Читать книгу Цена идеи. Роман-антиутопия - Иван Залесов - Страница 2

Родился я в небольшом провинциальном городке где-то на севере незадолго до начала эпохи перестройки (истинной "катастройки"!). Поскольку родители много работали, большую часть времени проводил у бабушки с дедушкой. Когда мне исполнилось семь лет, меня отдали в школу, где раньше училась мама, в пяти минутах ходьбы от моих стариков.

Помню первое сентября начала девяностых годов – первый учебный день в жизни. Утром в спортзале проходил праздник под названием «Первый звонок». Высокий одиннадцатиклассник, по совместительству тезка, посадил меня на плечо и понес по кругу, мимо других старшеклассников, первоклассников, их родителей и учителей. Именно мне выпала честь давать первый звонок! Я очень волновался, поэтому, должно быть, выглядел не совсем счастливым. Директор, учителя, мои родители (да и не только мои) жестикулировали и шептали «Улыбайся!». Преодолевая свои эмоции, я натянуто улыбнулся. Нас фотографировали и снимали на видеокамеру. Так и прошел праздник.

Учеба давалась мне с переменным успехом. Порой я не очень понимал какой-то материал, а спросить у учительницы стеснялся. Тогда на занятиях получал «тройбаны». А после этого, по вечерам, отец начинал объяснять, как решать задачи по математике, или мама – правила русского языка. А вообще, я не любил делать домашнюю работу под надзором родителей. Однажды папа, и так вымотанный за целый день на трудной работе, пытался растолковать мне какое-то правило, а я никак не мог его понять, раз за разом допускал ошибки в упражнении. И чем больше времени проходило за безуспешными объяснениями, тем больше родитель злился и нервничал. В конце концов, его терпение лопнуло, и он с такой силой перечеркнул мою писанину, что прорвал насквозь тетрадь! А после отвесил мне легкий подзатыльник и сильно ругался. Мама начала его успокаивать, увела в другую комнату, а меня уложила спать. На следующее утро родители по пути на работу завезли меня к бабушке с дедом. Благо, учился я тогда во вторую смену. И вот мы с бабушкой спокойно, не спеша, сделали все необходимые упражнения.

В начальных классах мне очень не повезло с учительницей. Как и многие, в начале девяностых она с головой ушла в торговлю, поэтому времени на своих учеников у нее оставалось мало. Кстати, когда мы перешли в среднее звено школы, после окончания трех классов, наша уже бывшая учительница и вовсе уволилась.

Раз меня не мог учить «профессиональный педагог», то это делали родители и бабушка с дедом. Например, делить столбиком меня научил на осенних каникулах дедушка, еще до того, как мы начали это проходить в школе.

В пятом классе начали изучать английский язык. И попал я в группу, у которой вела сей предмет лучшая учительница нашего города – Вероника Игоревна. На уроках иностранного языка всегда была железная дисциплина. Учила она нас как следует! Даже закоренелые троечники знали английский. Лично мне очень нравились ее уроки. Много всего интересного она рассказывала. И не только о Великобритании, ее достопримечательностях, традициях и праздниках англичан, но также и о своей жизни, полной удивительных историй. Учила Вероника Игоревна нас и тому, как нужно себя вести, воспитывала «Человеками» с большой буквы, отзывчивыми и готовыми помочь ближнему (жаль только, что в отношении этих вопросов мозгов у нас было маловато).

В первой же четверти пятого класса я получил итоговую пятерку по английскому языку. Отец тогда очень гордился мной, ибо сам в изучении иностранных языков никогда не преуспевал. Вообще, начиная с пятого класса, учеба стала даваться легче.

В седьмом классе я пристрастился к российской рок-музыке. Почти все мои одноклассники начали тогда слушать песни Виктора Цоя. Однажды я попросил друга дать на вечер послушать кассету группы «Кино». И мне понравилось. Именно так все и началось… Чем больше времени проходило, тем более тяжелую музыку я начинал слушать. В конце концов, скатился до «Гражданской Обороны», «Арии» и «Сектора газа».

После окончания седьмого класса, в один пасмурный летний день, я впервые попробовал пиво. Вдвоем с другом скинулись на бутылку самого дешевого, и я, собрав всю волю в кулак, направился к ларьку. Встав на носочки, чтобы казаться выше, произнес басом «Бутылку пива!». И ведь получилось – мне продали «запретный плод»! Уже повзрослев, я понял, что мог тогда не "корчить" из себя взрослого – все равно бы продали: время было такое – все плевали на законы и простую общечеловеческую мораль, жажда денег перекрывала все. Быстро добежав до заброшенной стройки неподалеку, мы сели на одну из железобетонных плит и начали по очереди отпивать из горла бутылки. Напиток показался мне горьким.

«Как взрослые могут его любить?» – все недоумевал я, делая очередной глоток.

После того, как пиво было выпито, мы немного посидели и разошлись по домам. Ни бабушка, ни дедушка ничего не заметили.

То было начало переходного возраста. Теперь основными темами для обсуждения были девчонки.

Вскоре начался новый учебный год. Поскольку мы стали старше, нас начали привлекать к работам по уборке урожая в местном колхозе. Первые две недели сентября вместо того, чтобы высиживать в душных кабинетах, грызя гранит науки, ученики с восьмого по одиннадцатый классы организованно выезжали рано утром на свежий воздух. И это всем очень нравилось. Еще бы! Продление каникул на две недели! И никаких домашних заданий! Работа простая – сидишь с другом в паре, выдергиваешь морковку или свеклу, обрываешь ботву, овощ кидаешь в одно ведро, траву – в другое. Когда ведра наполнятся, относишь и высыпаешь овощи в один мешок, ботву – в другой. За это платили какие-то копейки. Мелочь, но приятно! Но, я уверен, все бы и бесплатно согласились работать – только б не сидеть в школе. Итак, пара, проработав несколько часов, собрав урожай, начинала отдыхать – перекусывать или кидаться собранными овощами в сверстников из параллельных классов. Какой задор и веселье витали в воздухе во время этих поездок! Правда, за раскиданные корнеплоды сотрудники колхоза ругали нас, но, в принципе, плевать мы все хотели на их ругань. Даже классные руководители ничего не могли поделать с нами и нашими «играми». Днем приезжали автобусы и так же организованно увозили нас назад, к школе. Оттуда все расходились по домам, переодевались и бежали на улицу. Как правило, многие ученики ежедневно привозили из колхоза домой по полведра, а то и целому, овощей, уборкой которых занимались. Что тут скажешь? Предприимчивое поколение!

В тот год у нас ввели новый предмет – химию. А также для нас стали чаще устраивать школьные дискотеки, которые мы всегда с радостью посещали. В остальном же, ничего не изменилось.

В конце октября начались осенние каникулы. После собрания и получения дневников с оценками по итогам четверти мы с лучшим другом – звали его Костей – пошли гулять, ибо дома сидеть было скучно, заняться было нечем. Погода стояла ужасная: морось, слякоть, холод и сильный, пронизывающий насквозь, ветер. Бесцельно пошлявшись по улицам, решили заглянуть «на огонек» к нашему приятелю Андрею. Жил он в обычной «хрущевке»: две смежные комнаты, маленькая кухня, совмещенный санузел. Едва переступив порог его квартиры, поняли, что здесь уже вовсю идет гулянка, «дым коромыслом». Родителей не оказалось дома, вот и решила половина класса воспользоваться случаем и отметить здесь окончание четверти, в том числе и девчонки.

– Пацаны! Есть пиво и портвейн! Что будете? – спросил Серега, наш однокашник.

Весь стол в комнате был заставлен тарой: несколько «полторашек» пива, пара бутылок дешевого портвейна, стаканы, пачки сигарет… Мы присоединились. Я выпил пива и почувствовал расслабление и эйфорию. Но далеко не до эйфории было самому Андрею: у него по физике вышла итоговая двойка. Свое горе он пытался утопить в бутылке. Его все поддерживали и успокаивали, особенно в девчатах проснулись материнские инстинкты.

Спустя какое-то время хозяин квартиры пошел справить нужду. Тем временем, веселье продолжилось.

– Что-то долго его нет, – обратился ко мне Костя.

– Пойдем, проверим, – предложил я.

Постучав в дверь, Костян спросил:

– Андрюх, ты там как? Живой?

Но ответа не последовало. Тогда еще раз постучал я, спросив:

– У тебя там все в порядке?

Тишина.

Тогда я дернул ручку – дверь оказалась незапертой. Войдя внутрь, мы увидели следующую картину: в ванной, до половины наполненной водой, прямо в одежде сидел наш друг, тихо плача. В руках он держал лезвие отцовской бритвы.

– Братух, ты чего? Успокойся! – произнес Костя.

– Не делай глупостей! – сказал я, подходя ближе.

– Да не убивайся ты так! – продолжал успокаивать его Костян.

– Уж лучше я сам это сделаю, чем родители! – сквозь всхлипывания заплетающимся языком пролепетал Андрей.

Тем временем, я схватил его за руку, в которой была бритва. Костя сразу подскочил и крепко обхватил Андрея за плечи, чтобы тот не оказывал сопротивления. Я начал методично выкручивать руку до тех пор, пока бритва не упала на пол.

На шум сбежались все. Рома вошел внутрь ванной.

– Вы что делаете? – в недоумении спросил он.

Мы с Костей отпустили неудавшегося самоубийцу и, используя весь запас нецензурной лексики, объяснили, что наш одноклассник едва не вскрыл себе вены.

После этого происшествия я сразу протрезвел. Вечеринка была закончена. Все вместе навели порядок в квартире. А хозяин, сняв с себя мокрую одежду при помощи одноклассников, обмотался одним полотенцем, шатаясь, дошел до дивана, упал на него и уснул.

Все начали собираться.

– Его же нельзя оставлять одного! Вдруг очнется и опять попытается покончить с собой? – сообразил Денис.

– У него сестра должна прийти где-то через час, – откликнулся Роман. – Я пока что, до ее прихода, побуду здесь.

Мы разошлись по домам.

Какими же, порой, глупыми бывают дети! Убиваться так из-за какой-то оценки! Лишь со временем мы узнаем цену жизни. Только с опытом приходит к нам осознание того, что ни один адекватный родитель ни за что на свете не причинит зла своему ребенку – самому дорогому, что только есть у него в жизни!

Ну а насчет той двойки… Знаю только, что Андрей договорился с учителем и ходил к нему каждый день в течение всех каникул, занимался физикой. Перед началом новой учебной четверти он переписал контрольную работу, и двойка была исправлена на тройку.

Снова началась учеба. Мы довольно часто стали собираться перед уроками у Андрюхи. Позволяли себе выпить немного пива.

Кстати, продавали нам алкогольную продукцию в одном маленьком магазине, хозяином которого был армянин. Там всегда закрывали глаза на то, что мы еще дети. Правда, просуществовал тот магазинчик недолго: после первой же проверки его закрыли. А в том помещении организовали отделение милиции. И по сравнению с преступлениями и беспределом, которые творили «блюстители правопорядка» в том отделении, продажа алкоголя детям – просто невинная шалость. Может, то было проклятое строение, склонявшее человека к нарушению закона, а может просто – такое время и жестокие люди…

Однажды у меня было отвратительнейшее настроение. Я оделся и пошел к Андрею. Несколько одноклассников, в том числе и Костя, к тому времени практически невменяемый от выпитого спиртного, веселились там. На столе стояли несколько пластиковых бутылок пива и одна стеклянная – водки. Мне намешали «ерша». Выпив полкружки, я повеселел. Спешить особо было некуда. До начала уроков оставалось еще часа четыре. Настроение улучшалось прямо пропорционально количеству выпитого спиртного. Находясь в состоянии опьянения, я нарушил еще одно табу: решил вместе со всеми покурить. Сделал тяжку. Легкие обожгло, и я закашлялся. Еще одна… Не такая большая, как предыдущая. Прошло уже легче. И пошло-поехало! Пиво с водкой и сигареты…

В таком состоянии я не пребывал никогда. Жизнь казалась прекрасной! Никаких проблем или страхов! Просто божественно! Эх! Не знал я тогда, что меня ожидает впереди! Ведь за все приходится платить в этой жизни – после эйфории всегда приходит депрессия. Совсем не до смеха стало, когда меня начало тошнить. Да еще и время поджимало – пора было идти в школу. Прогуливать не хотелось, поскольку наш классный руководитель сразу сообщил бы об этом родителям. От запаха табачного дыма в квартире мне становилось все хуже. Нужно было выбраться на свежий воздух. Все стали собираться, а я решил подождать их на улице. Закинув ранец с учебниками за спину, спустился вниз. Выйдя из подъезда, я едва успел сделать пару шагов в сторону, как меня вырвало. Ноги стали ватными, и я упал на колени. Перед глазами все плыло и кружилось. Вырвало еще раз. И еще… Лишь когда вся гадость, что была в желудке, вышла, я почувствовал облегчение. Меня начало знобить. Чтобы подняться, сил не было. Услышал, как позади открылась дверь подъезда, и на улицу вышла компания моих друзей-собутыльников.

Сашка и Денис держали Костю, ибо последний был практически в бессознательном состоянии. Андрей, пошатываясь, подошел ко мне и спросил:

– Ты как? Совсем хреново?

Я лишь покачал головой в ответ.

– Давай, вставай, – протянув мне руку, произнес мой друг.

Поднявшись, я оперся на его плечо, и мы пошли. Через какое-то время мне стало чуть лучше. Разум начал проясняться. Перед тем, как идти в школу, мы купили жевательную резинку в ларьке, надеясь, что она перебьет запах алкоголя.

В школе, посмотрев на свое отражение, я сперва испугался, поскольку из зеркала на меня смотрело бледное, как лист бумаги, слегка опухшее и потрепанное человекоподобное существо. Костя выглядел далеко не лучше. В тот день я пообещал себе, что никогда больше не буду так напиваться. Шло время. Обещание я держал. Только иногда заходил к Андрею, выпивал бутылочку пива, но не более того.

Однажды я стал замечать, что к нашей тесной компании присоединяются новые ребята, которых раньше никогда не видел. Это были приятели Андрюхи или Ромы. Ну, что ж? Друзья моих друзей – мои друзья! Всех нас объединяло одно – нет, не стремление выпить, – а музыка. Мы просто с ума сходили от рока! Слушали такие группы, как «Ария», «Гражданская оборона», «Manowar», «Nirvana», «Metallica» и старые добрые «Led Zeppelin», «Deep Purple» и «The Doors». И одеваться мы стали соответственно: по весне некоторые, в том числе и я, носили отцовские кожаные куртки, более везучим родители покупали «косухи»; другим атрибутом нашей компании были напульсники и кепки или «банданы» с названиями рок-групп. Учителей в школе бесила такая мода. Они пытались нас пристыдить, взывали к разуму, которого у нас не было, и, в конце концов, жаловались завучам и директору, а те, в свою очередь, культурно просили одеваться хотя бы немного приличней. Но мы же, в меру своего переходного возраста, были нигилистами и плевать хотели на все возрастные авторитеты и вообще всякие устои общества! Так и продолжали ужасно одеваться, слушать рок и пить пиво. До поры, до времени…

Вот и восьмой класс был за плечами. Стоял ленивый летний воскресный день. Мы с Костей бесцельно слонялись по пыльным, загаженным улицам нашего старого города. И абсолютно случайно встретили двух парней из нашей «группировки» поклонников рок-музыки. Нельзя их назвать приятелями, ибо не были мы настолько близко знакомы. Тем не менее, один из них поведал нам историю:

– Слышь, пацаны! Тут херня такая приключилась! Короче, Тотошик (кто такой Тотошик, я представлял очень абстрактно) недавно по улице гулял. Идет, короче, никого не трогает. Вот, короче! И тут на него наехали какие-то «нигеры» (так называли любителей рэпа, хип-хопа). Да еще и с другого района! Пид*ры, в натуре! Короче, это… они Тотошику говорят, типа, ты че волосы длинные носишь? Типа, че, баба что ли? Ну их, это… Тотошик нахер послал. А они – шакалы, бл…! – его отмудохали! Нормально так запинали! Бляха! Вот, короче! Так это, короче! Тотошик ща дома лечится. У него вся рожа такая помятая! Ваще пипец! Ну вот, короче, этих козлов нашли, отмудохали их нашей компанией. А они, типа, крутые все такие! На понтах, бл…! Кому-то рассказали, нам стрелу забили. Вот, короче! Сегодня в восемь вечера за кинотеатром будем меситься с ними! Давайте, тоже подтягивайтесь! И пацанов еще подтягивайте! Пора этим уродам объяснить, кто тут хозяин района!

– Да давить их надо! – сиплым голосом подхватил второй. – Убивать таких пид*ров надо! Хрен ли! Совсем охренели уже! Зверье, мать их! Животные!

– Ну, так чего, пацаны, пойдете? – спросил нас первый.

Мы с Костяном переглянулись и в унисон ответили:

– Пойдем, конечно!

– Тогда, это… Короче! Сегодня собираемся в семь часов за кинотеатром! Надо еще будет подготовиться!

Мы попрощались до вечера и пошли дальше.

Все дело в том, что с развалом Советского Союза большинство спортивных секций и кружков по интересам закрылось, остальные же с переходом страны на рыночную экономику стали требовать за занятия деньги, которых у населения не было. Вот и остался у молодежи лишь один способ высвобождения энергии, которая хлещет через край, – уличные драки. А повод для них находился всегда: кому-то не понравился район, где ты живешь, или музыка, которую ты слушаешь, или твоя походка, или цвет твоих шнурков, или, или, или…

Вечером, где-то в половине восьмого, мы с Костей подошли в условленное место. На пустыре за старым, обшарпанным, заброшенным кинотеатром собрались наши единомышленники. Судя по количеству человек, намечалась глобальная потасовка. А еще более глобальной ее делал тот факт, что через одного парни были вооружены: кто палкой, кто ножом, кто еще какой-нибудь «хреновиной», попавшейся под руку. Я кожей ощущал напряжение, витавшее в воздухе. Тот, кто никогда не бывал в подобных передрягах, вряд ли сможет понять это чувство.

