Читать книгу Имя нам легион. Часть 1. Чертово болото - Иван VeganaMaia Вологдин - Страница 2

Глава 2. Мысли материальны

Оглавление

Материализовавшимся ответом на текущие желания Копылова, ему попалось объявление, случайно обнаруженное среди просторов интернета, где Денис выискивал выгодную недвижимость для финансовых вложений в условиях нового кризиса.

Определенный финансовый излишек скопился на счетах бизнесмена и требовал физической реализации в нестабильной, экономической обстановке на территории государства.

Среди множества предложений агентства по продаже недвижимости Копылову мимоходом в глаза бросилось хорошо знакомое изображение дедовского дома и желанная, физически осязаемая надпись под ним, гласившая, что недвижимость «продаётся», вместе с контактным, сотовым телефоном продавца.

Цена была смехотворна по меркам успешного человека – шестьсот тысяч за мечту было не жалко отдать. Японский внедорожник, на данный момент, находящийся в собственности бизнесмена, стоил в четыре раза дороже и был куплен мужчиной не в кредит.

Этими планами Денис с упоением делился с одним из многочисленных товарищей, а также, по совместительству одним из множества бизнес партнеров, медленно пробегая очередной круг теплым, сентябрьским деньком по прогретой, резиновой дорожке стадиона «Металлург».

Черный спортивный костюм с белыми полосками и синие кеды удивительно подходили к его крепкой фигуре, подчеркивая и выделяя широкие плечи, а ровный, неторопливый, полный достоинства баритон красочно описывал запыхавшемуся товарищу предстоящую покупку:

– Знаешь, как я скучал по реке? Как представлю, что вновь выйду на тёплые, согретые солнцем, пахнущие деревом доски крыльца, вглядываясь в искрящуюся гладь извилистого, перекатистого русла, то душа в пляс! Детство, брат, оно такое. Настоящее, чистое, неизменное.

– Угу, – буркнул менее подготовленный, раскрасневшийся, явно более слабый спортсмен, уже с раздражением поглядывая на дорогие часы на руке, – Ден, как ты так можешь? Бежать и не замолкать? И хоть бы дыхание сбилось, но нет – все прёшь и прёшь кругами, как локомотив. Тебе даже твой насморк не помеха?

– Эйфория, Семён! Эйфория… Ощущение успеха, – вымолвил Копылов и остановился, понимая, что партнёр на пределе сил, – знаешь, как говорят, мы все хотим вернуться в дорогие места, чтобы осознать, насколько сильно мы изменились сами. Я как белка в колесе, много лет пашу не покладая рук. Хватит! Я заработал столько, что до конца жизни моей не потратить. Нанимаю управляющего для бизнеса и хожу на пенсию. И всецело отдаю себя только таинству фотографии!

С этими словами Копылов достал из кармана штанов скомканный, синий платок, и, оглянувшись, чтобы никто не заметил эту интимную процедуру, прочистил нос, брезгливо выкинув использованную тряпку в урну, расположенную для удобства спортсменов неподалеку от беговой дорожки.

– Реально? – удивился Семен, тираде своего партнера, растягивая ноющие ноги неторопливыми наклонами, которым мешал довольно крупный, выпуклый живот мужчины. Подобное заявление Копылова заставило его пружиной распрямиться в полный рост, на секунду оторвавшись от упражнения – это ты-то на покой? Да ты же трудоголик! Ты не сможешь…

– Смогу Семён! Еще как смогу, – четко, будто бы принимая пари, ответил товарищу Денис, – кто я? Тварь ли, дрожащая или право имеющий?

Понимая, что подобным, риторическим вопросом он окончательно поставил недальновидного, но ухватистого в делах Семёна в тупик, Денис поспешил прояснить ситуацию:

– Жизнь ведь она не только в бабках, брат. Не только в работе. Я имею полное право отдать остаток своих дней на алтарь чего-то большего, чем очередной «лимон в кармане», – и, спохватившись, добавил уже более торопливо – Ладно, прости брат, пора бежать. Аринку с музыкальной школы нужно забрать и домой. К жене.

– А в душ? А обсохнуть? Ты итак простывший весь!

