Читать книгу Исповедь серийного убийцы - Иван Носов - Страница 4

Крамер жевал бутерброд с чем-то наподобие ветчины, и в очередной раз перечитывал дело Коноваловой. Сквозь сухие отчеты ему едва удавалось рассмотреть что-то полезное.

Из стенограммы опроса соседки, Фатош Мете: «Анна была очень хорошей девушкой. Представить не могу, кто мог сотворить с ней такое… Я действительно заходила к ней утром. Она показалась мне вполне нормальной, жизнерадостной. Собиралась куда-то…»

Из стенограммы опроса капыджи жилого комплекса, Атиллы Вариш: «Она была самой обычной квартиранткой. Молодая. Красивая. Работала в Алании. По выходным загорала у бассейна. В отличии от многих, всегда здоровалась, спрашивала, как дела…»

Крамер отложил листки в сторону. Информации катастрофически не хватало… Он достал из кармана мобильный и набрал номер офиса.

– Детективное агентство «Крамер и партнеры», – после пары гудков ответил знакомый голос.

– Ирина, выйди на факультет журналистики МГУ, поспрашивай насчет Анны Коноваловой. Той самой. Если сможешь подобраться к ее последнему месту работы, будет здорово.

Она давно усвоила его стиль общения, поэтому не стала тратить время на приветствия и сразу включилась в разговор.

– Мы ищем что-то конкретное?

– Нет. Просто скинь мне все, что сможешь нарыть. Спасибо, – Леонид повесил трубку.

Крамер до конца не знал, что именно ищет. Он согласился на это дело так быстро, что не сумел осознать детали того, чем ему предстояло заняться. Быть аудитором смерти… Составить отчет после трагической гибели ни в чем не повинной девчонки.

Серые столичные будни сожрали Крамера целиком. Неверные супруги и мелкие жулики – в жизни Крамера их стало слишком много… Возможность выбраться за границу, да еще и получить за это приличное вознаграждение, оказалась слишком большим искушением.

Крамер встал из-за стола, вышел на балкон и закурил.

Паша был прав: квартира ему очень понравилась. Просторная, чистая, аккуратная, она состояла из гостиной, совмещенной с кухней, и двух спален, одна из которых имела собственную ванную комнату. Огромный балкон напомнил Крамеру его первую квартиру в России: на точно такой же площади российские строители уместили прихожую, кухню и комнату, а здесь это был просто… балкон.

Жара спала, а с моря подул приятный теплый ветер.

С девятого этажа резиденции открывался непривычный контрастный вид: ровные улочки Махмутлара с зелеными проплешинами незастроенных пустырей, яркие высотки с большими бассейнами, соседствующие с низенькими пятиэтажками без какого-либо шика на территории. Полное отсутствие единства стилистики и архитектуры, – словно проектировщик района страдал особо изощренной формой невротического расстройства. И бочки… Бесчисленное количество бочек на крышах – таких же разных, как и здания, на которых они установлены.

Крамер стоял и думал, что делать дальше. Он спрашивал себя: на какой результат рассчитывает Коновалов? Что станет итогом его работы? Несколько страниц, лишний раз подтверждающих выводы полиции? Болезненные воспоминания соседей и друзей о «хорошей девочке Ане»? Крамер не знал. Отчасти для себя, отчасти для дела он собирался понять, каким Анна была человеком, чем она жила, чем увлекалась. Пока не узнаешь человека, нельзя делать о нем какие-то выводы. Даже мертвый, он может быть интересен.

Что касается фактов, то сейчас только две версии преступления казались Крамеру мало-мальски правдоподобными.

Первая – смерть Анны связана с ней самой. Ее убили, потому что она что-то узнала, кому-то навредила и так далее. Список мотивов может быть длинным. Вторая – смерть Анны связана с бизнесом ее отца.

В пользу первой версии говорили обстоятельства смерти девушки. Это не было автомобильной аварией или спонтанным нападением в парке. Ее убили умышленно, дождавшись, когда она окажется дома совершенно одна. Убили тихо, раз никто из соседей ничего не услышал. Убили аккуратно, не взломав дверь и не устроив погрома. Значит ли это, что она сама пустила убийцу в квартиру? В любом случае, modus operandi⁸ свидетельствовал в пользу тщательной подготовки совершенного преступления и, значит, у него должен был быть очень весомый мотив.

