Читать книгу Язычник - Иван Вавилов - Страница 8

Через месяц Алексей уволился. Попрощавшись с ребятами на взлетке, он сел в вертушку и еще с пятью пацанами, отправился в Грозный, чтобы сесть на поезд, идущий до Москвы.

Вертушка набрала высоту и понесла в город. Когда до Грозного оставалось двадцать минут лету, вертолет сильно тряхнуло, раздался хлопок, и запахло гарью. Вертолет стало трясти и он начал терять высоту. Один из срочников начал вопить, что вертушку сбили, хотя это итак было ясно как день. Перед самой землей вертолет завис на мгновение и рухнул. Несколько секунд Алексей не мог прийти в себя, в салоне воцарилась суматоха, двоих убило сразу, а третий был ранен. Через искореженный корпус, ему и еще двоим, удалось выбраться на землю. Ноги болели неимоверно, но переломов, скорее всего не было. Он едва отполз на несколько метров от разбитой вертушки, как раздался взрыв. Вертолет подняло в воздух и опустило вниз, разметав вокруг множество элементов обшивки и внутреннего оборудования.

Видимо, то ли чехи добивали, то ли боекомплект на вертолете детонировал. Алексей получил удар по голове и потерял сознание.

Алексей понятия не имел, сколько он был без сознания, но, придя в себя, обнаружил, что находится в дощатом сарае, лежа животом на земле. Слышно было, как блеяли овцы и лаяли собаки. Голова жутко раскалывалась. Руки за спиной, связаны в запястьях.

Открыв глаза, Алексей увидел перед собой паренька, а рядом еще одного, они оба летели с ним. Превозмогая боль во всем теле, Алексей попробовал сесть уперевшись спиной о стену. Сев он увидел еще одного парня. По виду он был контрактником, так же как и Алексей. Холод пробирал до мозга костей. На Алексее была лишь тельняшка и спортивные, широкие брюки. На улице стоял ноябрь, хотя заморозков еще не было.

Все трое парней разглядывали Алексея с неподдельным интересом. Он читал в их глазах то уважение и восхищение, то сочувствие и сострадание. Сначала Алексей не мог понять, чем вызвал такой интерес. Вроде бы один из них. Потом он поймал взгляд контрактника. Тот с интересом поглядывал на его предплечье. Алексей тоже посмотрел и все понял.

– Твою мать, – зло выматерился он про себя, и ткнул ногой пустой ящик, что стоял рядом с ним. Тот отлетел в сторону и с треском раскрошился. Ногу пронзила острая боль. Алексей застонал и расслабился.

За день, накануне последней спецоперации, Никита предложил сделать на предплечье всему их братству призраков татуировку в виде «призрака». Все-таки последняя операция и разъедутся по всей матушке России. А это память. Идею поддержали почти все. Сказано – сделано. Получилось зловеще. У них в отряде был художник. Талантливо рисовал.

Теперь Алексей понял, чем вызван такой к нему интерес. Боевики то же видели. Значит, пощады не будет. «Во блин попал».

Послышались приближающиеся шаги. Скрипнул замок и дверь распахнулась. Яркий свет ударил в дверной проем, и Алексей зажмурился, пытаясь разглядеть вошедшего боевика.

– Зачем шумите, смерти быстрой хотите? – Зашипел он на ребят.

– Бушлаты хоть дайте, – попросил контрактник.

– Зачем собаке бушлат? Скоро мертвый будешь. – Боевик сплюнул в сторону и тут он заметил Алексея. – Очнулся призрак. Давно хотели мы хоть одного из ваших поймать. Совсем псы оборзели.

Чеченец выматерился и приблизившись к Алексею, передернул затвор автомата. Ствол холодной сталью обжог ему лоб.

– Боишься? Я б тебя прямо сейчас пошинковал.

– Ну, так давай, вам ведь Коран наверно не запрещает связанных убивать.

Чеченец заматерился на своем языке и ударил ногой в живот. Алексей охнул и согнулся.

– Не трогай его, он же пошевелиться не может, – вступился за парня контрактник.

– Я сейчас и тебя угощу, – рыкнул чеченец и собирался направиться в сторону парня. На несколько мгновений он заслонил собой свет, и Алексей смог открыть глаза. Боевик стоял к нему спиной. Алексей сделал подсечку, зная, чего ему это будет стоить. Заорав вместе с падающим боевиком. Раздалась очередь. Боевик рухнул на землю. На выстрелы в сарай примчались еще двое боевиков. Они наставили на ребят свои автоматы и помогли подняться упавшему чеченцу. Тот встал и кинулся с пинками на Алексея.