Вот показались вдалеке «орды», просто «тьмы», противника! Все они были одеты в мешковатые балахоны, широкие штаны, кроссовки. В голове мелькнула лишь одна мысль: «Понеслась!». Да, это была настоящая кровавая баня! Из-за выделявшегося адреналина я не чувствовал боли от наносимых мне ударов. Сам беспорядочно выбрасывал кулаки, разбивая носы и брови. В память навсегда врезалась одна картина: среди всего того хаоса я увидел, как один парнишка, рыхлый на вид, с первым пушком под носом, из нашей «банды», стоял на коленях, его методично избивал «вражеский элемент»; вдруг откуда ни возьмись, подлетел второй такой «элемент» и, вкладывая всю силу в удар, ногой пнул бедного паренька по лицу. Что было с ним дальше – не имею понятия. Мне нужно было заботиться о себе. Не знаю, долго еще продолжалась бы эта «бойня», но тут кто-то крикнул «Менты!», и все кинулись врассыпную. Я лишь успел заметить, что около кинотеатра стоял автобус, из которого выбегали сотрудники правоохранительных органов и начинали гоняться за участниками кровавого времяпрепровождения. Мы с Костей кинулись в сторону парка, что был неподалеку.

Отсиживаясь в кустах, смотрели, как по парковым аллеям бегают милиционеры в поисках нарушителей общественного порядка.

«И чего они так завелись? – недоумевал я. – Разогнали нас и ладно! Зачем еще искать, ловить?»

Когда же все более-менее утихло, мы выбрались из кустов и разошлись по домам.

Как позже выяснилось, еще до начала драки, когда наша «группировка» ждала противника, мимо того пустыря, сокращая путь, наверное, шла из гостей домой мать одного из моих одноклассников. Увидев толпу вооруженных отморозков, она решила вызвать милицию – вряд ли ребята такого вида собрались, чтобы поэзию Байрона обсудить. Служила она в судебной системе – поэтому менты приехали на вызов быстро и прикладывали такие усилия для поимки как можно большего количества участников потасовки. А, увидев в толпе нас с Костей, эта женщина решила еще и нашим родителям позвонить.

И вот дома меня ждал разгневанный отец со старым добрым здоровенным армейским ремнем в руках! На утро болела не только губа, разбитая в драке, но и «пятая точка», разбитая во время разъяснения мне, «что такое хорошо, а что такое – плохо». С того самого дня мне запретили встречаться с «отмороженными товарищами».

Проснулся я рано. Отец уже остыл и перед тем, как уйти на работу, в спокойном тоне поговорил со мной:

– Ты пойми одно: мы с матерью не хотим, чтобы тебе голову проломили и убили. Мы хотим, чтобы ты выучился и уехал из этого «гадюшника»! А не гнил тут, как мы. Здесь, в этом городе, нет будущего. Люди уж спились все! Знаешь, что по статистике сорок процентов детей у нас в области рождается с теми или иными умственными и психическими отклонениями? Дебилы рождаются, иными словами! А чего ожидать? Сейчас уже молодежи здоровой почти не осталось: одни алкоголики и наркоманы. Ты вокруг оглянись! Идет мамаша, коляску катит. В одной руке сигарету держит, в другой – бутылку пива. Какого ребенка такая родит? Здорового, разве? Работы здесь тоже нет! У кого мозги есть – уезжают отсюда. Мы с мамой очень надеемся, что и ты после окончания школы поступишь в институт в Москве, отучишься, закрепишься там… в люди выбьешься! А для этого надо «учиться, учиться и еще раз учиться!», как завещал Владимир Ильич Ленин. Ну, а если с такой компанией отморозков поведешься, ничего хорошего из этого не выйдет! Поверь мне! Потом еще спасибо нам с матерью скажешь. Вот увидишь! – отец похлопал меня по плечу и уехал на работу.

В качестве наказания мне разрешалось гулять не дальше двора дома моих бабушки с дедом (именно у них я проводил все время, пока родители были на работе). А они всегда могли проследить за исполнением наказания. Сначала было тяжело. Душа разрывалась от скуки в жаркие долгие летние дни. Мне очень хотелось встретиться с друзьями, поболтать и, может быть, выпить по бутылочке прохладного пивка. Но, увы! Так и тянулись дни. Я просто изнывал от тоски и безделья! Тогда взял книгу из домашней библиотеки и буквально «проглотил» ее. Потом еще одну. И еще… Именно так я и пристрастился к чтению. Обычно выходил во двор, садился на скамейку и, греясь и загорая на солнце, читал классиков, российских и зарубежных. Иногда ко мне приходил Костя. Порой, мы разговаривали по телефону. Ему тоже приходилось несладко после того «ЧП»: все лето он выполнял абсолютно всю работу по дому, а также должен был в день прочитывать определенное количество страниц книги, выданной ему родителями. Пролетали дни, недели. К концу лета, вспоминая «старых приятелей», я осознавал, насколько вырос умственно и духовно над ними. Больше не было первоначальной тоски.

Осенью же, когда начались занятия в школе, я стал буквально «вгрызаться в гранит науки», особенно в английский язык. И это принесло свои плоды: в июне следующего года практически без всякой подготовки на отлично сдал все экзамены. А после них был выпускной!

Торжественная часть прошла быстро. Получив аттестаты, всем классом мы сели в заказанный заранее нашими родителями автобус и поехали в кафе. Заведение находилось на самой окраине города, вдали от пыльных центральных дорог и шума жилых кварталов. Обстановка внутри была следующей: на первом этаже располагались составленные в длинный ряд накрытые столы с соками и закусками; на втором этаже – бильярд. Отведав яств, мы с одноклассниками решили сыграть партию в американский пул. Когда я поднялся на второй этаж, взору предстал прекрасный пейзаж в большом окне: закат, летнее солнце озаряло алым светом верхушки деревьев необъятного леса нашей области, их тени ложились на ровное поле со свежей сочной зеленой травой, что было прямо позади кафе. Посередине того поля находился небольшой пруд, еще не засоренный отходами очередного производства. Сердце мое заликовало, на душе стало тепло и радостно оттого, что я родился и живу в этой стране, красивее которой нет в целом мире!

Впервые родители разрешили мне гулять всю ночь, и этим нельзя было не воспользоваться. Организованно доехав назад, к школе, мы быстро попрощались с родителями и поспешили скрыться с глаз их долой. Свобода! Дойдя до ближайшего круглосуточного магазина, мы затоварились спиртным. А далее пошли в парк, тот самый, где когда-то скрывались от милиции, и, расположившись там на лавочке, принялись отмечать по-настоящему, в свое удовольствие, выпускной – пустились во все тяжкие.

Домой я вернулся только под утро, когда уже солнце начало вставать.

Проснувшись в обед, чувствовал себя, мягко говоря, плохо. Похмелье прошло только к вечеру. Родители, хоть и заметили мое состояние, но отчитывать не стали.

Лето летело быстро. Мы с друзьями, отдыхая после первых в жизни экзаменов, почти каждый день ездили на городской пляж – купались, загорали, заглядывались на девчонок. И были бы каникулы как каникулы, не случись одно происшествие.

Где-то в начале августа мы снова поехали на речку, прямо с утра пораньше. Пробыли там до вечера. Чего ж греха таить – выпили по паре банок пива. И уже собирались покидать пляж, но Андрей решил искупаться напоследок. Пока он плавал, мы – Костя, я, Рома и Денис – одевались, складывали лежаки и собирали мусор, оставшийся после приятного времяпрепровождения (как это ни странно, хоть мы и не относились к самым законопослушным подросткам, но были приучены родителями не мусорить в общественных местах).

– Ну где там этот водоплавающий? – стал уже возмущаться Роман.

Тревога закралась в наши души, когда мы не увидели в реке Андрюху.

– Куда он пропал? – выразил общее мнение Костя.

– Андрюх! – крикнул я, но никто не откликнулся.

Будний день… Людей на пляже практически не было. Мы напряженно вглядывались в воду.

– Может его отнесло течением, и он выплыл где-то в другом месте? – в задумчивости предположил Рома.

– Я пробегусь быстро вдоль берега, проверю, – сказал Ден и легкой трусцой начал движение по течению вдоль реки. Мы же еще немного покричали имя Андрея, надеясь, что он откликнется. Спустя минут двадцать вернулся и Денис, мрачно помотав головой, давая понять, что Андрея в радиусе километра нет.

Домой мы, естественно, уже не собирались. Подождав примерно полчаса, было решено вызвать милицию. Мобильных телефонов в то время почти ни у кого не было. Договорились, что мы с Костей останемся на пляже на всякий случай, а Рома с Денисом позвонят по "02" из ближайшего магазина. Спустя где-то минут сорок, приехал серо-синий УАЗ, из которого лениво вылез лейтенантик и еще пара бойцов.

– Вы милицию вызывали? – крикнул он нам, одиноко сидящим на песке возле реки.

Быстро объяснив, в чем дело, мы сказали, что очень волнуемся за нашего друга и боимся, что он мог утонуть. Смачно выругавшись, доблестный офицер правоохранительных органов спросил:

– И что вы от нас хотите?

– Ну… может, водолазов вызовите? – предложил я.

– А, может, тебе еще спецназ вызвать, вертолеты и пару истребителей?! – раздраженно отозвался лейтенант. Потом, протерев пот со лба и почесав затылок, он добавил: – Может он на том берегу выплыл и пошел домой, а вы тут панику разводите. Подождите до завтра. Не объявится – тогда заявление напишете. Все! Расходитесь по домам!

Мы стояли растерянные.

– Вот ведь пи**ры! – в сердцах произнес Костя, когда УАЗ, громко рыча двигателем, уехал прочь.

Рома, снова раздевшись, полез в воду, желая обследовать дно мутной реки. Мы последовали за ним. Андрея так и не нашли. По домам разошлись только поздним вечером, когда уже опустились сумерки.

На душе кошки скребли. Но я был очень уставшим. Едва придя домой, я сразу лег на кровать и просто «отключился».

Утро было безрадостным. Проснулся я рано от звонка Ромы. Он рассказал, что ночью обеспокоенная мама Андрея позвонила ему как ближайшему другу и спросила, не знает ли он, где ее сын. Тогда Рома все ей и рассказал.

– У нее истерика началась, – подавленным голосом заканчивал он свой рассказ. – Она пообещала, что всех ментов на уши поставит, а с тех, что на пляж приезжали, погоны сорвет.

У меня подступил ком к горлу…

В тот же день тело нашего друга было найдено на берегу, в десяти километрах от места купания. Как выяснилось, в одном месте, в центре реки, было углубление, и образовалась воронка, которая довольно быстро затянула на дно выпившего Андрея. Он захлебнулся водой… А потом течение понесло его тело, пока оно не прибилось к берегу, где и было обнаружено каким-то рыбаком.

Мои родители, узнав о случившемся, очень расстроились. Также переживали за меня. В день похорон мама отгладила мне черные классические брюки и черную же футболку-поло. Мы – друзья Андрея – собрались возле нашей школы, откуда и двинулись на кладбище.

Проводы в последний путь проходили пышно. Родители нашего погибшего друга были… сказать, что подавлены и убиты горем, – не сказать ничего.

– Ребята, сейчас все поедут в столовую на поминки, – обратился к нам папа Андрея (его мама просто ничего не могла ни сказать, ни сделать – она была, судя по пустому взгляду, где-то очень далеко). – Вы тоже присоединяйтесь, – пригласил он нас.

Кто-то согласился поехать, а мы вчетвером – я, Костя, Рома и Денис, – те, которые тогда, на пляже, были рядом и не смогли уберечь друга, вежливо отказались и поехали в сторону наших домов (а жили все рядом, в одном районе). Да и вряд ли, на самом деле, родители Андрея хотели нас видеть еще и на поминках. Вероятно, они считали нас отчасти виновными в смерти их единственного сына. Так уж устроена человеческая психика… Ведь рядом с ним были, но не помогли.

Помню, мы решили в тот день не расходиться по домам, а купить спиртного и уединиться на нашем «тайном» месте – заброшенной стройке – и проводить самостоятельно друга в последний путь.

Разлив по пластиковым стаканам дешевый вермут, не чокаясь, выпили. Шел он легко, как виноградный сладкий сок.

– Как там… пепел к пеплу, прах к праху… – произнес Денис, разлив еще по одной порции «пойла».

– Земля тебе пухом, дружище! – сказал Рома, и снова все выпили.

Когда бутылка была опустошена, Рома сбегал еще за одной. Пили мы тогда крепко, пока всех не начало выворачивать наизнанку. Как я оказался дома – уже не помню. Только вечером следующего дня, когда отец вернулся домой в работы, начал мне читать лекцию на тему «культурного пития спиртных напитков».

С тех пор мы с Костей как-то отдалились от остальных парней. Они встречались своей компанией, а мы – своей. Лишь иногда встречались все вместе, чтобы выпить пива.

Шло время – боль в душе по безвременно почившему другу начала стихать.

В самом конце каникул, незадолго до Дня знаний, мы с Костяном прогуливались по району, когда увидели в одном из самых благоустроенных дворов двух девушек. Они сидели на лавочке и пили колу.

– Привет, девчонки! – «подкатил» к ним Костя. – Почему скучаете тут одни?

– Да так… подругу ждем, – слегка надменно ответила одна.

– Что-то мне подсказывает, что ждете вы не подругу, а двух самых классных пацанов нашего города, – продолжил мой друг. – Сама судьба на это указывает!

– Тоже мне! Принцы на белых конях! – жеманно отозвалась другая, и они захихикали.

Присаживаясь по разные стороны от «сладкой парочки» (Костя со стороны той, «надменной», что ответила на его первую реплику, а я – рядом со второй), мы продолжили разговор:

– Как вас зовут? – спросил Костя.

– Меня – Катя, – ответила девушка, что сидела рядом с ним.

– А меня – Света, – поставила нас в известность та, что сидела рядом со мной.

– Я – Костя.

– Я – Олег.

– Может, немного прогуляемся? – предложил мой друг.

– Но мы подругу ждем, – ответила Катя.

– А подруга все поймет. Не каждый день с такими «принцами» знакомишься, – заключил я.

– Ну хорошо, – кокетливо улыбнувшись, согласилась она.

И мы пошли бродить по парку. Как оказалось, они были нашими ровесницами и в этом году перешли в нашу школу, в параллельные классы. Мой друг рассказывал анекдоты, выдумывал забавные истории на ходу. Подруги смеялись. Я же молчал, тайно завидуя Косте, его дару так легко общаться с представительницами противоположного пола. Света мне очень понравилась. Она была довольно красива и совсем не стервозна, как могло бы показаться на первый взгляд. Я заметил, как Костя, спустя какое-то время, взял за руку Катю. Она не сопротивлялась. Я попытался то же самое проделать со Светкой, но она свою ладошку аккуратно выдернула из моей.

«Ну что ж?.. Подождем немного…» – пронеслось в голове.

– Девчонки, вы нас тут подождите, – обратился к ним Костя, указывая на свободную лавочку, – а мы с Олегом быстро сбегаем вон до той палатки, купим вам… э… а что вам купить? Мороженое? Шоколадку?

– Мне – мороженое, – ответила Катя.

– А мне ничего не надо, – отказалась Света.

– Окей! Поняли! – озорным голосом согласился мой друг, и мы с ним пошли к палатке с мороженым.

– Ну, как тебе девчонки? – живо поинтересовался он, когда мы отошли на достаточное расстояние, чтобы нас не услышали новоиспеченные подружки.

– По-моему, клевые, – ответил я.

– У меня с Катькой все на мази. Слушай, нам бы как-то разойтись: я с Катюхой, ты – со Светкой. Что скажешь? Уединимся по парам.

– Ну, можно, конечно. Только Света какая-то странная: за руку взять не дает. Хрен знает. Странная какая-то, – повторил я вновь.

– Братух, помоги мне. У меня – я чувствую – с Катькой все срастется. А если у тебя со Светкой не получится, то я потом помогу с какой-нибудь другой бабой познакомиться. Но мне сейчас очень надо с Катей наедине остаться.

Конечно, согласился помочь другу, уже осознавая, что мне не нужна другая «баба», кроме Светы. Я в нее стал влюбляться сильнее с каждой минутой.

Купив два мороженых: одно для Кати, другое – для Кости – мы вернулись к подругам. Немного посидев, Костя что-то начал нашептывать на ухо Кате. Последняя улыбалась. Потом они вдвоем встали и направились к пруду, что был неподалеку. Света, похоже, поняла, что она сейчас подруге будет только мешать, поэтому осталась рядом со мной на лавочке. Я же стал усиленно думать, о чем с ней поговорить, и, таки, выдавил из себя вопрос:

– А почему ты в нашу школу перевелась?

«Идиот!» – мысленно выругался на себя.

– Мы раньше у бабушки жили в другом районе, а теперь мама купила квартиру недалеко от вашей школы. Вот, чтобы не ездить через весь город, было решено меня перевести сюда. А Катькины родители тоже переехали, только они чуть дальше живут, в новостройке на Ленина. Но Катю в другой, параллельный, класс определили…

Ее слова мне в одно ухо влетали, из другого – вылетали. Я любовался ею! Хотел смотреть в эти карие задорные глаза, смущаясь одновременно и отводя взгляд в сторону. Меня волновала и возбуждала ее грудь, довольно внушительных размеров для ученицы пусть даже старших классов. Я был без ума от этих стройных красивых ножек. И тут я понял, что она задала какой-то вопрос…

– Что? – спросил я и покраснел, как маленький мальчик.

– Я спросила, какие учителя у вас в школе. Строгие?