Вторая версия казалась Крамеру менее вероятной. Девяностые в прошлом. Теперь, чтобы проучить человека, нет нужды убивать его родственников.

Автопарк Коновалова стоил больше, чем оборонная программа Латвии за прошлый год… Пожелай кто-то по-настоящему навредить бизнесмену, он бы уничтожил его машины. Или остановил одну из строек. Крамер не сомневался, время жестоких расправ кануло в лету, и никто из конкурентов Коновалова не осмелился бы так поступить с его дочерью.

На кухне закипел чайник – причудливое турецкое приспособление, в котором заварник устанавливался над чашей с кипятком, и заваривание чая происходило на водяной бане. Крамер подошел к плите и выключил газ. Теперь чаю следовало дать настояться.

В голове яркими воспоминаниями промелькнули события последних двух дней: неожиданный звонок, встреча с Коноваловым, перелет в Турцию… Крамер не зря взялся за это расследование: необычное, но интересное, оно разительно отличалось от большинства дел в его повседневной практике.

Детективное агентство «Крамер и партнеры», – хотя и партнеров-то у него никаких не было; просто так название звучало гораздо престижнее, – оказывало точно такой же спектр услуг, как и любое другое детективное агентство Москвы: слежка за неверными супругами, пикап – провокация измены, – сбор компромата, тестирование на полиграфе сотрудников предприятия.

Ничего выдающегося.

Перепачканная в грязи, рутина.

Работа, повязанная на лжи.

Тем не менее Крамеру она нравилась. Само название – частный детектив – вызывало у него чувство ностальгии, а в сознании всплывали образы из далекого детства, когда он зачитывался историями о Стиве Хармасе и Филипе Марлоу⁹, или не мог уснуть, переживая за Уолтера Неффа¹⁰ и его коварную подружку.

Будучи настоящим ценителем жанра, Крамер знал: хороший детектив состоит из завязки, интриги и шокирующего разоблачения. А вот из чего состоит частный детектив? Это вопрос совсем иного характера, так как относится к реальной жизни. Если сжать весь опыт Крамера до размеров одной строки, то он сказал бы, что детектив – это профессиональный лжец, выводящий на чистую воду других лжецов. Может быть, менее опытных.

Как не прискорбно, но реальный образ частного детектива разительно отличался от образа, который рисовал Голливуд или издательский бизнес. Тем более, ничего похожего на работы в стиле нуар…

Хотя это было бы забавно!

Крамер представил себя сидящим в крохотной комнатушке в офисном здании на рабочей окраине. На голове шляпа: трилби или, на худой конец, борсалино. В пепельнице тлеет сигара, на столе стоит запотевший стакан виски со льдом. У него в кармане последние пять долларов. Вдруг раздается стук в дверь и в комнату заходит красотка… Естественно, роковая.

Крамер тихо рассмеялся.

В жизни так не бывает. Жизнь вообще штука чертовски жестокая. Крамер не раз убеждался в этом на собственном опыте.

Он появился на свет в Саратове тридцать три года назад, но мать отказалась от него сразу же после рождения. Приемных родителей, увы, у него так и не появилось, и до совершеннолетия Крамер кочевал из одного детского дома в другой.

Как и все детдомовские подростки он прошел через озлобленность, осознание собственной ненужности; рано начал курить, а все свободное время проводил на улице.

Он даже совершил несколько незначительных преступлений – по малолетке, как тогда было принято говорить. Впрочем, никого это особо не волновало. Страна переживала тяжелые времена, и его личная маленькая трагедия – безотцовщина – не шла ни в какое сравнение с трагедией целого государства.

К счастью, он вовремя одумался и свернул с наклонной на путь, который мог дать ему хоть какие-то перспективы в будущей жизни. После школы он сумел поступить на бесплатное отделение в Тульский Государственный Университет по специальности «Психология».

Пять лет Крамер жил в местной общаге, подрабатывая на разгрузке железнодорожных вагонов, учился как проклятый и, в конечном счете, получил диплом об образовании.