– Остановись Рамазан, он Тагиру живой нужен, – оттаскивая в сторону, успокаивали его боевики.

– Я ему десять таких приведу, отдайте мне его, – хрипел, вырываясь чеченец.

– Таких, нет. – Оборвал его другой. – Тебе Тагир башку снесет если что. Ты этого хочешь, да?

Боевик успокоился.

– Вы бушлаты нам дадите, а то казнить некого будет к завтрашнему утру. – Встрял контрактник.

– Со смертью шутишь, – огрызнулся один из боевиков.

Выйдя из сарая, они закрыли дверь и вскоре удаляющиеся шаги исчезли в звуках доносившихся с улицы.

– Не повезло тебе, – обратился к Алексею контрактник.

– А тебе? – усмехнулся он.

– Как тебя зовут, откуда ты? – поинтересовался парень.

– Алексей. Из Москвы я, а ты?

– А я с Тольятти, Андрюхой звать. – Парень вздохнул.

– Надо вместе собраться спинами, а то замерзнем, – предложил Алексей.

– Давай, – кивнул Андрей и стал подбираться к центру сарая. Два срочника тоже последовали его примеру. Алексей, превозмогая боль, на коленках подполз к ним и парни прижались друг к другу. Стало теплее.

– А вы ребятки кем будете? – поинтересовался Андрей.

– Меня Саня зовут, я из Москвы тоже. – Ответил один.

– А я Леха, из Волгограда. – Ответил второй.

Ребята сидели и вспоминали про гражданку. Как мечтали вернуться домой. Кто-то из ребят начинал травить анекдоты или смешные истории, но смеяться не хотелось, все думали об одном. Что дальше?

Вечером, когда уже начинало темнеть, пришли трое боевиков принесли бушлаты, и, подняв пинками срочников, забрали с собой.

– Жалко пацанов, салаги совсем. – С тоской произнес Андрей.

– Убьют только одного, – ответил Алексей. – Второму предложат написать или позвонить домой. И за кругленькую сумму его отпустят. Если родные насобирают.

– Откуда ты знаешь? – Удивился парень.

– Это обычная практика у боевиков. К тому же принесли только три бушлата, а нас четверо.

– Понятно. Ну, нас то они точно грохнут. – В голосе Андрея чувствовалась надежда, что Алексей его опровергнет.

Алексей промолчал и Андрей, поняв, что он прав тяжело вздохнул. Алексею страсть как хотелось в туалет. Но как это осуществить самому, даже в голову не приходило. Пришлось попросить парня помочь. Тот встал и спятившись задом помог ему.

– Может ты тоже хочешь? – спросил Алексей.

– Нет. Я уже сходил, – с усмешкой произнес он.

– Покурить бы и пожрать, а там и помирать веселее. – Вздохнул Алексей, пытаясь улыбнуться.

– Веселуха, – буркнул Андрей и усмехнулся.

Где-то через пару часов, когда уже было почти темно, раздались шаги и в сарай открыв дверь втолкнули паренька. Это был Сашка. Включили свет и ребята увидели, что у парня все лицо и грудь залиты кровью. Парень был практически в бессознательном положении. Он двигался чисто механически. Упал, поднялся, начал бродить перед стеной. Споткнулся, снова упал.

– Сядь! – Рявкнул боевик, который привел его. Парень глупо посмотрел на него и сев принялся раскачиваться из стороны в сторону, что-то мыча под нос, закрытыми глазами.

За боевиком пришла женщина. Запахло едой. Женщина развязала руки Андрею и тот, одев бушлат, под прицелом двух «калашей», направился к Алексею.

– Стой неверный. Его развязывать не велели, ешь, – чеченец кивнул в сторону котелка.

– А как он бушлат оденет и есть будет? – Андрей вопросительно посмотрел на боевиков.

– Ты его покормишь. – Усмехнулся один из боевиков.

– А бушлат? – не унимался Андрей.

– Слушай пес, ты меня утомлять начинаешь, не хочешь есть, ну так мы унесем обратно. Скажи Тагиру спасибо.

– Я даю слово, что только одену бушлат и вы завяжете мне снова руки, – заговорил Алексей.

– А тебе никто слова не давал, шакал. Ладно одевайся, – кивнул Андрею на Алексея один из боевиков. – Когда предстанешь перед Всевышним, замолви за меня словечко. Меня Шамиль зовут, запомнил?

