Читать книгу Пустые надежды - Иван Соколов - Страница 1

Деревню накрыл густой туман. Плотная серая стена опустилась на дорогу и погрузила Абеллайо во мглу. Осень на востоке Терениса всегда шла рука об руку с промозглыми рассветами и пронизывающим ветром, веющим с гор. Соловьиные трели сменились тишиной, и деревья начали окрашиваться в желтизну, готовясь к зиме.

Аластор поежился и резко вскочил с кровати, едва не врезавшись лицом в потолочную балку своей крошечной комнаты. Он поселился на втором этаже неказистого здания, построенного для проживания королевских служащих – это было бесплатно и более безопасно, чем жить в самой деревне. Однако за всё так или иначе нужно платить, так что Аластору пришлось расплачиваться своим комфортом. Комната продувалась всеми ветрами и была обставлена крайне скудно: жёсткая кровать с соломенным матрасом да качающийся стул, скрипящий натужно и жалобно, подобно старухе, которую юный Аластор регулярно встречал на торговой улице Лотера, просящей подаяние.

Скрепя сердце мужчина купил на свои деньги письменный столик, сколоченный из грубых, едва обтёсанных досок. Деревня стояла в бескрайнем лесу, но среди лесорубов, как это ни удивительно, не оказалось умелых плотников, а деревенские драли тройную цену за всё, что, хотя бы в теории, могло потребоваться незваным гостям из цивилизованного мира. Поминая добрым словом королеву, чиновников и предприимчивых жителей Абеллайо, Аластор регулярно вытаскивал из ладоней и пальцев занозы, но делать было нечего – он должен экономить, чтобы поскорее вернуться в Лотер.

Вставать на работу приходилось в полутьме, когда солнце ещё не показалось из-за могучей гряды Грохочущих гор. Такой распорядок дня не вызывал ничего, кроме апатии и упадка сил, однако такова была вся работа Аластора в этой проклятой деревне. Он крепился, улыбался несмотря ни на что, но силы подходили к концу.

«Я не должен жаловаться».

Поспешно накинув рабочие штаны и рубаху, Аластор бросил взгляд на письменный стол и выругался.

«Проклятье! Опять уснул, забыв затушить свечу».

Огарок укоризненно расплылся в подсвечнике, а несколько капель воска попали на стол и лежащую рядом с подсвечником книгу «Начала врачевания» под авторством Кораса Штерна. К счастью, книга почти не пострадала и её ещё можно будет продать какому-нибудь бродячему торговцу, если кто-то из их трудолюбивой братии заглянет в Абеллайо перед зимними холодами. Аластор аккуратно сковырнул застывший воск с уголка страницы и взял огниво, лежащее рядом со свечой. Шнурок уже порядком пообтрепался, но мужчина привычным движением накинул его на шею и убрал огниво под рубаху.

«Придется на перерыве заглянуть к Ребекке» – разочарованно заключил Аластор после проверки ящика рядом со столом. Увидев лишь пропитанную свиным жиром солому, мужчина окончательно убедился, что он в очередной раз из-за своей увлеченности прожёг последнюю свечу и остался без возможности читать.

Тягу к чтению Аластор проявил еще в детстве, а теперь книги оказались одной из немногих отдушин в беспросветной зелени дремучих лесов, окружавших деревню. Его мать, Кассандра, работала помощницей библиотекаря в столице Терениса. Там ее научили читать и привили любовь к книгам, которую она впоследствии передала своему единственному ребенку. Отец Аластора изо всех сил противился увлечению сына, но мальчик проявил неожиданное упорство, и оно вознаградилось.

Торговец книгами, в магазине которого частенько ошивался Аластор, отметил увлеченность мальчишки и впечатлился рвением к знаниям. Мужчина порекомендовал Аластора своему знакомому учителю, а тот поговорил с профессором Королевской Инженерной Школы о принятии мальчика из обыкновенной семьи в одну из учебных групп.

Сверр не оценил невероятную удачу, свалившуюся на сына, и едва не поставил крест на образовании мальчика. Только совместные усилия Кассандры и Аластора, подкреплённые абсолютной непригодностью к работе в торговой лавке отца, позволили мальчику ухватиться за редкий шанс. Доверчивый, добрый и честный, он подходил для торговли также хорошо, как телега подходит для плавания через бушующий океан. Зато в учёбе Аластор смог наконец проявить себя. Он уже грезил работой в Школе и даже почти уговорил одного из профессоров дать ему шанс в качестве помощника, но война перечеркнула все его честолюбивые планы.

Королева Терениса неожиданно объявила войну соседнему королевству Медиолан и Аластора назначили на должность королевского служащего. Среди всех его знаний и умений бесстрастный и бездушный королевский распорядитель зацепился взглядом за деревообработку и участь юноши была решена одним легким росчерком гусиного пера, украшенного серебряной луной.

«Отправить на лесозаготовку в должности инженера» – короткая заметка, написанная аккуратным, каллиграфическим почерком. Заметка, способная лишить человека жизни, возвысить его над другими людьми или просто отправить в отдалённую деревню, где он обязан будет работать на благо короны.

Правящий дом Терениса отправлял королевских служащих работать в разные уголки страны, чтобы даже самые отдаленные поселения приносили государству пользу и не пытались выставить себя беднее, чем есть на самом деле.

Королевский служащий – не самая приятная должность: корона ждёт, что поселение отдаст долг перед государством, а люди и ведать не ведают, когда же это они успели так задолжать. И в эпицентре конфликта, между молотом и наковальней, находится герой, который разрешает все конфликты и становится богатым и облечённым властью.

Так, по крайней мере, рассказывали рекрутеры, набиравшие выпускников. Высокопарные фразы перемежались драматичными вздохами и многозначительным позвякиванием монет в тугих кошельках.

Со стороны могло показаться, что все соглашаются исключительно добровольно, но люди часто видят только то, что хотят видеть. Крепкие дубинки и гораздо более крепкие угрозы, высказанные с легкой усмешкой, привели в ряды королевских служащих не в пример больше людей, чем сладкие обещания. Также и Аластору сначала обещали стремительную и блестящую карьеру, а когда он отказался – пригрозили тюрьмой. Впечатлённый королевской щедростью мужчина согласился, в надежде что его отправят в один из крупных городов Терениса, где ему удастся неплохо заработать.

Однако, лучшие места оказались разобраны «правильными» людьми, имеющими рекомендации и высокопоставленных родственников, так что Аластор попал в отдалённую восточную деревню – Абеллайо. Теренис отчаянно нуждался в ресурсах для войны, и деревня быстро стала растущим центром лесозаготовки.

Впрочем, несговорчивое население и живущие в чаще коренные народы, которые не считали себя жителями Терениса, как могли препятствовали его развитию.

Очнувшись от размышлений, мужчина наскоро умылся ледяной водой, от которой кожа встопорщилась мурашками, а по мышцам пробежала волна дрожи. Ругая на чём свет стоит осеннюю погоду, Аластор перекусил холодным хлебом с сушеным мясом и кислым пивом из кувшина. Мерзкая еда отлично дополняла мерзкую погоду, создавая пренеприятнейший настрой на весь день.

Он не мог позволить себе роскошную еду, так что перебивался самыми дешёвыми перекусами. Аластор отработал обязательный срок и стремился как можно быстрее накопить достаточно денег, чтобы вернуться к матери. Он переживал, что отец не будет о ней заботиться, так что старался сэкономить на всём и уже скопил неплохую сумму.

«Ещё год, и денег будет достаточно, чтобы начать своё дело!»

Аластор спустился по лестнице, перескакивая через несколько ступенек, распахнул дверь наружу и сразу же захлопнул её, вздрогнув от пробирающей до костей сырости.

«Брр, ну и погода. Осень только наступила, а уже совершенно не хочется выходить из дома».

Впрочем, бригадир вряд ли примет это как достойный аргумент. Аластор снова открыл дверь, сокрушенно вздохнул и направился, хлюпая ботинками по осенней грязи, на лесопилку.

Густой лес вокруг постепенно сдавал позиции, отступая перед неотвратимым напором цивилизации. Вековые сосны и ели падали под аккомпанемент визга пил и цоканья топоров. Мир менялся и Аластор не согласился бы, что перемены были к лучшему.

Когда он приехал сюда, деревня утопала в бескрайнем зеленом океане лесов. Тогда в Абеллайо едва насчитывалось полтора десятка домов, и лесорубы только начинали осваиваться в деревне. Природа была уверена в своём превосходстве и лес активно наступал на крохотную деревушку, заставляя местных регулярно расчищать подлесок. Сейчас же деревня разрослась и уверенно теснила сумрачную лесную чащу.

«Да уж, если так и дальше пойдет, нашим правнукам вообще леса не останется, будут сами себе деревья сажать…»

Размышления Аластора прервал гневный выкрик.

– Будьте прокляты, черти лохматые! – из-за пилорамного цеха доносился поток ругательств, а басовитый голос крайне разочарованного человека был хорошо знаком Аластору. – Чтоб вас блохи поели, шавки проклятые!

Эпитеты, доносящиеся из-за угла, становились всё более бранными, и Аластор даже немного развеселился, отдавая должное мастерству Герела в придумывании проклятий и ругательств.