Снова оказавшись на перепутье, Крамер пошел работать в первое попавшееся заведение, одобрившее его резюме. Этим местом стал центр реабилитации наркоманов-подростков при областной клинической больнице.

Работа не слишком оплачиваемая, но принесшая ему большое количество опыта.

Каждый раз обитатели центра бросали тяжело, но «навсегда», однако уже через несколько месяцев Крамер встречал их снова. Они возвращались: или на новую реабилитацию, или в городской морг – одноэтажное здание из красного кирпича, стоявшее по соседству.

Крамеру хватило года, чтобы возненавидеть их всей душой.

Недолго думая, он получил расчет и объявился в призывной комиссии своего округа. Он решил: может быть, армия поможет ему как-то пробиться в жизни.

Шел 2004 год. Антитеррористическая операция российский войск в Чечне подходила к концу, но Крамер все равно добился перевода в одну из частей, базировавшихся в мятежной республике. В больнице он уже видел людей, которые убивают сами себя. Теперь ему предстояло посмотреть на людей, которые убивают друг друга.

Однако ничего нового он не открыл.

Война. Быт солдат. Мародерство и редкие стычки с боевиками.

Грязь. Вши. И водка. Три слова, настойчиво возникающие в сознании при мыслях об этой войне.

Крамер давно заметил непреодолимую тягу характеризовать разного рода события (или людей) при помощи нескольких простых слов. Как правило, трех. Кафель, холод и драка – если речь шла о ранних годах детского дома; или, если о последних двух перед окончание вуза – работа, деньги и секс.

Позже, уже учась в институте, он часто анализировал эту свою странную склонность, но так и не смог прийти к однозначному выводу. То ли это был способ эмоциональной самозащиты, то ли Крамеру подсознательно нравилось выступать в роли «эксперта»… Сами по себе слова всплывали у него в голове. Словно отражение первого впечатления. «Грязь, водка и вши» точно описали ощущения Крамера от Второй Чеченской кампании.

Единственное, в чем ему удалось себя проявить на этой войне – это искусство допроса. В отличии от сослуживцев, он не ломал пальцы и не отрезал уши попавшим в плен террористам. Тем более, что в отношении идейно подкованных боевиков такие методы не работали… Несмотря на изощренные пытки, многие из них были готовы умереть, но не сотрудничать с «федералами». Незадолго до этого, в 2001 году, чеченский бард Тимур Муцураев выпустил новый альбом¹¹ – потрясающий, по мнению Крамера, инструмент пропаганды. Вдохновленные проповедями имамов, прослушиванием нашидов¹² и песен Муцураева, бандиты шли в бой, готовые умереть в любую минуту. Однако Крамеру удалось разработать систему действии в отношении захваченных боевиков. Он чувствовал их. Раскладывал на части, будто какой-то пазл и, затем, из мелких деталей воссоздавал заново. Грязь под ногтями, жестикуляция и даже акцент – все это говорило о них больше, чем они сами могли предположить. В конечном счете, Крамер понимал, куда следует надавить и с какой стороны зайти, чтобы разговор вошел в нужное русло. Леонид добивался задуманного примерно в семидесяти процентах из ста…

Вернувшись домой, Крамер ненадолго устроился работать в частное охранное агентство, чтобы иметь время определиться, что делать дальше. Но, оказалось, за него уже сделали выбор.

Однажды ему позвонили из местного Управления ФСБ и пригласили на беседу. Он поначалу решил, что это как-то связано с его службой в Чечне, – в то время многих ветеранов войны ставили на контроль в спецслужбах. Но не тут-то было… Ему предложили работу в Московской неправительственной организации, осуществлявшей деятельность «под крышей» ФСБ, в должности профайлера.

Крамер впервые услышал это слово на собеседовании. Майор ФСБ пояснил, что профайлером называют специалиста, который с помощью психологии и иных методов анализа поведения человека может рассказать о личности преступника и, проанализировав вещественные доказательства, спрогнозировать его дальнейшее поведение.

Майор добавил, что еще со времен СССР спецслужбы пытались использовать методы психологического анализа для поимки преступников. К сожалению, не до конца успешно. В научных кругах профайлинг до сих пор считался разновидностью шарлатанства. Однако научные открытия последнего десятилетия 20 века дали этому этому направлению новый толчок развития. Полиция и специальные службы большинства стран успешно использовали профайлеров в своей повседневной деятельности.