– Да, – буркнул Алексей, освобождая от веревок руки и растирая запястья.

– Одевайся, – рявкнул один из боевиков.

Одевшись, Алексей послушно завел руки за спину и один из боевиков снова связал руки. Андрей поел и покормил Алексея.

– Можно покурить? – Спросил Андрей, увидев как один из боевиков закурил.

– Слушай, а может тебе бабу сюда привести? – усмехнувшись спросил боевик.

– Ты знаешь, я подумаю, – ответил парень.

– Слушай он издевается, – взбесился один из боевиков и ринулся было к парню, но второй чеченец его остановил. Ребятам сунули по сигарете в зубы и прикурили. После трех затяжек, голова закружилась, перед глазами все поплыло.

– Совсем щенок ваш слабый, – кивнул в сторону паренька боевик, – как таких воевать берут, ему только мамкину титьку доить, а не автомат держать. У нас в таком возрасте уже по несколько неверных убивают.

– Его не взяли, его отправили, как мясо, – буркнул Андрей, загоняя сигарету в уголок губ и морщась от дыма, попадавшего в глаза.

– Мясо и есть, – сплюнув боевик развернулся, и, дождавшись когда ребята затушат окурки, вышел из сарая после женщины и еще одного чеченца. – Завтра ваш черед, – указав на паренька, кивнул парням боевик и закрыл дверь.

– Ты живой? – спросил Андрей пацана. Тот никак не прореагировал, продолжая раскачиваться и мычать, что-то себе под нос.

– У него шок, оставь его, – посоветовал Алексей Андрею.

– Суки, – процедил парень. – Ничего святого.

Алексей не знал сколько прошло времени, они начали уже засыпать, как вдруг тихо сидевший в углу Сашка, заревел.

– Сань, успокойся, все нормально. – Попытался Алексей его успокоить.

– Нормально? Когда человека по горлу и у него кровь оттуда, а он клокочет. Это нормально? Это очень не нормально. А потом… а потом он упал, а… а они его по животу. Там… там эти внутренности… они их на землю… на землю как у поросенка, а он еще живой, он на меня смотрел, а… а – Рвота не дала говорить Сашке, он зашелся в кашле и снова сквозь рев стал вспоминать, он снова все это переживал, – а потом, меня туда… туда к нему в живот, где это… это все было у него, головой сунули, – снова кашель, не дал ему продолжить. Сашка давно уже не ел и в желудке было пусто, но его продолжало выворачивать на изнанку, – они мне жри мол, я не могу, так… так нахлебался этих… этого… – снова последовали рвотные судороги.

– Ладно хватит, – остановил Алексей его, – сколько они попросили?

– Пятнадцать штук, – выдавил Саша.

– «Зеленых»? – оторопел Андрей.

– Да.

– Соберут? – Алексей знал, что да, иначе его бы не привели сюда.

– Да. У меня отец, директор фирмы.

– Не, нормально. А че он тебя от армии не откосил? – удивился Андрей.

– Он у меня принципиальный. Сказал, что пока не отслужу, мужиком не стану.

– Нормально, – было видно, что Андрей вообще уже ни во что «не въезжает».

– Ладно Сань, успокойся, скоро домой поедешь. – Алексей закрыл глаза и вспомнил свой дом, Никиту и к горлу подкатил комок.

Днем в сарай пришли трое боевиков и забрали Андрея. Перед уходом парни встретились глазами и поняли, что больше уже не увидятся. Андрей усмехнулся. Дверь закрылась и в сарае снова воцарилась тишина. В соседнем сарае блеяли овцы. Разговаривали люди. Лаяли собаки, словом, жизнь в селе продолжалась своим ходом.

– Куда они его? – тихо спросил Саша, нарушив тишину.

– Не знаю, – Алексей пожал плечами, наверно к Тагиру. Ему не хотелось говорить на эту тему.

Парень это почувствовал и, опустив голову, ушел в свои мысли. Вскоре пришла женщина и принесла еду.

– Будешь есть? – спросила она у парня.

– Нет, – тот покачал головой.

– Ну, как знаешь, – женщина подошла к Алексею и принялась кормить его с ложки. Боевики зло смотрели на него.

– Ты видел как призрака, кормят с ложечки? – спросил один другого, усмехнувшись. Кусок хлеба застрял у Алексея в горле, и он закашлялся.

– Вы что, хотите, чтобы он подавился и Тагир снес вам головы? – возмутилась женщина.