– Да всякие… Есть и строгие, есть и не очень… – бормотал я себе под нос. – Попадаются иногда уроды…

Как же я себя вечером ругал за такое поведение и глупый ответ! А тогда, после того, как я «пробурчал» что-то невнятное, наступило молчание. Я понимал, что нужно что-нибудь сказать, но никак не мог придумать, что именно. По сути, я впервые остался с девушкой наедине. Лицо и уши мои «горели». Лихорадочно старался подобрать хоть какой-то вопрос, но попытки оказались тщетны. В конце концов, тишину нарушила Света, произнеся:

– Олег, я пойду домой, а то мама будет волноваться, что я могу нарваться на неприятности в новом районе. Если хочешь, можешь проводить меня.

– Конечно, – согласился я.

До ее дома мы шли минут двадцать. За это время я только и спросил:

– И как тебе наш район?

Она усмехнулась и ответила:

– Район как район. Хорошо, что парк есть – погулять можно сходить в любое время.

– Ты только поздно не ходи, а то тут… всякая гопота собирается, маньяки еще бегают, – предостерег я и стал просто пунцовым от своей же глупости.

«Что я несу?! Черт! Черт! Дурак!» – мысленно ругал себя.

Напоследок, когда мы добрались до ее дома, решился и спросил ее номер телефона. Света нехотя продиктовала и скрылась за дверью подъезда. А я еще долго бесцельно «шлялся» по улице, пытаясь успокоить нервы и сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

Вечером мы созвонились с Костей. Как он сообщил, у него все «на мази». Они уже целовались, а вскоре мой друг надеялся затащить Катю в постель. Что тут скажешь? В подростковом возрасте вместо мозгов гормоны.

– А у вас со Светкой как?

– Да так… Пока никак…

– Чего так плохо?

– Не знаю, братан. Она девчонка клевая, конечно. И я, как дурак, рядом с ней когда, начинаю всякую херню нести.

– Да ты не запаривайся так! Чем меньше женщину мы любим – тем больше нравимся мы ей. Меньше волнуйся – и все получится.

– Ладно, разберемся. Спасибо за поддержку!

– Тебе спасибо за помощь! Если б не ты… не сложилось бы у нас с Катькой.

На том и закончился разговор. После этого я немного все обдумал и набрал номер Светланы.

– Алло!

– Алло! Света?

– Да.

– Это Олег. Помнишь?

– А-а, да, конечно помню.

– Как твои дела?

– Хорошо. А твои как?

– Да тоже… ничего.

Собрав всю волю в кулак, я пригласил ее на свидание:

– Свет, а у тебя на завтра какие планы?

– Утром нужно уборку сделать в квартире, а потом, в принципе, никаких.

– Может, сходим после обеда куда-нибудь?

В трубке послышался вздох, и через пару секунд она вполне бодро ответила:

– Давай.

– Я могу зайти за тобой…

– Давай лучше возле пруда встретимся, там, где вчера сидели, – перебила меня Света.

– Хорошо. Во сколько тебе удобнее будет?

– Ну-у… думаю… часа в три. Нормально?

– Конечно! Все! В три часа буду ждать на той же лавочке!

– Пока! – быстро попрощалась она.

– Пока! – ответил я, но подруга, вероятно, этого уже не услышала, ибо в трубке очень быстро раздались короткие гудки.

После этого разговора можно было из моих вен адреналин выкачивать, наверное, ведрами. Я был вне себя от радости! Как и все нормальные адекватные люди, я надеялся, что мое первое в жизни свидание пройдет, как в сказке. Постоянно вспоминал этот телефонный звонок и не мог дождаться, когда же придет заветный час – 15.00 следующего дня. Ночью я еще долго не мог уснуть, пребывая в мечтаниях о своей возлюбленной.

На условленное место я пришел почти на час раньше. Ходил взад-вперед возле той лавки, посидел, встал и снова ходил. Я собирался с мыслями, готовился морально. Хотел показать, что я вполне знаю себе цену, и она не такая уж королева красоты, чтобы я – настоящий крутой мужик – сразу начал валяться в ее ногах. Наконец, с опозданием примерно минут на двадцать, пришла Светка. Она была в узких джинсах, подчеркивающих упругую, заветную и недосягаемую попку, кроссовках и спортивной кофте.

– Привет! – поздоровалась подруга и улыбнулась.

– Привет! – ответил я.

От этой улыбки и нежного голоса вся моральная подготовка пошла коту под хвост, я просто растаял под ее взглядом, почувствовал себя неуверенным глупым мальчишкой, отчего и начал нести чепуху, но большей частью вообще молчать, краснея от напряжения. В конце концов, спустя двадцать минут моего позора, собрав всю волю в кулак, я вдохнул полную грудь воздуха и сказал:

– Свет! Ты мне очень нравишься! Ты очень красивая!.. Я!.. Я… тебя люблю!

Она только улыбнулась загадочно и немного помолчав, ответила:

– Ты очень хороший парень, Олег. Но… – после этого «но» у меня внутри все оборвалось. – Понимаешь… Я недавно рассталась со своим бывшим молодым человеком. И это был очень болезненный разрыв…

Я только качал головой и бормотал что-то вроде «Понимаю…».

– И ты еще пойми, – продолжила она тем временем, – то, что ты сейчас чувствуешь – это не любовь, а просто симпатия. Просто тебе понравилась девушка, но это не любовь… Ты поймешь это позже…

В этот момент сложные чувства овладевали мной: я был счастлив, что Света сейчас рядом, я был без ума от нее, хотел ее обнять, поцеловать, заняться с ней любовью, в конце концов! И в то же самое время я был зол на эту девушку за то, что она вот так просто взяла и «отшила» меня, готов был разорвать ее за этот учительский тон! Скажите, пожалуйста! Тоже мне, взрослая нашлась! Будет еще меня учить, что такое любовь, а что – нет! Но в ответ ничего не сказал, просто шел, подавленный, будто жизнь кончена.

Гуляли мы недолго. Она пошла на остановку под предлогом, что должна заехать на работу к маме. Я проводил ее, как и положено джентльмену. На прощание она только сказала:

– Олег, ты, правда, очень хороший. С тобой очень спокойно. Но я пока не готова к серьезным отношениям. Давай просто останемся друзьями. Я буду очень рада, если в новой школе у меня будет такой друг, как ты. Не расстраивайся так!

Она поцеловала меня в щеку, отчего сердце чуть не сломало ребра. Я улыбнулся ей в ответ и сказал уже более бодро:

– Все нормально! Я все понимаю!

Как раз подошел троллейбус.

– Пока! – попрощалась подруга.

– Пока! – произнес я и добавил: – Свет, ты звони, если что!

– Конечно, – согласилась она и исчезла в толпе, заполняющей троллейбус.

Только потом я подумал, что не давал ей номер своего телефона. А тогда, после расставания, поплелся к Косте, не надеясь застать его дома. К моему удивлению, друг был у себя. Мы прошли в его комнату, где я все и рассказал: как встретились, как «отшила» и как поцеловала в щеку на прощание.

– Слушай, как думаешь, есть у меня шанс в будущем? Может, позже, когда она отойдет от «тяжелого разрыва», я попробую еще раз с ней замутить?

– Попробуй, конечно! Да не расстраивайся ты так из-за нее! Все наладится!

Ну, а после того, как мы все обсудили, пошли в один дешевый бар, где собирались только алкоголики и шпана, и до позднего вечера пили пиво, заедая сухарями.

Через неделю после моего первого свидания, было собрание класса, на котором классный руководитель сообщил, что нас ожидает в этом году. Поскольку подобные собрания всегда (во всяком случае, у нас) проводились в школьном дворе, где собиралась вся параллель, разделяясь на отдельные группы по классам, то именно там и заприметил «мою» Светлану некто Пашка – наглый, задиристый, подлый, но внешне похожий на античного героя, однокашник.

– Что за телка там стоит? – то ли поинтересовался он у Кости, то ли просто высказал мысли вслух, кивнув головой в ее сторону.

Тем не менее, мой лучший друг ответил:

– Это новенькая. Можешь на нее глаз не класть.

– Это почему?

– Она все равно не станет с тобой встречаться. Слишком хороша для тебя, – усмехнулся Костя.

– Спорим на сотню рублей, что она будет моей?

– В каком смысле – «твоей»? – вступил в диалог я.

– Я пересплю с ней не позднее, чем через два месяца…

– Не смеши! – перебил его Костя.

Меня же начало трясти от злости, но виду я не подал.

– Я, в натуре, отвечаю, что затащу ее в постель! – уже бесновался Паша.

– Конечно-конечно, – ответил Костя ему. – Только как насчет удвоения ставки?

Я не ожидал, что мой друг согласится на это подлое пари.

– Чего? – переспросил Павлик.

– Два месяца – несерьезно! Давай так: я заплачу тебе двести рублей, если ты переспишь с ней в течение одного месяца и представишь мне доказательства. Если у тебя не получится – ты платишь такую же сумму мне. По рукам?

У «Дон Жуана» заблестели глаза.

– По рукам! – хмыкнув, согласился похотливый ловелас.

И они громко хлопнули ладонями в рукопожатии, подтверждая, что договор вступил в силу.

– Твое время пошло, начиная с этой минуты! – с азартом продекламировал Костя.

– Олег, разруби! – приказал Паша.

Злобно глядя на этих двух вмиг опротивевших мне людей, я только крикнул:

– Да пошли вы нахер, дебилы! – и быстрым шагом направился в сторону дома бабушки с дедом.

Однокашники недоуменно глядели мне вслед.

Спустя полчаса, на пороге квартиры моих стариков объявился Костя. Чувствуя, что беседа может закончиться дракой, я молча спустился и вышел из подъезда на улицу.

– Тебе что надо? – недовольно поинтересовался я.

– Олежа, ты чего завелся-то?

– «Чего»? «Чего»?! Да ты сука просто! Ведь прекрасно знаешь, как мне Светка нравится!

– И что?

После этих слов я еле сдержался, чтобы не вцепиться другу в глотку.

– И то! Зачем ты поспорил с этим пид*ром?! Такого я от тебя не ожидал!

– Да успокойся ты, придурок! – огрызнулся он. – Я бы не стал спорить на две сотни, если бы не был уверен в том, что выиграю!

– Ты ни хрена не понимаешь? Это пари само по себе подлое, вне зависимости от того, выиграешь ты или проиграешь! Светка – она же ведь не вещь какая-то, чтобы так спорить!

– Да перестань! Я просто бабла хочу срубить! Вот и все!.. Да и ничего у него не получится! Светлана твоя неприкосновенна, такой и останется!

– Молись, чтобы так было, – прорычал я.

– Ты что? Ты серьезно думаешь, что этот лох сможет покорить ее сердце и переспать с ней? Ха!

– Все! Проваливай отсюда! Надоело мне лясы с тобой точить! Ты ничего так и не понял! – с этими словами я развернулся и пошел домой.

И я перестал общаться с Костей. До сих пор мы в колхозе всегда работали в паре, а теперь пришлось найти другого партнера. Пролетела одна «колхозная» неделя. Однажды, во время работы, ко мне подошел чем-то обеспокоенный Костя и попросил:

– Олеж, пойдем, отойдем на пару минут.

– Зачем?

– Надо.

Тяжело вздохнув, я пошел за товарищем.

– Слушай, – начал он, когда мы отошли на некоторое расстояние от нашего класса, – ты меня прости! Блин! Я, в натуре, не ожидал, что все так получится!

– Ты о чем вообще?

– Тут… это… – он вздохнул и продолжил. – Короче, Светка начала с Пашей встречаться.

– Ты что – шутишь?!

– Нет, – промямлил Костя. – Вчера сам, своими глазами, видел, как они целуются.

Я не знал, что сказать. Это для меня был настоящий удар. Нет, не было тогда ярости, злости… У меня просто опустились руки. Пришла банальная апатия.

«Вот ведь сука! Врала мне. Про какие-то разрывы болезненные соловьем заливалась. А сама… Сука!» – примерно так я тогда думал.

Позже я узнал, что просто был ей скучен, как она сама сказала. Постоянно молчал, говорил что-то невпопад. А вот Пашенька настоящий мужик! Крутой! Сразу взял ее в оборот!

– Где ты это видел? – поинтересовался я.

– Мы с Катькой в кино собирались идти, она и предложила Светку взять с собой и ее нового парня. Я тогда удивился, что она встречаться начала с кем-то. А когда в кинотеатре уже встретились с ними, я понял, кто ее ухажер. Там же в кино они целовались полфильма.

– Бл…, – только и вымолвил я.

– Братух, прости меня! Я, правда, не думал, что все так выйдет…

– Думал-думал!.. Расскажи Светке про ваш спор, – попросил я в приказном тоне. – Пока не поздно. Пока она к нему в койку не полезла. Предостереги ее.

– Я не могу. Это же как бы нарушение условий спора… Не могу я Паше помешать – потом меня за пацана считать не будут.

– Зато меня предать смог… очень легко.

И я пошел назад, к грядке со свеклой. Вслед только услышал:

– Олег! Олег, ну погоди ты заводиться-то!

Паша в тот год в колхоз не ездил. Ему мама сделала справку, что он весь больной. Если бы он попал тогда мне под горячую руку, ох, и не повезло бы ему! Раскрасил бы я ему лицо под цвет российского флага – синим и красным. А вот Светлана, вдруг ставшая для меня такой далекой, но все еще любимой, усердно трудилась на уборке урожая, как будто хотела стахановскую премию получить за это. Посмотрев в ее сторону, я плюнул на землю и принялся выдергивать свеклу.

Только приехав домой, убедившись, что, кроме меня, никого нет, я дал волю эмоциям.

– Сука поганая! – крикнул я в пустоту.

Мне было до того обидно, что я зарыдал. На душе кошки скребли. Сердце ныло, и было ощущение, что оно усохло и почернело. Любовь – то чувство, которое может как вознести человека к небесам от счастья, так и сбросить в самое пекло душевного ада от горечи безответности. Слезы текли по моим щекам, но облегчения так и не наступало. Позже успокоился, но с того самого дня ходил угрюмым. Родителей явно волновало мое душевное состояние, но добиться от меня, что произошло, они никак не могли. Лишь однажды отец зашел ко мне в комнату, когда я читал книгу, и сказал:

– Мы с матерью очень волнуемся за тебя, сын. Ты все молчишь, не рассказываешь ничего, – он сел возле меня на кровать. – У тебя проблемы с девчонкой какой-то?

В ответ я только молча покачал головой.

– Ты не переживай, если она тебе не отвечает взаимностью. Ерунда это все! Первая школьная любовь… она… – папа не мог подобрать нужное слово, чтобы описать ее. – Это глупости. Когда подрастешь и у тебя в жизни возникнут настоящие сложные задачи, будешь со смехом вспоминать эти «подростковые трудности». Ну, если не складываются у вас отношения, значит не судьба. Значит не твое это! Плюнь и забудь! Найдешь другую девушку. Знаешь, у каждого фрукта свой срок. Потом у тебя этих баб будет!.. Отбиваться еще от них будешь! Поверь мне, – он улыбнулся, а я впервые за долгое время улыбнулся в ответ. – Не надо так себя изводить из-за какой-то девчонки из школы, – похлопав меня по плечу, отец встал и вышел из комнаты.

От этой беседы мне стало чуть легче.

Начались занятия в школе. В первый же учебный день ко мне подошел Костя и выпалил на одном дыхании:

– Слушай, Олег! Что ты хочешь, чтобы я сделал, чтобы ты меня простил?

– Как ты сложно говоришь… – глухим голосом ответил я, не глядя на него.

– Хочешь, я морду Паше набью?

– Нет, – спустя паузу, ответил я. – Да и за что? Света сделала выбор. Пусть сама потом все это и расхлебывает. Повеселится, потом плакать будет.

– Мир? – спросил друг, протянув мне руку.

– Мир, – тяжело вздохнув, пожал я ее.

Сразу почувствовал какую-то слабость, как после тяжелого продолжительного гриппа. Мы снова сели за одну парту, стали обсуждать последние новости.

Где-то через неделю, в понедельник утром Костя пришел в школу бледный, взгляд у него был какой-то странный.

– Ты чего такой бледный? – поинтересовался я. – Заболел, что ли?

– Слушай! Похоже, я проиграл пари…

– Что?

– Вчера, короче, у меня родители свалили в гости к кому-то. Ну, я и пригласил Катьку к себе. А вместе с ней Светка пришла.

– Зачем?

– Хрен знает! Может, Катюха боится, что я совращать ее начну наедине, – усмехнулся друг. – Так вот. Мы посидели на кухне, чай попили, все дела… Они потом стали посуду мыть, а я вышел в прихожую. И слышу, моя спрашивает Свету, типа, как у вас с Пашей все. А та отвечает, типа, мы вчера с ним переспали. Ну, и давай рассказывать, что в гости к нему зашла, шампанское пили, он был очень нежен…

– Хватит, – перебил я Костю. – Я понял.

– Теперь только нужно какие-то доказательства получить от Паши.

– А какие он тебе сможет дать доказательства?

– Это уже его проблемы.

Но долго ждать себя доказательства не заставили. В тот же день после уроков Павел подошел к Косте и передал ему какой-то диск.

– Что это? – поинтересовался мой друг.

– Посмотри, когда родителей не будет дома. А завтра приноси деньги.

Как оказалось, этот подлец установил веб-камеру и без ведома самой Светланы записал весь процесс их соития на компьютер. Потом «перекинул» на диск и передал Косте. Деньги – двести рублей, – казавшиеся тогда нам гигантской суммой, друг отдал на следующий же день, а диск сломал и выбросил после просмотра «home video». Только неизвестно, сколько копий сделал тот мерзавец.

Шло время. Деревья сбросили пожелтевшую листву. Дни становились короче, холоднее. Часто шли дожди. Боль безответной любви была похожа на море: иногда был полный штиль, когда я даже не вспоминал о Светке и Паше, а иногда накатывали такие огромные волны, что я готов был волком выть и на стену лезть от безысходности! Как-то раз, в воскресенье, мне позвонил Костя и попросил срочно зайти к нему, объяснив, что нужна помощь. Уроки все были сделаны еще в субботу, поэтому, незамедлительно одевшись, я прибежал к другу домой.