Крамер, не раздумывая, согласился.

После этого он несколько лет жил стабильно и очень прибыльно. Купил однокомнатную квартиру и машину. Впервые за долгое время он расслабился.

В основе своей, в разработке ФСБ находились чеченские боевики и русские экстремисты. Начальство предоставляло Крамеру информацию и он, проанализировав ее, делал прогноз относительно возможного поведения и дальнейших действий исследуемых людей.

Связь организации с ФСБ давала несколько ощутимых бонусов: Крамер записался на бесплатные курсы турецкого языка. Английский он более-менее освоил еще в университете, а чеченский (третий и последний вариант) его совсем не интересовал. Имелись и минусы: доступ к секретной информации, а значит – статус «невыездного» на ближайшие несколько лет.

В 2007 году Крамер встретил девушку своей мечты и женился. Почти сразу у них родилась дочь. К сожалению, счастье продлилось недолго, и уже через четыре года они подали на развод. Почему? Леонид до сих пор не мог назвать точной причины. Или, если говорить откровенно, выбрать главную из целой кучи причин.

Хорошая жизнь в какой-то степени развратила Крамера. Прошлая неприязнь к наркоманам если не испарилась, то стала менее значимой. Он начал пить, иногда расслаблялся с помощью марок¹³ и кокаина.

Опоздания на работу случались все чаще, отчеты и прогнозы становились все менее точными. В дополнение ко всему, в отличии от коллег, он никогда не испытывал патриотических чувств к Родине: ему было трудно любить государство, которое с детства относилось к нему, как к мусору. Это не осталось незамеченным для руководства; однажды его вызывали в кабинет непосредственного начальника и попросили уйти. Крамер не стал возражать. Просто подписал дополнительное соглашение о государственной тайне, закинул вещи в пластиковую коробку и ушел прочь.

К этому времени его брак тоже трещал по швам, а увольнение поставило жирную точку и в этой части биографии Крамера. Он пытался что-то исправить: завязал с наркотиками, пил не чаще раза в неделю, – но безуспешно. Через несколько месяцев они с женой все-таки развелись.

Это в какой-то степени встряхнуло Крамера.

Он полностью завязал с выпивкой и решил начать абсолютно новую жизнь. Переехал в другой район столицы и открыл собственное агентство, совместив профайлинговую деятельность с детективной.

Знакомства, приобретенные в ходе государственной службы, помогли ему в поиске частных клиентов. Теперь он зарабатывал не так много, как раньше, зато был свободен в выборе дел. Разного рода клиенты регулярно обращались к нему с заказами: будь то тестирование на детекторе лжи, слежка за неверным мужем или помощь в вызволении родственника из деструктивной секты.

Через три года после увольнения ФСБ сняло с него статус «невыездного» и он подал в УФМС заявление на оформление загранпаспорта. Однако воспользовался им всего раз, по туристической путевке съездив на неделю в Болгарию.

* * *

Солнце скрылось за крышами зданий и на улице стало быстро темнеть.

Только сейчас Крамер понял, как сильно устал. Он не спал почти двое суток, и чувствовал себя вымотанным.

Крамер посмотрел в сторону бара, где призывно блестели бутылки с алкоголем самых разных сортов. Нет.После последнего срыва прошло пятьсот сорок два дня – полтора года без выпивки стоили того, чтобы за них бороться. Крамер не собирался обнулить эту цифру единственным глотком алкоголя. Каким бы притягательным тот не казался.

* * *

– Я не могу сказать ничего определенного, – у Натальи Пахомовой, главного редактора журнала «Алания Таймс», был очень приятный голос. – Я сразу почувствовала неладное. Раньше она всегда предупреждала меня, если задерживается или хочет взять дополнительный выходной…

Она замолчала и, словно извиняясь, добавила:

– У нас коммерческое издание. Коллектив очень дружный. Поэтому я спокойно отношусь, когда девочки хотят отдохнуть дольше положенного. Кто-то уезжает в горы на выходные, кто-то катается на яхте.