– Герел, что у тебя опять случилось? – спросил он, поворачивая за угол.

Картину, представшую перед глазами, даже с большой натяжкой не получилось бы назвать веселой. Массивные двери цеха сняты с петель, пилорама раскурочена и, на первый взгляд, не подлежит ремонту, а повсюду вокруг валяются испорченные инструменты и разорванная рабочая одежда. Когда Аластор представлял себе очередной мерзкий день, он не ожидал, что судьба окажется настолько изобретательной.

– Что, черт возьми, случилось? И что это за запах? – Аластор отшатнулся, с трудом сдерживая рвотные позывы.

Из цеха пахло так, словно там держали свиней, и их хозяева были не слишком-то заботливыми.

– Эти барсучьи дети вскрыли ворота, устроили бедлам, да еще и размазали повсюду то ли звериное, то ли своё дерьмо! –яростно потрясал руками Герел, оглядывая место преступления.

Коренастый, совершенно лишенный растительности на голове, но в то же время обладающий удивительно волосатыми предплечьями бригадир поднял с земли пилу и, снова выругавшись, со злостью швырнул инструмент на землю.

– Они и пилу дерьмом обмазали! Ну, все! Я иду к этому бесполезному комиссару, пусть выделяет людей. Мы выловим всех разбойников, и я собственноручно сколочу для них виселицу. Нашлись тут защитнички лесов! – окончив пламенный монолог, Герел развернулся и направился в сторону деревни.

Бригадир шёл подскакивающим шагом, по которому знающие его люди могли определить, что лучше убраться с дороги подобру-поздорову, и Аластор не завидовал комиссару.

– Ах да, – Герел приостановился и, нахмурив кустистые брови, взглянул на Аластора. – Побудь пока за главного, организуй рабочих. Надо посмотреть и записать, что эти зеленые отбросы испортили на этот раз. Ну и, ясное дело, попытайся отремонтировать пилораму. Если мы опять сорвем из-за них сроки, я своими руками выловлю и придушу всех выродков!

– Я думаю, ты немного перегибаешь палку, – Аластор покачал головой и внимательно оглядел разгром, учиненный в цеху. Запчасти для пилорамы почти закончились, а пока королевская бюрократия направит к ним караван – настанет зима.

Кажется, диверсанты наконец достигли своей цели, но плата за успех может стать слишком высокой. Аластор решил немного сгладить углы, чтобы Герел не принялся вершить самосуд среди невиновных.

– Они, конечно, натворили дел, но убивать за такое – перебор. Их лучше на общественно полезные работы к нам притащить, вот это стало бы подспорьем. А от повешенных нам какая польза? Только вонять будут, да ворон привлекать.

– Это происходит уже не в первый раз! Тебе, как выпускнику Королевской школы, должно быть отлично известно, что наша лесопилка находится под королевским надзором. А наказание за диверсии на королевских владениях – смерть! – Герел подошел к Аластору и ткнул узловатым указательным пальцем ему в грудь. – Помяни мое слово, в следующий раз они подожгут дом, покалечат кого-нибудь из рабочих, а то и убьют. Вот тогда вы спохватитесь, но будет поздно!

Разъярённый бригадир провел пальцем по горлу и затянул воображаемую веревку, после чего развернулся и направился в деревню.

Небо просветлело, окрасившись в нежно-розовый оттенок. Туман начинал рассеиваться и к лесопилке потянулся тонкий ручеёк сонных работников. Они будут недовольны произошедшим. Каждая задержка означала потерю денег, а кроме денег ничто не могло удержать людей в такой глуши, как Абеллайо. Аластор и сам ощущал, как гнев плещется где-то в груди, но он умел держать его в узде. Также, как умел держать в узде все остальные чувства в угоду долгу.

«День сегодня обещает быть насыщенным, главное не забыть зайти к Ребекке» – он повернулся к цеху, собираясь с силами перед началом работ.

Аластор сделал несколько шагов и зарождавшийся оптимизм мигом сдулся от запаха «подарков», оставленных защитниками леса.

«Может и правда стоит парочку повесить?» – он невесело усмехнулся и отрешённо направился в цех, чтобы начать ревизию повреждений, нанесенных диверсантами.

Аластор в чём-то понимал мотивацию Серых Полосок, так себя называли диверсанты, и в чем-то даже мог согласиться с ними.

Рабочих в Абеллайо никто не звал, деревня исправно платила десятину, и жители просто хотели покоя. Но удачное расположение неподалеку от реки и одновременно среди густого соснового леса сделало её лакомым куском для втянутого в кровопролитную войну Терениса. Пожелания коренных жителей в таких случаях совершенно не учитывались, и те могли только радоваться, что их самих не сделали подневольными работниками, или не вырезали под корень. Королева не знала жалости и относилась к своим подданным ненамного лучше, чем к врагам.

«Я ведь тоже причастен к изменениям в Абеллайо, пусть и не по своей воле, правильно ли все это?» – отрешённо размышлял Аластор, осматривая повреждения пилорамы. У него было очень плохое предчувствие, но ведь не все плохие предчувствия должны сбываться?

***

К обеду происшествие на лесопилке успело стать главной новостью деревни: кто-то в тихую посмеивался над работниками лесопилки, кто-то ругал дикарей-диверсантов на чем свет стоит, но находились и всерьез сочувствующие Серым полоскам. Они, правда, старались не выделяться, поэтому со стороны казалось будто их меньше, чем было на самом деле.

Аластор вышел из цеха и прокашлялся. Руководство бригадой рабочих оказалось для него непростой задачей: лесорубы постоянно спорили между собой и оспаривали каждое решение своего временного начальника. Грубые и неотёсанные мужчины со всех концов страны приехали на лесопилку, чтобы подзаработать, и не собирались считаться с мягкотелым юнцом – таким они считали Аластора.

«Такое чувство, что завтра я буду нем как рыба, хотя возможно это и к лучшему» – усмехнулся он, и, потирая саднящее от криков горло, поспешно двинулся к окраине деревни.

Дом Ребекки стоял на стороне Абеллайо, не претерпевшей значительных изменений после превращения деревни в важный пункт деревообработки Терениса. Небольшой одноэтажный домик, сложенный из толстых сосновых бревен и окруженный с двух сторон грядками с лечебными травами, быстро стал важной частью поселения. Недоверие и неприязнь оказались слабыми аргументами в споре с болезнями и ранениями, так что поток нуждающихся в помощи не иссякал, даже несмотря на то, что девушка брала за лечение немалые деньги.

Ребекка Вуд хорошо разбиралась в медицине и на удивление быстро вписалась в повседневную жизнь жителей, помогая решить их проблемы со здоровьем. Задорная и привлекательная молодая девушка, неизвестно каким ветром занесенная в это захолустье, надолго стала главной интригой для местных. Она хорошо хранила свои секреты, поэтому со временем деревенские перестали спрашивать её и обсуждать эту тему, хотя по бросаемым взглядам легко было понять, что их интерес не угас.

«Надеюсь, она не ушла в лес за травами и не работает с пациентом» – мелькнула в голове Аластора непрошенная мысль.

Ребекка не любила сидеть на месте, и застать ее дома было непростой задачей, так что Аластор рассчитывал поймать девушку во время обеда. Это выглядело не слишком вежливо, но отсутствие свеч не оставляло мужчине выбора.

Он не был поклонником местных видов досуга, которые в основном состояли в том, чтобы надраться до зелёных чертей и уснуть в ближайших заблёванных кустах. Так что чтение стало настоящим спасением для Аластора, а без свеч он мог лишь таращиться на книги в полной темноте, которая наступала практически сразу после окончания смены.

– О, Аластор, здравствуй. Ты ко мне? – Ребекка, широко улыбаясь, выглянула из окна и Аластор вздрогнул от неожиданности.

– Привет, Ребекка, как твои дела? – Ребекка не любила распространяться о своих делах, но Аластор всё равно каждый раз спрашивал. С целительницей было легко и весело, так что он пытался продлить эти проблески света во мраке рабочих будней.

– У меня все отлично. Сегодня я собрала целую корзину мозговиков. После того как они высушатся, будет отличное лекарство от головной боли, но ты ведь пришел не для того, чтобы узнать как у меня дела? – Каждый раз она заставляла его чувствовать себя неловко. На губах девушки играла насмешка и Аластор не мог понять, действительно ли её задевает то, что он обращается к ней только когда ему что-то нужно, или это просто его ощущение.

Он сдержал тяжелый вздох и ответил так, словно разговор шёл именно так, как ему хотелось:

– Да. Я хотел ещё кое-что узнать. У тебя остались свечи?

Ребекка исчезла из окна, но через мгновение дверь дома открылась, и девушка изобразила приглашающий жест, скорчив серьезную гримасу:

– Входите, обсудим ваш вопрос.

Её дом одновременно исполнял и роль торговой лавки, поэтому Ребекка пригласила Аластора через дверь для гостей. Она провела мужчину в комнату со стенами, завешанными лекарственными травами, где каждая горизонтальная поверхность была заставлена пузырьками всевозможных форм и размеров с лекарствами, ядами, и совершенно неизвестными Аластору жидкостями.

