Читать книгу Каменные сердца. Часть 2 - Иван Мельников - Страница 3

Место, где мелкий Джо появился на свет, почти не изменилось. Мистер Скелет-в-Каске повалился на стол лицом вниз, как перебравший на вечеринке кутила. Госпожа Манекен-Третья-Справа осуждающе наклонила надтреснутую голову, косясь на Туве единственным полустертым глазом. Рыжая понурилась, полностью согласная с немым укором, читавшимся во взгляде манекена. Скрипнув от натуги зубами, Туве уложила тело Джо на изодранную поверхность бильярдного стола. Несколько слезинок упали на выцветшее, когда-то густо-зеленое, сукно.

– Присмотрите за ним, – она кивнула роботу, поблескивающему в закатных лучах.

Если верить часам, которые все-таки подарил ей Джо, было около трех пополудни, но ведь нынче самый короткий день и самая долгая ночь в году. Ночь ярких костров, первобытной волшебы, ночь, когда тишина обретает голос. Ночь хороводов призраков, ночь, когда Вселенная принимает дары и, случается, исполняет желания.

Туве желала Джонатану Хайду счастья и могла многим ради него пожертвовать.

Она сильно изменилась за последние три с небольшим месяца. Вряд ли в лучшую сторону. Приятные округлости фигуры уступили место выпирающим костям, огненные волосы потускнели и свалялись, став похожими на затасканный нейлоновый парик. Под глазами залегли глубокие тени. Кожу дикарки покрывал слой застарелой грязи в потеках пота. Шутка ли – переть на себе здоровенного мужика десятки километров, лиг, миль… Питать, согревать его тело и анима. Увидь ее Джо такой в первый раз – прошел бы мимо, не обернувшись.

Случившееся на плавучей машине стало последней каплей для рассудка Джонатана Хайда. Туве с трудом удавалось касаться его разума, мятущегося в круговерти кошмаров. Она кормила его, разжевывая в кашицу скудную пищу, которую соизволял принимать его желудок. Она отгоняла от Джо голодных и злых духов, блуждающих по пустошам в поисках тела, которое они могли бы занять. Она убивала людей, которые хотели причинить вред Джо (вернее, причинить вред ей, Туве, но в данном случае ее гибель означала неминуемую смерть и для него). Однако самое сложное было впереди.

Госпожа Манекен-Третья-Справа, мистер Скелет-в-Каске и остальные не подвели – когда Туве закончила собирать огромную кучу из сухого астрагала и обломков мебели, Джо все еще лежал на бильярдном столе, вздрагивая и неразборчиво мыча сквозь зубы.

«Вселенная создана с помощью музыки. Помни об этом, когда просишь ее об одолжениях, – мудрость Эвистрайи, Потерянной туве, пришлась как никогда кстати. Давным давно она научила рыжую Всему, Что Имеет Значение. Предстоящий ритуал относился как раз к данной категории. – Песня для созидания, песня для разрушения, песня для исцеления – для всего есть песня, хоть и не всегда есть слова».

Туве сняла амулеты и надела на грязную шею Хайда. Она сильная и обойдется без них. Мелкому Джо удача нужнее. Затем, подумав немного, девушка извинилась перед гостями. Она рассадила их на земле, прислонила Джонатана к бетонной плите и отволокла бильярдный стол со стульями в кучу. В конце концов, костер понадобится действительно большой.

Снежинка упала на облезлый нос дикарки, заставив ту ойкнуть от неожиданности и взглянуть вверх.

– Небо плачет вместе со мной, – прошептала Туве, зажмурившись, – но слезы замерзают, ведь повсюду царит холод. Холод ваших каменных сердец!

Последнюю фразу она выкрикнула в темное серое небо, вызвав эхо среди покосившихся остовов небоскребов Нью-Лорка. Стая ржавокрылов с противным клекотом взвилась ввысь, вокруг зашевелились тени тех-кто-боится-света. Пока Туве видела только холодные точки глаз, висящие в пустоте, но к тому времени, как стемнеет, следовало бы закончить с костром. Девушка склонилась над сухими стеблями, подложенными под низ конструкции, подняла с земли булыжник и заржавленный кусок металла. Посмотрела на них точно в нерешительности, а затем с силой ударила друг о друга. Сноп ярких искр упал в ворох астрагала, пробудив жадное пламя.