Мы прошли в его комнату.

– Чего звал-то? – поинтересовался я.

– Слушай, тут проблема одна появилась, – в задумчивости начал мой друг.

– Ну не тяни уже резину!

– Вчера к Катюхе приставали уроды одни, из ее класса.

– В смысле – приставали?

– Она пошла по магазинам, ну, там, всякое шмотье-мотье посмотреть.

– И?

– Я отказался с ней идти – ненавижу по магазинам таскаться. Ну, она потом уже домой шла. А во дворе у нее сидели эти пид*ры! Бухие были. Увидели ее и начали с собой зазывать выпить. Она отказалась, они ее за руки хватать стали, а один гондон сосаться полез. Ты видел его, наверное, в школе – лысое такое педр***ще. Она ему пощечину отвесила и убежала домой. Короче, надо бы разобраться с ними.

– Да без проблем! – охотно согласился я помочь в избиении таких недоносков. Всегда ненавидел парней, которые домогаются к беззащитным девушкам.

– Я еще позвал пацанов с моего двора. Сейчас встретимся с ними возле Катькиного дома.

– Так что? Выдвигаемся?

– Выдвигаемся… – вздохнув, согласился Костя.

Переодевшись в спортивный костюм, он немного отодвинул от стены старый шкаф с одеждой, сунул руку в щель и достал самодельный кастет.

– Ни хрена себе, – прошептал я. – Откуда это?

– Да пацан из соседнего подъезда на заводе работает. Ну, как пацан… мужик уже. Ему лет тридцать где-то. Короче, они по ночам левую продукцию гонят. Потом продают из-под полы, а прибыль себе в карман кладут, – Костя усмехнулся. – Ну я и заказал ему кастет. Триста рублей отдал ему и бутылку водки.

– Не боишься, что он родителям твоим что-нибудь взболтнет?

– Какой ему резон? Если все вскроется, он под суд пойдет за незаконное изготовление оружия. Так что, не боюсь.

– Дай посмотреть, – попросил я.

Друг протянул изящный кусок свинца. Сделано оружие было на совесть: гладкие поверхности, никаких острых кромок и заусенцев. Довольно увесистый. И я загорелся желанием купить такой же.

– А мне он сможет сделать?

– Думаю, да, – ответил Костя.

– Поговори с этим мужиком.

– Хорошо, – пообещал друг. В итоге, про эту просьбу забыли мы оба, поэтому я так и остался без холодного оружия.

Я вернул ему кастет. Он сунул его в карман куртки, надел кроссовки, и мы вышли из дома.

День был унылым: легкий, но противный туман окутал весь город. Под ногами хлюпала размокшая грязь, холод бодрил нас с Костей, заряжал энергией перед ожидаемыми разборками.

– Сколько будет твоих знакомых? – спросил я.

– Человека четыре: Волк, Дед, Коля и Пушкин.

– А тех уродов?

– Не знаю. Вообще, их еще найти надо. Но я знаю примерно, где они могут тусоваться.

– Это уже хорошо.

Возле прохода во двор стояло несколько молодых людей. Сперва все они поздоровались с Костей, а потом по очереди стали знакомиться со мной.

– Дед, – протянул мне руку парень внушительных размеров.

– Олег, – ответил я, пожав его огромную ладонь.

Точно так же поступили и остальные. Почему одного из них прозвали Пушкиным – я понял сразу: волосы у него вились мелким бесом, нос был заострен, вот только бакенбард не хватало.

– Тут вон какие-то лохи пиво пьют, – кивнув в сторону лавочек в глубине двора, проинформировал Коля.

Присмотревшись сквозь легкую дымку к распивающим спиртное «лохам», Костя вполголоса произнес:

– Даже искать не надо. На ловца и зверь бежит…

Он направился прямиком к ним. Мы с парнями пошли следом.

Из-за противной погоды людей на улице практически не было. Хотя обычно в песочнице и на горке возле тех самых лавочек, где сейчас сидели обидчики Кати, играло много детей, рядом молодые мамаши, не следя за своими чадами, вели светские бестолковые беседы. Оно и к лучшему, что детей не было – негоже маленьким ангелочкам видеть и слышать то, что должно было случиться.

Мерзавцев, пристававших к девушке моего друга, было восемь человек. Они пили пиво, курили и весьма громко матерились.

– Здорова, педики! – поприветствовал их Костя.

– Чего?! – раздались в ответ недоумевающие возгласы.

– Слушайте сюда внимательно! – приказал им защитник оскорбленной дамы. – Если вы, го*доны, еще раз Катьку тронете… если хоть волос с ее головы упадет!..

– Слышь, фраер! Ты, это, попутал рамсы, что ли?! – возмутился лысый, как бильярдный шар, верзила. – Я тебе, у*бку, ща ноги сломаю, бл…, на руках побежишь отсюда! – поведал он свой хитроумный план Костяну, поднявшись с лавочки.

Остальные продолжили сидеть, посыпая всю нашу компанию отборными ругательствами. Дальше события начали развиваться стремительно: Костя молниеносно вынул руку с кастетом из кармана куртки и правым хуком свернул, сломав, челюсть обидчику. Тот рухнул на мягкую землю, словно мешок с песком. Тут же вскочили остальные и бросились на нас. Одного я отправил в нокаут апперкотом в челюсть, парочку уложил Дед, еще одному Костя прошелся по ребрам своим оружием, после чего его добил Волк, Коля методично избивал прыщавого парнишку, который каким-то образом умудрился разбить моему новому знакомому нос, а Пушкин уже прикуривал сигарету, в его ногах лежал без сознания молодой человек. Поразительно то, что на лице последнего не было ни одной ссадины. Позже «Александр Сергеевич» объяснил, что отправил отдыхать того несчастного ударом в сонную артерию. Вообще, как я узнал потом, Пушкин был настоящим специалистом по болевым точкам человеческого тела.

– Еще раз Катю тронете – всех вас по одному вывезем в лес и закопаем заживо! – пригрозил Коля теряющей сознание прыщавой жертве и сильным ударом в нос «вырубил» ее.

– Вы что делаете?! – послышался крик.

Мы огляделись вокруг, но никого не увидели.

– Я сейчас милицию вызову! – сообщил нам тот же голос.

Наконец, я увидел, что из окна третьего этажа высунулась какая-то женщина.

– Пошли отсюда, – позвал я своих товарищей, и мы быстро ретировались с места преступления.

Восемь распластанных тел продолжали лежать на земле.

Лысый одноклассник Кати попал в травматологию. Лежал в больнице пару дней. Потом долго еще ходил с зафиксированной какими-то железяками челюстью. В милицию он обращаться не стал, соврав врачам, что упал с лестницы. Написав заявление в правоохранительные органы, он бы сразу потерял авторитет среди своих друзей – не уважали наши сверстники тех, кто «путается с мусорами». А к нам и Кате ни он, ни кто-либо из их компании не подходили даже близко. Хотя злобу, очевидно, и затаили.

После разборок мы зашли в один бар… хотя, бар – имя слишком громкое для такой полуподвальной забегаловки. Там мы взяли по парочке бутылок пива и начали напиваться. Я довольно близко сошелся с той четверкой. Как оказалось, они немного старше нас с Костей. В школе парни учились плохо и еле-еле окончили девять классов. После этого они добывали деньги мелким рэкетом. У Волка и Коли родители были алкоголиками, и с самого раннего детства они привыкли заботиться о себе сами. Дед жил с матерью и ее ухажером. Его отец погиб в Чечне в 1996 году. Собственно, Дед поэтому и был ярым националистом, ненавидя больше всего кавказцев. Однако к каким-либо радикальным организациям себя не относил, был сам по себе. Его мать была слишком увлечена поиском новой «второй половинки», чтобы воспитывать сына. Лишь у Пушкина отец был примерным семьянином, работавшим по пятнадцать часов в сутки в автосервисе (и получал за это неплохие деньги), чтобы прокормить ребенка и жену, учительской зарплаты которой не хватало даже на то, чтобы скромно прожить хотя бы две недели. Сам Миша – это было его настоящее имя – занимался смешанными единоборствами и увлекался восточной философией. А еще он пользовался успехом у девушек.

С того самого дня мы стали видеться довольно часто, стали друзьями. Нередко попадали в переплеты, но всегда выкручивались. То было веселое время. Я даже забыл о Свете и Паше, пока одним зимним хмурым днем не узнал новости.

Он бросил ее. Причем очень грубо. Как я узнал от Кости (а он, в свою очередь, от Кати), после очередного соития дома у Паши, он сказал Светлане, что она ему надоела, что он получил от нее все, что хотел и теперь желает сменить сексуального партнера. Светка же – глупая девчонка – была влюблена в него по самые уши. Она унижалась перед ним, обещала делать все, что он захочет, ползала на коленях. Но в ответ получила только трехэтажный мат и выталкивание в чем мать родила за дверь квартиры. Вдогонку он выкинул на лестничную площадку ее одежду.

– В общем, Света сейчас в глубокой депрессии, – заключил Костя.

– Сама виновата! Нашла себе «весельчака», который не давал скучать – пора бы и расплатиться, – позлорадствовал я.

– В принципе, да, – согласился мой друг.

Как это ни постыдно, но я радовался. Виду, конечно, не подавал, но внутри ликовал. Наконец-то эта заносчивая особа поняла, что я чувствовал, когда она мне дала от ворот поворот!

На следующий же учебный день по школе поползли упорные слухи, что Павел выложил видео их первого со Светой секса на какой-то порносайт. Сам он этот слух никак не опровергал. Вероятно, что именно он и пустил эту информацию. Разузнав поподробнее, что да как, я решил днем, после школы, проверить, правда ли все это. Зашел в интернет, на нужный сайт и без труда нашел ролик под названием «Лишение девственности». Видео было низкого качества, мутное и размытое, тем не менее, в мужской фигуре я узнал одноклассника, а в женской – Свету. Мне стало противно. Я тут же выключил ролик. Все-таки чувства к ней еще не совсем остыли – именно это я понял, увидев в экране монитора двух обнаженных любовников.

Сразу же после такого унижения Светлана сильно заболела и несколько недель не появлялась в школе. Как-то раз я решился и после занятий пошел проведать ее. На стене многоэтажки какие-то «интеллектуалы» написали всякую похабщину, вроде «Шлюжка» и «Светик, а со мной потрахаешся? Юрчек.»

– Кто там? – услышал я тихий голос из-за двери после того, как нажал на кнопку звонка.

– Здравствуйте. А Света дома? – поинтересовался я.

– Кто ее спрашивает?

– Это ее друг… Меня Олегом зовут.

В подъезде воцарилась звенящая тишина, которую, спустя пару секунд, нарушил звук открывающегося замка. Дверь приоткрылась, и я увидел бледное лицо моей возлюбленной.

– Привет, – тихо-тихо, словно одними губами, произнес я.

– Привет, – ответила Света и затравленно посмотрела на меня.

– Как ты?

Она лишь неопределенно пожала плечами. Мне стало ее жалко. И стыдно за то, что радовался ее горю!

– Ты, просто, давно не появлялась в школе, вот я и решил проведать тебя…

– Заходи, – пригласила она и отстранилась от двери. Я вошел внутрь. Квартирка была небольшой, без всяких там наворотов. Оставив рюкзак в прихожей, разувшись и сбросив куртку, я проследовал за хозяйкой жилища. Мы сели на диван. Я смотрел в окно.

– Как твое самочувствие? – поинтересовался я вновь.

– Уже лучше.

– Слушай, Свет, если тебе что-нибудь надо… ты только скажи…

Я больше не чувствовал прежней застенчивости в разговоре с ней. Уж слишком подавленной она выглядела. Глядя на нее, мной овладела такая жалость по отношению к ней, что я просто забыл о своей стеснительности.

– Спасибо, – шепотом поблагодарила меня девушка.

– К тебе не заходит никто из друзей?

– Катька заходит иногда.

– Понятно… Слушай, ты выздоравливай поскорее, а то без тебя в школе как-то грустно и серо.

– Не сомневаюсь, – огрызнулась она. – Представляю, как весело всем станет, если я вернусь. «Пашкина подстилка» снова в школу пришла!

Я не нашелся, что сказать, и просто засмеялся. Она недоуменно посмотрела на меня.

– Пасаны, «шлюжка» приехала, – сквозь смех, гнусавым голосом спародировал я типичного недоросля из школы. – Какая клюшка? – теперь изобразил старческий голос.

И тут Светлана залилась вместе со мной смехом. Нервным, но смехом. Это было уже что-то.

– Светик, а как насчет вечерка с тупоголовым глистом по имени ЮрчЕк? – не унимался я.

От такого веселья у меня из глаз выступили слезы, а моя возлюбленная уткнулась мне в плечо, держась за живот и надрываясь от смеха.

– Алло! – подняв трубку телефона, что стоял на журнальном столике возле дивана, крикнул я. Светка ничего не поняла, насторожилась.

– Что?! Секс по телефону? Да, вы набрали верный номер! Вот только «Светлячок» занят – она «натсасывает Лысому»…

Новый взрыв смеха. Порой нет лучшего решения, чем посмеяться над проблемой. И мы смеялись, пока соседка снизу не начала по батарее стучать. Постепенно успокоились. Мы смотрели в глаза друг другу. Света одаривала меня своей озорной, сводящей с ума улыбкой, самой искренней в мире.

– Престань улыбаться! – в приказном тоне попросил я и добавил: – А то убьешь меня! Ты когда улыбаешься, у меня сердце начинает ломать ребра!

Света улыбнулась еще шире.

– Нет, ты точно меня убить решила!

Во мне что-то переменилось за прошедшие осенние месяцы. Я понял, что именно такой парень ей и нужен – веселый, способный рассмешить в самой тяжелой ситуации. Глупо было раньше бояться и стесняться.

– Ты веселый, Олег, – загадочно произнесла она.

– Просто люблю передразнивать всяких придурков!

Света встрепенулась:

– Олеж, может чаю? Или… ты же голодный, наверное. Пообедаешь?

– Спасибо, Свет, но я вынужден отказаться. Меня бабушка ждет на обед, – и я слегка покраснел от этих слов. – Но мы обязательно пообедаем, когда ты поправишься. И не здесь, а в самом лучшем заведении города… рюмочной №5!

Мы опять немного посмеялись.

– И ты в такой шикарный ресторан готов пригласить главную «шлюжку» школы? – хихикая, спросила моя возлюбленная.

Я взял ее за руку и, широко и открыто улыбаясь, сказал:

– Свет, ты самая лучшая на свете девушка! Не слушай всяких уродов! – и парадируя старческий скрипучий голос, добавил: – Вовсе ты не похожа на клюшку!

Смех. Звонкий, чистый, словно лесной родник. На Светиных щеках появился слабый румянец. Подумал, что это хороший знак.

– Выздоравливай скорее, – пожелал я ей, – а то меня скоро из школы выгонят.

– Тебя-то за что? – не поняла девушка.

– Я в школу хожу только ради того, чтобы тобой на переменах любоваться. Когда ты болеешь, то и мне стимула никакого нет на уроки ходить. Вот так и начинают школу прогуливать!

Я встал и направился в прихожую.

– Тебе стало лучше? Иммунитет от смеха повысился? – поинтересовался я, натягивая ботинки.

– Да, мне стало намного лучше. Спасибо, что зашел! И повеселил! Я уже и забыла, когда последний раз смеялась.

– Раз стало лучше, то буду заходить каждый день, пока окончательно не поправишься… или окончательно не умрешь от смеха.

Мы хихикали, перекидываясь глупыми фразами. И, Господи, как же хорошо мне было тогда! Как же я был счастлив!

Перед тем, как уйти, я набрался смелости и, приобняв Свету за талию, поцеловал в щеку.

– Выздоравливай! – пожелал я на прощание. – И, если что, звони мне, – продиктовал ей номер телефона.

Я готов был лететь от счастья. По улице бежал бегом, глупо улыбаясь.

Вечером раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал самый приятный и нежный звук – Светин голос.

– Я просто хотела сказать еще раз спасибо за то, что пришел ко мне в тяжелое для меня время, – проинформировала она меня.

– Ну что ты!

– У меня было ощущение, что весь мир отвернулся…

– Это не так! Просто есть кучка идиотов, которая накинулась на беззащитную девушку. Но ведь эта кучка – не мир!

– Спасибо тебе за поддержку!

– Я завтра зайду к тебе после школы, и послезавтра, и послепослезавтра! Я не оставлю тебя одну!

– Ну, тогда до завтра!

– До завтра!

Ночью я почти не спал – практически до утра лежал в мечтаниях. Считал часы до момента, когда вновь увижу свою ненаглядную.

– Вчера заходил к Светке, – поделился я с Костей в школе.

– Зачем? – задал он глупейший вопрос.

– Проведать хотел.

– После всего, что было?

– Да. Я все равно люблю ее.

Тот только цыкнул языком.

– Что это было? – угрожающе вопросил я.

– Да просто вся школа видела, как ее отодрал Паша. И репутация у нее теперь соответствующая.

– Ты охренел?

– Я просто говорю.

– Просто заткнись, пока я тебе слова не затолкал назад в глотку!

– Ну допустим, что вы начнете встречаться. Да ты пойми, все будут думать, что ты встречаешься с шалавой! Которую поимел и выбросил Паша. А ты, как бы, донашиваешь за ним…

Этот монолог я остановил быстрым хуком в Костину нижнюю челюсть. Он упал, изо рта пошла кровь. Тут же подлетел ко мне кто-то из одноклассников и стал оттаскивать подальше от этого болтуна. Больше в тот день мы с ним не разговаривали.

