Читать книгу Майя. История любви - Иван Вересов - Страница 4

Часть третья

Оглавление

Чайник на электроплитке закипал медленно. Я оглядывал жилище Ангела. Собственно, и смотреть-то было особенно не на что. Старый, давно требующий капитального ремонта домик состоял из двух комнат: маленькая отделена от остального пространства лёгкой перегородкой и имела настоящую дверь, с врезным английским замком, но и здесь, вероятно, ничего не запиралось Дверь стояла распахнутая настежь, и было видно, что комната в одно окно.

Большая комната проходная, в два окна, с печью посередине, разгороженная ситцевыми занавесками, соединяла в себе и кухню, и гостиную. Из большой комнаты дверь выходила прямо в прихожую, у того окна, что напротив печи стоял стол, покрытый вышитой мережками белой скатертью, возле него венский стул с вышитой подушкой на сиденье и два простых деревянных табурета. У другой стены, рядом с входной дверью, небольшой буфет с посудой. Внутри буфета на нижней полке банки с вареньем, такие же банки и глиняные горшки громоздились сверху. Горлышки вместо крышек обёрнуты промасленной бумагой и завязаны бечёвками, на все банки наклеены аккуратно подписанные этикетки.

С другой стороны от входной двери примостились тумбочка с электрической плиткой на две конфорки и рукомойник над небольшой раковиной. За одной из занавесок виднелся угол кровати, журнальный столик со старым радиоприёмником и плюшевое кресло, покрытое зелёным клетчатым пледом.

Однако при всей скудности обстановки дом не производил впечатления унылости, в нём не было затхлого запаха тряпья и сырости, обычного для таких старых человеческих жилищ. Воздух был сухим лёгким и подвижным, аккуратно подшитые занавески чуть-чуть колыхались на сквозняке. Рыжий абажур с кистями, низко спускавшийся с потолка, и большой медный самовар на столе придавали комнате весёлый и уютный вид.

На подоконниках пышно цвела герань, её терпкий аромат смешивался с запахом сухих трав, пучками развешанных на стене и ещё каким-то другим знакомым запахом, который я не мог определить. Свежевыкрашенный дощатый пол покрывали плетёные циновки и матерчатые полосатые половики.

– Надо было самовар раздуть, быстрее бы закипел, – сказала не то мне, не то себе Ангел, доставая из буфета чашки и чайные ложки, – по выходным в посёлке напряжение слабое. А ты садись, что стоишь?

Я послушно сел.

– Ты и не спросишь, как меня зовут? – Между делом поинтересовалась Ангел, собирая на стол.

Я не знал, что ответить, не признаваться же, что про себя окрестил незнакомую девушку ангелом. В самом деле, она была похожа. Таких вот золотоволосых, голубоглазых, очень юных, рисуют на рождественских и пасхальных открытках. Только ангелы не живут в таких старых домах и не работают на конюшне.

– Извини… как тебя зовут? – всё-таки спросил я, глупо улыбаясь.

– Майя, – отвечала она.

– Красивое имя.

– Все так говорят.

Она пожала плечами, тряхнула кудряшками, потом привстала на цыпочки, потянулась наверх за банкой с вареньем.

– Давай достану, – я встал и подошел к ней.

Собственно, мне достаточно было сделать всего один шаг от стола к буфету, чтобы оказаться рядом.

– Вон ту, справа, вторую, указала Майя, – Вишнёвое, ты любишь?

– Да, очень люблю ответил я и не из вежливости, а так оно и было.

Моя бабушка всегда заготавливала вишнёвое варенье, я хорошо помнил, как она в белом фартуке, забрызганном вишнёвым соком, и со специальной машинкой для выдавливания косточек в руках сидела перед большим тазом. Машинка была похожа на шприц с пружинкой и не вызывала у меня никакой симпатии, другое дело таз полный спелых вишен. Очищенные от косточек ягоды бабушка раскладывала в тазы и миски поменьше, пересыпала сахаром. Это было так давно, словно в другой жизни. Тогда мы летом тоже жили на даче в деревянном доме…

– Ну, что же ты? Вторая справа, – повторила Майя. – Я достал банку и поставил на стол. – Вот и чайник закипел, – сказала девушка, – сейчас заварю, и будем пить.

И всё-таки, когда Майя улыбалась, я мысленно называл её «Ангел».

Она достала из буфета расписанный незабудками фарфоровый заварной чайник и две розетки для варенья.