Туве уложила Джо в яйцо. Если ничего не получится, он умрет внутри несокрушимой оболочки, но попробовать стоило. Девушка напрягла отощавшие ручки, стараясь сомкнуть створки яйца, мышцы запульсировали под кожей, словно черви. Внезапная боль – левое запястье хрустнуло. Не страшно, у нее есть еще одна рука. Через мгновение, показавшееся Туве вечностью, створки, лязгнув, захлопнулись. За ее спиной костер разгорался, тени в неистовой скачке бесновались вокруг. Откусив прядь своих волос, Туве бросила ее в огонь. Тот взметнулся в черное пустое небо, как бы намекая, что не прочь отведать столь изысканного лакомства еще. Девушка резко и неестественно выгнулась, замерев в напряжении первого па танца, подставив лицо падающим снежинкам. Ее гулкий голос слился с плачем ветра в руинах мертвого города.

Вселенная порой бывает жестока, и вращение ее безжалостно, неостановимо, необратимо. Но изредка сила, приводящая ее в движение, отвечает на мольбы. Ответы эти принимают очень разные формы, однако если человек (или туве) чист сердцем, он обязательно получит помощь.

И Туве получила. Когда она привалилась к холодному боку яйца, костер превратился в ярко тлеющие угли. Невыносимая усталость нахлынула на нее, шепча в длинное ухо: «Брось. Уже все кончено. Нет смысла погибать обоим». Но остановиться сейчас как раз и означало погибнуть обоим. Когда (и если) Вселенная отзовется, Туве должна быть здесь – ее разум, ее анима и ее тело, конечно же. Почти всю свою жизненную силу она влила в зарядные элементы «временной капсулы» Джонатана Хайда. Туве не осознавала сложности этого действа с точки зрения науки и техники, но имела весьма сильное намерение. Батареи же приняли энергию с привычным безразличием, не заботясь о ее происхождении.

Яйцо поддержит жизнь Джо в течение следующей толики Круга, а потом… Кто знает, что случится потом? Как говорили в Долине: прошлое – история, будущее – тайна. Джонатан упоминал о способности своей скорлупы путешествовать меж звезд. Если яйцо могло устоять перед небесными бурями, то выдержит и мрак между мирами.

– Между спиц и вдоль оси невредимым пронеси, – бормотала Туве, вглядываясь в тусклые глаза тех-кто-боится-света, обступивших капсулу-скорлупу. Твари чуяли ее слабость. Огонь погас, но она надеялась.

Медленно, будто нехотя, небеса очистились от черных туч, снегопад прекратился. Туве ощутила, как яйцо пошевелилось. Сначала она приняла дрожь обшивки за игру своего воображения. Но когда подались назад призраки, а угли вспыхнули пронзительно-белым светом, поняла: ее мольбы услышаны. Поток Жизни вырывался из середины пепелища во всей своей первозданной красоте. Туве знала, что зрелище это, скорее всего, последнее для нее, а потому отдавала ему должное, не смея даже моргнуть. Сияющая волна подхватила капсулу, окутала плотным коконом анима-нитей, а затем яйцо и его содержимое исчезли. Течение увлекло их за грань, туда, где заканчиваются и начинаются все пути. Джо гордился бы своим первенством не только в хрононавтике, но и в парахрононавтике. Если повезет, он станет одним из немногих, чья дорога за гранью продолжится. Лишь бы сила амулетов сохранила Джо от опасностей и бед, а Поток переправил его в место более милосердное к таким, как он!

– Прощай, Джонатан Хайд из Нью-Лорка, – пролепетала Туве, откидываясь на спину. Сил сидеть после того, как исчезла опора, у нее не было. – Прощай и будь счастлив.

Ее слабая аура трепетала, как последняя звездочка шипоцвета на зимнем ветру.

**

До нее, словно издалека, доносились голоса.

Приоткрыв глаза, Туве увидела людей в военной форме. Столпившись вокруг, они пялились на нее, тыкали в бок стволами винтовок.

– А она ничего, миленькая, – сказал один.

– Проклятые людоеды, – откликнулся другой. – Посмотри на эти кости! Вот зачем такой кострище вчера запалили.

– Готовь веревку. – В словах третьего девушка уловила характерные командные нотки. – Не патрон же на нее тратить.

Туве протянула руку и ухватилась за ближайшую винтовку, с небольшим усилием выгнула ствол вверх. Солдат удивленно моргнул. Девушка вопросительно приподняла голову и моргнула в ответ.

Спустя несколько минут, оглядывая лежащие вокруг тела, Туве поняла, что не испытывает никаких эмоций. Забрав десяток жизней, она не чувствовала себя виноватой, расстроенной, не чувствовала вообще ничего, кроме, пожалуй, усталости и раздражения. Ауры перебитых ею патрульных НЛО в смятении толклись неподалеку от тел, видимо, еще не осмыслив случившейся с ними неприятности.

Девушка прижала руку к левой груди. Исполнив ее мольбу, Вселенная зачем-то сохранила ей жизнь, но цена, как всегда, оказалась велика. Теперь и сердце рыжей Туве превратилось в камень.

Ей вдруг очень захотелось домой.