На полках можно было найти избавление от усталости, угли для разжигания огня желания и даже мучительную смерть – всё, что может потребовать притязательный клиент. Пыльные склянки притягивали взгляд. У Ребекки, казалось, были снадобья на все случаи жизни, и это было очередной странностью, слишком уж молодо выглядела девушка-целительница.

– Свечи, свечи, свечи, – она открыла один из шкафов, мурлыча себе под нос мелодичным голосом, и нагнулась, чтобы достать ящик со свечами.

Аластор отвел глаза, прогоняя из головы навязчивые мысли. Он уже давненько не был с женщиной. Абеллайо не предоставляла большого выбора, а приезжие проститутки здесь и так были слишком заняты обслуживанием лесорубов. К тому же посещение их определённо привело бы к необходимости просить помощи у Ребекки, а обратиться к ней по такому вопросу – Аластору не хватило бы духу.

Хозяйка лавки была старше него всего на несколько лет, а её внешность и фигура вызывали зависть всех немногочисленных женщин деревни, обеспечивая абсолютный успех у любого мужчины. Изящные, но в то же время весьма выдающиеся изгибы, угадывающиеся под одеждой, могли взволновать кого угодно. Ребекка правда этим не слишком-то пользовалась и для деревенских жителей это было ещё одной странностью в длинном списке.

Аластор слышал в Лотере о женщинах, которые руководили лавками без помощи мужа и совершенно не интересовались мужчинами. Однако приверженность Ребекки к отшельническому образу жизни в отдаленной деревне все же казалась ему необычной.

– Вот. Аж половина ящика, – опустив ящик со свечами на стол, она уперла руки в бока и взглянула на Аластора выразительными серыми глазами. – Сколько тебе нужно?

– Снабжение будет через неделю, так что трех мне хватит. Чем я могу отплатить?

Обычно Ребекка не брала с него оплату деньгами, ведь её позиция лучшего деревенского лекаря приносила достаточный доход. Девушке, казалось, приносило удовольствие каждый раз придумывать какие-нибудь задания для Аластора: будь то сбор редких и труднодоступных лекарственных трав или ловля диких животных ради меха и ингредиентов. Учитывая необходимость в экономии, мужчину такой расклад полностью устраивал.

– Даже не знаю… – Ребекка лукаво улыбнулась, а в её глазах сверкнули искры веселья.

Вдруг из окна послышались топот и прерывистое дыхание, после чего раздался лихорадочный стук в дверь, она распахнулась и перед Аластором и Ребеккой предстал запыхавшийся мальчишка-посыльный по имени Ривас Воробей.

– Здравствуйте, госпожа Ребекка… – Ривас запнулся, увидев Аластора, сидящего за столом. – И господин Аластор. Тут такое! Срочно нужна ваша помощь, госпожа Ребекка! Жуть, что случилось.

Раскрасневшийся от быстрого бега, мальчишка хватал ртом воздух и воодушевленно махал руками, одновременно пытаясь восстановить дыхание. Его волосы взъерошились и намокли от пота, так что мальчик действительно напоминал мокрого воробья.

– Ривас, говори конкретно! Что случилось? Куда идти? – Ребекка поднялась и за несколько движений собрала медицинскую сумку. Несколько склянок, хирургический набор и две плотных катушки белых бинтов – всё, что необходимо, чтобы оказать первую помощь в условиях глухой деревни.

– Генри попал в ловушку! Вся нога продырявлена, кровищщи море! – Ривас активно жестикулировал, живописно демонстрируя как из ноги хлещет кровь и как кричит попавший в ловушку работник. Зубы мальчишки стучали из-за ужаса, смешанного с возбуждением от осознания серьёзности момента. – На второй площадке! Почти у цеха, который сегодня поломали Полоски.

Аластор выругался и проследовал вместе с Ребеккой вслед за Ривасом.

«Значит Полоскам не хватило просто запугивания, и они решили перейти к действиям».

По пути к пострадавшему мужчина несколько раз споткнулся и едва не покатился кубарем, все его мысли сосредоточились на размышлениях о возможных катастрофических последствиях поступка Серых Полосок. Герел и так был крайне недоволен утренним происшествием, а теперь он будет в ярости, как и остальные лесорубы. В чём бы ни состоял план диверсантов, он приведёт к насилию.

Спустя несколько минут спешного бега стали слышны гомон толпы рабочих и слабые стоны раненого. Ребекка без лишних слов растолкала сопереживающих и склонилась над Генри. Лицо мужчины перекосилось от боли и цветом походило на березу, под которой он и попал в западню. Аластор попытался прикинуть, где еще диверсанты могли расставить ловушки, но при взгляде на ногу пострадавшего, лишние мысли сразу же улетучились из его головы.

Конструкция ловушки, в которую Генри не повезло попасть, оказалась простейшей – неглубокая яма да заточенные колья, вбитые в её дно и стенки – но от этого не менее эффективной.

Умело спрятанная от чужих глаз ловушка нашла свою жертву: колья пронзили ступню и вспороли ногу Генри. Так бы он и умер, истекая кровью среди бесстрастных деревьев, но, к счастью, неподалеку оказался Ривас Воробей.

Поначалу мальчик испугался ужасных криков, но, поборов свой страх, всё же отважился подойти. Ривас мигом сообразил, что счет времени идет на минуты, и отправился за лучшим лекарем деревни.

– Отлично, – сухо прокомментировала ситуацию Ребекка, бегло оглядев ногу Генри. – Бедренная артерия не задета, так что он, скорее всего, не умрёт прямо здесь. Вероятно, он даже сможет ходить.

Генри лишь устало застонал, услышав резюме от доктора, а со стороны рабочих раздалось недовольное роптание.

– Может мы начнем? – Аластор положил руку на плечо Ребекки, которая замерла, сосредоточив взгляд на изуродованной ноге Генри.

– Да, конечно. В первую очередь нужно сбить колья с противоположной стороны ямы, чтобы достать его ногу и обеспечить доступ ко всем ранам, – она повернулась к рабочим и махнула рукой. – Что стоим? Ну-ка, те, кто с инструментом, сюда быстро! Помогите своему другу, сбивайте колья вниз.

Толпа зашевелилась: кто-то отступился, а несколько человек, вооруженных разнообразным инструментом, подбежали и начали в спешке сбивать колья. Мужчины из-за волнения работали неаккуратно, и Ребекка недовольно нахмурилась.

– Землю сильно не разбрасывайте, только заражения мне не хватало, – грозно прикрикнула она. – Пила у кого-нибудь с собой есть?

Генри приоткрыл глаза, простонал что-то неразборчивое и потерял сознание.

– Ты хочешь отпилить ему ногу? Мне придется помогать с ампутацией здесь? – склянки в собранной Ребеккой сумке громко звякнули, выдав нарастающее волнение Аластора.

– Человек может ноги лишиться или даже умереть, а ты переживаешь как бы во время операции в обморок не грохнуться? – Ребекка сухо усмехнулась. – Да нет, она мне дома понадобится, поэтому решила заранее спросить, чтобы потом не разыскивать.

Лесорубы закончили с ловушкой и девушка, отвлекшись от изучения ноги, повернулась к Аластору.

– Передай мне «Медвежий тумак», ты ведь помнишь, как он выглядит? – хитро прищурившись, спросила она.

Аластор принялся рыться в сумке, собранной как раз для этого экстренного случая, так что пузырьков в ней было не так много. Мужчине хватило нескольких секунд на поиск нужного лекарства.

– Держи, – он протянул пузырек в окровавленную руку.

– Хах, а я ведь спрашивала! Ты ведь не хочешь заставить его заблевать тут все? Это «Жабий поцелуй». Выведет яд из организма так быстро, что моргнуть не успеешь, – девушка наклонила голову и усмехнулась.

Рабочие, окружавшие их, зароптали громче. Человек умирал от потери крови, а доктор, вызванный для скорой помощи, веселился и подшучивал над ассистентом. Лесорубы не настолько уважали Ребекку за её умения, чтобы спускать подобное поведение.

Кажется, её крайне забавляло волнение Аластора, который яро искал «Медвежий тумак»:

– Чёрт, вот же он! – нужный пузырек лежал на самой глубине сумки и оказался той же формы, но с жидкостью другого цвета.

– Теперь то, что надо! – Ребекка, не мешкая, выдернула пробку зубами и влила в рот Генри густую синюю жижу. Тот слабо дернулся, и его лицо слегка порозовело. – Промывай ему раны, будем шить и бинтовать.

Аластор щедро обработал раны пострадавшего медицинской водой, а Ребекка к этому моменту вынула из сумки иглу и вдела в нее нить.

– Ну что ж, приступим, – бодро заявила она и игла стремительно замелькала, превращая глубокие рваные раны в аккуратные линии швов. Рабочие завороженно смотрели на ловкие руки Ребекки и вроде бы даже забыли о своём недовольстве.

Аластор в это время смиренно готовил бинты, обрабатывая их медицинской водой и периодически сам прикладываясь к фляжке, чтобы унять дрожь в руках. Спустя час нога Генри была окончательно заштопана и забинтована. Опасность отступила, так что Аластор с Ребеккой собрали вещи и отправились в сторону её дома, не забыв огласить друзьям Генри цену за спасение его жизни. Услышав сумму, лесорубы начали гневно переговариваться, но целительница с вынужденным помощником уже покинули их.