Крамер и Наталья сидели в кафе «Çıtırım» в историческом центре Алании. На вид ей было чуть больше сорока. Черные волосы, выразительные глаза и изогнутые брови. Такая упрощенная версия Джейми Ли Кертис, образца 1994 года¹⁴: короткая стрижка, выразительный макияж и третий размер груди.

С раннего утра Леонид поработал над списком контактов из телефона Коноваловой, рассортировав номера на нужные, ненужные и непонятные. Там же он нашел телефон Натальи Пахомовой и, с трудом дождавшись наступления рабочих часов, сразу ей позвонил.

Крамер сказал правду: что он детектив, представляющий интересы семьи погибшей, и его интересует информация о последних неделях жизни Анны. Наталья удивилась, но с радостью согласилась помочь. Они договорились встретиться в этом кафе, неподалеку от офиса «Алания Таймс».

– Что значит «коммерческое издание»? – спросил Леонид.

– Вы когда-нибудь бывали в нашей провинции раньше? – вопросом на вопрос ответила женщина.

– Нет.

– Тогда я должна вам кое-что объяснить. Алания, Анталия и другие города Средиземноморского побережья, раньше ничего из себя не представляли. Но все изменилось с приходом иностранных инвесторов. Сначала тут построили отели, потом начали строить дома. Эти города стали чрезвычайно популярны у жителей стран СНГ и Евросоюза. Например, Кемер предпочитают немцы и англичане. Авсаллар любят голландцы. А русскоязычные жители стран бывшего СССР облюбовали Аланию.

– Я должен сделать из этого какие-то особые выводы?

– Я всего лишь хочу сказать, что недвижимость стала ключевым элементом бизнеса нашего региона. Квадратный метр жилья в самом эксклюзивном жилом комплексе Алании стоит меньше, чем квадратный метр в старой хрущевке на окраине Москвы, что делает местную недвижимость очень привлекательной. Это факт определяет работу в том числе и нашего журнала. Мы ориентированы на иностранцев. Издаемся раз в месяц на двух языках: русском и английском. И больше половины наших материалов – это реклама: обзор предложений в комплексах премиум-класса, статьи формата «что посетить». Вот что я имела ввиду, когда говорила о коммерческом характере журнала. То есть, да, мы печатаем новости, но самые обычные, никаких сенсаций.

– И чем конкретно занималась Анна Коновалова?

– Писала статьи. Готовила рекламные материалы. Перерабатывала пресс-релизы строительных компаний в пригодный для обывателя вид. В общем, работала, как и все.

Крамер чувствовал, что Наталья что-то недоговаривает. Ей хотелось быть откровеннее, но профессиональная корректность не позволяла говорить свободно.

– Как бы вы оценили ее журналистские качества? – наугад спросил он. – Все-таки она была человеком немного иного круга…

Наталья поморщилась.

– Если вы имеете в виду ее богатых родителей, то она не особо об этом распространялась. Мы сами узнали, что она та самая Коновалова только через несколько месяцев после принятия ее в штат. А как журналист она была хороша. У меня никогда бы не повернулся язык сказать, что она не подходит для этой профессии. Наоборот, в каком-то смысле, это наше издание не соответствовало уровню ее перспектив.

– Настолько большой талант?

– Талант в журналистике имеет второстепенное значение. Главную роль играет умение сосредоточиться на объекте изысканий, неуклонно двигаться в направлении цели. Анечка… – голос редактора дрогнул. – Анечка была как раз таким человеком… В ней чувствовался внутренний стержень.

Крамер не нашел, что ответить и несколько минут они молча пили чай.

– Анна часто пропадала в последнее время? – наконец, спросил он.

– Начиная с июля, она регулярно брала два дополнительных выходных примерно каждые пару недель.

– Чем она занималась?

– Не знаю.

– Какие-нибудь предположения?

– Увы, но нет.

Крамер не стал допытываться дальше.

– Думаю, этого достаточно. Спасибо, что помогли, – он достал из кармана визитку и написал на ней номер своего турецкого телефона. – Свяжитесь со мной, если вспомните что-то еще.

– Конечно, – Наталья встала из за стола и, попрощавшись, зашагала в сторону выхода.