– Молчи женщина, – огрызнулся один из боевиков и, закурив, вышел на улицу. Второй последовал за ним.

– Жалко мне вас, – произнесла женщина.

– Почему? – удивился Алексей, – вы ведь не любите нас, русских?

– Это они, вас не любят, – женщина кивнула в сторону боевиков, – а нам матерям, тяжело. Любой человек чей-то брат, сын, муж, отец. Тебя хочет видеть Тагир. Он очень интересуется тобой. Думаю, ты жив только поэтому.

– Все хватит, – в сарай зашли боевики. Женщина поднялась и вышла на улицу, прихватив с собой кухонную утварь.

Через час, в сарай зашли те же боевики и велели Алексею идти с ними. Он с трудом поднялся и вышел на залитый солнцем двор. Зажмурившись от яркого света, Алексей остановился и вдохнул чистый, свежий воздух. В спину сразу уперся ствол: «Иди не останавливайся»

– Куда? – спросил Алексей.

– В дом, – ответил чеченец, – и смотри без глупостей, а то изрешечу призрак.

Алексей поднялся по крыльцу и зашел в полумрак дома. Глаза никак не хотели снова привыкать к темноте. Ствол уперся в спину.

– Иди, – сквозь зубы процедил боевик за спиной и жестко ткнул рукой в спину.

Алексей поддался вперед и через несколько шагов начал различать контуры и очертания предметов находящихся в коридоре. Идти стало проще. Пройдя еще шагов пять, Алексей уткнулся в закрытую дверь. Чеченец крикнул, чтобы дверь открыли и она приотворилась, пропуская в темный коридор поток дневного света. С другой стороны дверей стоял еще один боевик с «калашом» на перевес. Слышны были детские смеющиеся голоса, и, войдя в квартиру, Алексей увидел четверых играющих в жмурки детей. Девочка лет десяти, с повязкой на глазах, бегала за тремя детьми, которые весело смеялись, когда она в очередной раз промахивалась.

Увидев Алексея, дети остановились и притихли. Девочка, бегавшая с повязкой на глазах, остановилась, услышав, что игра прекратилась. Она сняла повязку и повернулась в его сторону. Увидев ее, Алексей то же остановился и впился в ее лицо глазами. Эта была та самая девочка, которую спас Никита.

Девочка еще с мгновение смотрела на Алексея, а потом, молча, подошла и обняла за талию, запрокинув голову, заглядывая в его глаза. Боевики опешили, и растерянно смотрели на всю эту сцену. Затем один из них, что-то сказал девочке, видимо, чтобы она отошла, но девочка огрызнулась и, взяв Алексея за связанные запястья, повела в ту сторону, куда его вели чеченцы.

Комната, где находился Тагир, была в конце коридора. Первый чеченец открыл дверь и девочка, отпустив Алексея, прошмыгнула в нее. Она обежала стол, за которым тот сидел, и прижалась к нему, что-то тихо говоря и изредка поглядывая в сторону Алексея. Тагир задумчиво перевел взгляд с нее на парня, внимательно разглядывая. Через минуту девочка закончила. Тагир внимательно посмотрел ей в глаза. Поцеловав ее в лоб, он повернулся к Алексею, уперев локти в стол и сжав кисти в замок, прислонив их к губам. С минуту он смотрел ему в глаза жестким колючим взглядом. В комнате повисла гнетущая тишина. Алексей не отводил взгляда и чувствовал ту внутреннюю силу, которая исходила от этого человека.

Тагиру на вид было лет пятьдесят, может старше. Аккуратно одетый, причесанный. Черная с проседью бородка, подстрижена треугольником, переходящим в узкие бакенбарды. Широкий лоб и оставшиеся по краям головы черные, как и бородка с проседью волосы. На столе лежали очки. Алексей бы сказал, что Тагир больше походил на уважаемого профессора, чем на лидера бандформирования.

– Присядь, – Тагир кивнул в сторону стула, стоявшего напротив стола.

– Пусть мне развяжут руки, – попросил Алексей.

Тагир снова оценивающе посмотрел на него, а Алексей получил чувствительный удар под колени сзади. Застонав, он упал на пол. Падая, Алексей увидел, как девочка всхлипнула и зажала ладонями глаза.

Тагир что-то зло сказал чеченцу, который ударил Алексея, на что тот неодобрительно огрызнулся, но парня тут же подняли и, развязав руки, посадили на стул.

– Алексей, моя внучка поведала мне интересную историю. Ты в том бою потерял близкого человека?