Самые длинные пути начинаются и заканчиваются одним шагом, и Туве решила не откладывать совершение оного на потом. Махнув на прощанье госпоже Манекен, которая уже не была третьей справа, она быстро зашагала в направлении, подсказанном ей врожденным тувийным чутьем. Туве предстояло многое сделать, но для начала – нанести анима-рисунок, исполнить танец и нагулять жирок.

Госпожа Манекен дрогнула от порыва налетевшего ветра, и, будто пытаясь махнуть Туве в ответ, завалилась на бок.

**

Сердце Купола сильно отличалось от нарисованного нашим воображением: ни пультов, ни экранов, ни проводов – лишь мягко светящиеся стены, чаша бассейна в центре и «кафедра» перед ним. Жидкость в бассейне я сравнила бы с зеркалом, если б не ее ярко-голубой цвет с иногда пробегающими по глади искорками. «Кафедра» напоминала огромную каплю, нарушившую по чьему-то капризу законы природы и желающую взлететь от пола к потолку. На ее сферической поверхности имелась выемка – пятипалая ладонь, правда, превосходившая размером даже грюновскую. Гладкий парусный свод зала покоился на полукружьях, занятых хаотичной мешаниной из маскаронов. На мой взгляд, ваятель вложил в свое творение излишний натурализм. Далеко не все лица были наделены красотой или обаянием. Некоторые кричали, широко распахнув глаза и раззявив рты, или плотоядно скалили крупные зубы, другие зажмурились, точно робея перед чем-то. Они налезали друг на друга, местами сминались, слипались, сливались, подобно зиамским близнецам. Кем были эти существа? Старшими Братьями? Жителями мифической Этлантиды? А может, туве?

Мы разбрелись по зале, осторожно ступая, стараясь не приближаться к бассейну и не касаться стен, на которых при ближайшем рассмотрении обнаружилась странная переливчатая пленка, едва различимая и подвижная. Вскоре Кирна заметила такую же на дверном проеме. Готова поклясться – ее не было, когда мы входили! Кажись, вернуться тем же путем нам не удастся… Впрочем, если придется – попробуем.

Я разглядывала каплю-кафедру, когда позади меня возник Фрай.

– Пора выполнить свои обязательства, сладенькая. – Он подал мне бумажку с написанной от руки абракадаброй, похожей на таблички в музее. – Здесь и транскрипция есть. – Фрай услужливо ткнул пальцем. – Будь умницей, Мэйби. Вложи ладошку в выемку, прочти, и до гробовой доски я буду твоим должником.

Николас решил за меня:

– Опять к девчонке пристаешь?! Сказано же – отвали!

– Мэйби, лучше бы тебе сейчас послушать меня, а не твоих слабоумных друзей! – угрожающе процедил Фрай, сунув мне записку.

Он отошел к стене и заложил руки за спину, выжидающе воззрившись на меня. Я покрутила бумажку, тщетно пытаясь уяснить смысл написанного и надеясь на озарение. Тем временем к Фраю, видимо, считая его зачинщиком безумного путешествия под землю, опасливо шагнул Аксель и тихо поинтересовался: «А когда я смогу увести Мэйби домой?» Недостаточно тихо – я расслышала и не преминула встрять:

– Для начала Мэйби хотела бы таки узнать, что в этой писульке!

– Не зли меня, конфетка, – окрысился Фрай, затем мягко, почти нежно, ответил цыганину: – Конечно, Аксик. Домой или куда угодно еще. Вот только лапочка упрямится.

– Милая, тебе ведь несложно… – начал увещевать меня супруг.

– Помолчи, любимый! – мне не удалось изгнать из голоса раздражение. – А что ты сделаешь, Фрай? – насмешливо спросила я. – Сломаешь мне палец?

Удача переполняла мое тело, я буквально осязала ее. И чувствовала себя неуязвимой. К сожалению, у тел моих друзей было хоть отбавляй слабых мест. Да один только Аксель представлял собой сплошную охиллесову пяту (жил в древности такой непобедимый герой с дефектной конечностью, из-за которой и погиб).

– Вовсе нет, – парировал Фрай, сопроводив слова зубастой ухмылкой. – Я продырявлю твоему увальню-муженьку коленную чашечку, а если нервишки вконец сдадут и рука дрогнет, заодно и яички отстрелю.

Кастет-лучемет нацелился на Акселя. Супруг тихонько заскулил, но даже не попытался отодвинуться с траектории стрельбы. От одного вида мужниной овечьей физиономии мне захотелось орать и топать ногами. А чего еще ожидать от человека, последние полгода считающего себя фермером двадцати лет от роду? После я его непременно застыжу!

