с той лишь разницей, что изменены фамилия, имя, отчество и чин…

– Вилку для нарезки?

– Ну да. Знаете ли, у неё два острых и прямых зубца и ручка без изгиба.

– Понятно. Продолжайте.

– У врача оказалось две серебряных монеты по пятнадцать копеек и крысиный хвост. Приложена покаянная молитва о загубленных младенцах в утробе матери. Так же ультиматум о применении Милостивого Манифеста, в случае полного раскаяния. Можно предположить, что это всего лишь чьё-то хулиганство.

– Полагаю, что тридцать копеек серебром – намёк на тридцать сребреников. Преступник нам даёт возможность понять, что все трое совершили преступления из корыстных побуждений.

– Безусловно.

– Позволите? – Каширин посмотрел на Поляничко и тот кивком головы разрешил высказаться. – Вот пуля что лежала в посылке Бояркина. – Он вынул из кармана кусок свинца и положил на стол. – Видите, ваше высокоблагородие, она представляет собой окатанный цилиндр. Такие охотники до сих пор используют. Исходя из этого, смею предположить, что злоумышленник, скорее всего, охотник.

Фен-Раевский недовольно поморщился:

– Что даёт нам эта гипотеза?

– Я уже общался с агентурой, служащей приказчиками в оружейных магазинах. Они все, как один, утверждают, что сейчас такие пули спросом не пользуются, вместо них на кабана применяют жакан. Но есть ещё любители. Это, чаще всего, старые охотники. Они известны в городе. Если кто появится и решится купить – сразу дадут знать.

– А зачем покупать? – удивился полицмейстер. – Многие сами льют. Используют пулелейки. Это уж совсем белоручки в магазин наведываются. У меня тоже ружьишко имеется. Боюсь, это нам мало поможет… Тут надо искать другую закономерность. А гусиное перо для чего?

– Трудно сказать.

– А вот что объединяет пулю, гусиное перо, сыр, вилку для нарезки и крысиный хвост? – задумчиво выговорил полицмейстер.