После школы я поплелся к Светлане. В голове постоянно крутились слова Кости. Еще обиднее было оттого, что доля правды все же в них присутствовала. Действительно, так могли думать многие, начни я встречаться с этой девушкой. Но постойте! Плевать я хотел на то, кто что подумает! Да и какая же она шалава?! Просто девушка влюбилась по глупости в такого недоноска, как Паша, и отдалась ему по любви. А он, в конце концов, предал ее, воспользовался ее чувствами и выкинул. Да еще и подло загрузил видео их секса в интернет на всеобщее обозрение (хотя Света даже не знала, что он снимал ролик). Так в чем здесь ее вина? Разве она спит с каждым встречным?! Нет, во всем виноват Паша, ему и расплачиваться за это!

– Привет! Заходи! – открыв дверь, улыбаясь, пригласила меня Светка.

– Привет! – я вошел в квартиру.

От милой улыбки все беспокойство, что глодало меня изнутри, мгновенно прошло.

– Как самочувствие, фонарик?

– Фонарик?

– Имя у тебя такое… светлое. И сама ты вся светлая, лучезарная… А уж когда улыбаешься, так вообще ослепляешь, словно… словно… тысячеваттный прожектор! Но не могу же я такую милашку назвать прожектором. Это как-то не по-джентельменски!

– Тогда ты батарейка.

– Это еще почему? Потому что я заряжен весельем и энергией?

– Потому что ты заряжаешь позитивом и энергией меня. Заставляешь смеяться в весьма паршивой ситуации. Без батарейки фонарик не светит.

– То же самое можно сказать и про тебя.

После этих слов мы просто смотрели в глаза друг другу. Мне хотелось ее поцеловать, но я никак не мог набраться смелости для этого шага.

– Почему же ты не был таким забавным летом? Все могло бы получиться по-другому.

– Просто я был настолько поражен твоей красотой, что не мог вымолвить и слова.

По ее взгляду, движениям я видел колебания – мне казалось, что она тоже хотела этого поцелуя. Я понимал, но сделать шаг первым не смог. Не был уверен на все сто процентов

– Как температура? – нарушил я молчание и столь прекрасный момент для поцелуя исчез.

– Уже нормальная. Думаю, скоро выпишут с больничного.

– Раз нормальная, может, прогуляемся?

– Мне кажется, что пока не стоит, чтобы осложнений не было.

– На пять минут выйдем, у подъезда постоим…

– Как старушки… – хихикнула Света.

– Так! Ты еще скажи, что не любишь сплетничать с ними! Вот я обожаю. Сядем, бывает, я, Марья Петровна и Серафима Ильинична и начинаем… – тут я стал имитировать скрипучий голос. – А Ирка-то из третьего подъезда!.. Каждый день с новыми парнями ходит! Яка же распутница!

Светлана залилась заразительным и звонким смехом.

– А если честно, то надо хоть чуть-чуть дышать свежим воздухом, а то завянешь, как роза без воды!

– Ну, не знаю…

– Я знаю! Давай, надевай валенки, калоши, шерстяной свитер, ватные штаны, меховой тулуп, шапку-ушанку и обмотайся парочкой шарфов! Ведь на улице минус три градуса.

Улыбаясь, девушка удалилась в свою комнату, а, спустя пару минут, вышла, одетая в джинсы и вязаный свитер. От вида ее столь желанных обтянутых «джинсой» шикарных упругих ягодиц мое сердце стало тяжело биться, а кровь начала приливать к промежности. Я быстро встал и направился в прихожую одеваться. Мне нужно было на что-то отвлечься. Вскоре напряжение в паху спало.

Едва мы вышли из подъезда, как у Светки закружилась голова, и она чуть не упала. Я подхватил ее под руку и аккуратно довел до ближайшей лавочки.

– Может, и в самом деле, не стоило тебе пока на улицу выходить. Ты прости!..

– Все нормально, – прервала меня подруга. – Это просто от избытка свежего воздуха. Давно на улице не была.

Мы немного посидели молча, после чего я сказал:

– Скоро весна придет. Чувствуешь? Воздух уже по-другому пахнет. Не по-зимнему – по-весеннему.

Она лишь пожала плечами в ответ.

– Неужели ты не чувствуешь? – спросил я.

– Не знаю. Я давно не была на улице. Уже забыла, какой воздух зимой, а какой – весной.

– О! Сейчас я тебе поведаю. Значит так! Зимой воздух кристально чистый, прозрачный, все замерзает вокруг и никакие запахи не примешиваются. Хочешь узнать, как пахнет сам воздух – дыши им зимой.

– А весной? – Света улыбнулась от моей наигранной чрезмерной серьезности.

Я глубоко вдохнул и произнес:

– Так и не чувствуешь?

– Нет.

– Тогда слушай. Когда становится теплее, то все продукты деятельности домашних животных, – нет, я не мог произнести при ней словцо вроде «говно» или «дерьмо», – таких, как собаки и кошки, накопившиеся и сохранившиеся за долгую зиму в снегу, начинают оттаивать и… м-м-м… благоухать. Поэтому весной воздух напитывается самыми сложными ароматическими комбинациями.

И снова мы сидели молча. Где-то прокричала ворона.

– Тебе пора домой, – сказал я, – а то, правда, заработаешь осложнения от чересчур долгого пребывания на улице.

– Да, я пойду, – с этими словами она встала. Я встал следом за ней.

– Давай я помогу подняться, а то упадешь еще между этажами.

– Не волнуйся, не упаду, – устало улыбнулась девушка.

– И все же… Мне так спокойнее будет.

– Хорошо, пошли.

Мы поднялись на ее этаж.

– Ну, давай, пока, – попрощался я.

– Пока, – глядя куда-то в сторону, коротко ответила Света.

Я спустился на ступеньку ниже, она отперла замок, повернулась ко мне, улыбнулась, слегка подняла руку и тихо повторила:

– Пока, – и скрылась за дверью.

Я спустился. Прошел немного в сторону моего дома, но потом развернулся и опять направился к возлюбленной. Немного постоял возле ее двери, потом решился и нажал на кнопку звонка.

– Свет, я просто… – начал отвечать я на безмолвный вопрос, заданный одним лишь взглядом. – Не могу уйти просто так.

– Может, зайдешь?

Переступив порог, я снова начал мямлить:

– Понимаешь, я просто хотел сказать…

Резко и неожиданно даже для самого себя крепко обнял ее и буквально впился своими губами в ее. Нет, это был не французский поцелуй, а самый простой, как в советских фильмах. Но от него внутри у меня словно салюты начали запускать. Это было ни с чем не сравнимое ощущение! Как давно я мечтал об этом! Как давно являлась мне эта девушка в ночных мечтах. И вот, наконец, я воплотил одну мечту в жизнь.

Когда отпустил ее, то приготовился сразу же получить пощечину и выслушать, кто я есть на самом деле. Но ничего этого не произошло. Ее лицо горело, как и мое. Света лишь смущенно опустила глаза, скромно улыбаясь.

– Олег…

– Прости, если…

– Все в порядке. Просто, понимаешь, мне нужно немного времени, чтобы разобраться в самой себе. Слишком сильные перемены в жизни…

– Я все понимаю. Я буду ждать, сколько нужно.

Она покачала головой.

– Я пойду.

– Хорошо.

– Поправляйся, фонарик.

Светлана улыбнулась, посмотрела на меня и открыла дверь.

– Просто знай, что я не поступлю по отношению к тебе, как Паша.

Она просто посмотрела в пол. Я ушел.

В душе были смешанные чувства: и радость, и тревога, и печаль. Может, я ожидал иной реакции от нее? Какой? Что она бросится мне в объятия и начнет страстно целовать, а потом вечер чудесным образом закончится в ее постели? Чушь, конечно. Наоборот, она такой реакцией доказала, что не распутна. Вроде, от таких размышлений стало спокойнее. Я решил зайти к Косте.

Левая щека у него немного распухла.

– Ты уж извини, что приложился так… – прозвучало это холодно, но говорил я искренне.

После поцелуя простил Костю, да и вообще весь мир стал прекрасным, а люди вдруг показались добрыми и отзывчивыми.

– Херня. Ты прости, что наговорил. В конце концов, это твое дело.

– Может, зайдем в квартиру? – поинтересовался я. – Не очень уютно на площадке разговаривать.

Друг обернулся, потом снова повернулся ко мне и ответил:

– Просто я не один.

– Катька? – улыбнулся я.

Он тоже улыбнулся и кивнул головой, добавив вполголоса:

– И на ней ничего нет. На мне, кстати, кроме этих шорт тоже.

– Ну, удачи тебе, – я протянул руку.

Пожав ее в знак примирения, Костян произнес:

– Олеж, плевать, кто что будет думать или говорить. Если любишь Свету, добивайся ее.

– Добьюсь!

– Счастливо, – попрощался со мной друг.

– Пока.

Теперь со спокойной совестью я отправился домой делать уроки.

На следующий день – в пятницу – Костя пришел в школу счастливый, хоть и слева на нижней челюсти красовался синяк. Мы сидели за одной партой и были похожи на сытых, довольных жизнью, котов.

После школы я зашел к Светлане, но никого не оказалось дома… или она просто хотела создать вид, что отсутствует.

«Странно, – подумал я. – Избегает меня, что ли?»

На душе опять стало неспокойно.

Вечером позвонил ей.

– Привет, фонарик! – бодро прогремел я в трубку, услышав произнесенное женским голосом «Алло!».

– Кто это? – и только тут понял, что это не Света, а ее мать.

Сердце упало на дно желудка.

– Вам кто нужен? – услышал я новый вопрос.

– Ой, извините! Здравствуйте! Мне Света нужна.

– А кто ее спрашивает?

– Это Олег. Мы учимся вместе…

– О-лег?.. – растянуто переспросила Светина мама.

– Мам, дай мне трубку, – услышал я на заднем плане знакомый голос.

В трубке раздалось какое-то шуршание и потом:

– Алло?

– Свет, привет!

– Привет!

– Слушай, я сейчас со стыда сгорю! Ты извинись перед мамой. Я думал, это ты на звонок ответила.

– Да ничего страшного. Не переживай так.

– Я просто хотел узнать, как ты. Я заходил днем, но никого дома не было…

– Да, я в поликлинику ходила. Можешь теперь быть спокоен: тебя из школы не выгонят. Меня выписали с понедельника.

– Здорово! Мне прямо на душе тепло стало сразу!

– Только мне совсем не хочется возвращаться в эту…

– Не волнуйся! Все будет хорошо! Я буду рядом, если что!

Немного подышав в трубку, она, наконец, сказала:

– Спасибо, Олеж!

– Было бы за что.

– Может, завтра встретимся? Прогуляемся немного?

– Давай. Но только немного. А то мама волнуется, ругаться будет.

– Да мы совсем чуть-чуть пройдемся и по домам разбежимся. Во сколько за тобой зайти?

– Давай часа в четыре.

– Заметано!

– Ну все, до завтра.

– До завтра, фонарик!

– Пока, батарейка, – веселым голосом ответила она на мою шутку.

Узнав, что я иду на свидание с девушкой, родители дали мне денег на цветы и кафе. Оделся получше. По пути к Светлане я зашел в цветочный магазин и купил семь роз.

– Привет, Свет! – поприветствовал ее и улыбнулся в ответ на ее милую ангельскую улыбку.

– Привет, Олеж!

– Это тебе, – протянул я ей цветы.

– Спасибо, – тихо, как бы восхищенно, ответила девушка.

Она пригласила меня зайти. Сама уже была одета и готова к выходу. Поставив розы в вазу, слегка поправила волосы перед зеркалом в прихожей и заявила:

– Я готова.

– Пошли.

– Как насчет кафе? – предложил я, когда мы вышли из подъезда.

– Давай просто по парку прогуляемся.

– Как хочешь.

Мы медленно бродили по аллеям под ветвями голых деревьев. С хмурого неба срывался маленький снежок.

– Ты, как мне кажется, отстала от школьной программы.

– Учитывая, что я почти месяц не была в школе, то, наверное, да.

– Знаешь, я бы мог заниматься с тобой после уроков. Конечно, если только ее величество захочет…

– Посмотрим, Олег. В понедельник приду в школу, и тогда посмотрим.

– Хорошо. Как скажешь.

Под ногами похрустывал еще не очень утрамбованный с последнего снегопада снег.

– Фонарик… я еще хотел сказать, что ты меня с ума сводишь. Я не могу есть, пить, спать, даже дышать не могу без тебя. Ты нужна мне! Я люблю тебя! – остановившись и посмотрев прямо ей в глаза, признался я.

– Олежка… Я не готова сейчас начинать новые отношения…

– У меня дежавю, похоже, – перебил я Свету.

– Прости, что в прошлый раз так обошлась с тобой! Прости, что соврала тебе! Но теперь все по-другому. Поверь! Все совсем по-другому!

Я ухмыльнулся.

– Олежка, – когда я слышал из ее уст это обращение, сразу начинал просто таять, – ты очень изменился за последние полгода. Да и я тоже… Просто подожди немножко, – говорила она мягко, нежно, не отводя взгляда, – дай мне время, чтобы прийти в себя…

– И разобраться в себе, – закончил я за нее предложение.

– Именно, – согласилась она, улыбнувшись.

– Хорошо.

– Я очень хочу, чтобы ты был рядом, но начинать серьезные отношения не могу. Постарайся понять.

– Хорошо, – повторил я. – Все понимаю. У тебя просто подорвано доверие к людям.

– И это тоже, – согласилась Света, а через секунду: – Подожди немного, – загадочно прошептала мне на ухо и поцеловала в щеку.

– Я буду ждать, сколько надо. А пока можем просто дружить.

Она снова улыбнулась, вызвав тем самым мою улыбку, взяла меня за руку, и мы пошли дальше. Теперь я был уверен в двух вещах: во-первых, она не совершит ту же ошибку, что и полгода назад, во-вторых, я действительно нужен ей, всего за пару дней мы довольно сильно сблизились на эмоциональном уровне.

Гуляли недолго – ее иммунитет был еще слишком слаб после продолжительной болезни. Проводив Свету домой, я отправился к себе.

– Ну, Ромео? Как прошло свидание? – поинтересовались родители.

Немного задумавшись, я устало улыбнулся и ответил:

– Отлично.

– Значит, теперь у тебя есть девушка?

– Пока что… просто хороший друг.

Больше они меня вопросами не донимали.

Наступил понедельник. Утром я зашел за Светланой, чему она была приятно удивлена, ибо боялась идти одна, боялась, что к ней начнут приставать, смеяться над ней. Со мной же ей было спокойнее. Мы вместе отправились в школу. Шла она молча, опустив голову.

– Ты чего такая печальная?

– Да не… просто…

– Постой, – попросил я и, обхватив руками за плечи, остановил ее.

– Слушай и запоминай, – начал учить Свету. – Когда ты идешь рядом со мной, то надо не так, – я ссутулился, втянул голову в плечи и потупил глаза в землю, – а вот так, – теперь выпятил грудь вперед, нарочито задрал голову кверху и немного прошелся походкой «вразвалочку», что вызвало искренний смех моей спутницы.

Продолжая смеяться, она взяла меня под руку, и мы продолжили идти.

Как всегда, с торца школы стояли и курили малолетние хулиганы.

– Ух ты! Кто идет! Пацаны, смотрите! – начал голосить какой-то худосочный чумазый парнишка, обращаясь к своим тупоголовым друзьям. – Это ж наша порно-звезда!

Я видел его и раньше. Вроде бы, он учился в одиннадцатом классе.

– Пошли быстрее, – шепотом попросила Светлана.

– Сегодня ты, похоже, занята? Может, завтра со мной прогуляешься? – похотливо предложил другой одиннадцатиклассник с жирной кожей и плохими зубами, обращаясь к моей подруге.

Она потянула меня за локоть, но я остановился и произнес:

– Вот, Свет, посмотри на эти чудесные экспонаты местной кунсткамеры, – указал на старшекассников рукой. – Наглядный пример, к чему приводит курение: человек непомерно худеет и становится похожим на глиста, зубы гниют, что вызывает отвратительный запах изо рта… как будто туда рота солдат после утренней перловки насрала. Также усыхает мозг – скукоживается и по размерам становится с грецкий орех, как у динозавров, – и человек начинает жить примитивнейшими инстинктами.

Подруга, прикрыв рот рукой, тихо смеялась. Курильщики же со свирепыми лицами приближались ко мне. Я сбросил ранец. Лучшая защита – нападение. Быстро подскочив к идущему впереди «чумазому», остановил его ударом ноги в пах. Тот скривил жалкую гримасу и рухнул на колени, схватившись руками за свои «сокровища». Мгновенно после этого я нанес удар кулаком по лицу другому одиннадцатикласснику, что отбросило его назад на пару шагов. Однако тут же получил сильный удар под глаз от третьего насмешника. Перед глазами поплыли яркие круги. Света что-то кричала, но я ее не слушал, отходя назад, чтобы не получить новый удар от невидимого теперь противника. Постепенно зрение пришло в норму. И я увидел, что трое старшеклассников меня окружают. Уже было подумав, что мне пришел конец, увидел несущихся на нас Костю, Рому и Дениса. Мое спасение! Они тоже побросали свои ранцы на землю и принялись лупить курильщиков, застигнув их врасплох, поскольку последние были полностью сосредоточены на мне. Когда все было кончено, тот, которому я пнул между ног, уползая с поля брани, пролепетал сдавленным голосом:

– Вы, суки, ответите!

К нему бросился Костя, что заставило его подняться на ноги и броситься бегом прочь.

– Ну, как ты? – поинтересовался у меня Денис.

– В норме. Спасибо, пацаны! Если б не вы!..

– А что произошло-то? Что не поделили? – спросил Костя.

– Ее, – я посмотрел на Светлану, которая с испуганным лицом стояла в стороне с моим рюкзаком в руках.

– Понятно… – многозначительно протянул лучший друг.

– Так, ребят. Она – мой друг. Если кто-то думает посмеяться над ней, я того порву просто.

– А чего смеяться? – недоуменно спросил Рома.

– Молодец, братух, – тихо произнес Костя, слегка хлопнув меня по плечу.