К счастью, остальные незамедлительно поспешили на выручку. Данике перехватил поудобнее крышку от технического люка, Николас угрожающе постучал половинками робота друг об друга. Кирна, неприкрыто радуясь возможности размять чье-нибудь мурло, повела плечами. Итак, с одного фланга к Фраю подбиралась блондинка, с другого – док, а Валехо надвигался с фронта. Из-за бассейна подтягивались Грюн с Владиленом. Мои фактически безоружные друзья намеревались, судя по всему, идти в психическую атаку. Если честно, выглядели они скорее комично в белых идэнских комбинезонах. Впрочем, как говаривала Туве, важно намерение.

Аксель стоял, ошарашенно хлопая глазками.

А глазки мистера глюка метались по фигурам наступающих. Я впервые видела на Фраевом лице признаки паники. Однако, предпочитая не давать ему повода проделать в ком-нибудь дыру, я, наконец, приняла решение. Моя ладонь глубоко погрузилась в выемку на кафедре, ощутился легкий укол, контур пятерни засветился голубым.

– Слово! Произнеси слово! – Фрай не требовал, а почти умолял. Краем глаза я заметила, как Кирна вышла на дистанцию прыжка.

Никто из нас не предполагал, к чему приведет нажатие таинственной «кнопки». Из резервуара заструился туман, повеяло… Такой запах приносит ветер пустошей на исходе лета. Аксель, вернее, тот, кем он был раньше, называл его ароматом осенней грусти. Густая молочно-белая дымка оплела наши ноги, а над бассейном из нее начало формироваться… лицо. Будь мы персонажами историй про отважных покорителей космоса, которые мне доводилось когда-то читать, нам предстал бы прекрасный женский лик, в чьих глазах сияла бы мудрость тысячелетий. Но поскольку мы вовсе не книжные герои, пришлось созерцать мужскую физиономию, напоминающую довоенного актера Гварценеггера массивностью и резкостью черт в сочетании со своеобразным обаянием. В отличие от маскаронов на стенах, лик являл собой эталон бесстрастности.

Тут лицо, несколько секунд остававшееся неподвижным, заговорило. Туман виртуозно артикулировал – губы шевелились точно живые. Одна беда, предложение прозвучало на абсолютно незнакомом языке.

– Слово! Ну же! – буквально простонал Фрай, на мгновение ослабив бдительность. Кирна немедля воспользовалась шансом и, совершив великолепный кульбит, связала врага в рукопашной.

Туманный Гварценеггер повторил реплику, и – о чудо! – кажется, я разобрала отдельные слоги. Да, язык не походил на Всеобщий… но и предок бывает непохож на своего далекого потомка. В меня уперся изучающий взгляд дымчатых глаз. Собеседник ждал ответа. Беспомощно всплеснув руками и стараясь отвлечься от свалки, развернувшейся позади, я тихо пискнула: «Не понимаю…» – единственную фразу, подходящую к случаю, но, по сути, бессмысленную.

Фрай успел-таки выстрелить. Сверкнула ослепительная розовая вспышка. Данике с несвойственной ему прытью грохнулся на пол, громко лязгнув зубами. Заряд оставил в ежике его волос неглубокую бороздку и без всякого вреда для интерьера впитался в стену. По ней, точно от брошенного в воду камня, разошлись круги.

Кирна теснила Фрая к краю бассейна, из которого продолжали изливаться клочья тумана. Не иначе как она рассчитывала утопить противника. Судя по всему, мистера глюка такая мысль тоже посетила. И придала сил – вдавив ботинок в живот Кирне, он оттолкнул ее. Девица потеряла равновесие и упала навзничь. От удара затылком об пол глаза ее закатились, тело обмякло.

– Ну, говнюки, значит, будет по-плохому! – тяжело дыша, Фрай навел оружие на Ника. Тот машинально прикрыл живот половинкой робота-няньки.

– Я, Идэн, ожидаю команды, – теперь лик обращался ко мне на Всеобщем.

– Останови его! – скороговоркой выплюнув слова, я ткнула пальцем в мистера надоел-уже-тут-командовать.

Наш злой гений, собиравшийся испытать Николаса и робота-няньку на прочность, вдруг застыл. Не преувеличу, если добавлю «как громом пораженный». Глаза Фрая дико вращались, грудь вздымалась едва-едва.

– Только не убивай его! – в конце концов, Фраю еще предстояло возвратить Акселю память. Прежняя наша сделка вряд ли отныне актуальна – я продиктую новые, свои, условия.

Почему разум Купола признавал за мной право приказывать ему, хотя каких-то три часа назад я была всего лишь одной из пленниц? И, однако, признавал: Фрай не изменил позы, но дышать ему явно стало полегче. Цыгане столпились вокруг, тревожно поглядывая на меня и моего собеседника. Кирна очнулась и потирала ушибленный затылок. Грюн помог ей встать. Николас и Данике загалдели, перебивая друг друга:

– Пусть объяснит!