– Пустое! Дома помоюсь! – отмахнулся от друга Денис, и легко перепрыгнув через небольшой, чугунный забор, ограждающий беговую дорожку от входа на стадион, выбежал на открытую парковку перед многометровыми воротами парадного входа, на ходу пиликнув брелком сигнализации от большого, крупного и дорогого внедорожника черного цвета одной из излюбленных японских фирм.

Умная машина, повинуясь нажатиям клавиш брелка, послушно завела не успевший остыть за время пробежки мотор, щелкнув запорными замками четырех дверей. Настроенная под хозяина магнитола мигнула сенсорным экраном, запуская хорошо известный трек группы «ДДТ»

Желтые листья близлежащих тополей, успели и за столь короткое время довольно плотно усыпать чёрный капот внедорожника, что заставило Копылова несколько минут потратить на то, чтобы осторожно стряхнуть щеткой с капота нежелательную растительность, символизирующую всеобщее увядание природы и переход на новый цикл.

С наслаждением вытащив из вскрытой пачки новый носовой платок, неизменного, синего цвета, который он так любил, Денис, практически на ощупь, управляя небольшим, удобным смартфоном, выбранным, как говориться, «по руке владельца», не глядя нажал на иконку дочери, вызывая ее на разговор:

– Алё! – не по-детски серьезный голос ответил без промедления. Такова была излюбленная манера дочери вести разговоры. К ней успешно можно было применить распространенный эпитет «маленький взрослый»

– Как игра на скрипке, Арин? Уже всё?

– Уже полчаса как всё, папа! – Арина, находясь в легкой степени возмущения и очень не любила, когда родители задерживались, не предупредив, – ты, где пропадаешь?

– Бегаю! – сам того не замечая начал оправдываться взволнованный отец, между тем аккуратно выруливая на полупустую, проезжую полосу, – буду через десять минут максимум, – и заискивающе добавил, – Ну, прости уж старика! Папе нужно держать себя в форме для твоей мамы.

– Понимаю, – вздохнула девочка на том конце провода, – поэтому и сижу. Жду. Все прочие дети уже разбрелись. Я одна… всё, бросай трубку. Будь осторожен за рулем.

– Хорошо, спасибо за понимание, доча.

– Было бы за что, пап.

Экран мобильного устройства высветил иконку «вызов завершен» перед тем как уйти во мрак режима ожидания.

Быстро стемнело. У осеннего вечера, даже самого солнечного и безоблачного, вообще имелось странное свойство в мгновение ока превращаться в самую настоящую, прохладную тьму глубокой ночи.

Именно поэтому Копылов и простыл. Полторы недели назад он посмел опрометчиво поверить теплому солнышку бабьего лета и, задержавшись в гаражном кооперативе, где его рабочие производили памятники и оградки, не заметил, как попал в объятие стылых сумерек, с раздражением отметив легкую боль в горле по возвращению домой.

Впрочем, лечиться времени особо не было и нужно было сказать, что обострившийся насморк беспокоил больного на протяжении практически всего лета, отравляя ночной отдых небольшой заложенностью то одной, то другой ноздри.

Вот и сейчас, по наблюдениям Дениса прошло совсем мало времени между его выходом с закатного стадиона и тревожным, уличным светом фонарей на фоне утопающих в звездной темноте, смолкающих улиц родного города.

Братск – город его детства, особенно ближе к вечеру, казался Денису малоприветливым местом. Впрочем, как и Иркутск, Красноярск и любой другой город, где он бывал по зову дел. Копылов вообще искренне считал, что темное время суток лучше всего встречать дома, с семьей, а не таскаться абы, где и с кем попало, чтобы не нажить нежелательных приключений и неприятностей.

Он не боялся драк и склок. Часто бывал бит и не менее часто бил. Просто на излете третьего десятка лет видел совершенно иные ценности и приоритеты, чем доказывание кому бы то ни было своего физического и духовного превосходства в бытовом, ненужном конфликте.

Многие считали иначе. У открытых до позднего вечера дверей пивнушек роились непонятные, серые люди, превалирующе одетые в потасканную спортивную одежду и глубоко накинутые на голову капюшоны. Некоторые из них удобно расположившись на бетонном крыльце одного из заведения, «не отходя от кассы» дегустировали третьесортные спиртные напитки, жадно сопроводив глазами чёрный внедорожник, блеснувший под фонарями чистым, серебряным узором литых дисков.

