Читать книгу Мастер теней - Иван Плахов - Страница 7

Димина идея была проста, как банный лист, а точнее – как фиговый листок, прикрывающий срамное место падшего человека. Он предложил друзьям организовать элитный клуб, члены которого могли бы реализовывать самые низкие и темные человеческие желания. Доводить их до низшей точки падения – ритуального убийства с поеданием тела жертвы в сыром виде. А в качестве жертв приглашать их конкурентов по бизнесу или обидчиков.

Идея приятелям понравилась, но каждый из них внес свои уточнения.

– Безусловно, основная цель жизни современного человека – получать наивысшее наслаждение. То есть удовольствие – и физическое, и духовное, – закуривая ментоловую сигаретку, мечтательно протянул Гера. Он прикрыл глаза и откинулся в мягком кожаном кресле своего кабинета, где его приятели собрались после очередного предновогоднего бала-маскарада. – Но именно удовольствие. А понятие «удовольствие» должно включать в себя и эстетическую часть. То есть это должно быть красивое, изысканно оформленное убийство, которое собой подчеркнет изначальную красоту убиваемого тела. Бывает иногда – знаешь ли, Димыч, – хочется красивую, ценную вещь разбить из-за того, что она, во-первых, не твоя, а во-вторых… Просто так, без причины. Непередаваемо больно и невозможно терпеть эту красоту – и хочется ее осквернить. Это как желание красивую бабу трахнуть. Кто бы она ни была – а это в тебе, когда ты на нее смотришь, на уровне инстинкта. Ты ее хочешь. И только самоконтроль удерживает тебя вот от такого: просто подойти, сорвать с нее одежду, схватить за сиськи и за жопу да на спину завалить, а?

– То есть ты предлагаешь, чтобы жертвой обязательно была именно женщина? – уточнил Дима.

– Не просто женщина. Красивая, очень красивая женщина. И чтоб ее сначала, понимаешь, все оттрахали, а потом задушили. И непременно шелковыми чулками.

– Гера, кончай молоть чушь, – перебил его Боря и, отхлебнув балтийского коктейля, продолжил: – С тем, что надо бабу убивать, согласен. Ненавижу этих двужопых, всё время мужикам жизнь портят. Но зачем ее душить? Давайте голову отрезать, это куда круче. Помните, в институте нам историю рассказывали – когда Гойя умер, то неудачливый завистник-коллега его могилу раскопал, отрезал у трупа голову, выварил ее и из черепа сделал себе чашу. И пил из нее – за здоровье Гойи. Это, по-моему, эстетично, а? Вот ты бабу трахаешь, она вся изгибается, а тут ей кто-то сзади – чик ножиком по горлу! Кровь на груди, на плечах, а ты дальше ее трахаешь, только уже без головы, во! Это тебе не декаданс с чулками, это прям Эль Греко: пурпур крови, белая пена спермы, желтый блеск пота на ее бедрах. И народ вокруг, со свечками в руках.

– А почему со свечками-то? – иронично протянул Гера, нервно затягиваясь сигареткой.

– Для романтики, черт побери. Сами же сказали – ритуальное убийство. Значит, никакого света, возбуждающая ритмичная музыка, до этого – всеобщий свальный грех, а затем – кульминация: убийство самой красивой и желанной для всех на алтаре, в центре комнаты. И главное – бабу должна баба убивать.

– А это-то зачем? – удивился Дима.

– А символично, старик, очень символично! Красота гибнет от красоты. Этакий последний день Помпеи: красивые люди, гибнущие в прекрасном блеске разбушевавшейся стихии. Блин, ребята, да это уже Брюллов: мягкий свет колеблется, прекрасное голое женское тело, кровь, цветы, печальная музыка… Супер.

– И каждый потом кровь убитой пьет! Чтоб как причастие, как круговая порука! – выдохнул возбужденный Дима и без спросу отхлебнул половину из Бориного стакана.

– Кровь? – протянул Гера и, перекинув ногу на ногу, сладко потянулся. – Ну, я даже не знаю. А это гигиенично? А то заразимся чем-нибудь…

– Да чем заразимся, Гера, чем заразимся? Это же самый кайф, понимаешь – еще теплую, как вино. Это – это настолько кощунственно и противоестественно, что если попробуешь, то продолжишь – снова и снова. Хотя бы чтоб доказать себе, что ты не слабак, что ты можешь это сделать снова, – горячо заговорил Дима. – Это как один раз ширнуться и глюки испытать, от которых тебе еще никогда так приятно не было. Да ты потом отца с матерью укокошишь, лишь бы снова «там» побывать, – протянул неожиданно медленно Дима и показал куда-то в сторону.

Зрачки его вдруг настолько расширились, что почти слились с контуром радужки, отчего Димин взгляд стал инфернальным, нечеловеческим. По всей видимости, Борин коктейль подействовало на Диму так сильно, что он начал отключаться от реальности и впадать в наркотическую кому. Но Боб и Гера, будто не замечая того, продолжили обстоятельно и с интересом обсуждать пикантную эстетику убийства.

– Нет, правда, в этом что-то положительное есть, – убежденно сказал Боря. – Ты знаешь, Гера, я уверен, дело выгорит. Денег загребем. Мы ведь станем продавать иллюзию убийства. Они, правда, не сами будут его совершать, зато во всем соучаствовать. А иллюзии – это самое выгодное, это всегда востребовано. Затем, соответственно, цепь раскаяния в совершённом, страх, паника – в своем роде наркотическая ломка, а потом опять порция адреналина в крови и всё по новой. А пятна крови – это как сильная эмоционально-вкусовая связка, на уровне синдрома Павловского рефлекса. Порезал, к примеру, палец и его облизал, прикусил язык или зуб, или десна заболела и во рту вкус крови – и тут же накатит воспоминание и желание снова испытать вседозволенности и остаться безнаказанным. Нет, я думаю, что кровь нужна.

– Ну раз вы так оба настаиваете, да еще меня и какой-то психологией педерастов и неврастеников грузите, пусть. Я почти убежден, что работать мы будем с одними душевнобольными. Их теперь так много, что даже можно выбирать. Как-никак рынок, теперь во всем рыночные отношения, – подытожил Гера и, налив себе рюмку коньяку, чокнулся и выпил с Борей за успех нового совместного предприятия.