– Во имя небес, что здесь происходит?!

Идэн безмолвствовал. Я повторила вопрос. И получила вполне ожидаемый отклик – ответчику требовалась конкретика. Что ж, пытливость наша не имела границ.

Главный Робот (мысленно я поименовала его так) перешел на Всеобщий, но продолжал игнорировать моих друзей. Впрочем, роль посредника меня ничуть не затруднила. Внимая Идэну, я вспомнила поговорку, очень любимую прежним Акселем: «Меньше знаешь – крепче спишь». Мы тщетно силились охватить информацию, переварить ее, принять наконец. Не скажу за остальных, а вот меня в ближайшее время точно ожидают бессонные ночи.

Услышанное рушило наш маленький мирок, безжалостно разбивало его, как упавшую на бетон лампочку. Что чувствует молодой сурок, впервые покинувший нору? Что ощущает детеныш живоглота, когда сквозь треснувшую скорлупу его тесного уютного обиталища прорывается свет? Надо полагать, ничего. Просто начинает новый этап своего существования. Зверушки свободны от абстрактных страхов, мыслей и переживаний. А вот люди и туве – нет. Оставалось надеяться, что нас, фигурально выражаясь, не погребут под собой осколки скорлупы, а солнце не выжжет глаза.

Идэнские машины действительно создавались не руками людей. В битву против неведомого врага, битву, затерявшуюся даже не в сумраке веков, а в непроглядной тьме тысячелетий, битву по-настоящему великую их бросили эстари. Главный Робот исправно снабжал нас координатами и названиями империй, во владениях которых находились миллионы планет, десятки и сотни систем.

Звездные государства – людские, эстарийские, эйрайские, маллорские, да всех не перечислишь – стали вынужденными союзниками в грандиозной войне против чудовищ, названия которых также ничего не говорили нам. «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», – писал давно один поэт. В данном случае речь шла о смерти – какие имена ей ни придумывай, ее лицо, ее жестокая справедливость от того не изменится. Финдаианцы, драуглары – похоже на третьесортную научную фантастику. Совместных усилий этих тварей хватило для зачистки большей части обжитой Вселенной. Конечно, люди, эстари и иные существа вносили в процесс весомую лепту. «В космосе не слышны взрывы, – крутилось в голове, – но кого это гребет?» По-моему, нечто подобное выдал в интервью автор киносаги «Космические войны». В самом деле, кого это гребет, когда пламя орудий пожирает не континенты, не планеты, а созвездия? В данном отношении, надо отметить, война вселенская ничем не отличалась от любой другой – взаимное истребление и припорошенные пеплом руины. На которых и поднялась наша жалкая цивилизация, в гордыне своей считавшая себя уникальной.

Точнее ее подняли роботы.

Что заставило механизмы, созданные для войны и разрушения, озаботиться спасением уцелевших? Наверное, мы не узнаем этого никогда.

Роботы решили проблему достаточно радикальным и притом ненадежным, на мой взгляд, способом. Однако это могло сработать. Конечно, самопровозглашенные божества не довольствовались ролью наблюдателей. Скрупулезно собрав и обработав данные о Земле, планете-прародине человека, они принялись за воссоздание эволюционного пути рода людского. Им пришлось немало потрудиться, перекраивая континенты, экосистему, видовой состав биосферы Эос. Заодно, кстати, совершенствуя имеющийся в наличии генофонд подопечных. Впрочем, если я правильно поняла, искусственный разум исключил из процесса становления человечества всякие случайности и несущественные, по его мнению, детали и периоды, ощутимо тем самым этот процесс сократив. И к чему это привело?

Блин вышел комом. А в конце еще и подгорел – ха-ха, оцените шутку!

Эстарийским машинам было невдомек – людская цивилизация развивается лишь во время конфликтов и в краткий период после их окончания.

Люди всегда остаются людьми, причем зачастую в самом отвратительном смысле этого слова. Полагаю, древние не сильно отличались от нас, убивающих друг друга на обломках мира, который медленно истирается из памяти, становясь красивой легендой. Ты слушаешь ее вечером у костра, вздыхаешь о невозвратном, завидуешь благополучию предков, утираешь скупую слезу, а утром берешь подзаржавевший «сорок пятый» и отправляешься со своими дружками-головорезами на поиски воды, еды и развлечений. Не стесняясь в процессе вышибать мозги вставшим на твоем пути. Только наши пращуры, сражавшиеся с драугларами и финдаианцами, в руках держали не винтовки и револьверы, а какие-нибудь световые мечи или штуки вроде фраевского лучемета.