Леонид какое-то время сидел в одиночестве. Атмосфера курортного города быстро выбила из него суету, присущую всем жителям российской столицы. Он расслабился и в который раз поймал себя на мыслях о пляже, чае со льдом и полуголых красотках, туда-сюда разгуливающих по побережью. Что ж, если к концу недели он не узнает чего-нибудь эдакого – в чем, естественно, он сильно сомневался – то позволит себе пару веселых деньков, прежде чем сядет в самолет и улетит обратно в Россию. А пока… ему надо было забыть об удовольствиях и отработать гонорар, полученный от Коновалова.

Крамер порылся в карманах брюк, выложил на стол пачку «Кэмел» и смартфон. Сигаретка ему сейчас не помешает. Леонид закурил и посмотрел на улицу.

Белое тонированное «Рено» перегородило путь небольшому грузовичку, который и так и сяк пытался подъехать к минимаркету на противоположной стороне дороги. Судя по надписям на кузове грузовика, это был экспедитор, приехавший в магазин с товаром. Машина несколько раз сдала назад, попыталась развернуться и остановилась. Водитель дал три длинных гудка, призывая «Рено» подвинуться, но машина осталась на месте.

Крамер с интересом наблюдал за происходящим. Было в этом что-то «турецкое»…

Наконец, водитель грузовика – потный толстячок в грязной футболке – не выдержал и, выскочив из кабины, зашагал к «Рено», на ходу чередуя отборный турецкий мат и жалобы Аллаху на несправедливость своей судьбы.

Но стоило ему приблизиться к «Рено», как из-под капота машины раздался длинный гудок. Что-то типа: «Я все понял». Автомобиль резко вывернул на дорогу и, быстро разогнавшись, скрылся за ближайшим поворотом. Толстяк вздохнул и, продолжая причитать, зашагал обратно к грузовику.

Крамер жестом подозвал официанта и попросил принести еще чаю, а затем, порывшись в списке контактов, нашел номер Павла Черемисова.

«Это Леонид. Свяжись со мной, когда будет время, – Крамер быстро напечатал сообщение в онлайн мессенджере „ватсап“¹⁵. – Кажется, мне и вправду понадобится твоя помощь. У тебя есть доступ к ноутбуку Анны? Я хочу узнать, какие сайты она посещала, куда она ездила».

Ответ не заставил себя долго ждать.

«Понял тебя. Рад, что мы работаем в команде! – написал Паша уже через пару минут. – Я разузнаю насчет ноутбука через знакомых в полицейском участке… Не буду обещать чего-то конкретного, но постараюсь сделать все, что в моих силах. И еще одна новость: на нашем аукционе появился новый лот – полный сборник протоколов дознания, включая копии всех материалов следствия. Я постараюсь выкупить его в самое ближайшее время. На связи!»

Ну что ж… А Паша времени зря не терял. То ли чувство вины, то ли желание вернуть расположение Коновалова, сделали его прытким и эффективным.

Теперь Крамеру предстояло решить, что делать дальше. Он уже достаточно разузнал о том, как Анна работала. Может быть, пришло время посмотреть, как она жила?

* * *

Такси остановилось около красивого здания, выкрашенного в бежевый цвет. За забором виднелся бассейн с водными горками.

«Как в отеле!» – подумал Крамер и посмотрел наверх. Он знал, что за одними из окон на десятом этаже скрывалась квартира, которую снимала Коновалова. И сейчас он собирался в нее попасть. Причем, незаконно.

Проникнуть на территорию резиденции – так тут именовались жилые комплексы с бассейном – не составило большого труда. Крамер сделал «рожу кирпичом» и уверено зашагал по территории. Алания – туристический город, в последнее время часто слышал он и, значит, никто не должен обратить на него внимание. Он всего лишь очередной европейский турист, снявший апартаменты на время отпуска.

Крамер вошел в подъезд, прошел мимо указателей, – спортзал направо, сауна налево – и вызвал лифт.

На десятом этаже никого не было.

Он тихо подошел к двери и остановился.

Замочная скважина опечатана.

Крамер в последний раз огляделся по сторонам и сорвал бумажку. Вынув из кармана набор отмычек, он склонился над замком. Чтобы вскрыть его, Леониду понадобилось чуть меньше пяти минут. Наконец, дверь поддалась и Крамер вошел внутрь.