Я подошел к Свете и забрал свой рюкзак.

– Пошли, а то на уроки опоздаем, – обратился я к ней.

Мы пошли. Друзья шли за нами следом. По счастливой случайности, уроки у нашего и Светиного классов проходили в соседних кабинетах. Помещения пока были закрыты, и все ждали учителей в коридоре.

– Привет, Светик! – увидев, поздоровалась ее одноклассница с искренней и добродушной улыбкой.

– Привет! – ответила моя подруга и направилась к ней, лишь быстро оглянувшись на меня и улыбнувшись. Я подмигнул и направился к своему классу.

Никто не думал смеяться над Светой или отпускать язвительные издевки, пока в коридоре не появился Паша.

– Ни хрена себе! – прокричал он, глядя на свою бывшую девушку. – А я думал, что она загнулась уже! – оглядываясь по сторонам и ища поддержки у сверстников, продолжал этот подлец. – А она… вот она! Жива-здорова!

Света и ее подруга презрительно смотрели на моего однокашника, так сильно унизившего влюбленную некогда в него девушку. А он все не унимался:

– Говорят, секс повышает иммунитет. Может, пойдем в сортир? Я тебе там могу вкатить «пилюлю здоровья», – после этих слов он залился смехом.

Все начали смеяться над сальной шуточкой. Светка покраснела.

– Завали хлебало, урод! – рявкнул я.

– Чего? – уставился он на меня. – Ты что сказал?

– То, что ты услышал, мудила!

– Крутой, что ли?

– Пошли-ка за школу, разберемся по-мужски, – предложил я.

– Да пошел ты, руки об тебя еще марать… – огрызнулся он в ответ.

– А о беззащитную девушку, значит, можешь марать руки?

– Ох! – Паша закатил глаза. – Какой защитник выискался! Что? Она тебе дала, а ты и голову от этой шалавы потерял?

– Пи*дец ему, – прошептал Костя, который стоял рядом со мной.

Я посмотрел на него и ответил:

– Это точно! – после чего направился к Пашке.

Тот сразу встал в боксерскую стойку. От схватки его спас учитель, появившийся в коридоре.

– Короче, после уроков, если ты не ссыкло, конечно, жду тебя за школой, – вполголоса сказал я, обращаясь к однокашнику.

Тот лишь нервно усмехнулся.

А день становился все интереснее: после первого же урока к нам с Костей подошли несколько одиннадцатиклассников и, объяснив нецензурной лексикой, как сильно они обеспокоены и недовольны тем, что мы с друзьями избили их приятелей, сообщили в конце:

– Сегодня вечером, в восемь часов, мы будем ждать вас, уродов, возле старого кинотеатра на «терки». Можете приводить кого угодно.

– Хм, – ухмыльнулся Костя, пропустив мимо ушей нелестные высказывания. – Базара нет! В восемь будем на пустыре.

Они удалились.

– Костян, – обратился я к другу, – тебе не стоит в это впрягаться. Это мои проблемы.

– Да перестань! Это наше общее дело. Ты мне помог тогда, осенью, разобраться с одними придурками. Теперь моя очередь помочь тебе. Ты же мне братан! Мы своих на произвол судьбы не бросаем!

– Спасибо, – только и смог ответить я, чувствуя, как внутри разливается тепло от осознания, что у меня есть такой друг.

Новости по школе разлетались быстро. После второго урока уже, наверное, даже первоклашки знали о предстоящих двух разборках. На перемене ко мне подошла Света.

– Олег, ты с ума сошел? Ты что, хочешь с половиной школы подраться из-за меня?

– Ты же не можешь этого сделать. Значит, буду я отстаивать твою честь.

– Да мне наплевать, кто что говорит! Я даже не слушала… Пашу, – выговорить его имя ей далось с трудом.

– А я слушал. И я не хочу иметь друга в твоем лице, о котором так отзываются…

– Перестань…

– Это ты перестань. Дело-то плевое. За пару секунд разделаю этого негодяя и спокойно пойду обедать.

– Олег…

– Свет, – не дал я ей договорить. – Тут дело принципа.

Как раз прозвенел звонок.

– Олег… – снова начала, было, Светлана, но я опять перебил ее:

– Иди на урок, фонарик.

– Ты сумасшедший, – после этой фразы она повернулась и удалилась. Я стоял и смотрел ей вслед.

К последнему уроку у меня появилась какая-то нервозность из-за предстоящих потасовок. Старался отогнать дурные мысли, но на душе все равно было неспокойно.

Окончился последний урок. Все бегом побежали в раздевалку, лишь мы с Костей шли, не спеша.

– Что будем вечером делать? – спросил я.

– Я пацанов позову. Соберемся все вместе, наваляем старшакам, – ответил друг, сразу поняв, о чем идет речь.

– А если их будет больше?

В ответ он лишь улыбнулся и процитировал главного героя известного в то время фильма «Брат 2»:

– Сила в правде. У кого правда – тот и сильнее…

От этой фразы я тоже выдавил улыбку.

– Не ссы! Прорвемся!

За школой собралась толпа. Ученики всех возрастов галдели. Они были возбуждены в ожидании крови. Когда-то, наверное, в Древнем Риме так же собирались и шумели люди, пришедшие, чтобы посмотреть, как гладиаторы убивают друг друга, – люди, желающие получить удовольствие от необузданной жестокости рабов, бьющихся между собой.

– Удачи, – пожелал мне Костя, забрав мои рюкзак и куртку.

Увидев меня, зеваки расступились, открывая мне коридор для прохода на «арену». С противоположной стороны прыгал, изображая великого боксера, Паша. Завидев меня, он крикнул:

– Ну что, инвалид, готов получить порцию отборных люлей?

Меня охватила сильнейшая ярость.

Толпа взревела. Повсюду кругом стали раздаваться крики «Давай!», «Хлеба и зрелищ!» (видимо, кто-то хорошо проработал на уроках историю Римской Империи) и нецензурные «Пиз*тесь уже! Домой пора идти!»

– Учти, что я три года занимался боксом!.. – не унимался «Мухаммед Али».

Однако договорить не успел: я молниеносно подскочил к нему и ногой, обутой в добротный зимний ботинок, пнул в пах. Прием старый, как этот мир, но всегда срабатывает. Боксер сразу согнулся пополам, лишь выдохнув «Ой!», и тут же получил добивающий удар кулаком сверху в затылок. Он упал возле моих ног, ударившись лицом об утоптанный снег, не в силах подняться. Вестибулярный аппарат расстроился от удара в область мозжечка, хоть он и был смягчен вязаной шапкой. Паша попытался подняться, но снова упал за землю. Бой был окончен. Вокруг стояла гробовая тишина.

– Так нечестно! – крикнул кто-то из толпы. – Нельзя бить ниже пояса и в затылок.

Я оглянулся кругом. На глаза мне попался тот «умник».

– Ты нечестно дрался, – все не мог угомониться он.

Красная пелена ярости вновь застлала мои глаза.

– Что ты сказал?! – рявкнул я, бросившись на него с кулаками.

Парнишка в долю секунды побледнел и кинулся от меня, пробираясь сквозь толпу. Костя схватил меня сзади и начал оттаскивать от несчастного юноши, имевшего неосторожность заявить подобное сразу после секундной драки.

– Все, Олег! Успокойся! – говорил он. – Все кончилось! Оставь этого пид*ра в покое!

Я пришел в себя.

К тому моменту пара друзей подняла моего противника. Из носа его текла кровь, а взгляд был устремлен куда-то глубоко в себя.

– Слушай меня внимательно, урод! – прорычал я, обращаясь к Паше. – Если еще раз будешь донимать Светку!.. Если хоть раз из твоего поганого рта вылетит ее имя… я тебя завалю, падла! Видео из интернета ты сегодня же удалишь! А завтра встанешь перед ней на колени и извинишься при всей школе! Ясно?!

Ответа не последовало. Лишь на мгновение взгляд прояснился, но потом опять стал стеклянным.

– И это всех касается! – обратился я к толпе, продолжавшей стоять неподвижно. – Кто еще хоть раз подумает посмеяться над Светкой, шутить над ней или донимать ее, ляжет рядом с этим мудозвоном! – я указал на бывшего боксера, немного пришедшего в сознание, но продолжающего пускать кровавые сопли.

– Все, успокойся! – скомандовал Костя, помогая надеть куртку. – Пошли уже!

В тот момент я даже не думал, что, в принципе, Паша может написать заявление в милицию, после чего меня отправят в «места не столь отдаленные, где небо в клеточку, а друзья – в полосочку». Задумался об этом гораздо позднее. Но, как это ни удивительно, в подлом гнусном подростке осталась капля совести (а, может, он просто побоялся, что за обращение в правоохранительные органы ему будет мстить весь класс, да и не только; все же не по-пацански это – стучать ментам): жаловаться он никуда не стал.

Ученики расступились.

Теперь я со спокойной душой и совестью пошел домой. Света догнала меня и сказала:

– Спасибо, что вступился за меня!

– Не за что…

– Вечером не ходи на разборки со старшеклассниками.

– Ты что? – недоуменно спросил я, уставившись на подругу.

– Они же сильнее. И будет их наверняка больше.

– Посмотрим, – сквозь зубы процедил я, разозлившись от ее слов. – Кто из нас сильнее – вечером узнаем.

– Олег!

– Ты не понимаешь ничего? Если я не приду, потом вся школа будет потешаться надо мной. Ссыклом звать будут. Мне такого счастья не надо!

– Прости… – промямлила Света, – что из-за меня… вся эта каша заварилась…

– Забей! – злость быстро прошла. – Иди домой и делай уроки.

Я не хотел, чтобы она пришла вечером к кинотеатру. Это был слишком большой риск для нее, слишком большая опасность.

– Слушай, фонарик. Хочешь помочь мне?

– Конечно! Что надо сделать?

В голове моей пролетела пошлая мысль, но вслух я ответил:

– Сделай за меня домашние задания по алгебре и физике на завтра.

– Без проблем! Называй номера задач, а я сейчас, – она стала рыться в своей сумке и извлекла оттуда блокнот и ручку, – запишу их.

Продиктовав номера, я попрощался с ней и ушел домой.

В квартире никого не было. Я маялся, ходил из комнаты в комнату. Вот что меня действительно тревожило – так это ожидаемая бойня между нами и одиннадцатиклассниками. Разобраться с одним «попугаем» не сложно, а вот с оравой тупоголовых «старшаков» – дело совсем другое! Сел за свой стол. Попытался прочитать рассказ, заданный на уроке литературы, но так и не смог. Походив еще немного из угла в угол, я оделся и направился к Косте.

– Я Деду дозвонился, – сообщил мне друг радостную новость. – Он остальных подтянет. Собираемся все вместе у него дома. Туда же придут и Рома с Деном. В семь часов выдвигаемся на пустырь.

– Отлично, – ответил я.

Пребывание друга рядом успокаивало меня.

В семь часов мы зашли к Деду, где нас уже ждали Волк, Коля и Пушкин. Обрисовав им в двух словах ситуацию, я предложил выдвигаться.

По пути к кинотеатру мои друзья, кроме Кости, много курили. Уже подходили к пустырю, когда в темноте морозного воздуха раздался дикий смех.

– Ждут, – кратко выразил общую мысль Коля.

– Хорошо, что луна светит, – сказал Пушкин. – Хоть видно будет противника. А то вообще друг друга бы перебили…

За старым заброшенным кинотеатром – любимым местом для «стрелок» среди молодежи нашего города – нас ждали примерно человек десять. Один что-то рассказывал, остальные дико, даже не по-человечески, смеялись. Со стороны эта толпа напоминала стаю волков.

– Еп… Они же обкуренные, – прошептал Рома.

– Это наше преимущество, – задумчиво произнес Пушкин.

Мы подошли ближе.

– О! – крикнул кто-то из толпы. – Приплыли?!

Все обернулись на нас. В нашу сторону вышел здоровенный парень.

– Кто из вас главный? С кем базар вести буду?

Мы переглянулись, и я ответил:

– Мы тут все равны… – от этой фразы он засмеялся, небрежно спросив:

– Что, у вас коммунизм, что ли?

– Базар вести будешь со мной.

Наверное, со стороны мы были похожи на великана и мальчика-с-пальчика.

– Как тебя зовут?

– Олег.

– Олег, вы – ты и твои друзья – в общем-то, попали.

Все стояли смирно. Никто не хотел начинать мордобой первым.

– Как тебя зовут? – поинтересовался я.

– Меня? Руслан.

– Слушай, Руслан, ты в курсе из-за чего весь сыр-бор начался?

– С того, что вы отпи*дили Славика со Стасиком.

«Прямо, однояйцевые какие-то! Славик и Стасик…» – подумал я.

– По-твоему, мы вот так просто взяли и отмудохали их? Ни за что?

Здоровяк неопределенно пожал плечами.

– Эти Славик и Стасик очень сильно оскорбили мою девушку. За это и получили.

– Твою девушку?

– Да.

– И как они ее оскорбили?

– Предложили переспать с ними.

– Да? – неподдельно удивился Руслан, обернувшись на виновников сего мероприятия.

– Гонит он, – начал оправдываться то ли Славик, то ли Стасик.

– Ты че несешь, пед*ила? – вспылил его друг по несчастью.

– Пед*ила здесь только один – ты! – ответил я.

– Так! – прокричал громогласно Руслан. – Тихо все!

– Почему мне об этом не сказали? – спросил он худосочного.

– Да потому что не было этого! Кого ты слушаешь, Руслан?!

– Ты чего врешь, сученок?! – не вытерпел Денис.

– Тихо! – снова крикнул здоровяк.

Немного поразмышляв, он сказал:

– Думаю, ничего хорошего не будет, если мы тут друг друга поубиваем. Кто прав, кто виноват – я не знаю. Ты, Славик, – обратился он к худосочному, – говоришь, будто они первыми наехали, не за что отпи*дили. Ты, – посмотрел он на меня, – говоришь, что он твою бабу оскорбил. Конечно, если бы мою Ксюху кто так обидел – я б тоже пистон тому загнал… Короче, думаю, будет правильнее, если вы разберетесь один на один. Кто победит – тот и прав.

– Вполне честно, – поддержал его Волк.

– Да без проблем, – согласился я.

– Ладно, – только и выдавил из себя тот мерзавец, что утром позволил себе оскорблять девушку.

Я снял куртку. Мороз к ночи стал крепчать, но меня он только заряжал энергией. Мы вышли на середину пустыря. Слава стал прыгать вокруг меня. Я не упускал ни на секунду его из поля зрения. Он бросился в атаку. Слегка отойдя в сторону, я встретил его ударом кулака по зубам. Тот упал на спину, но быстро перевернулся и поднялся на ноги. Его начало немного шатать. Сплюнув кровь, он снова направился на меня, беспорядочно маша руками. Подпустив противника на предельно допустимое расстояние, я пнул ногой по голени, что заставило его остановить свои хаотичные движения. Воспользовавшись моментом, я приблизился к растерявшемуся Славику и провел двойку – левый джеб в нос и мощный правый джеб в открывшийся подбородок. Он без сознания упал в снег.

– Ух! – крикнул, потрясенный красивой комбинацией, Руслан.

Мои друзья подбежали ко мне.

– Молодец! – похвалил Костя.

– Молоток, Олег! – громко поздравил с победой Дед.

– Красиво ты его!.. – похвалил Пушкин.

Все говорили похвальные слова, и каждый считал должным похлопать меня по плечу или спине.

Подошел Руслан. Улыбнувшись, он протянул мне свою руку.

– Ты грамотный пацан, Олег. И удар поставлен четко. Такого быстрого конца я не ожидал! Честно!

– Спасибо, Руслан, – ответил я, пожав руку. – Теперь будем считать инцидент исчерпанным?

– Конечно. И больше никто из вашей школы твою бабу не тронет. Это я тебе гарантирую! – по его взгляду понял, что он поверил мне.

– Буду надеяться на это.

Я посмотрел в сторону Славы. Стасик растирал ему щеки снегом, тот начал подавать признаки жизни.

– Ну что, мужики, может, в знак примирения и дружбы, гашиша выдуем? – предложил здоровяк.

– Спасибо, конечно, но мы не курим! – ответил я за всю нашу компанию – меня и моих друзей.

– Как знаете! Нам больше достанется, – рассмеялся он.

Сумбурно попрощавшись с бывшими врагами, а теперь просто нейтральными по отношению к нам парнями, мы пошли прочь с поля брани. Когда удалились на достаточное расстояние от «старшаков», Костя просто взорвался от переизбытка эмоций:

– Бл…! Олежа! Ты красавчик вообще! Я когда этого гризли увидел, подумал – все, пи*дец нам! А ты, бля, грамотно разрулил так все!

– Не, красиво ты ему в челюсть рубанул! – поддержал восторг Коля.

– Да он лох просто, нихрена драться не умеет, – ответил я. – Еще и под кайфом был – реакции никакой, все удары пропустил.

– Спасибо, что нас спас! – поблагодарил Роман.

– Спасибо вам всем, братаны, что меня не бросили в трудной ситуации!

Мы веселились. Ребята купили по бутылке пива и все хотели угостить меня (ведь надо отметить успешное завершение такого дела!), но я отказывался.

– Так, пацаны! Мне надо к Светке!

Они переглянулись между собой, а Дед начал:

– Раз… два… три!

Организованно парни бросились ко мне, подняли на руки и, громко гогоча, понесли прямиком к той, ради которой я, да и они тоже, рисковали головой. Пройдя какое-то расстояние, меня все же опустили на землю.

– Ну и туша же ты, Олег! – тяжело дыша, вымолвил Волк.

Все громко засмеялись. Мы были счастливы!

Попрощавшись с друзьями, я направился к своей подруге.

– Светке привет передавай! – крикнул мне вслед Костя.

– Она офигенная девчонка! – прокричал Денис. – Береги ее! И не отпускай!

– Знаю! – ответил я и побежал к ней.