Цивилизация на Эос была лишь эхом, принятым за первоисточник звука, громадным паззлом без схемы сборки в нетерпеливых руках. Кусочки мозаики, даже не стыкующиеся с соседними, планомерно вколачивали в полотно. Если бы не роботы то, вероятно, Кенимор Фупер не стал бы писателем, Джордж Гуш – президентом, а Орнальд Гварценеггер – актером. О небо, да они могли не родиться вовсе! И все же их, как и многих других людей, поместили на требуемые места, дали правильные имена, заставили делать то, что нужно. Неужели Великая Война – первое по-настоящему самостоятельное решение народов Эос?

Нет, не роботы, возложившие на себя тяжкое бремя пастырей, повинны в ядерном апокалипсисе. Выпас овец и то непростая задача, а им пришлось иметь дело с волками. Когда и почему звери вцепятся друг другу в глотки – вопрос времени и случая. Похоже, создатели идэнских жестянок сильно отличались от людей. Но их, по словам Фрая, больше нет, Вселенную наследует Человек. И ей очень повезет, если в обозримом будущем он образумится или сдохнет.

В моих же венах текла эстарийская кровь, поэтому сейчас я командовала Главным Роботом. Надпись на языке моих предков над пятипалой выемкой гласила: «Прикажи мне, если достоин повелевать». Значит, я достойна?

Я оказалась немыслимо удачной мутацией. Настолько удачной, что ее следовало считать эволюцией. Настолько удачной, что роботы запустили меня в серию. Настолько же удачной, насколько удачливой. Впрочем, удачливость моя относительна. Семьдесят восемь моих предшественниц сложили в пустошах свои ушастые головы – средняя продолжительность моей жизни вне Купола составляла меньше года. С другой стороны, вдруг я самая удачливая из всех? Ведь семьдесят восемь милашек Мэйби, или как их там звали, мертвы, а я – нет. Но что если так думала каждая из них? И зачем сделали столько запасных мэйби? Ноги мои подогнулись, и я опустилась в туман, запах осенней грусти окутал меня.

Мое бегство, как и мое возвращение, подстроили. Скучающая длинноухая девчонка снова и снова отправлялась во внешний мир, где встречалась с людьми, заводила друзей и врагов, любила и ненавидела, а потом умирала. Великая Пустошь отторгала ее, ясно давая понять – ей не выжить здесь. Никогда. Даже будь она исключительно удачливой. Роботы постоянно следили за мной, оценивали успехи и в конце забирали бездыханное тело. На сей раз они заодно прихватили моих товарищей.

– Что ты предпримешь теперь? – я ощутила себя беспомощным ребенком, требующим отчета у родителя.

Прежде чем ответить, лицо не шевелилось несколько секунд. Должно быть, могучий и древний разум принимал невероятно трудное решение.

– Я… допустил ошибку. Придется все начать сначала. Оставшихся в Куполе людей, твоих клонов и островных тари должно хватить. – В голосе, ранее практически лишенном эмоций, просквозило усталое отчаяние, охватывающее мастера, проделавшего долгую трудную и из-за упущенной в процессе незначительной ерундовины бессмысленную работу. – Я попробую снова…

Идэн собирался начать новую партию, скинув с игрального поля старую колоду. Двойки и тройки полетят во мрак небытия в компании королей и тузов, а затем игрок вскроет новую коробку карт и вновь сядет за пасьянс, который невозможно разложить.

Я, надо полагать, выполняла в колоде роль джокера.

На застывшей роже Фрая проступило выражение, характерное для кота, загнавшего в угол слишком хитрую, верткую и наглую мышь. Он, пожаловавший со Старой Земли, расположенной в созвездии Глаза Дракона, проделал весьма долгий путь из-под левого ока небесного ящера и учел все детали. Мое любопытство должно было закономерно привести к этому вопросу. А услышав вердикт, я не имела права оставить все как есть.

У меня уже зародились догадки о значении слов, которые по уговору Фраем мне надлежало прочесть, но я хотела удостовериться.

– Переведи это! – я показала бумажку Идэну, поднимаясь на ноги.

– Команда, инициирующая полное отключение.

До боли сжав кулаки, я смотрела на лик, напоминающий актера из стародавних времен, которым прикрывалась машина, взявшаяся судить нас. Допущу ли я ошибку, озвучив приказ на наречии создателей Идэна? Ведь сейчас мне предстояло взвалить на себя ответственность за род человеческий. Ну почему же остальные молчат?

**

Я много размышляла о случившемся позднее. Зачем роботам создавать кого-то, способного ими командовать? Это же вопиющая глупость! Где логика, которой они обязаны руководствоваться? Я нахожу единственное объяснение: искусственный разум тяготился лежащим на нем долгом и жаждал появления существа, способного освободить его от ноши.

