Читать книгу Тысяча и одна минута. Том 3 - Иван Ваненко - Страница 11

Обходит Грицко наш море широкое, приходит в темный-дремучий лес и выходит на поляну ровную-зеленую; завидел вдали палаты владетельного Пана Медовича, осмотрелся, оправился, взбил свои чуб, подвинул шапку на ухо и вошел гоголем на широкой двор; увидала его в окно молодая Панна, дочь Медовича; пришла ей по нраву поступь его казацкая-молодецкая; высылает она своего пажа любимого, спросить-узнать: чего нужно доброму молодцу? Пришел я», отвечает Грицко: «до Пана Медовича, помочь его горю великому, выжить из палат его силу нечистую, освободить Панну прекрасную от наговоров и нареканий злых людей! Доложили пану Медовичу; выходит он из палат своих, встречает Грицка на красном крыльце, просит его хлеба-соли откушать; сажает его в передний угол, заставляет свою дочь Панну прекрасную его подчивать, сам говорит ему речи сладкия, раскрашивает его: какой земли житель он, чьего рода и племени; как но имени и отечеству. Грицко отвечает Медовичу: «в нашей земле, дескать, обычай такой: не поевши, ничего не рассказывать.» Были в это время три гостя у пана Медовича, женихи Панны прекрасной, все царевичи; один назывался Гай, королевичь Аглицкой, другой Але, царевичь французской, а третий Башлык, сын Турецкого паши Сточубушного. Стал их всех за столом пан Медовачь подчивать; Гай королевичь размял себе с Чухонским маслом кортофеленку, царевичь Але полкотлетки съел, а Башлык, сын паши Сточубушного, проглотил три ложки пшена сарачинского с сахаром, и говорят, что сыты все так, что ничего больше в душу нейдет. Наш Грицко намял себе хлеба, вынул три цыбульки, накрошил их туда же, облил все квасом, скушал на здоровье, да спрашивает у Медовича, нет ли у них борщу Украинского; но как этого кушанья на той стороне не важивалось, то подали ему гуся жареного, чтоб он отрезал себе крылышко; видит Грицко, все едят по маковому зернушку, отрезал крылышко, да и отложил его для всей компании, а остальное потрудился сам съесть. Француз, Англичанин да сын паши Сточубушного дивятся-не надивуются на Грицка. Вот, думают ему гусь брюхо проест, да вон вылезет. Ничего не бывало; Грицко все кушает, что еще на стол подадут. Зачал пан Медовичь гостям вина подносить. Башлык отродясь не пьет, боится; Магомет и в рай не пустит; королевич Гай говорит: мне лучше пива давай, а царевичь Але запросил такого вина, что нельзя и выговорить, того гляди язык свихнешь. Грицко говорит в свою очередь: не люблю я смерть вина заморского, а нет ли у вас простого-запорожского? У пана Медовича был припасен боченок и в двадцать лет только однажды потребовался. Велел он его откупорить, стал Грицку в рюмку наливать. Не но сердцу это казацкому: ему подай то, в чем принесли; принесли, поставили Грицку ендову на стол. Взял он ее за ушки, да и вытянул до суха. Небось, прямой казак, на свое брюхо хулы не положит.

Встали из за стола дубового, стали Грицка раскрашивать: кто он такой и откудова путь держит? Отвечает он пану Медовичу: «родом я Запорожец-казак, из земли Украинской, именем Грицко Гарбузок. «Слыхал я об вашей земле, сказал пан Медовичь: и буде ты мне сослужишь службу, за которой пришел, то я не только сам уверюся, но и прикажу объявить и рассказывать, что в вашей стороне такой народ, что нигде лучше и не имеется! Поблагодарил Грицко пана за отзыв ласковой; а что касается до главного, сказал: «погадаем, може справимся.» Такая уж натура казацкая: никогда не похвалится вперед, хоть и наверное знает, что сделает. «Эге!» думают королевич Гай, царевич Але, да Башлык сын паши Сточубушного; «с виду-то ты молодец, а видно не знаешь, как с делом управиться.»