– Не думаешь, что тебе стоит быть более сдержанной? Они ведь могут быть опасны, – после живительной фляжки Аластор чувствовал себя значительно спокойнее и снова завел вечный спор. Каждый раз, когда ему приходилось работать с пациентами под началом Ребекки, мужчина удивлялся её неумению или нежеланию проявлять хоть какую-то малость сострадания.

– Ты же знаешь, я так не могу, – улыбнулась Ребекка и раскинула руки. – Мне плевать, что они думают. Я делаю свою работу так, как считаю нужным.

– И делаешь лучше всех, – согласился Аластор, не желая в очередной раз приводить аргументы, которые его собеседница в очередной раз проигнорирует.

Он потряс фляжку с медицинской водой, которой после операции осталось не так уж и много, и далеко не вся ушла на обработку ран и бинтов, и бросил косой взгляд на девушку.

– Но все же. Даже мне – человеку, знающему тебя, наверное, лучше всех остальных жителей деревни, иногда не по себе.

Ребекка от души рассмеялась, и этот смех глубоко отозвался в сердце мужчины.

– Так ты, значит, знаток моей души? Наверное, консультации даешь, как лучше обратиться к хохочущей ведьме?

– Ну хватит, я не это имел в виду! – деревья поредели и расступились, Аластор с Ребеккой вышли к её дому.

– Я знаю, просто ты смешно злишься. Ну что, зайдешь на чай? – Ребекка смотрела на него со своим вечно хитрым прищуром, но в этот раз в её глазах как будто было что-то ещё.

– Я бы не отказался, но… – Аластор взглянул на небо.

Было уже далеко за полдень, а значит Герел вернулся от комиссара и встретил лесорубов, несущих Генри домой с перебинтованной ногой. Теперь бригадир снова кипит от ярости, а ответственный за здоровье рабочих собирается идти распивать чай с женщиной.

– Кажется, нам придется перенести чаепитие.

– Ну, если ты предпочитаешь пожилых мужчин с волосатыми руками, то не буду тебя задерживать, – Ребекка развернулась с притворной обидой на лице, но тут же снова усмехнулась. – Спасибо за помощь. В этот раз получилось легко, но свои свечи ты заслужил.

– Спасибо. А теперь я должен бежать, иначе спасать от смерти придется меня. Хотя, зная насколько зол сейчас Герел, я не уверен, что в этот раз ты успеешь, – он собрался было уходить, но вдруг хлопнул себя по лбу и повернулся к Ребекке. – И да, чуть не забыл! Не могла бы ты дать мне еще тех пахучих трав, которые добавляла в жаркое? Я обязательно и за них расплачусь.

Ребекка хмыкнула и сняла один из мешочков, висящих над окном дома.

– Держи. Эх, вот я и узнала, как выглядит старость: мужчинам во мне интересны только мои кулинарные секреты, – она воздела руки к небу в притворном порыве отчаяния, после чего кивнула Аластору. – Беги давай, а то ведь и правда шкуру спустит.

***

По окончании рабочего дня лесорубы собрались перед зданием цеха, подвергшегося нападкам Серых Полосок.

– И после этого комиссар говорит, что они просто мелкие хулиганы?

День, начинавшийся с тумана и сырости, после полудня стал настоящим пеклом, а ближе к закату воздух превратился в душный и вязкий кисель. Лето напомнило о себе последним отчаянным порывом, давая осени генеральное сражение перед неминуемым уходом. Люди обливались потом и это едва ли улучшало их настроение, и так крайне скверное после недавних событий.

– Ребята, которых я послал проверить окрестности, нашли три ловушки, а если там остались ещё? Я прямо сейчас пойду в деревню и узнаю кто это сделал! – Герел только и успевал обтирать свою лысину от пота. – А бесполезный рыжий жирдяй твердит, что у него недостаточно людей, чтобы прочесать лес!

Из толпы раздались одобрительные возгласы. Мужчины потрясали кулаками и выкрикивали угрозы. Недовольные перешёптывания становились всё громче, и некоторые лесорубы даже потрясали топорами, которые они должны были оставить в цеху после окончания смены.

Напряжение нарастало, а духота затуманивала разум, заставляя мысли то нестись в бешеном круговороте, то медленно тянуться, словно густой мёд, льющийся через края кружки. Аластор слушал речь Герела, который пользовался авторитетом среди рабочих, и чувствовал, что, несмотря на жару, по спине пробежал холодок. Если Герел пойдёт мстить, лесорубы последуют за ним.

«Будет кровь, и, хорошо, если никого не убьют. Комиссар, скорее всего, займет выжидающую позицию и по итогам объявит, кто был прав. Я должен переубедить их».

Мысли Аластора прервал неискренне радостный выкрик.

– А вот и наш герой-спаситель! Аластор, подойди сюда, – Герел заметил его среди толпы и поманил мужчину к себе. – Мне уже рассказали, как ты с хохочущей ведьмой помог Генри. Говорят, она просто хотела посмотреть, как он мучается.

– Это чушь, ты и сам знаешь, – гневно возразил Аластор.

Среди лесорубов Ребекка не снискала большой любви. Точнее будет сказать, что они нуждались в умениях целительницы, но при этом ненавидели её. Отчасти это объяснялось тем, что она резко и насмешливо отвечала всем, кто пытался закрутить с ней, отчасти её поведением. То, что деревенские считали за лёгкое помешательство и странность, рабочим казалось высокомерной издевкой.

– Она спасла множество жизней! Уверен, что и здесь есть те, кому она помогла, – попытка Аластора воззвать к благодарности лесорубов была обречена на провал. Люди зароптали и вперёд вышел коренастый мужчина с грязными волосами и длинной бородой, покрытой колтунами:

– Конечно, помогла. Она отрезала мне руку, – процедил Рубака Грон, продемонстрировав всем культю. – Там была пустяковая царапина, а ведьма сказала резать, да ещё и гору денег взяла. Все потому, что я её тогда рядом с пивной за задницу схватил.

Из толпы раздался смех вперемешку с гневными выкриками.

– К тебе в кровь попала грязь, и без операции ты бы уже лежал в земле! – Аластор рванулся к Грону, но Герел удержал его. Впрочем, мужчина не особо вырывался, он слышал много дурно пахнущих историй про Рубаку, который совершенно не стеснялся применять в пьяных стычках нож. Его до сих пор не повесили только потому, что Грон лучше всех умел определять дефекты дерева, а в Абеллайо деньги были важнее жизней.

– Сынок, лучше успокойся. Мы знаем, ты парень городской, многих вещей не видел и не знаешь. Не лезь куда не надо, и мы тебя не тронем, – бригадир положил свою массивную руку на плечо Аластора, так, что тот присел под её тяжестью, и перевел взгляд с него на окружавших его лесорубов. – А мы-то со всем разберемся.

Вокруг Аластора бурлило озеро гнева и недовольства. К осени у людей всегда накапливалась усталость, ведь лето для лесорубов было самым золотым временем: работы, как и денег хоть отбавляй. Летом в деревню частенько заезжали странствующие торговцы и продажные женщины из ближайшего города. Лесорубы спускали заработанные тяжким трудом деньги, зная, что скоро они получат ещё больше.

Осенью же количество заказов неуклонно снижалось, а значит снижались и доходы привыкших за лето к кутежу мужчин. Прибавить к этому напряжение из-за незримых диверсий Полосок, невыплаты жалованья из-за срывов сроков, гнетущую атмосферу поселка, стоящего в дремучем лесу, малое количество доступных женщин, и получится гремучий коктейль, которому недостает лишь небольшой искры.

Однако Аластор еще верил, что кровопролития удастся избежать. Он проследовал за ватагой возбужденных рабочих в деревню, надеясь разрешить конфликт, до которого оставались считанные минуты. Мужчина ладил с жителями не сильно лучше остальных рабочих, но тем не менее он не мог допустить убийств без суда и следствия.

Аластор надеялся, что никто не посмеет поднять руку на королевского служащего, и собирался воспользоваться своим положением, для успокоения враждующих сторон.

***

– Эй, дикари, а ну-ка выводи предателей! – закричал Грон и выломал калитку одного из домов, повалившись под хохот своих приспешников на землю. – Черт тебя дери! Они её из соломы что ли сделали?

Солнце клонилось к закату, раскрашивая людей кроваво-красным и будто предвкушая жестокую стычку. Гневные выкрики лесорубов разносились по деревне, вселяя ужас в беззащитных селян. Рабочие чувствовали себя хозяевами положения, но далеко не все жители Абеллайо ощущали страх перед вооружённой ватагой. Застарелые обиды, недовольство, гнев и ненависть копились в сердцах деревенских и искали подходящего повода, чтобы вырваться на свободу вспышкой насилия. Духота достигла своего апогея, и воздух застыл в ожидании.

Грон не стал останавливаться на калитке и, подозвав пару своих приятелей, начал ломиться в дверь. Из дома послышались детский плач и женские рыдания.

– Да не бойся ты так, мы всего-то поразвлечемся и уйдем! – хохотал однорукий.