Да, сотворенный мной акт уничтожения единственного оплота мира на Эос отдает безумием. Я могла отдать любой приказ. Например, охранять нас от вторжения из космоса, дезактивировать ядерное оружие, помочь в очищении планеты от радиации… Или эосцы должны наконец стать полностью самостоятельными? Надеюсь, мы готовы для этого.

И… наверное, Идэн возвратил бы прежнего Акселя. Или нет? Или я должна сама найти его?

**

Резко дернувшись во сне, Тиана грохнулась на пол. Соприкосновение с прохладным пластиком быстро привело ее в чувство. Прохладный… А вот сон, наоборот, переполняло жаркое пламя, желанное и пугающее одновременно. Стряхнув с себя остатки грезы, она уселась на краешек двуспальной кровати. Человек, лежащий на другой половине, заворочался и негромко захрапел.

Ночнушка пропиталась потом, Тиана брезгливо стянула ее и отбросила. Так всегда бывало после снов про пожары и взрывы. Она томилась, испытывая неясную, необъяснимую потребность в… чем-то. К утру обычно все меркло, но сегодня ощущения проявили себя с прямо-таки невероятной силой.

Начало ее мучениям положили те психи, собиравшиеся в парке и утверждавшие, будто ей, Тиане, уроженке Идэнского купола, подменили память. Попросту промыли мозги. Ерунда, конечно. Она прекрасно помнила себя лет эдак с двух. Помнила, как выбирала имя, ходила в школу, задувала свечи на «тортике совершеннолетия»… Людей, укравших ее покой, Тиана также знала с детства. Вот, например, с Мэйби она сидела за соседними партами и, прямо говоря, недолюбливала.

Но теперь маленькие радости жизни потеряли смысл. Не радовал уход за милыми морскими свинками и кроликами, не радовал секс, прогулки… Не радовало все.

Когда Тиана пригрозила донести на безумную компашку в службу безопасности, от нее, само собой, отстали. А вот покой и умиротворение, раз покинув Тиану, больше уже не возвращались. Потом начались сны, и стало совсем невмоготу.

Эльхаим с тоской обвела глазами жилой пузырь. Блуждающий взгляд случайно упал на крючки для одежды, где рядом с комбинезонами (ее и мужа) висела сумочка дразняще-яркого алого цвета (цвета пламени). К ремешку была приколота записка: «Нажми кнопку и увидишь настоящий огонь». По телу Тианы пробежала судорога предвкушения, она раз за разом перечитывала последние слова. Сунувшись в сумку, она обнаружила гладкий металлический брусок с красным кругляшком по центру. «Бред какой-то», – мысли неслись с лихорадочной быстротой, путались, сталкивались друг с другом. Длинные Тианины пальцы дрожали, она была вынуждена вновь присесть на кровать и положить неведомое устройство с единственной кнопкой на подушку. Кровь стучала в висках, пот струился по животу и спине. Возбуждение, испытываемое Тианой, напоминало сексуальное, но тем не менее отличалось от него, превосходило его. Ей хотелось нажать, хотелось увидеть настоящий огонь. Рассудок Эльхаим раскачивался, ходил ходуном, как корабельная палуба в шторм.

«Ну, давай же, Тиана», – прошептал вкрадчивый голос в ее сознании. Тот самый, который разбудил ее несколькими минутами ранее!

Она не видела смысла противиться своему странному желанию, но если и существовали объективные причины бороться с искушением, вряд ли Тиане удалось бы сдержаться. Утерев лоб, она схватила пульт и вдавила кнопку до упора. Настоящий огонь! Удовольствие, сладостное и долгожданное, пронзило ее тело, пробежало по нему могучей волной и прорвалось наружу пронзительным криком. Широко распахнутые глаза Тианы наполнило пульсирующее розовое пламя, в котором спустя мгновение растворился свод пузыря, кровать, спящий мужчина, пульт, весь Идэнский купол. И она сама.

**

Мэйби покосилась на клочок бумаги. Древние слова, певучие и вместе с тем властные, эхом разнеслись под сводами. На лице, висящем над бассейном, проступила печаль. И облегчение. Наблюдавшие за девушкой маскароны застыли навеки в немом изумлении. А в следующий миг…

Данике померещилось, что губы Фрая скривились – он силился произнести какую-то фразу. Док наклонился ближе, на всякий случай перехватив поудобнее керамический люк.

– Ну… давай же, Тиана! – речь определенно давалась мужчине с невероятным трудом.

Данике вопросительно изогнул бровь, Фрай ответил ему ухмылкой. Издевательской ухмылкой победителя.