– Это был мой брат. Он спас твою внучку, от твоих же людей. – Ответил Алексей хмуро, растирая запястья.

– Я хочу услышать, как это было?

– А разве тебе не рассказали? Ведь ты спланировал этот бой.

– Ты ошибаешься Алексей. Я не планирую эти операции. Я вообще к ним никакого отношения не имею. Об этой операции я узнал, когда ко мне привели внучку. Неужели ты думаешь, что преподаватель истории, который всю жизнь посвятил себя детям, станет убивать? Война не обошла меня стороной, я потерял всех близких. Дина, моя внучка – это все, что у меня осталось. Алексей, я уважаемый человек в нашем селе, ко мне приходят люди со своей бедой, и я помогаю решать им их проблемы. Но война, это не мое.

– Ты можешь поверить своей внучке, она все знает.

– Она смотрит на все женским взглядом. К тому же она еще ребенок.

– Хорошо. Только можно закурить? Мне тяжело вспоминать.

– Я освежу твою память, собака. – Услышал Алексей голос одного из боевиков возле своего уха.

– Умар! – Рыкнул на чеченца Тагир.

Чеченец зло сверкнул глазами и отпрянул от парня. Похоже, что Тагир действительно имел большую власть в этом селе.

– Дайте ему сигареты, – произнес Тагир и, глядя на Алексея, добавил, – Только учти, если Дина скажет мне, что в твоих словах есть ложь, клянусь тебе Аллахом, ты будешь умирать медленно. И твой бог тебя не спасет. Начинай говорить.

– Мы сопровождали генерала Малюту. Это была наша последняя операция, – начал Алексей, закуривая и несильно затягиваясь, дым обжег легкие и он с шумом выдохнул его, голова закружилась от долгого никотинового голодания, – мы знали что в нескольких местах могут быть засады и были готовы ко всему. Но когда в одном месте мы выехали на машинах за поворот, то увидели женщину с грудным ребенком на руках и девочкой лет десяти. Я руководил этой операцией и ехал в голове колонны. Мы даже сначала немного растерялись от такого поворота событий. Если бы эта была шахидка, все ясно. Но дети? Это не шло, ни в какие понятия. Я остановил колонну, потому что понял, женщина с дороги не уйдет. Она кричала нам, а мы медленно на бэхах приближались к ней. По ее жестам я понял, что дальше ехать нельзя. Мы подъехали к ней в плотную, и я собирался спросить, что это все значит, но тут взорвали нашу последнюю машину, блокируя отходы назад. Я успел скомандовать, чтобы все уходили с машин, и сам спрыгнул, Никита, мой брат, шел за мной следом. Он схватил ребенка у женщины с рук и хотел увести ее. Но женщина не уходила. Она, очевидно, считала, что рядом с ней бэху не подорвут. Женщина выхватила ребенка обратно, а брат схватил девочку и отвернул от машины. В этот момент началась стрельба и головную машину взорвали. Осколками брони убило женщину и ребенка. Никита успел закрыть собой девочку. Но бронник не выдержал, и его тоже прошило осколком. Он упал на землю, а девочка оказалась под ним. Это во время боя спасло ее от пуль. Когда бой закончился, Никита передал мне на руки эту девочку, а сам умер.

Алексей затушил окурок. Пальцы дрожали. Он снова вынул сигарету из пачки и закурил.

– Генерал был ранен, но остался жив, и вы привезли его на конечный пункт. – Продолжил за Алексея Тагир.

– Да, – кивнул тот и выдохнул дым, – девочку я взял с собой, а брата вместе с женщиной и ребенком приказал грузить в вертушку и везти в часть.

Тагир молча смотрел на Алексея, а тому было уже все равно. Алексей лишь изредка отрывал взгляд от пепельницы на столе, чтобы посмотреть на девочку. Она пережила тоже что и он.

Чеченец повернулся к внучке и спросил ее о чем-то. Та ответила и отрицательно покачала головой. Тагир молча кивнул ей и, порывшись в столе, вынул какой-то документ. Это оказался военный билет Алексея. Тагир вынул из нее фотографию, где Алексей с братом стояли в Александровском саду в Москве у фонтана, положив друг другу руки на плечи. Фотографию сделала Светка в последний день, перед тем как Алексей ушел в армию.

Тагир показал фотографию Дине. Та схватила ее и ткнула в брата пальцем, а потом подошла к Алексею и отдала фотографию ему в руки. Алексей посмотрел и вспомнил тот вечер. К горлу подкатил комок. Навернулись слезы. На фото они с Никитой стояли и улыбались. Какой же он был еще молодой. Тоска и злость охватила сердце.