Аластор пытался пробиться к краю толпы в сторону Грона: того необходимо было остановить, пока не произошло непоправимое. Лесорубы слишком увлеклись зрелищем, но Аластор заметил, как в тенях за домами мелькали силуэты жителей деревни. Они собирались защищаться и не с пустыми руками.

Дверь поддалась и с громким хрустом провалилась внутрь дома. Детские крики перешли в захлебывающиеся рыдания, а на пути Грона появилась девушка с лицом, мокрым от слез и перекошенным от страха.

– Уходи! Папа придет и побьет тебя, – ее била крупная дрожь, но голос не дрогнул.

Девушка, казалось, верила, что это все не совсем взаправду. Деревенские часто пугали своих детей рассказами о злобных и жестоких лесорубах, которые крадут детей, а особенно девочек и девушек. Возможно, она ждала, что вот-вот появится её храбрый отец и спасёт свою дочь. Так часто бывало в сказках, но только в них.

Грон схватил её за волосы, в то время как Аластор прорывался сквозь последний ряд внезапно притихшей толпы.

– Посмотрим, как твоему папке понравится то, что я сейчас сделаю. Иди ко мне, кхх…

Из темноты дверного проема сверкнули вилы и вонзились в горло Рубаки. Тот сделал шаг назад, отпуская волосы девушки и пытаясь выдернуть вилы из горла. Неудавшийся насильник захрипел и упал на землю, окатив дверной проем и лицо девушки фонтаном крови. Она взвизгнула в ужасе и скрылась в темноте дома.

Падение Грона стало негласным сигналом. Со всех сторон раздался крик, и в ватагу лесорубов полетели камни, а один из помощников Рубаки упал со стрелой в глазнице.

Точка невозврата была пройдена. Так долго переполнявшаяся чаша треснула и раскололась, расплескав вокруг свое багровое содержимое. Наспех вооружившиеся жители деревни с поддержкой в виде нескольких хорошо вооруженных людей, называвших себя Серыми Полосками, набросились на лесорубов. Кто с вилами, кто с косой или топором, а кто и голыми руками начали бить и кромсать захватчиков своей земли.

Аластор заметил их еще до начала бойни. Но, когда он попытался выбежать и встать между молотом и наковальней в отчаянной попытке предотвратить кровопролитие, что-то ударило его по затылку. В глазах Аластора потемнело, и он упал. Последним, что видел мужчина, был Герел, сносящий топором голову местному егерю, больше всех выступавшему против вырубки лесов.

***

– Аластор, ты должен отнести отцу еды. Сегодня ему придется задержаться, так что без твоей помощи нам не обойтись. Поторопись, он очень занят и не сможет долго ждать! – Кассандра ласково потрепала Аластора по голове, разметав чёрные вихры, и передала ему сверток с едой. – Не задерживайся, иначе твой отец будет сердиться!

– Конечно! – десятилетний мальчишка усердно закивал, принимая свой самый ответственный вид.

Он взял из рук матери сверток и вихрем помчался по улицам Лотера, направляясь на Северный рынок, где его отец установил торговый лоток для продажи самодельных украшений. Аластор не любил рынки: слишком уж много там разного народу, все шумят, толкаются и норовят обмануть друг друга. Он не понимал любовь своего отца к торговле, но явно ощущал, что она превосходит любовь к собственному сыну, так что отвечал тем же.

Мальчишка бежал вприпрыжку по вымощенной булыжником дороге, стараясь не наступать на линии между камнями. Скоро день Солнцестояния, а значит будут праздники по всему Лотеру и его день рождения. Замечтавшись, он споткнулся и едва не уронил сверток с едой. Вспомнив указ матери и представив, как разозлится отец, если ему не принесут еду, Аластор сбавил темп: все равно до рынка идти немногим больше четверти часа.

Замедлившись, он начал с любопытством глазеть по сторонам. Улица пестрела людьми всех профессий и достатков. Богатый горожанин степенно шел, перебирая перстни на руках, а за ним, словно тень, следовал его безмолвный телохранитель. Две гадалки пудрили мозги немолодой броско одетой женщине и Аластор усмехнулся. Он не верил в гадания, тем более его учитель рассказывал, что все гадалки мошенницы. Группа бедно одетых подростков с цепкими взглядами стояла у входа в подворотню, а за ними в свою очередь очень внимательно наблюдал стражник, делавший ежечасный обход улиц города.

Сотни запахов и звуков наполняли улицу и с непривычки от них могла заболеть голова. Толпы народа заставляли глаза разбегаться, а переплетения улиц и переулков сбивали с толку. Но Аластор уже давно привык к такому. Он привык к Лотеру и не мог даже представить себе, каково это – жить вне столицы.

Вдруг глаза мальчика наткнулись на моментально привлекшее его внимание происшествие. Между двумя стоящими почти стена к стене домами он увидел странно одетого пожилого мужчину, хромавшего к выходу из проулка, а потом упавшего за груду мусора.

«Он не похож на бездомного».

Аластор остановился.

Кассандра учила сына всегда помогать тем, кто нуждается, и семена воспитания упали на благодатную почву. Мальчик рос чутким и добрым, что не слишком радовало отца, постоянно называвшего сына простаком. Убедившись, что мужчину больше никто не заметил: окружающие продолжали заниматься своими делами, Аластор заколебался.

«Тот человек мог нуждаться в помощи, но мама сказала торопиться к отцу».

Сверр очень не любил опоздания, особенно по причинам, которые считал глупыми. Аластору до сих пор ни разу не удавалось придумать оправдание, удовлетворяющее отца, и избежать наказания.

«Я просто проверю, все ли с ним в порядке» – приняв решение, Аластор направился в узкий переулок, в котором едва могли протиснуться плечом к плечу два мужчины, но ребенку он казался достаточно просторным.

– У тебя все в порядке? – слегка сморщив нос из-за запаха, доносившегося от кучи мусора, рядом с которой лежал мужчина, Аластор осторожно потряс его за плечо.

Мальчик помнил рассказы матери о людях, притворяющихся больными и слабыми, чтобы совершать преступления, но в десяти шагах пролегала оживленная улица, так что он решил, что в случае чего его крик обязательно кто-нибудь услышит. Лотер не слишком славился чуткими гражданами, но на основных улицах всегда можно было рассчитывать на поддержку стражи или неравнодушных горожан.

Осмелев от таких размышлений, Аластор нагнулся и попытался перевернуть мужчину. Тот тяжело дышал, словно после долгого бега, и совершенно не хотел переворачиваться, а сил десятилетнего ребенка категорически не хватало. Мальчик пыхтел и упирался, но несчастный словно прирос к земле.

– Если нужна помощь, я могу позвать кого-нибудь, – Аластор отчаялся перевернуть мужчину и хотел было выйти на улицу, чтобы позвать на помощь, но тот пошевелился.

– Не стоит звать сюда других, сынок, – хриплый, но глубокий голос удивил Аластора.

Мужчина перевернулся и сел, опершись спиной на стену: переднюю часть его дублета покрывала кровь. Аластор испуганно отшатнулся, но незнакомец поднял руки, словно сдаваясь:

– Я не желаю тебе зла! Я правда не желал и не желаю никому зла.

Мальчик подозрительно прищурился, соблюдая, как он думал, безопасную дистанцию.

– Кто ты такой? Тебе точно не нужен доктор? У тебя ведь кровь!

Мужчина печально усмехнулся, показав ровные белые зубы.

– Это не моя кровь, так что доктор мне не нужен.

– Ты кого-то убил? – Аластор насторожился и крепче сжал кулек с едой. Незнакомец не выглядел опасным, но ребята на улице рассказывали про старика, который убил больше сотни детей и умел бегать также быстро как лошадь.

– Я не хотел… Это всё моя сила, – его голова бессильно опустилась, и мужчина похлопал себя по впалым щекам, приводя в чувство. – Уже два дня не ел, и, кажется, больше уже и не придется.

– У меня есть еда! – Аластор смотрел на незнакомца завороженным взглядом. Тайны, скрывавшиеся в его усталых глазах, будоражили сознание мальчишки, и он протянул мужчине кулек. – Сила? Ты волшебник?

– Спасибо тебе, добрый мальчик, – приняв еду, мужчина благодарно кивнул и жадно вгрызся в кусок мяса, закусывая сыром.

Он периодически бросал взгляд на Аластора и выражение его лица менялось, словно незнакомец силился убедить себя в чём-то.

– Нет, не волшебник. Я гораздо страшнее, и тебе лучше бежать отсюда.

– Но я хочу помочь…

Вдруг мужчина резко повернул голову, словно что-то услышав, и его лицо побледнело. Быстро овладев собой, он передал Аластору кулек с остатками еды.

– Прошу, выполни одну мою просьбу, и я буду благодарен тебе до конца дней.

Аластор воодушевленно закивал: еще бы, такой таинственный человек просит его о чем-то.

– Мне необходим особый напиток. Беги домой и налей вино во флягу, потом добавь туда кружку воды, размешанной с толченым углем, и принеси сюда. Сделай все именно так, как я сказал.

Аластор послушно кивнул и пулей помчался домой, совершенно забыв об отце, который ожидал свой обед.