Кожей Денис почувствовал, как собравшиеся люди обсуждают и осуждают его успех, не предпринимая при этом никаких шагов к собственному достатку. Копылов прекрасно знал эту натуру – вечно, долго и нудно говорить ни о чём, виня всех, кого только можно винить в собственных бедах и неудачах.

Под раздачу злых языков попадали все – и правительство федерации, и родители, и жёны, и даже маленькие дети, родившиеся, по мнению несостоятельных отцов в крайне невыгодный момент.

Отражением его мыслей, буквально на глазах, под сенью полуопавших деревьев несколько мужчин крепко костерили друг друга, толкая тела оппонентов непослушными руками.

«Обычная бравада» – подумалось наблюдательному Денису, который про себя отметил, что весь этот фарс был рассчитан на стайку женщин, сидящих на лавке неподалеку и увлеченно наблюдающих за конфликтом мужчин, – «просто довольно глупый способ привлечь к себе внимание»

Конечно, Братск не везде был таким. Просто в некоторых кварталах, отдаленных от центра, в глухих, непролазных дворах, все еще чувствовалось тошнотворное влияние «бандитской эпохи», вырывающееся наружу. Эта ужасная эпоха, прежде всего, проявлялась в людях, отстающих от требований и вызовов настоящего времени лет этак на десять – пятнадцать.

«Рудиментарные отростки» – хмыкнул про себя Копылов, перестраиваясь на соседнюю полосу, – «рано или поздно вы просто канете в небытие, будто бы вообще не жили на белом свете»

Не смотря на полное нежелание конфликтов, тем не менее, в бардачке автомобиля предусмотрительного и готового ко всему Дениса, всегда можно было обнаружить травматический пистолет и баллончик с перцовым газом, чтобы максимально успешно наказать потенциального обидчика, не причинив последнему смертельного вреда.

Копылов, обладая юридическим образованием, как никто другой понимал, насколько не лояльны законы Российской Федерации к людям, находящимся в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости.

Обороняющийся гражданин, под испытующим взором судьи, чересчур часто превращался в жертву правосудия, «в преступника», достойного порицания и самого строгого наказания, необоснованно получая за попытку защитить свою или чужую жизнь, честь и достоинство, вполне реальные сроки.

Поэтому и оружие приходилось подбирать останавливающее, шоковое, больше влияющее на противника психологически, нежели наносящее ощутимый, физический урон.

Недолгая дорога подходила к концу. Неторопливо и внимательно проехав несколько перекрестков с вялым, вечерним движением, дорогой внедорожник подрулил к чугунному, витиеватому забору, за которым скрывалось двухэтажное здание, исполненное в неказистом стиле массовой, советской застройки из красного кирпича, являющееся местом дислокации довольно знаменитой и уважаемой музыкальной школы.

Черный внедорожник, отразив чистым, намытым капотом свет горящих окон близлежащих домов, мягко прошуршав шинами по свежему асфальтовому покрытию, легко поднял при плавном торможении из-под колес целую стайку желтых, тополиных листков, которые немедленно, играя, подхватил и унес во мрак подворотен легкий, осенний ветерок.

Небольшие, трехместные, скрипучие качели, стоящие во дворе заведения еще чуть ли не с дедовских времён, когда музыкальная школа была обычным детсадом, всегда были излюбленным местом ожидания родителей для Арины.

Там отец и обнаружил ее, задумчиво уставившуюся в звездное небо большими, карими глазами, по неподвижной поверхности которых, отражаясь, в последних отблесках далекого, таящего заката, мерно текли перевернутые изображения свинцовых, разрозненных облаков, обещавших к утру вылиться в самую настоящую бурю.

Хорошенькое, миловидное личико ребенка обрамляла копна длинных, прямых, чёрных волос, доставшихся ей в наследство от отца. Стройная как тростинка, одетая в легкий, спортивную курточку и джинсы Арина выглядела немного старше своих лет и видимо уже покорила своей красотой сердца многих сверстников.

Сердобольного отца всегда брала оторопь только от одной мысли о том, что когда-нибудь она окончательно повзрослеет и приведет в дом своего избранника – худшая пытка для действительно любящего родителя.

– Просил же ночью ждать меня внутри, – смахивая неприятное наваждение грядущих дней, беззлобно проворчал Денис, присаживаясь на качели слева от дочери.