Чеченец отправил девочку из комнаты и обратился к одному из стоявших за спиной Алексея боевиков. Голос у него был требовательный и злой. После этого боевик выскочил из комнаты, а второй остался стоять за спиной у парня.

– Вся наша жизнь, Алексей, построена на обычаях, – поднявшись из-за стола и повернувшись к стене, что была у него за спиной, произнес глухим голосом Тагир. Алексей посмотрел на него.

На стене была внушительных размеров коллекция холодного оружия и старинных ружей и пистолетов, еще наверно со времен Лермонтова, когда тот воевал на Кавказе. Когда Алексей увидел эту коллекцию, она его невольно захватила.

– Еще мой прадед начал коллекционировать всю эту красоту, – с этими словами Тагир снял со стены массивный кинжал. И сев обратно за стол медленно вынул его из ножен. – Этот кинжал принадлежал ему самому.

Тагир любовался полированной гладью клинка, взвешивая его в руке. Пальцы крепко держали рукоять.

– Его ни разу не точили, но он все равно очень острый. – С гордостью произнес Тагир и с грусть добавил, – к сожалению, таких клинков уже больше не делают. Перевелись мастера. А секреты утрачены. – Тагир протер фланелью клинок и положил его на стол рядом с ножнами.

В этот момент в дверь вошли двое боевиков, Алексей обернулся. Первый был тот, кого Тагир назвал Умаром, второго Алексей не знал. Между вторым и Тагиром возникла перепалка. Вернее Тагир разговаривал жестко и спокойно, а боевик почти срывался на крик. Алексей ни слова не понимал из их разговора.

Тагир поднялся из-за стола, а Алексей услышал движение позади себя и в следующее мгновение боевик захватил его шею левой рукой, а правой хотел ударить вдруг появившимся у него ножом. Алексей сделал блок правой рукой и остановил удар ножом.

– Ты все лжешь собака, – хрипел Алексею на ухо боевик, – Тагир, разреши я прирежу его.

Правой рукой Алексей держал его руку с ножом, а левой пытался ослабить удушающий захват. Затем освободил левую руку и резко вышиб нож. Вывернул его запястье левой рукой. Раздался хруст. Боевик взвыл от боли, но все равно еще все весом прижимал Алексея к стулу, хотя хватка ослабла. Алексей собрал остатки сил и, схватив его за голову, резким движением перекинул через себя на стол Тагиру. Тот рухнул спиной на столешницу, а Алексей схватил положенный Тагиром на стол кинжал и со всей силы ударил в грудь боевика. Тяжелый клинок вошел в тело как раскаленный нож в масло и вышел снизу столешницы. Голова боевика свесилась со стола, а руки раскинулись по столу. В горле заклокотало и струйка крови потекла изо рта. Тело забилось в судорогах и через несколько мгновений стихло, лишь изредка подрагивая. Лужица крови под столом становилась больше и больше. В том месте, где клинок прошил столешницу, тоже засочилась кровь. В комнате царила гробовая тишина. Слышно было, как крупные капли падают на пол. Алексей подошел к столу, выдернул клинок и в это время щелкнули затворы «калашей», но Тагир криком и жестом остановил боевиков. Алексей обтер клинок об одежду мертвого боевика и положил кинжал рядом с ножнами где он лежал, а затем, взяв тело за грудки, скинул со стола. Потом он взял сигарету, закурил и посмотрел на чеченца. Тот буравил Алексея взглядом и тот понял, что сделал все правильно.

– Подойди сюда, – тихо произнес Тагир, а затем обратился к боевикам. Те убрали автоматы за спины и, взяв тело, поволокли из комнаты. Алексей подошел к Тагиру, тот стоял у окна.

– Это был человек, который взорвал БМД рядом с моей дочерью и твоим братом. Мы живем по обычаям, – повторил он, – и порой эти обычаи жестоки, но они справедливы. Его нужно было наказать. Твой брат и моя дочь погибли вместе из-за этого человека.

– Кровь за кровь? – уточнил я.

– Да. Кровь за кровь.

– А его родственники не будут тебе мстить или мне?

– Нет. Он наемник. Да и это не по обычаю. Иначе будет война между семьями. Им и мне это не нужно.

Повисла тишина. Тагир думал о чем-то своем, глядя в окно. За окошком суетились женщины, бегали собаки, играли дети. Хотя стоял ноябрь, днем на улице было тепло. Желтая листва деревьев колыхалась под осенним ноябрьским ветерком.