Было около половины десятого вечера. Время не самое подходящее для визитов к приличным девушкам, но я не мог сдержаться.

Дверь мне открыла Светина мама. Это была опрятная женщина средних лет. Морщинки на ее лице говорили о непростой судьбе.

– Вам кого? – поинтересовалась она, смерив меня взглядом.

– Здравствуйте! А Света дома?

– А вы кто?

Тут в коридор буквально влетела ее дочь.

– Мам, это ко мне, – и она начала тихонько выпроваживать родителя в комнату. – Это мой друг Олег. Помнишь, вы как-то раз по телефону уже общались? Не волнуйся. Он меня не съест.

– Ну, хорошо, – недоверчиво произнесла мать, еще раз осмотрела меня с ног до головы и добавила: – Свет, ты хоть пригласи пройти молодого человека.

– Обязательно, – согласилась ее дочка и повернулась ко мне: – Олеж, заходи.

Я прошел в коридор.

– Вы проходите, Олег. Раздевайтесь. Я сейчас чайник поставлю.

– Спасибо, но я на минутку. Меня уже родители ждут.

– Да быстренько чайку попьем. Согреетесь хотя бы…

– Мама, – строго сказала Света.

– Все, ухожу, – поняла мать и ушла в комнату.

Девушка начала разглядывать мое лицо на предмет синяков и ссадин.

– Я цел и невредим, – усмехнулся я. – Просто зашел сказать, что больше тебя в школе никто не тронет.

Говорили мы тихо, чтобы нас не услышали.

– Ты?..

– Все разрулилось в лучшем виде. Мы перетерли со старшеклассниками. Разобрались в ситуации. Того глиста чумазого наказали за то, что беззащитных девушек оскорбляет. Все тип-топ, фонарик!

В глазах ее горели огоньки радости и читались облегчение и безграничная благодарность. Как много, порой, может сказать один лишь взгляд. Гораздо больше, чем слова.

– Кстати, я сделала все задачи по алгебре и физике, – проинформировала меня Света. – И готова объяснить, как их решать…

– Только не сейчас, – пробормотал я.

– Тогда завтра утром, перед уроками.

– Я зайду за тобой, – уже перешел на шепот я.

– Заходи… – только и успела прошептать она.

Я впился губами в ее губы. Как сладки они были! Как желанны! Но Света легонько оттолкнула меня.

– Не сейчас, Олег. Еще рано…

Я покачал головой в знак того, что все понимаю и сказал:

– Буду ждать дальше. Но знай, что я не отпущу тебя так просто.

– А я не уйду так просто… – Светлана улыбнулась, а я в очередной раз растаял от этой улыбки.

– До завтра, фонарик! – попрощался я с ней и с ее мамой, громко произнеся в комнату: – До свидания!

– Пока. Жду утром, – Светка слегка провела своей рукой по моей, отчего сердце мое забилось чаще.

– До свидания, – послышались приближающиеся спешные шаги из комнаты в сторону коридора.

Я ушел.

Дома настроение подпортили родители, отругав за то, что «шляюсь, непонятно где, непонятно до скольки», а уроки не сделаны. Попытался было возразить, но по факту предъявить в качестве доказательств того, что уроки выполнены, мне было нечего. Хорошо хоть, они не узнали, как именно я проводил время на улице.

Погода быстро поменялась: еще вечером небо было ясным, и мороз сковывал весь город, а уже утром шел сильный снег и заметно потеплело. В такую погоду хорошо лепить снеговиков и играть в снежки, но только не сидеть в школе. Поэтому настроение мое было не на высоте.

Подходя к Светкиному подъезду, я увидел, что она уже ждет меня на улице. Белоснежные хлопья облепили всю ее одежду, сумку, сапоги. Даже на ресницах моей подруги застряли снежинки. Она щурилась. И какой же шарм это зимнее убранство придавало ей! Я даже сам не заметил, как мое угрюмое выражение лица сменилось улыбкой. Любовь умеет творить чудеса!

– Привет, снежная королева! – крикнул я.

– Привет… снеговик! – отозвалась Светлана.

– Ты чего тут ждешь? – поинтересовался я, на миг подумав, а не случилось ли чего у нее дома. – В такой снегопад.

Но секундная тревога улетучилась после ее задорного ответа, полного какой-то чистой детской радости:

– Ты что! Ведь так здорово! Так красиво кругом! Я, как в окно утром выглянула, не смогла сидеть дома. Посмотри! – она оглянулась кругом, размахивая руками. – Как будто в сказку попали! Это волшебный снегопад!

– Фонарик, – осторожно начал я, кашлянул, прочистив горло, и продолжил: – Ты… утром… на завтрак, например… никакие грибы не ела?

– Что? – не поняла она шутки.

– Ну… там… травкой не баловалась?

И тут она взорвалась смехом.

– Дурачок! – девушка бросила в меня снежок.

Я легонько кинул снежок в ответ, попав в живот. Мы хохотали и играли в снежки минут пять. Я постепенно приближался к ней, ловко лавируя между «снарядами», запускаемыми ею. В конце концов, загнал этого «коварного противника» в угол. И тогда произошло то, чего я меньше всего ожидал: Света вдруг стала серьезной, схватила меня за куртку и начала целовать. Я просто стоял, как истукан, и смотрел на нее, ощущая сладострастное тепло от ее губ и дыхания. В доли секунды сердце остановилось, весь мир вокруг замер, даже снег завис в воздухе, тело мое стало ватным, потом хрупким, треснуло и рассыпалось на миллион мельчайших кусочков, после чего вновь собралось в монолитную фигуру. Я, наконец, понял, что все это происходит на самом деле. Теперь глаза мои закрылись, и я взял инициативу в свои руки, крепко обняв и прижав к себе такую желанную девушку. Я стал целовать ее в ответ. Мы жадно наслаждались этим поцелуем. Длился он всего несколько секунд. Но мне показалось, что этот миг пролетел со скоростью света и, в то же время, длился целую вечность. Теперь мы, улыбаясь, молча смотрели друг на друга. По-прежнему обнимал Свету за талию. Первым тишину нарушил я:

– А снегопад-то, и в самом деле, волшебный!

Она уткнулась мне в грудь, потом вновь посмотрела в глаза. Я не выдержал и поцеловал ее опять. По-прежнему шел сильный снег, но у меня откуда-то появилось чувство, что все вокруг залито ярким солнцем.

– Пойдем, а то опоздаем на уроки, – наконец вспомнила о времени Света.

– Так мы теперь встречаемся? – спросил я ее по дороге в школу.

– Думаю, да, – улыбнувшись, ответила подруга.

– Какой ужас!

Она бросила на меня ничего не понимающий взгляд.

– Я встречаюсь с фонарем. Сказать кому – в психушку упекут!

Теперь на лице появилась улыбка облегчения.

– А я – с батарейкой. Так что мы два сапога – пара!

Она взяла снег, слепила снежок и запустила им в меня. Так, играя и смеясь, мы добрались до школы. Уже прозвенел звонок. А мы только неслись к нашим классам. У меня урок проходил на третьем этаже, а у нее – на втором. Поцеловавшись, мы расстались на сорок минут. Я не спрашивал у нее, что произошло за ночь, почему она поменяла свое решение и, наконец, дала волю чувствам. Мне было важно лишь то, что мы теперь вместе. На уроке я впервые задумался и осознал, что мы за утро ни разу не сказали друг другу те простые и банальные слова: «Я люблю тебя!». Слова… А, может, их и не надо произносить вслух тем, кто по-настоящему любит? Две половинки и так все чувствуют, без слов.

– Олег, – прозвучали слова прямо над моим ухом.

Я сиюминутно спустился с небес на землю и повернулся к источнику звука. На меня, широко улыбаясь, смотрел Костя.

– Урок закончился, – оповестил он меня.

Только после этого я увидел, что из кабинета активно убегают мои однокашники. Улыбнувшись в ответ своему другу, начал складывать тетрадь и учебник в рюкзак.

– Ну, как у вас все? Что она вчера сказала?

– Ну… в общем… мы теперь встречаемся.

– Красавец!

Мы вышли из душного класса.

– Что вечером планируете делать?

– Не знаю пока, – немного замешкался я.

– Мы с Катькой в кино идем. Может с нами? Устроим, так сказать, двойное свидание.

– Нет, – отказался я. – Как-нибудь в другой раз.

Чего я действительно хотел, – так это, чтобы мы с моей девушкой остались одни во вселенной этим вечером.

– Понимаю, – подмигнул мне Костя, явно намекая на что-то большее, чем поцелуи и держание за руки под луной, и засмеялся.

Я только улыбнулся в ответ, но промолчал. Ни о каком сексе даже не думал. Понимал, что для этого слишком рано, а, учитывая, как обожглась с парнем Света в свой первый раз, даже не думал пытаться затащить ее в постель. Пока она не будет действительно к этому готова…

Мой друг пошел в столовую, а я бегом направился на второй этаж, надеясь, что Светлана еще не ушла на следующий урок. Мне повезло. Она одиноко стояла возле окна и ждала меня.

– Чего скучаешь?

– Тебя жду, «энерджайзер» ты мой!

– Может, чайку пропустим в столовой? – улыбаясь в свои двадцать восемь зубов (зубы мудрости пока не выросли), предложил я.

– Пойдем, – согласилась она.

– Я, может, даже булочку тебе куплю.

– Чтобы я стала, как булочка?

– Ты никогда такой не станешь.

– С чего ты так решил?

– Слишком красива, чтобы полнеть. От твоей красоты калории сжигаются сами по себе.

Теперь настала ее очередь показать мне свои прекрасные белые зубы.

В столовой людей было мало. В дальнем углу Костя сидел в обнимку с Катей. Увидев, они помахали нам. Мы махнули в ответ и прошли к кассе покупать чай и наисвежайшую, еще горячую, булочку с корицей.

Сели мы рядом с нашими друзьями. Перед запахом свежеиспеченного изделия моя подруга устоять не смогла и съела половину. Вторую половину уплел я. Вроде бы, ничего особенного – съели булку, – но мне стало очень тепло на душе. Все начало налаживаться в моей жизни. И я радовался этому.

Больше Светлану никто, и в самом деле, не донимал, даже не думал насмехаться над ней. Теперь мы все делали вместе. С самого утра я заходил за своей девушкой, мы вместе шли в школу, потом вместе возвращались либо к ней, либо ко мне, помогали друг другу делать уроки, потом шли в кино, или кафе, или, когда она просила меня, по магазинам, или просто гуляли по улицам и паркам. Я даже взял в библиотеке книгу по истории нашего города, чтобы во время прогулок блистать знаниями и рассказывать интересные факты о тех или иных местах. Света всегда внимательно слушала меня и так восхищенно смотрела! Порой, когда я бывал один, вспоминал, как начинались наши отношения, как тяжело мне было, и не раз всплывала в памяти фраза, произнесенная ею: «То, что ты сейчас чувствуешь – это не любовь, а просто симпатия». Теперь я знал точно, что это именно любовь. Каждую секунду думал о ней. Иногда думал, не сон ли все это. Вот сейчас проснусь, а за окном метель, вокруг суровая реальность – одиночество. Но тут же отгонял дурные бестолковые мысли и радовался, что я люблю самую прекрасную на свете девчонку, а главное – она любит меня.

Хоть мы и были без ума друг от друга, но все же понимали, что иногда надо расставаться для того, чтобы огонь самых светлых чувств не прогорел слишком быстро, а продолжал планомерно греть сердца и души. Существовало одно правило: по субботам после уроков я встречался с друзьями, мы пили пиво или играли в футбол. А Света встречалась с Катей и другими подругами, и занимались своими женскими делами – вероятно, шоппингом и поеданием мороженого за просмотром плаксивых мелодрам (во всяком случае, я надеялся, что они не устраивают еженедельные девичники с вызовом команды стриптизеров). В эти дни я скучал по моей половинке. И это подтверждало, что любовь не угасает. Благодаря тому, что мы вместе делали уроки, и моя, и ее успеваемость в школе повысилась. Родители радовались за меня.

Время летело быстро. Вскоре пришла настоящая весна. Снег начал таять, воздух стал обновленным и свежим. Все чаще из-за туч выглядывало солнце. И все чаще стали промокать ноги – за целую зиму снег почти не убирался, и теперь улицы капитально затопило талой водой. С приходом более теплых дней мои гормоны взбунтовались. Тем не менее, я терпел и не пытался склонить Свету к сексу. Вроде бы, ее это вполне устраивало. Жизнь текла размерено, никаких чрезвычайных событий не происходило.

Ближе к маю снег, наконец, полностью сошел. К майским праздникам уже высох асфальт, на деревьях набухли почки, готовые вот-вот распуститься, а на газонах стала проклевываться свежая сочная зеленая трава. Дни стали более длинными, а ночи – более короткими. Теперь мы со Светой могли гулять дольше. А каждый вечер, проводив ее до подъезда, мы никак не могли расстаться. Уже сумерки плавно перетекали в ночь, когда мы, наконец, нацеловавшись и намиловавшись вдоволь, расходились по домам.

В один из таких вечеров и произошло событие, заставившее меня вспомнить, что все-таки мир довольно жесток, а тот факт, что я в кого-то влюбился, не делает наш городок раем на земле. Было около одиннадцати вечера. Я сокращал путь домой через парк, никогда не освещаемый в темное время суток.

– Эй, пацан! – услышал я позади.

Оглянулся. Ко мне приближалась компания из четырех человек.

– Стой на месте! – скомандовал один из них с явно не добрыми намерениями.

– Пошел ты! – ответил я и бросился наутек.

Однако они бегали быстрее. Кто-то из догонявших прямо на ходу пнул мне по ногам. Я упал, ободрав руки. Тут же все четверо набросились на меня и стали крепко бить ногами. Удары были болезненными, приходились на живот, почки, руки и ноги, которыми я пытался укрыться. Пару раз пнул в ответ, но это только сильнее раззадорило подонков. И тут я увидел, как нога, обутая в кроссовок, приближается к моему лицу со скоростью света. Через миг почувствовал острую боль в области носа, из глаз посыпались искры. Моментально получил еще один удар, после которого мой разум окутала темнота.

Без сознания пролежал примерно с полчаса (как в дальнейшем подсчитал). За это время нападавшие вывернули все мои карманы, забрали найденные сто рублей и сняли наручные часы, некогда подаренные мне родителями. Домой доплелся уже ночью, с трудом – тело сильно ныло, голова раскалывалась. Меня тошнило.

В квартиру я прокрался тихо, как вор, чтобы не разбудить родителей. Мама, похоже, ждала меня, но все-таки уснула на диване за просмотром телевизора. Я прошмыгнул в ванную. Быстро принял душ, стараясь смыть запекшуюся кровь. Посмотрел в зеркало – оттуда на меня таращился заплывшими глазами незнакомец.

«Красота какая! – пронеслось в голове. – Наверное, утром будет скандал»

Проснулся я от причитаний матери.

– Что с тобой случилось?

– Упал.

– На чей кулак? – подперев бока руками, устроила она мне допрос.

– На асфальт, – не сознавался я.

– Ты, вообще, понимаешь, к чему эти твои прогулки ночные приводят?! Как ты в школу пойдешь сегодня?! В таком-то виде!

На ругань пришел отец.

– Чего шумишь? – обратился он к матери.

– Ты погляди на него, – указав на меня, ответила она.

– Ух ты! – только и произнес папа, рассмотрев мои ссадины.

– Да просто упал, – повторил я свою версию.

– Упал… Собирайся! Поедем в милицию заявление писать! – отдала указание мама.

– Никуда я не поеду… – я уже решил, что должен найти этих выродков сам и сам же их наказать.

– Поедешь! – перебила она меня.

– Слушай… Хорошо… Я просто немного повздорил с одним парнем. Я первый его ударил. Так что еще большой вопрос, кого посадят, – соврал я.

– Ты что?! Опять за старое взялся?! Забыл, как вас тогда, летом, чуть в милицию не забрали?! Драться они надумали! – вовсю разошлась мать.

Я лишь молча сидел и выслушивал ругань.

– Значит так! Чтобы домой в шесть часов приходил, когда мы с работы возвращаемся!

– А Светка?.. – они знали о ней, знали, какие между нами отношения. – Мне же надо с ней время проводить.

– Вот до шести и будете проводить время! Думаю, ее родители будут тоже только рады, если их дочь станет приходить домой до шести, как приличная девушка, а не шляться непонятно где допоздна!

Эти слова меня очень задели. Я быстро оделся, даже не умывшись, схватил рюкзак, собранный сразу после того, как мы со Светой доделали домашнюю работу, и выбежал, бросив сквозь зубы:

– Света приличная девушка, а не распутная бабенка! Думайте, что говорите!

Хлопнул за собой дверью.

Было еще слишком рано. Куда идти – не знал. Очень хотелось кушать. Настроение было не то, что на нуле, а ушло далеко в минус. В конце концов, добрел до Светкиного подъезда и сел на лавочку. Птицы начинали свои песнопения. День обещал быть солнечным и теплым. Я упорно сидел и ждал, пока моя девушка не спустится сама. В таком виде заходить к ней не хотелось. Сначала вышла какая-то женщина и подозрительно посмотрела на меня. Потом некая старушка вышла на утреннюю прогулку и, завидев меня, начала сетовать:

– Вот ведь молодежь пошла! Ужо с утра пораньше напьютси, морду набьють друг дужке… Тьфу! Вот в наше-то время каки парни были! – она покачала головой в восхищении. – Уважали друг друга! А уж нас, девок-то, как обхаживали! Эх! А сейчас? – глядя вдаль, зло спросила бабулька, вероятно, какого-то невидимого хранителя времени, но явно не меня. – Приличности-то уж нету в вас! – она бросила на меня холодный взгляд, словно была Троцким, а я – буржуем. Снова плюнула в мою сторону и добавила: – Гадусть яка! – после чего поковыляла по каким-то, ведомым только ей, делам.