**

Работа, которой занимался мистер Максимилиан Фрай, требовала недюжинного ума, глубокого понимания человеческой натуры и смелости в сочетании с изрядной долей здорового авантюризма. Решившись явиться в Идэнский купол во плоти, он рисковал очень многим, однако разнообразные и безусловные таланты Маки сослужили ему хорошую службу и здесь. Не учел он только одного: Кирна Лавджой предпочитала видеть неприятных ей людей мертвыми вне зависимости от обстоятельств.

Отпихнув Данике, девица бросилась на Фрая. Ее мало заботила логика этого действия. Просто-напросто хотелось прикончить говнюка, который причинил ей боль. Кирна привыкла потакать порывам, поэтому спустя пару секунд она уже сидела на Маки верхом, пытаясь размозжить его затылок о край бассейна. Никто даже не успел сообразить, как себя вести, к кому кинуться на помощь. Николас неуверенно шагнул к дерущимся, Аксель, взвизгнув, в ужасе закрыл лицо ладонями. Прочие оторопело следили за мерными короткими движениями Кирниного кулака, сжимавшего Фраевы вихры.

В паре сотен метров над ними Тиана после недолгой борьбы уступила своей маленькой слабости, вдавив красную кнопку на устройстве, неизвестно как попавшем в ее жилой пузырь.

В нескольких десятках тысяч километров над Идэнским островом автоматика фраевского космического челнока послушно восприняла сигнал как раз тогда, когда Мэйби Туморроу проговорила заветные слова, обесточив многочисленные внешние барьеры. Поток энергии, сплетенный в могучий плотный луч, ринулся вниз, к поверхности Эос. Жадное небулитовое пламя врезалось в Купол, обращая его в ничто.

Мистер Фрай предполагал в момент отключения идэнских защитных полей незамедлительно вознестись на небеса (само собой, не в том смысле, какой обычно вкладывают в подобные выражения). Помимо защиты от внешних воздействий, барьеры надежно блокировали все сигналы, исходящие из Купола. В числе прочего и телепортационные лучи. Но, как легко заметить, первоначальный план дал сбой.

Как спасся Маки Фрай в тот злополучный день? Туве сказала бы: «Он уцелел, ибо роль его не сыграна до конца». И все-таки, скорее, это случилось по совершенно иной причине. Внутреннее ядро Купола, выполненное из эстарийской призрачной стали, поглотило мощь турболазерного выстрела, сохранив жизнь всем, находящимся внутри, – и правым, и нечестивцам.

**

Рев бурлящей воды и шипение пара подавили остальные звуки. Пол качался и подпрыгивал, точно бык на родео, но Кирна продолжала молотить Фрая затылком о кромку бассейна. Еще пара ударов… Входной портал пронзительно вспыхнул ядовито-розовым, но что-то не пустило взбесившиеся энергии внутрь. Кирну оторвало от пола и с силой бросило в стену.

Данике ухватился за край бассейна; другой рукой он поймал бесчувственное тело Фрая. Над головой доктора просвистела крышка люка. Чуть поодаль рухнул Николас, пораженный в висок половинкой робота-няньки, а затем предательская штука, срикошетив от свода, с хрустом вонзилась ему в грудную клетку. Вторую полусферу отловил и нахлобучил на голову вместо шлема Тушкан. Этот еще каким-то чудом умудрялся сохранять равновесие, но и он не продержался долго. Владилена, Акселя и Грюна расшвыряло, точно сбитые шаром кегли. Помещение встало на бок.

Мэйби вцепилась в барельеф, избегнув таким образом многочисленных травм. Прямо над ней Данике из последних сил удерживал Фрая на вытянутой руке. В следующее мгновение в Мэйбино поле зрения, стремительно крутясь, влетела крышка технического люка и отсекла Фраево предплечье с аккуратностью гильотинного ножа.

**

Жуткая боль привела Фрая в себя. Он валялся стиснутый между двумя скульптурными уродцами, из обрубка руки хлестала кровь, гарантируя неминуемую гибель в следующие несколько минут в случае непринятия мер. В голове промелькнуло искаженное яростью лицо Кирны и ее белые цепкие пальцы. В затылок словно натыкали иголок. Почему он не сопротивлялся? Ах да, мерзавка Мэйби приказала остановить его! Однако же теперь Фрай мог принимать меры, и остановить его было некому. Он искренне возблагодарил обстоятельства за потерю конечности, вернувшую сознание. Рука – дело наживное. А вот белобрысая стерва чуть не создала ему по-настоящему серьезные проблемы. Скорее всего, убила бы. Впрочем, ни она, ни ее друзьяшки уже никому не создадут проблем. Это радовало.

Времени забрать дезинтегратор не оставалось. Сильно надавив языком на имплант в зубе, Фрай задействовал телепортационный луч и очутился в безопасности родного челнока. Не обращая внимания на кровь, заливающую пол, устало плюхнулся в регенератор – сейчас он имел полное право отрубиться.