* * *

Внешне в квартире все было нормально. Никакого беспорядка, следов борьбы. И после смерти хозяйки вещи остались стоять там, где она их оставила. На косяках, дверных ручках и прочих поверхностях виднелись следы магнитного порошка для снятия отпечатков пальцев. Криминалисты турецкой полиции как следует обработали квартиру Анны, не оставив без внимания ни один ее уголок.

Крамер натянул медицинские перчатки, купленные в аптеке по дороге сюда, и прошел на кухню.

Первым делом он заглянул в холодильник. Много фруктов, сыр и упаковка сока… В отделении для алкоголя – две бутылки вина. Ничего эдакого… За римской шторой скрывалась дверь на балкон с переполненной пепельницей на мраморном подоконнике. Крамер присмотрелся к окуркам. Тонкий «Вог».

Коридор вывел Леонида к спальням.

В первой Анна устроила что-то типа склада и гардеробной одновременно. Всюду были сложены чемоданы и коробки, оставшиеся после переезда, и много-много вещей.

Вторая спальня таила больше сюрпризов. Оказавшись внутри, Крамер понял: тут все и произошло… Постель осталась расстелена, а на матраце виднелся красный отпечаток ладони… Кровь на белом ворсистом ковре свернулась и почернела, превратившись в бесформенное пятно.

Крамер осторожно переступил через него и заглянул в шкафы. Ничего особенного, только личные вещи.

Интересно, когда клининговая компания явится сюда, чтобы привести апартаменты в порядок? Они вычистят грязь, отмоют кровь, выбросят забытые вещи и подготовят квартиру к заезду новых жильцов. Show must go on¹⁶… Шоу курортного города.

Крамер вернулся в коридор и заглянул в ванную. Тут же ему открылось нечто, не отраженное ни в одном отчете и ни в одном протоколе: на зеркале был выведен смайлик, словно немая насмешка над трагической гибелью девушки.

Про себя Крамер отметил эту маленькую, но очень важную деталь. Умышленное убийство. Четкий план и расправа в нужный момент. И никакой паники. Убийца прикончил Анну, потом обмакнул пальцы в рану, прошел в ванную и аккуратно вывел смайлик на зеркале.

По своему опыту Крамер знал: хладнокровие – редкое качество, характерное лишь профессиональным наемникам. Неужели в список возможных мотивов убийства, ему снова нужно включить бизнес Валерия Коновалова?

Достав телефон, Крамер сфотографировал зеркало и вернулся обратно к входной двери. Рядом располагалась гостиная, последнее и самое большое помещение, примыкавшее к кухне.

Ряд книжных полок охарактеризовали Анну как читающую девушку, что, впрочем, было неудивительно для журналиста. Философия, социология, несколько книг по IT. Сборник дисков в стиле «new age» и альбом Элтона Джона. Разнопланово, но интересно, хотя и не сильно сочетается с ее прошлыми клубными похождениями.

Крамер заглянул внутрь закрытого отделения книжного шкафа, как, без сомнений, до него это сделали офицеры криминальной полиции. Тут Анна хранила личные вещи – те, которые не следует показывать посторонним. Документы, счета за электричество и интернет, рекламные проспекты какой-то строительной компании, договор на аренду квартиры…

«Да-а!» – удивился Крамер, увидев месячную стоимость апартаментов.

В дальнем отделении Леонид наткнулся на папку в картонной обложке. Она визуально выделялась на фоне всеобщего беспорядка.

Крамер взял ее в руки и приоткрыл. Внутри лежало несколько распечаток из интернета. Политические статьи. Автор – Анна Нихилёва.

Крамер невольно улыбнулся. Странная фамилия. Нечто среднее между «не хилая» и nihil – разновидности «nulla res»¹⁷, «ничто» по-латыни. Он не сомневался – автором статей была Анна Коновалова, писавшая под псевдонимом. Возможно, эта игра слов как ничто лучше отражала ее внутренне состояния в настоящий момент.

Леонид удивился, как полицейские не обратили внимание на содержимое папки во время осмотра места преступления?