Когда он вместе с матерью прибежал в подворотню, разочарованию мальчика не было предела: мужчина испарился, словно его там никогда и не было. Сначала Кассандра была крайне недовольна поведением сына, списав историю на богатое воображение, но потом, подняв что-то с земли, она изменилась в лице и, не оглядываясь, увела сына домой, позже прочитав ему очередную нотацию о том, что нельзя подходить к странным незнакомцам.

– Мама! Он был волшебником! – негодуя восклицал маленький Аластор.

Мальчик отказывался признавать, что человека можно оставить в беде из-за того, что он кажется не слишком безопасным.

– Хватит! Это тебе не бездомная кошка, которых ты постоянно таскаешь домой. Такие люди могут быть опасны! – кажется, в этот раз Кассандра действительно не на шутку разозлилась. Её миндалевидные глаза сверкали, а тонкие брови собрались у переносицы. – Ты еще поймешь, о чем я говорю, но пока ты не вырос, будь добр слушаться меня, или я расскажу обо всём отцу!

Кассандра дождалась пока Аластор уйдет на улицу и без сил опустилась на стул. Она раскрыла ладонь и, покачав головой, посмотрела на серебристую пуговицу с искусным оттиском в форме ворона.

«Надеюсь, они не видели, что Аластор разговаривал с тем несчастным мужчиной».

***

«Как же болит голова».

Аластор очнулся и попытался открыть глаза, но веки не поднимались. Они словно приклеились друг к другу и одновременно отяжелели. Мужчина осторожно ощупал голову и лицо. Рука сразу стала липкой от крови, из-за которой и слиплись его веки. Голова гудела, а все мышцы затекли от лежания в неудобном положении. День, начавшийся неважно, становился всё хуже и хуже.

«К чему было это воспоминание?»

Перед пробуждением Аластор видел сон о своем детстве, невероятно яркий и подробный, будто опять переживая те моменты. В его груди потеплело от воспоминаний о матери, но последние грезы рассеялись, и мужчина вспомнил, что лежит прямо на поле битвы.

Стоило ожидать худшего. Он напряг слух, пытаясь, не привлекая лишнего внимания, понять, что происходит вокруг.

Солнце давно скрылось за горизонтом и поблизости не было никаких источников шума, поэтому Аластор немного приподнялся на локтях и огляделся. Он упал в траву рядом с изгородью, так что видимо в разгаре драки его поначалу сочли мертвым, а потом, когда действие сместилось вглубь деревни, о нем совершенно позабыли.

Вокруг было темно, а над крышами в центре Абеллайо полыхало яркое зарево, заливая дома светлыми оранжевыми сполохами.

«Кажется, лесорубы подожгли несколько домов» – Аластор нахмурился, подавляя пульсирующую боль в затылке – «Значит их не перебили здесь, и они смогли отбросить деревенских…»

Но что это сулило ему и кого можно считать врагами, а кого друзьями всё ещё оставалось неизвестным.

«Жители напали без колебаний: они явно заодно с лесными диверсантами, но вряд ли планировали что-то настолько серьезное сегодня. Возможно, предполагали лишь защищаться от агрессии, возникшей из-за ловушек, и недооценили уровень напряженности. Лучше держаться от них подальше».

Мужчина вспомнил о деньгах, которые ему удалось скопить и заскрипел зубами. Тайник с монетами остался в его комнате, но путь туда пока что закрыт. Он снова прислушался: со стороны зарева послышались жуткие крики.

«Неужели еще не все закончилось?» – если лесорубы перебили всех жителей, то Аластору тоже несдобровать: ведь он один из королевских служащих, пусть и не самого высокого ранга, а значит его долг – донести на них.

«Комиссар! Вот, кто точно должен пресекать подобные конфликты!»

Рикард Шип, так звали комиссара, направленного в Абеллайо, не выглядел человеком, заслуживающим доверия. Он спустя рукава относился к своим прямым обязанностям и вместо их выполнения старался охмурить всех красивых девушек деревни, а в первую очередь Ребекку. Она, смеясь, рассказала Аластору об этих жалких потугах, впоследствии перешедших в угрозы, но закончившихся в итоге ничем. Ребекка смогла отказать Рикарду и не ощутить никаких последствий, в отличие от многих деревенских девушек, у которых выбора не оказалось.

Впрочем, сейчас Аластора не волновало ублюдок Рикард или нет – у него есть солдаты, и он должен защищать власть королевы в Абеллайо. На первое время этого достаточно.

«Только бы Полоски не пришли туда первыми».

Аластор решил выдвигаться к резиденции комиссара, рядом с которой находились и бараки солдат, призванных защищать порядок в Абеллайо. Их репутация в деревне была не сильно лучше репутации лесорубов, но солдаты, по крайней мере, также, как и Аластор, являются королевскими служащими, так что точно должны быть на его стороне.

«Да уж, свою задачу по защите деревни эти горе-вояки провалили с оглушительным треском» – горько усмехнулся мужчина.

Оценив свое положение и прикинув в какую сторону нужно будет отползти перед тем, как подниматься, Аластор осторожно начал движение. Трава тихо шелестела под его ладонями, а земля приятно холодила грудь и живот, помогая отвлечься от ужасной головной боли. Однако, не успел он проползти и пары метров, как раздался еще один крик, настолько громкий, что, казалось, человек, его издавший, находился совсем рядом. Холодные и липкие щупальца ужаса прикоснулись к спине Аластора, поднимаясь к шее.

«Нужно найти комиссара, и сделать это как можно скорее!»

Он вновь поднял голову, но поблизости все еще никого не было, а отблески пламени стали сверкать гораздо ярче. Крик продолжался, но голос становился все ниже, после чего перешел в утробный рев. Пламя сверкнуло и окрасилось в синий цвет.

«Вот ведь проказа! Неужели у них тут еще и колдовство какое-то?»

Аластор, как и большинство жителей Терениса, не доверял колдовству и тем, кто им занимается. В Школе им всё объясняли наукой, рассказывая о законах, по которым живет мир. А колдовство, малоизученная и опасная область человеческих знаний, казалось чем-то очень ненадежным и чуждым. Колдовством занимались Одаренные – люди, имеющие связь с Тенью. Сам Аластор никогда в жизни не видел Одаренного, но в одной из книг он прочёл о короле давно исчезнувшего западного государства, который имел такую силу.

Так или иначе, вне зависимости от его убеждений, жуткий крик и неожиданная смена цвета пламени выглядели как самый настоящий колдовской ритуал прямиком из страшных рассказов, которыми любил пугать Аластора один из стариков-библиотекарей, когда Кассандра брала сына с собой на время работы.

Мужчина снова огляделся.

«Вот ведь чудесный день, чтоб его!»

Луна вышла из-за облаков, и наконец стало возможно хорошо осмотреть поле битвы: вокруг лежали тела павших, а у домов, где мерцал огонь, виднелись странные силуэты. Они передвигались рывками и не слишком походили на людей.

Но главное, что понял Аластор осмотревшись – не только огонь стал синим, но сам свет, струившийся от луны, принял сапфировый оттенок. Со стороны силуэтов вновь послышался крик, постепенно сменившийся воем, а потом утробным ревом. За ним ещё один, и ещё.

«Кажется, пора забыть о предосторожностях и двинуться к комиссару» – мужчина начал подниматься, как вдруг в голове вместе со вспышкой боли сверкнула мысль – «Ребекка!»

– Проклятье.

«Она живет на восточной окраине Абеллайо, значит придется направиться в сторону пламени, а потом свернуть направо. Вот ведь проказа!» – мысль о том, что может произойти с одинокой девушкой в такое опасное время, была невыносима.

Воспитание, полученное от матери, и развитое чувство справедливости не оставляли мужчине выбора. Тихо ругаясь сквозь зубы, Аластор перебежал от одной изгороди к другой и со всеми предосторожностями направился к дому Ребекки. Он хорошо знал эту часть деревни, поэтому сократил путь, пройдя через прорехи в нескольких изгородях, и уже на подходе к дому резко остановился, услышав хриплое, рычащее дыхание и тяжелую поступь.

Затаившись за изгородью, Аластор слушал медленные шаги и прерывистое порыкивание. Такие звуки вряд ли мог издавать человек, поэтому мужчина решил аккуратно выглянуть за угол изгороди. Любопытство пересилило страх, но Аластор тут же пожалел об этом.

То, что предстало его взгляду, напоминало человека лишь в общих чертах. Существо шло на двух ногах, изредка припадая к земле и принюхиваясь. Аластор судорожно сглотнул и по его виску скатилась капля пота. Ужас запустил свои холодные пальцы в саму душу мужчины. Все чувства говорили, что нужно бежать, но он не мог оторвать взгляд от монстра.

Руки отродья разительно отличались друг от друга: одна вполне человеческая, вторая же – в полтора раза длиннее и массивнее, с длинными когтями и покрытая шерстью, явно звериная. Морда монстра отдаленно напоминала собачью или волчью, а спина бугрилась странными наростами и искривлялась дугой, словно он стоял на коленях, молясь кому-то или чему-то, и больше не мог разогнуться. Его глаза горели синим огнем, и, взглянув в них, Аластор медленно выдохнул, осторожно возвращаясь за изгородь. Но он не успел скрыться и существо уставилось прямо на него. Водоворот ненависти и насилия плескался в глубине мерцающих глаз, гипнотизируя и ослабляя волю мужчины.