– Ты наверно хочешь знать, что с тобой будет дальше? – нарушил тишину Тагир.

– Да.

– Я отпускаю тебя.

– Вот так, просто?

– Нет, ты знаешь почему?

– Догадываюсь.

– Хорошо я поясню. У меня погибла дочь и внук. Осталась внучка. Благодаря твоему брату. Но его нет в живых, он сам погиб. Я возвращаю долг. Тебе. Ты понимаешь?

– Да, Тагир, я понимаю. Можно вопрос?

– Что ты хочешь знать?

– Ты не лидер бандформирования, но боевики, которые устроили засаду, подчиняются тебе. Хотя по идее, они к тебе ни какого отношения не имеют, если с твоих слов ты все это не организовываешь. Я ничего не понимаю. Какая связь у тебя с ними и почему нас пленных привели к тебе?

– Конечно туманно, но я тебя понял, твой вопрос. Это не мои боевики. Они сами по себе. Мы с ними как бы соседствуем. У меня большой дом, здесь у них что-то на вроде базы или штаба. Они помогают поддерживать порядок в селе. У нас нет ни краж, ни убийств, ни прочего криминала. Если кто-то проворовался или нахулиганил, жители ведут его ко мне. Я осуществляю здесь правосудие. Не по тому суду, который принят у вас, а по-нашему. Они воюют с вами без меня. Я в этом не участвую. Не осуждаю, но и не одобряю их. Они все практически из окрестных сел, я учил их детей.

– Как ты допустил, чтобы убили контрактника и срочника?

– Алексей, я повторяю, они мне не подчиняются. Я не вмешиваюсь в их дела. Просто с тобой другой случай. Ты руководил той операцией, где погибла моя дочь. Они привели тебя ко мне. Я мог бы им сказать, чтобы они разбирались с тобой сами. Но я хотел посмотреть на тебя, тем более Дина сказала, что один из ваших спас ее.

– Но почему ты пошел на такое соседство. Зачем тебе это?

– Почему? – Тагир посмотрел задумчиво куда-то мимо Алексея, а потом повернулся к окну. – До войны я работал учителем истории в местной школе и по совместительству был ее директором. Жена преподавала физику в старших классах. У меня было две дочери и два зятя. Старшая работала в магазине, а младшая в больнице, медсестрой. Первым я потерял зятя у младшей. Он работал в милиции. Его убили боевики, за то, что он работал с вами, русскими. Его патрульную машину обстреляли бандиты. Вместе с ним погибли еще двое русских и один чеченец. Ему было двадцать пять лет.

Спустя полгода здесь была ликвидирована крупная банда. Я подозреваю, что вашим отрядом. Федералы так не работают. В соседнем лесу пастухи нашли пятьдесят человек. Все убиты. Но никто ничего не слышал. Через день пришли федералы и начали производить зачистку. Бригада дислоцировалась в пяти километрах от нашего села. Солдаты приходили за продуктами в наш магазин, где работала моя старшая дочь.

Однажды она не вышла на работу, заболел пятилетний внук. Магазин был закрыт. К ней домой зашли двое пьяных русских федералов. Зять был на работе. Он инженер-строитель. Тоже русский, принял нашу веру, жил по нашим законам и обычаям. Он уехал в соседнее село. Они там больницу возводили. Кроме дочери и внука дома никого не было. Солдаты потребовали сдать оружие и боевиков. Только не боевики им нужны были. Они жестоко изнасиловали ее и продолжали издеваться над ней, когда приехал зять. Он набросился на солдат. Они устроили стрельбу в доме. Сначала убили зятя. От шальной пули через сутки в больнице скончался внук. После зятя они убили мою дочь. У дома собралась толпа селян. Они пытались достать солдат, но те отстреливались. Через час после всего случившегося прибежали мы с женой. Я не успел остановить ее, а она бросилась прямо к дому. Ее расстреляли у меня на глазах. Одного из солдат мы ранили, второй потребовал машину и, чтобы мы выпустили их, иначе внук умрет, от потери крови. Мы уступили. Солдаты уехали, оставив за поселком ребенка.

Через день меня забрали в комендатуру по обвинению в предумышленном убийстве военнослужащего российской армии. Там меня жестоко избили, причем один из избивавших был тот второй солдат. Я не мог говорить. Мне сделали операцию по удалению правой почки. Случившееся в селе свалили на боевиков, еще орудовавших в местных лесах. Однажды я услышал, что боевики привели несколько пленных. Я пришел и узнал одного из солдат. Он тоже узнал меня. Я попросил автомат и расстрелял в упор всю обойму. С остальными боевики сделали то же самое.