Впрочем, они были турками, скорее всего, не говорившими по-русски, и очередная пачка бумаг на русском языке, вкупе с кучей подобных, не вызвала в них интереса. «Что ж, им же и хуже», – Крамер переложил содержимое папки к себе в портфель.

В кармане Крамера завибрировал телефон. Леонид посмотрел на дисплей – неизвестный номер, – и снял трубку.

– Здравствуйте. Я говорю с Леонидом Крамером? – звонила молодая девушка.

– Да. А кто спрашивает?

– Я коллега… бывшая коллега Анны Коноваловой. Я увидела вашу карточку на столе Натальи Пахомовой, и решила вам позвонить. Вы расследуете ее убийство?

– Что-то вроде того, – осторожно солгал Крамер. – О чем конкретно вы хотели поговорить?

Девушка на секунду замешкалась, словно не решалась продолжить.

– Я всего лишь хотела сказать вам, что Аня в последнее время вела себя очень странно. Мы не были близкими подругами, но наши столы рядом… В общем, я невольно наблюдала за ее работой, и в последнее время… незадолго до гибели, Аня занималась чем-то серьезным. Я имею ввиду, она работала над чем-то не связанным с журналом. Писала что-то, постоянно с кем-то переписывалась. Как будто расследование вела.

– Как вы это поняли?

– Сами знаете, как это бывает: тут записочка, там имейл, потом еще что-то…

– Вы рассказали об этом полиции?

– Я с ними не связывалась… Но я обо всем рассказала той девушке из консульства, которая проводила опрос.

– Когда?

– На следующий день после обнаружения тела. Ладно… Спасибо, что выслушали. До свидания.

– Подождите! Как вас зовут? – прокричал Крамер, но девушка уже повесила трубку.

Ничего. Если будет необходимо, Крамер без труда сможет ее найти. Вряд ли в офисе «Алания Таймс» много сотрудниц, столы которых стоят рядом с рабочим местом Анны Коноваловой.

Сейчас его больше заинтересовала «девушка из российского консульства». Крамер не знал ни одной процедуры, согласно которой представители консульства могли бы вмешаться в расследование и проводить какой-то опрос. Ему захотелось узнать подробности, однако он понимал, что просто так ему никто ничего не расскажет. Прав проводить опросы на территории Турции у него было еще меньше, чем у этой таинственной особы.

Управившись с бумагами, Крамер посмотрел на квартиру Коноваловой в последний раз и выскользнул обратно в подъезд.

Через несколько минут он вновь оказался на улице.

На противоположной стороне дороги он заметил белое «Рено» с тонированными окнами. Может быть, совпадение? Паранойя. Жаль он не запомнил тогда номера… И в профессии частного детектива имелись свои заморочки. Крамер перебежал улицу, и быстрым шагом направился в сторону проспекта Барбарос, где собирался поймать такси.

* * *

Пол часа спустя Крамер уже сидел на балконе своей квартиры, пил кофе и перебирал найденные материалы. Он внимательно вчитывался в каждый листок, параллельно делая пометки в блокноте:

Переезд в Турцию.

Плохие отношения с отцом.

Серьезная журналистика…

Расследование или обычная озабоченность…

Отгулы каждые две недели.

В этот момент на имейл пришло сообщение от Ирины. Короткое и лаконичное.

Ниточка в МГУ не принесла ничего, кроме подтверждения старых фактов: Анна Коновалова хорошо училась и, по мнению преподавателей, подавала надежды; при этом она была ярким представителем «золотой молодежи», много тусовалась, встречалась с парнями из богатых семей, и так далее. Ирина попробовала выйти на последних работодателей Анны в России. К сожалению, безуспешно. К слову, бывшие сокурсники Коноваловой не скрывали, что важную роль в трудоустройстве дочери сыграл сам Валерий Коновалов. «Слабенько как-то… – приписала в конце Ирина. – Любящий папочка мог бы постараться на „Forbes“ с „Коммерсантом“, или чего даже покруче». И добавила смайлик.

Но Крамер не улыбался.

Он вспомнил о смайлике на зеркале в ванной комнате, и уловил в этом какой-то сакральный смысл. Сейчас ему показалось, что убийца смеялся, в том числе, и над ним…