Монстр закряхтел, и огромная пасть, полная кривых зубов, со свисающей до самой земли веревкой слюны, растянулась в безобразной ухмылке. С неожиданной для своего размера и внешней несуразности быстротой он рванулся к Аластору.

«Вот и конец мой…» – в голове Аластора промелькнули мысли о матери, о надеждах и планах, которые трещали по швам, растоптанные уродливым монстром – «Говорил отец не соваться в эту глушь».

Мужчина оглянулся в поисках оружия и схватил показавшуюся крепкой ветку. В тот момент, когда существо находилось почти на расстоянии вытянутой руки, Аластор изо всех сил взмахнул своей импровизированной дубиной, и искаженный собачий визг известил его о попадании. Впрочем, он быстро сменился рычанием, и монстр сбил мужчину с ног ударом могучей звериной лапы. Аластор попытался заблокировать удар веткой, но та с треском разлетелась, частично защитив его от когтей. Чудовище склонилось над ним и прохрипело:

– Ххфенрихс.

Слюна лилась на Аластора, а от трупного смрада из пасти слезились глаза. На огромных клыках отродья остались бурые пятна крови – видимо Аластор был не первой его жертвой.

«Я не могу двинуться! Какая глупая смерть. Я не хочу умирать…» – его мысли прервал резкий шорох, сменившийся влажным чавканьем.

На мужчину хлынула темная кровь чудовища, успевшего только захрипеть, и мертвенно-синий огонь в глазах отродья погас. Если бы Аластор не был смертельно напуган, то мог бы заметить, что морда чудовища сменила выражение ненависти на нечто отдалённо напоминающее облегчение.

– Отдыхаешь? – знакомый голос оказался столь же неожиданным как удар по голове, сбивший Аластора с ног несколько часов назад.

Тело существа повалилось в сторону, и перед ним предстала Ребекка с брызгами крови на светлом дублете. Её неизменная улыбка в такой ситуации смотрелась не менее жутко, чем монстр. Девушка протянула окровавленную руку.

– Поднимайся. Сейчас тут довольно оживленно, так что нам нужно уходить. Если ты, конечно, не желаешь присоединиться к нему, – она кивнула на труп.

– Р-Ребекка, спасибо… – Аластора потряхивало, хотя её нарочито пренебрежительное отношение действовало отрезвляюще. Несмотря на то, что минуту назад он уже попрощался с жизнью, мужчина смог взять себя в руки. – Я хотел бы…

Руки Аластора дрожали, а в горле пересохло. Он переводил взгляд с Ребекки на монстра и обратно, пытаясь осознать увиденное, но события не желали складыватсья в общую картину.

– Я объясню всё позже. Нам надо убираться. Тут есть существа и пострашнее, а я не собираюсь рисковать слишком сильно, – она вдруг резко повернула голову в сторону, где горело пламя. – Ну вот и полежал.

Через несколько мгновений Аластор тоже услышал топот и хриплое дыхание. К ним приближались еще монстры. Он поднялся на ноги, кажущиеся ватными. Ветка, защитившая его от лежащего мертвым монстра, разлетелась в щепки и напоминала о себе только ломящей болью в плече. Аластор выдернул из изгороди еще одну палку здоровой рукой и повернулся к Ребекке.

– А ты храбрец, – непонятно, усмехалась она, или на самом деле впечатлилась, но точеные черты девушки немного смягчились. – Веткой ты много не навоюешь, так что оставь их мне и постарайся не умереть слишком быстро.

Из-за поворота выскочили еще три существа, все походившие друг на друга: несоразмерные, асимметричные конечности, сгорбленный вид и горящие синим огнем глаза. Но в то же время каждый из них неуловимо отличался от своих собратьев. Монстр, бросившийся первым, был меньше остальных, а его голова больше всего напоминала человеческую и была совершенно гладкой, при этом все тело отродья заросло густой шерстью, особенно лапы, а на спине торчали два костяных нароста.

Он рванулся влево, а потом вправо, сбивая Аластора с толку, и резко прыгнул, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя конечностями. Мужчина постарался отскочить в сторону, но ему не хватало скорости. В то же мгновение Ребекка выскочила откуда-то снизу и одним ударом подкинула тварь так, что та перелетела через Аластора, и мертвым грузом рухнула за ним.

Он повернулся к Ребекке, не веря своим глазам, но та уже атаковала оставшихся монстров, которые, видя трупы своих сородичей, не спешили бросаться вперед.

Схватка закончилась в считанные мгновения.

Воительница снесла ногой голову одного из нерешительных монстров, после чего быстрее ветра метнулась ко второму и пробила ему грудь кулаком, уклонившись от неловкого взмаха когтей. Перепачканная кровью с ног до головы, она размяла шею и повернулась к Аластору.

– Ты неплохо держался. А теперь серьёзно, уходим.

Неожиданно для себя Аластор осознал, что мир вокруг обрел естественные краски. Мужчина поднял отчаянный взгляд на Ребекку, надеясь получить хоть какие-то объяснения. Услышать, что она со всем справится и бояться больше не стоит.

– То, что произошло – это очень плохой знак, – развеяла его надежды Ребекка и сделала жест рукой. – Идём. У меня есть тайник в лесу с необходимыми припасами, которые нужно забрать. После этого я должна буду встретиться кое с кем. А ты что собираешься делать?

Вопрос поверг Аластора в ещё большее замешательство. Как она может так просто спрашивать, что он собирается делать, словно они встретились у ручья по пути с работы? Он бы разозлился, если бы только получилось унять чёртову дрожь, из-за которой зубы стучали как бешеные.

– Я не знаю. Что это были за монстры? Откуда здесь колдуны? Что случилось с луной? И кто ты черт возьми такая и что забыла в Абеллайо? – вопросы возникали в голове мужчины один за одним, но он озвучил лишь несколько из них.

Ответом было задумчивое молчание.

Аластор быстро зашагал вслед за Ребеккой, периодически оглядываясь на деревню, оставшуюся позади. Оттуда донеслись отголоски криков и приглушенный рев. Мужчина изо всех сил гнал из головы мысли о том, что крики очень походили на детские. Он ничем не сможет им помочь, и с этим придётся смириться.

– Слишком много вопросов. Сейчас я не смогу объяснить тебе всё, – Ребекка вздохнула и взглянула на него своими янтарными глазами, по-звериному светящимися в темноте. – Тем более я и сама пока не во всем разобралась. Подойди, я перевяжу тебе голову.

Всего несколько часов назад Аластор считал, что доверяет Ребекке, и что они вполне себе приятели. Смеялся вместе с ней и подумывал о том, что было бы неплохо позвать её посмотреть на закат. Сейчас же, глядя на залитую с ног до головы темной кровью воительницу, он едва мог узнать веселую целительницу.

«Видимо я снова переборщил с доверием» – корил себя Аластор. Именно за это его вечно попрекал Сверр и периодически журила Кассандра. То, отчего он так и не смог избавиться, несмотря на все шишки и шрамы, полученные в юношестве.

Доброта и великодушие – подходящие качества для человека, который имеет силу и умение применять их в нужный момент, для остальных они скорее проклятье. Так устроен мир, и Аластор уже достаточно повидал, чтобы понять, что не сможет его изменить.

***

Они вошли под сень леса, и мужчина сразу почувствовал себя более защищенным. Как ни странно, но ночной лес казался гораздо более безопасным местом, нежели объятая безумием деревня. Лунный свет едва пробивался через кроны деревьев, освещая мягкую подстилку из мха и сосновых иголок, по которой шли беглецы, а откуда-то издалека раздался отдающийся эхом крик совы.

Безумие, происходившее в деревне, осталось позади и Аластор смог вздохнуть свободнее. Ужас медленно разжимал свои тиски, передавая главенство усталости.

Беглецы шли быстрым шагом, но Ребекка вдруг покачнулась, оперлась рукой о дерево, и её вырвало.

– Ты ранена? – Аластор положил руку на плечо Ребекки, но она стряхнула её и согнулась, держась за живот.

– Все в порядке, просто немного неприятно. Последствия проявились, – слабый голос был едва различим среди ночных шорохов леса.

Девушку трясло, словно от холода, хотя погода оставалась почти такой же жаркой как днем. Воительница осталась в прошлом – Ребекка снова стала похожа на себя, но Аластора это не радовало.

– До тайника далеко? У тебя ведь есть лекарства? – Аластор подставил свое плечо, и Ребекка благодарно оперлась на него.

С головы до ног залитая кровью монстров, источающей смрад, она все ещё оставалась человеком, со вздохом облегчения отметил он про себя.

– До него несколько часов пути если я здорова, а в нынешнем состоянии может уйти и целый день. Возьми кинжал, от меня сейчас толку никакого, но я подозреваю, что он придется как нельзя кстати, – она протянула Аластору ножны длиной с его предплечье, с торчащей из них костяной резной рукоятью. Головка рукояти, искусно выполненная в виде цветка чертополоха, притягивала взгляд.