– У меня редко гости бывают, – смущенно улыбнулась Майя и обвела взглядом комнату-кухню. – Кого в такое убожество пригласишь? Раньше всё по-другому выглядело, и дом, и двор, а теперь…

Она махнула рукой и начала заливать кипяток в фарфоровый чайник, подождала пока он нагреется и выплеснула воду в рукомойник.

– Ты здесь одна живёшь?

– Теперь – да. Раньше с родителями. Потом брат приезжал, это его комната, – она кивнула на раскрытую дверь, – он погиб.

Майя опустила глаза и стала развязывать мешочек с сухой травой. Я понял, что она ничего больше не скажет.

– Извини, я не хотел, – пробормотал я.

– Ничего, бывает. Может, ты голодный, хочешь, картошки сварим? У меня грибы солёные есть, капуста квашеная.

– Нет, спасибо, я перед сменой обедал.

– Кто же ест перед верховой ездой? Ты, и правда, как новичок.

Чай у Майи заварился изумительный, с ароматом мяты и ещё каких-то трав, которых я не знал. Он кружил голову и так хотелось спать… А может я и правда стукнулся третьего дня об землю головой сильнее, чем мне тогда показалось.

Неожиданно голова у меня закружилась так сильно, что комната поплыла перед глазами, а потом всё исчезло.

Очнулся я от громких голосов, понял, что лежу на узкой, жесткой постели в комнате брата Майи, дверь была притворена, но тонкая перегородка не глушила звуки.

В соседней комнате спорили – один из голосов я узнал, он принадлежал Майе, второй незнакомый, мужской, резко и ворчливо повторял:

– Без медицинского полиса я могу оказать только платную помощь. Осмотр двести пятьдесят рублей, всё остальное: уколы, транспортировка и госпитализация, если понадобится, в эту сумму не входят, платить будете по прейскуранту за каждую услугу отдельно.

– Платно, так платно, я же не отказываюсь, – перебила Майя, – только осматривайте скорее. Он с лошади упал, может сотрясение мозга?

– Тогда надо снимок сделать, а для этого…

– Вот сюда, пожалуйста

Дверь открылась и в проёме, полностью перекрывая его, возникла худощавая фигура доктора скорой помощи, в халате и полотняной шапочке салатного цвета. Доктор был сердит, выражение недовольства стойко держалось на его продолговатом, несколько вытянутом книзу лице с маленькими быстрыми глазками длинным носом и капризными губами.

С сомнением оглядев стул, доктор присел около кровати, рядом с собой, на табурет, принесенный Майей с кухни, поставил свой чёрный плоский чемоданчик, открыл его, достал аппарат для измерения давления.

Осмотр занял немного времени, ничего угрожающего в моём состоянии врач скорой помощи не нашел.

– Давление нормальное… пульс, – он взял меня за руку и, сверяясь с часами, помолчал секунд пятнадцать, – пульс учащенный, но почти в норме. – Закончив с начальными процедурами, доктор откинул одеяло и сказал, – поднимите рубашку, нет, лучше снимите совсем и лягте на спину, – при этих словах я взглянул на Майю, которая стояла у двери, она поняла и вышла из комнаты. Руки доктора неприятно прошлись по моему телу

– Так… ушибов переломов кажется нет, – недовольно констатировал он, – можете одеться. Теперь посмотрите на мою руку. Не поворачивая головы… вот так… вправо, влево, вверх, вниз, задержите взгляд… – он приблизил палец к самому моему носу. – Закройте глаза, коснитесь носа… так… откройте глаза, шире, – он быстрым жестом фокусника достал из своего чемоданчика и сунул мне в лицо зажженный электрический фонарик. – Зрачки расширены, аккомодация слабая. Вы не закапывали атропин? Очки носите?

– Только для чтения.

– Очень хорошо… тааак… координация не нарушена, с глазами что-то непонятно, лекарства какие-нибудь принимали? Снотворное, транквилизаторы?

– Нет.

– Голова болит?

– Нет.

– Кружится?

– Нет.

– Тошнит?

– Нет, – отвечал я, всё более раздражаясь на этого человека. Он был похож на кузнечика и формой головы и выражением лица. Щёки его свисали, образуя резкие носогубные складки, верхняя челюсть немного выдавалась вперёд. Сходство с насекомым подчёркивали круглые очки в светлой роговой оправе.


Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу
Майя. История любви

Подняться наверх