На следующий день начался обстрел артиллерии. Несколько снарядов легли аккурат в селе. Это было страшно. Разрушенные дома, рыдающие дети, взрослые. Стоны раненых. Меня мучил один лишь вопрос: «За что?!» В чем наша вина перед вами? Ведь мы всего лишь пытаемся защититься. Мы не нападаем. Или вы хотите разорить улей и чтобы при этом вас не покусали пчелы? Так зачем его вообще разорять? Показать силу, доказать свою правоту?

– На большой крови, делаются большие деньги. А мы только маленькие винтики в этом огромном механизме чьей-то грязной политической игры. – Произнес Алексей.

– Но у нас есть своя гордость, своя независимость, которую нужно признавать. Мы маленький народ. Все устали от того произвола, что твориться здесь. Спроси любого, все равно кого, чеченца, осетина, русского, таджика: «Хочешь ли ты умереть, точно так же как, твой друг умер сегодня у тебя на глазах? Ты хочешь мстить за его смерть, но завтра отомстят тебе, а? Ложиться спать и думать, что может быть, спишь в последний раз?». Для всех наций война это трагедия. Это я говорю как историк. Что вам, русским и нам, чеченцам делить? Разве нельзя русскому жить в Чечне, а чеченцу в России? Или надо ткнуть пальцем и сказать: «Ты живешь на моей земле, потому что она принадлежит России». Разве десять, двадцать, сорок лет назад у кого-то возникал вопрос, на чьей земле мы живем? Наверно, главное все-таки «как» жить? А где, может выбирать каждый из нас?

Тагир смотрел на Алексея.

– Я не знаю ответов на твои вопросы, – качая головой, ответил тот.

– Я Алексей сам не знаю, ответов на свои вопросы.

– Скажи, почему ты дал мне убить этого боевика. Если они сами по себе. И как они, это позволили?

– Я повторюсь, этот боевик был наемником. Свои стрелять не стали бы. Я сразу его заподозрил.

– Ты гарантируешь, что ваши меня не тронут.

– Они отдали тебя мне, я тебя отпускаю. Я так решил. Что с тобой будет дальше мне не интересно. Я вернул долг. Все иди.

– Прощай Тагир, – Алексей развернулся и двинулся к выходу.

– Прощай «призрак», и храни тебя Аллах.

Алексей вновь прошел темным коридором и вышел на залитое солнцем крыльцо. Зажмурившись, он приложил руку к глазам, наподобие козырька, и посмотрел на сарай, где томился связанный пацан.

– И тебя храни, – произнес Алексей, спрыгивая с крыльца, сам не зная, кому это больше адресовано.

– Иди прямо, потом повернешь налево, – услышал он голос.

Обернувшись, Алексей увидел боевика, который выносил тело от Тагира. Тот сидел в тени на лавочке, закинув одну ногу на нее и срезая тонкие ломтики с яблока ножом, отправлял их в рот.

Алексей медленно «выстрелил» в него из воображаемого пистолета и сдул дым со ствола. Прищурился. Лицо боевика перекосилось от злобы, он перестал жевать. В следующее мгновение, боевик метнул в Алексея нож. Тот уклонился, и перо вошло в стойку, которая поддерживала козырек у крыльца.

– Ловкий, пес, – процедил чеченец сквозь зубы.

– Не вставай, я обратно тебе его верну, – хмуро произнес Алексей, вытаскивая нож из дерева. В следующее мгновение он сделал обманный взмах рукой, и боевик опрокинувшись назад упал на обратную сторону скамейки, пытаясь увернуться. Алексей усмехнулся и метнул нож. Тот вошел точнехонько в то место где только, что сидел боевик, Только теперь голова боевика была на уровне скамейки, и нож вошел в дерево в тридцати сантиметрах от лица. Боевик вздрогнул от глухого удара и лишь, потом увидел нож. Лицо побелело от гнева, но Алексей уже направлялся туда, куда он сказал.

Повернув налево, как и сказал ему чеченец, Алексей увидел, что до конца села идти примерно с полкилометра. Вздохнув полной грудью, он остановился и, закурив, направился по центральной улице в сторону ближайшей части. Скорее всего, он уже в списках погибших. И домой похоронку отправили, кроме военного билета ведь, все вещи в сбитом вертолете остались.