Мужчина взял ножны и обнажил клинок, который выглядел вполне острым. Шершавая рукоять плотно легла в ладонь, и мужчина ощутил приятную тяжесть клинка. Лунный свет отражался от холодной стали и блестел на кромке лезвия. Лёгкий и изящный, но, тем не менее, смертоносный.

Безусловно, Аластор не слишком хорошо разбирался в холодном оружии, но этот кинжал внушал чувство защищенности, когда находился в его руках.

– Я хочу, чтобы ты все-таки ответила хотя бы на часть моих вопросов! – решительно высказался мужчина, обращаясь к Ребекке.

Они продолжали продвигаться глубже в чащу, и с оружием Аластор стал чувствовать себя увереннее. Хотя ему вряд ли удалось бы выстоять даже против одного монстра из убитых Ребеккой, он больше не был совершенно беспомощен.

– Как скажешь, о, мой защитник! – по крайней мере вместе с силами Ребекка не потеряла присутствие духа, ведь за ехидным тоном последовала слабая усмешка. – Эти монстры, скорее всего, жители деревни, или одни из тех, кто хотел выдать себя за Серых Полосок. Впрочем, одно другому не мешает. Над ними произвели ритуал обращения, хотя обычно результат выглядит гораздо пригляднее. В результате ритуала можно получить, например, огромного вервольфа, более умного, чем просто зверь, и полностью преданного хозяину. Я попыталась помешать ритуалу, но не смогла.

– Разве подобные эксперименты не запрещены? – Аластор содрогнулся от омерзения, смешанного со страхом. – За Одаренными ведь должны следить и не позволять им творить такое. Разве не для этого существует Особый корпус?

– Внешне Одаренного невозможно отличить от обычного человека, как ты собираешься следить за всеми? А Особый корпус… – Ребекка нахмурилась. – Они действительно занимаются в том числе поимкой и убийством Одаренных, тут ты прав. Но за последнее десятилетие они не нашли ни одного.

На лице Одаренной промелькнул страх, но она быстро взяла себя в руки и Аластор принял это за игру теней. Ребекка продолжила:

– Я корпсомант. Если по-простому, то я тоже Одаренная. Я могу быть сильнее и быстрее, чем обычный человек, к тому же мое тело способно нарушать некоторые законы, по которым существует наш мир. Но на все это требуется энергия и особые элементы, поэтому невозможно быть такой постоянно. К тому же, есть еще, эм… Некоторые сложности…

Аластор покачал головой, пытаясь осознать, во что же он ввязался и как он должен относиться к девушке, опирающейся на его плечо.

«Одаренная».

Он мало знал об Одаренных. Полумифические люди, наделённые сверхъестественными способностями, встречались крайне редко, и далеко не каждый выживал при встрече с ними, чтобы потом рассказать об этом. Если Ребекка и вправду Одаренная, а сомнений у Аластора не осталось, ему стоило бы быть осторожным. Одаренные обычно предпочитали оставаться неузнанными, а значит девушка может захотеть убрать свидетеля.

«По крайней мере сейчас она точно не в состоянии убить меня» – мужчина бросил осторожный взгляд на ковыляющую рядом Ребекку. У него ещё будет время решить, стоит ли ей доверять, а сейчас лучше сосредоточиться на побеге от монстров из деревни.

Какое-то время они шли в тишине, только пихтовые и сосновые иголки мягко шуршали под ногами. Деревья в этой части леса были старше, и густой полог ветвей не пропускал лунный свет, поэтому Аластор стал ступать гораздо медленнее и осторожнее, тем более Ребекка становилась всё слабее и уже почти висела на нём. Её молчание и резкое прерывистое дыхание очень беспокоили Аластора, но мужчина полностью сконцентрировался на поиске пути и не мог отвлекаться на что-то ещё.

– Знаешь, мы ведь идем в полной темноте. И я абсолютно не имею понятия куда. Ты сказала, что идти несколько часов, или даже целый день, но я совершенно не удивлюсь, если сейчас идти нужно еще дольше, потому что мы, возможно, свернули куда-то не туда, – он остановился передохнуть и аккуратно посадил Ребекку на корень дерева.

– Мы движемся верным путем. Я помогала тебе выбирать направление, чтобы не заблудиться, – чуть слышно прошептала Одаренная. – Лучше нам не останавливаться. Я должна выпить эликсиры. Только так я смогу восстановиться и снова быть готовой к бою.

Ребекка замолчала и устало опустила голову. Аластор хотел было сесть рядом с ней, но вдруг понял, что же ему казалось странным в звуках леса: шум состоял исключительно из шелеста ветра и скрипа вековых деревьев, ни один зверь или птица не тревожили шепчущий лес своим криком.

– Ребекка, – сипло прошептал Аластор. – Я не слышу ни одного животного звука. Егерь рассказывал мне, что такое обычно бывает, когда рядом опасность.

– Ребекка? – он повернулся к ней, оторвав взгляд от окружающей их непроглядной тьмы. – Чем я могу тебе помочь?

Аластор слегка потряс девушку за плечо, после чего поднес ухо к её рту. Ребекка спала крепким сном.

Он на мгновение задержал взгляд на лице девушки: слегка приоткрытые пухлые губы, длинные черные ресницы и выразительные скулы. Было тяжело принять, что эта красавица недавно буквально разорвала в клочья четырех звероподобных монстров и могла представлять опасность для Аластора. Он встряхнул головой, собираясь с мыслями.

«Будь проклят, чертов лес! Если это Ребекка помогала мне выбирать направление к тайнику, то, попытавшись донести её спящую, я точно заведу нас в какое-нибудь болото. Но эта тишина не может быть естественной. Нужно предпринять что-то!» – разозлившись на свою беспомощность, мужчина ударил кулаком по дереву, которое к его удивлению поддалось.

Он ощупал ствол могучего дерева и понял, что часть его из-за болезни или насекомых стала совершенно трухлявой.

«Ствол мне примерно в три обхвата. Можно постараться спрятать Ребекку и укрыться самому, но только если получится аккуратно оторвать наружную часть и немного продавить трухлявую древесину внутри» – Аластор тут же принялся с осторожностью ощупывать кору на больном участке. Ему удалось подцепить ее и отломить достаточно большой кусок, способный укрыть их обоих. Но стоит ли прятать Ребекку? Мужчина снова посмотрел на спящую девушку. Если она наберётся сил, то у него не будет никаких шансов, сейчас же он может просто оставить её неподалёку и спрятаться в дереве.

Аластор заскрипел зубами, ощупывая рукоять кинжала, подаренного Ребеккой.

«К чёрту! Я не такой ублюдок, чтобы бросать беззащитную девушку на съедение монстрам, даже если она Одаренная!» – Аластор поспешно наполовину выкопал, наполовину выдавил что-то вроде ниши, способной вместить двух человек.

«Меня так просто не возьмешь! И не из таких передряг выбирался».

Он на мгновение задумался, вытирая пот со лба.

«Ну, пожалуй, в таких я пока и не бывал».

Однако, после перетаскивания и укладывания Ребекки внутрь, мужчину посетила пугающая мысль.

«Если нас преследуют те же монстры, что и в деревне, иными словами какие-то помеси волка и человека, у них может быть хороший нюх, и они легко найдут нас в этом дереве по запаху» – былой оптимизм начал стремительно испаряться, однако Аластор решил не отступать.

«Ну что ж, я могу попробовать выманить их подальше от Ребекки, возможно она очнётся до того, как меня сожрут».

С мрачной отрешённостью мужчина проверял карманы, надеясь найти что-нибудь, что на пару с кинжалом пригодится в бою. Было бы гораздо проще пожертвовать Одаренной ради его спасения, но, совершив такой поступок, Аластор не смог бы посмотреть в глаза матери. Предать того, кто спас твою жизнь – если и есть в Теренисе человек, который меньше всех способен на такое, то это именно Аластор.

Вдруг, его губы растянулись в широкой улыбке, когда рука нащупала небольшой мешочек и сверток со свечами из свиного жира.

«Удача сегодня не совсем от меня отвернулась!»

Аластор трясущимися руками лихорадочно развязал мешок и слегка втянул носом запах, с трудом сдерживаясь, чтобы не чихнуть:

«Ух, в этот раз пахнет даже сильнее».

В мешочке находились перемолотые пахучие травы, которые Ребекка использовала, для придания аромата и вкуса пище.

Пригнувшись и стараясь ступать как можно тише, Аластор принялся за работу.

«Животные поблизости молчат, а значит монстры приближаются. Но раз они еще не напали, то нас пока не заметили».

В спешке разбросав содержимое мешка примерно по своим следам и швырнув свечи по одной в разные стороны, Аластор понадеялся, что звериного в монстрах, следующих за ними больше, чем человеческого, и они не раскусят его хитрость.

Запах свиного жира от свечей приманит преследователей, а пахучие травы скроют за своим ароматом беглецов. Еще раз на всякий случай проверив все карманы на предмет полезных вещей, Аластор подошел к дереву, в котором спала Ребекка. Мужчина взял оторванный кусок коры и залез внутрь, прикрывшись им, словно грубым деревянным щитом.

Он остро ощущал свою беззащитность, но, тем не менее, надеялся на еще одну уступку судьбы.