– А ты не затягивай с приездом и я не буду выходить, – резонно возразила Арина на замечание отца, – В здании скучно, да и сторож плохой собеседник. Мне хватает времени проведенного за скрипкой, чтобы стены этого здания стали мне в тягость.

Копылов улыбнулся. «Ох уж эта манера дочки рассуждать как взрослая» невольно, не без теплой грусти, подумалось отцу,– «взрослеют много быстрее, чем мы успеваем отследить изменения».

– Как простуда? – поинтересовалась дочка, внимательно взглянув на отца, подсевшего рядом, – насморк все также беспокоит? Не пора ли к врачу? Уже почти третий месяц шмыгаешь. Раздражает…

– Да пока рано, – улыбнулся Денис, вновь коснувшись платком раскрасневшегося носа, – терпимо пока.

– Ну-ну… Терпимо…

Иногда Копылов даже искренне верил, что подле него находиться равновозрастный собеседник, но отчего-то поселившийся в теле ребенка.

«Иван не такой. Все еще пребывает в детских грезах и предпочитает драться, а не грызть гранит науки или приобщаться к искусству». В отличие от матери, Денис был приверженец полной демократии в воспитании молодого поколения. Дарья же мыслила совершенно иначе, чутко следя за планомерным, разносторонним развитием детей.

Вновь, незаметно для себя провалившись в мысли, Копылов стал разглядывать жёлтые окна местных многоэтажек, глубоко задумавшись о простых, мирских вещах. За каждым окном семья со своей историей. Живут. Растут и растят. Рождаются и умирают. Удивительный круговорот жизни и смерти. Никто не в силах противостоять ей. Ни он, ни грядущие поколения. Это удручало.

По долгу работы Денис часто видел смерть. Поддерживая контакты с центральным моргом города, Копылов часто заезжал туда, хорошо познакомившись с местным, престранным, но забавным патологоанатомом, и благодаря ему часто видел неприятные последствия смерти, а наработанные связи в рядах полиции позволяли именно его сотрудникам ритуального агентства первым приезжать на труп, для дальнейшей работы с телом.

Его воображение почти не трогали сморщенные, иссохшиеся тела стариков, но всегда до глубины души цепляла несправедливость преждевременной кончины молодых людей.

Именно в такие моменты ощущалась вся непередаваемая хрупкость жизни, заключенной в тело человека и бездумное, чаще всего глупое распоряжение ею в рядах детей и подростков.

Как любил говорить хорошо знакомый ему патологоанатом:

– Несчастных случаев практически нет. Есть случаи тупости. Не пристегнулся в машине и вылетел в лобовое стекло – тупость. Не закрепил должным образом страховочный ремень при высотных работах – тем более тупость. Полез на вагон под контактный провод для удачного кадра – вообще имбецил. Вот и выходит, что девяносто процентов погибают по собственной глупости.

Молчание между тем затягивалось. Очень не хотелось садиться в душный салон автомобиля. Хотелось дышать полной грудью и любоваться свечением живых и теплых окон.

«Интересно, про что думает дочь?» – Денис мельком, не привлекая внимание, скосился на девочку рядом.

Арина глубоко и ровно дышала, будто бы спала, но глаза являли такую ясную отрешенность от сиюминутного, что чувствовалось, как не по годам развитая дочь рисует перед своими очами незримые горизонты грядущего дня.

По мнению Копылова, торопить столь пикантный момент не следовало. Он мог никогда и не повториться.

Поздний вечер осени удивительным образом пронизывал каждую клеточку его естества, позволяя успокоиться суетливым мыслям, роящимся внутри черепной коробки. От необычных переживаний слегка закололо шрам на затылке, приводя очарованного отца в чувство.

Вдоволь насидевшись на скрипучих качелях в нетягостном, лёгком молчании, более взрослый и собранный Денис, повинуясь веянию уходящего времени, все же, через усилие воли, решился прервать его:

– Поехали, а то мама волноваться будет. Итак, задерживаемся.

– Я ее уже предупредила, что ты забегался на стадионе с Семёном. Так что все «на мази»

– Выражение то какое, – хохотнул Денис, – «на мази»! И что бы я без тебя делал? – он улыбнулся, легко поцеловав дочку в румяную щечку, и собственным примером увлек ребенка за собой.

Имя нам легион. Часть 1. Чертово болото

Подняться наверх