Настроение стало еще хуже. Наконец, открылась дверь и из подъезда вышла Светланка.

– Олежка, привет! – радостно поприветствовала она, увидев меня, и направилась в мою сторону. – А ты почему не?.. – подойдя ближе и разглядев разбитое лицо, подруга остановилась и забыла договорить фразу.

– Привет, – глухо отозвался я.

Тут она пришла в себя и подскочила ко мне. Легонько трогая ссадины на лице, начала спрашивать:

– Что?.. Что случилось? Что с тобой произошло?

– Спросили, как пройти в библиотеку в час ночи…

– Олег. Тебе в больницу надо…

– Ну хоть ты не начинай мне остатки мозгов поедать!

– Что произошло? – повторила она вопрос.

– После того, как тебя проводил, пошел домой через парк. Там на меня напали, ногами попинали, украли часы и деньги. Вот и все.

– А ты в милиции был уже?

– Фонарик, я тебя умоляю! «Моя милиция меня бережет» – ты до сих пор веришь в эти байки?

– Ну надо же что-то делать.

– Я сам разберусь с этим.

– Олег!

– Закрыли тему! – резко отозвался я. – Пойдем в школу скорее. Есть хочу!

– Ты что, еще с родителями поругался? – догадалась она.

– Да.

– Из-за чего? Из-за того, что на тебя напали?

– Именно, – я решил не рассказывать, что действительно стало причиной конфликта.

– А в чем твоя вина? – недоумевала подруга.

Я ничего не ответил, просто пожав плечами.

Школьная столовая уже была открыта, но выпечку только загрузили в печь. Кроме остатков чая, простоявших всю ночь, ничего не было. Пришлось на первом уроке сидеть голодным. Зато на первой же перемене я, заняв денег у Кости, накупил свежих пирожков с мясом и повидлом и наелся от души!

– Что делать собираешься? – спросил друг, которому я поведал все, что произошло со мной за прошедшие несколько часов, начиная со вчерашнего вечера.

– Не знаю пока. Уродов этих выцеплю по одному, отожму назад деньги и часы. А с родителями – не знаю…

– Я с Дедом поговорю. Он по своим связям пробить сможет, кто это сделал. Найдем их. Накажем.

– Я тебя сюда втягивать не буду! Даже не надейся! Сам разберусь!

Он долго смотрел на меня, потом произнес:

– Как хочешь.

На самом деле, я представления не имел, как и где буду искать обидчиков.

После школы мы со Светой пошли к ней домой. Голова по-прежнему болела и немного тошнило. Возможно, было сотрясение мозга. Но в больницу я идти отказался наотрез!

Дома моя девушка разогрела суп и накормила меня. Потом еще напоила чаем. Мы сели за уроки, но я не мог ни о чем думать. Тем более, после такого нервного перенапряжения и вкусного обеда меня начало клонить в сон. Она что-то рассказывала, но я уже ничего не слушал, погружаясь в сон. Видя мое состояние, она взяла меня за руку.

– Идем. Ляжешь на кровать.

Я тяжело поднялся и проследовал за ней. Она уложила меня на свою кровать, не расстилая ее. Уже засыпая, почувствовал, что она слегка прикоснулась к моей щеке своими губами. Я открыл глаза и поцеловал ее. Потом еще раз, еще… Чем дольше я ее целовал, тем сильнее возбуждался. Левой рукой взял Свету за грудь. Она отстранилась от меня и аккуратно, но быстро убрала мою руку.

– Олег, не надо, – тяжело дыша, попросила девушка.

– Прости.

– Ничего, – она поправила волосы. – Просто… я не готова пока на этот шаг. Поспи. Тебе нужно отдохнуть.

Я погрузился в сон мгновенно, словно кто-то щелкнул выключателем внутри меня. Проспав всего минут сорок, я проснулся бодрым и действительно отдохнувшим. Света сидела около своего письменного стола, на котором были разложены учебники и тетради, и смотрела на меня.

– Как поспал? – наконец, она улыбнулась.

– Хорошо.

Мне было стыдно за мое поведение.

– Может, чая попьем?

– С удовольствием, – согласился я.

Она встала и ушла на кухню. Я поднялся. Тошноты уже не было. Голова все еще болела, но уже не так сильно. Тоже проследовал на кухню.

– Свет, извини, что я…

– Да ничего, Олеж. Я все понимаю: ты здоровый молодой парень, у тебя есть… свои потребности. Просто, пойми, я пока не готова… Так что, ты меня прости.

Я улыбнулся, подошел к ней и обнял сзади, поцеловав в шею. Она повернулась ко мне, поцеловала в губы и прошла к дальнему шкафчику за кружками.

– Тебе нужно помириться с родителями, – сказала подруга, отпивая горячий чай.

– Знаю, что надо. Только не знаю, как это сделать.

– Ты просто приди домой, а там все само утрясется. Я думаю, они очень переживают за тебя.

– Сомневаюсь, что все само собой срастется.

– Они очень любят тебя. И просто не хотят, чтобы ты попадал в такие ситуации. Но не знают, как уберечь, как защитить от этого, потому и наругались. Они просто не знают, как выразить свое переживание.

Я молча выслушал ее размышления и в ответ только произнес:

– Зигмунд Фрейд в юбке!

Светка рассмеялась.

После чаепития мы быстро доделали уроки.

– Ну, теперь можно с чистыми руками и совестью погулять.

– Олег, у меня сегодня дел по дому много. Нужно прибраться и ужин приготовить к маминому возвращению…

– Так давай я тебе помогу.

– Иди лучше домой. Помирись с родителями. А завтра погуляем.

– Хорошо…

Домой я пришел около шести часов. Мама уже была дома.

– Привет, – тихо поздоровалась со мной.

– Привет.

После небольшой паузы она продолжила:

– Олег, извини меня.

Я просто посмотрел на нее, ожидая иной реакции за то, что утром так убежал из дома.

– Я просто разволновалась утром…

– И поэтому решила оскорблять мою девушку?

– Нет!.. – по ней было видно, что она чувствует свою вину, сожалеет о неосторожных словах, оброненных утром. – Я много лишнего наговорила. Но я не думаю, что Света какая-то распутная… Наоборот, она нам с отцом очень нравится… – пыталась оправдаться мать.

– Вы даже не знакомы с ней. Как она может нравиться или не нравиться?

– Ну… Прости меня! Я не думала, что говорю! Я просто волнуюсь за тебя! Пойми, мне страшно становится, когда ты приходишь ночью, да еще и в таком виде!

Я молчал, глядя в сторону.

– Ты простишь меня?

– Прощу-прощу, – вздохнув, согласился я.

Она обняла меня.

– Не сердись!

– Ладно, – снова согласился я. – Но в шесть домой приходить не буду.

– Ладно, – теперь на уступки пошла она. – Я же все понимаю. Думаешь, что я не знаю, как не хочется вечером расставаться с любимым? Мы ведь такими же были, когда в школе учились. Я все понимаю, – повторила мать.

Я же только хмыкнул в ответ.

– Расскажи теперь, что произошло.

– Мам, – закатив глаза и явно показывая, что устал от этих вопросов, простонал я. – Ну ведь утром уже все рассказал! Повздорил с парнем, подрались. С кем не бывает?

– Прямо при Свете вы с ним подрались?

– Да, солнце еще не село и было вполне светло, – решил я пошутить.

Она с укором посмотрела на меня.

– Да нет же. Я проводил ее, а потом по пути домой встретил знакомых. Ну и… пообщался.

– Сынок, будь впредь аккуратнее! А вот если он на тебя в милицию заявит?..

– Да никуда он не заявит!

– Почему ты так уверен?

– Потому что мы с ним хорошо знакомы. Не станет он никуда заявлять.

– Будем надеяться на это.

Я уже раздраженно вздохнул, еще бы чуть-чуть и пошел пар из ушей, ноздрей и рта.

– Все-все! Больше не буду к тебе приставать с этим вопросом! Ты уже большой – сам разберешься.

– Вот именно.

– Я сейчас ужин разогрею, покормлю тебя.

Отец вечером просто порадовался тому, что мы с мамой помирились. А мне, наконец, стало спокойно на душе. Гора с плеч упала, когда мы с родителями нашли общий язык.

В девять я позвонил своей девушке, чтобы сообщить радостную весть. Услышав это, она тоже обрадовалась.

– Я же говорила, что все будет хорошо, – по голосу было ясно, что она улыбается.

– Нет, ты не Света, ты – светило психологии! – посмеиваясь, пошутил я.

– А без батарейки светило не светит!

– Я люблю тебя, милая!

– И я тебя люблю, малыш!

Потом мы еще минут пять обменивались любезностями и желали спокойной ночи и сладких снов друг другу.

И только перед сном я вспомнил, что держался рукой за Светкину роскошную грудь. От этих воспоминаний меня накрыла волна сильнейшего возбуждения.

«Когда же ты будешь готова, родная моя?» – подумал я и уснул.

Приснился дурацкий сон: будто я бегу по темному парку, а меня догоняют и сбивают с ног. Поднимаю глаза, но вместо тех парней, надо мной стоят родители. Они начинают кричать на меня и пинать ногами…

– … вставай! – это слово выдернуло меня из сна. Мама будила меня, пора было собираться в школу.

Из-за ночного кошмара и резкого пробуждения я подскочил на кровати с безмолвным криком, застрявшим в легких, весь в поту, и чуть было не упал на пол.

«Приснится же такое!»

Поднимающееся из-за горизонта солнце, запах только что приготовленного омлета и горячего чая постепенно успокоили мои нервы и заставили забыть дурной сон. Встреча с моей ненаглядной сделала день ярче, а настроение лучше. Однако новая ночь принесла новые кошмары…

День вдыхал в меня новые силы, а ночь силы отнимала. Мне стало казаться, будто я схожу с ума. Меня преследовал один и тот же сон. Родителям ничего не рассказывал. Я понимал: ночные кошмары – это реакция мозга на скрытое недовольство собой, тем, что до сих пор не нашел тех паскуд, которые избили меня. Но в то же время я хотел сначала оправиться (ребра все еще побаливали), а уже потом решать сию проблему. И так было несколько дней подряд: пока светило солнце, я жил, как только всходила луна, а я ложился в кровать – словно умирал, растрачивая всю энергию на борьбу с врагами во сне.

В пятницу на перемене Костя отозвал меня подальше, чтобы никто не подслушал.

– Слушай, Олег… Ты, конечно, просил не вмешиваться… но я не могу спокойно сидеть, когда моего лучшего друга отхерачили какие-то отморозки.

– И?

– Я с Дедом поговорил все-таки тогда. Вчера вечером сообщил мне, что они вычислили тех пид*ров.

– Кто вычислил? – никак не мог понять я.

– Дед и его кореша.

– Как у них это получилось?

– Не знаю, они, там, на районе с нужными людьми поговорили, пробили информацию…

– Ладно! И кто эти смертники?

– Учатся в сорок пятой школе. Го*доны! Дед даже адрес одного из них смог достать.

– Офигенно!

Он улыбнулся.

– Спасибо, что снова помог! Я тебе по жизни обязан теперь!

– Забей. Сначала надо пообщаться с мальчиками.

Я вопросительно посмотрел на друга.

– Сегодня сразу после уроков хотели принять этого упыря в подъезде.

– «Хотели»?

– Я, ты, Дед… Пушкин, может, подтянется.

– Может, я сам с ним потолкую? Вам-то зачем туда переться?

– На шухере постоим, если что.

Немного все взвесив, я согласился.

После уроков мы с Костей предложили нашим девушкам пройтись по магазинам, приятно провести вечер в окружении подруг.

– Так! Вы что задумали? – бойко задала вопрос Катя.

– Да ничего, дорогая, – начал оправдываться ее парень.

– Олег? – приподняв одну бровь и слегка прищурив глаза, смотрела на меня Света, явно подозревая неладное.

– Фонарик, ну что за недоверие?

– Уж очень странно все это! – тем временем продолжала Катя.

– Просто пацаны хотят сегодня выпить пивка, посмотреть футбол! – продолжал «загонять» Костян.

– Или бокс? – проницательно уточнила моя «психологиня».

– Футбол, милая! Фут-бол! – не согласился я.

– Нет! Братан, ты посмотри на них! – повернулся ко мне друг. – Им предлагаешь отдохнуть от нас, провести время, как хотят. А они!..

– Все относительно, хороший мой! – произнесла его девушка. – Кто от кого еще отдохнуть хочет?..

– А вы, часом, не собираетесь ли стриптиз-бар посетить? Или сауну с… де-воч-ка-ми? – поддержала ее моя.

– Свет, ну, право, какой еще стриптиз-бар в нашем-то захолустье? – стал успокаивать я.

– Ага! – согласился Костя. – А сауну вы где-нибудь видели? Здесь одна общественная баня на весь город!

– И та работает два дня в неделю! – поддакивал я.

– Ну, смотрите у меня! – погрозила нам пальцем Катька, устав спорить.

Нас этот жест только развеселил. От нашего задора засмеялись и девчонки. Наконец, они сдались и пошли «приятно проводить время». Безусловно, городок у нас был маленький, но были в нем и стриптиз-бар, да еще и не один, и сауны, пользующиеся успехом у загульных мужей, любителей пользоваться услугами жриц любви. Несмотря на это, девушки доверяли нам и считали саму идею посещения нами подобных заведений бредовой. И это была правда.

– Ладно, пошли. И так опаздываем, – стал подгонять Костя.

Он вел меня по дворам. Выходя из одного, мы тут же «ныряли» в другой. Наконец, в одном из них увидели одиноко сидящего Деда. Видимо, Пушкин так и не смог «подтянуться».

– Я уж думал, вы не появитесь, – вместо приветствия, пробурчал он.

– Прости! С бабами проблемы были! – начал Костя.

– Никак проводить их не могли, – поддержал его я.

– Вы херней страдаете, а у меня время уходит! – здоровяк был явно не в духе.

– Настоящий дед! – начал гоготать однокашник.

Я засмеялся следом за ним.

– Молодые, – стал передразнивать я стариков. – А у меня воть каждыя минута на счету! Помру еще не сегодня – завтра!

Теперь разразился смехом и сам Дед. Костя уже держался за живот. Напряжение между нами сразу спало. Настроение у нашего старшего товарища заметно улучшилось. Он хлопнул ладонями и сказал:

– Ну что! Пора научить одного фраера уму-разуму!

Встал и направился в сторону подъезда.

– Короче, – стал информировать нас, – этот лох живет на третьем этаже. Пока я вас тут ждал – ни одна живая душа мимо не проскользнула. Поэтому он либо уже давно дома, либо еще не появлялся, что более вероятно. Поэтому сначала проверим, есть ли кто дома, а потом подождем в подъезде.

Я нажал на кнопку звонка несколько раз. Мы все вместе напряженно вслушивались. Из-за двери не последовало ни звука. Похоже, Дед оказался прав: парнишка еще не пришел с уроков. Спустившись на один лестничный пролет, мы сели на подоконник между этажами. Морозов (звали Деда Виктором Морозовым, полностью его погоняло звучало, как Дед Мороз, но все звали сокращенно – Дед) закурил вонючую сигарету. Сидели молча, чтобы не привлекать внимание соседей, периодически посматривая в окно. Примерно минут через двадцать Костя увидел, что кто-то приближается к подъезду. Он ткнул локтем меня и Деда, кивая в сторону прохожего.

– Похоже, он, – прошептал Дед. – Подождем тут. Посмотрим, в какую квартиру пойдет.

Хлопнула входная дверь, кто-то стал подниматься, но только до первого этажа. Щелкнули замки.

– Ложная тревога, – сказал я вполголоса.

Мы ждали снова. Вскоре кто-то вновь вошел в подъезд. Все трое повернулись к окну и замерли на месте. Мимо, за нашими спинами, быстро прошмыгнул жилец. Я развернулся, следом то же самое сделали и Костя с Витей. Молодой человек с ранцем на одном плече открывал ту самую квартиру, в которую мы недавно звонили. Едва дверь приоткрылась, как Морозов рванул вперед, перепрыгивая через несколько ступенек. В мгновение ока он оказался за спиной парня и буквально втолкнул его в квартиру. Все произошло слишком быстро и тихо. Мы тоже забежали и заперли за собой дверь.

– Вы кто такие? – тонким голоском проверещал подонок.

Он был самым среднестатистическим подростком: средний рост, не толстый и не худой, прыщи на лице, жирные волосы.

– Заткнись! – процедил Дед.

– Помнишь меня? – теперь вступил в диалог я.

Тот только замотал головой.

– Не помнишь? Плохая же у тебя память! Зато я тебя помню! – соврал я, ибо не помнил в лицо ни одного из нападавших, но было решено «брать на понт».

– Что вам надо? – судя по интонации, он был уже на пределе.

– Шоколада, – ответил Костя.

– Ты и трое твоих придурошных дружков очень неслабо походили по мне ногами в парке. Помнишь такое? – от моего рассказа глаза его расширились, и он снова замотал головой. – В начале недели это было, – уточнил я.

Парнишка метнулся на кухню, там схватил первый попавшийся нож и завопил:

– Валите на х*й отсюда, суки! Порежу у*бков!..

Мы с Костей немного растерялись, а Дед – нет. Он схватил табурет и запустил им в крикуна, прервав его истерику. Далее, когда нож вылетел из рук того придурка, набросился на него и быстро скрутил на полу.

– Быстрее веревку или скотч тащите! – скомандовал Дед.

Хозяин квартиры снова закричал. Я схватил кухонное полотенце и засунул ему в рот. Костя в это время пошел по квартире в поисках чего-нибудь, чем можно было бы связать жертву. Вскоре он вернулся с катушкой широкой липкой ленты. В считанные секунды руки и ноги хозяина квартиры были связаны. Дед ударил его кулаком в живот.

– Еще орать будешь?

Тот скрючился и застонал.

– Я сейчас полотенце изо рта достану. Крикнешь – отп*здим так, что уже никогда не сможешь громко разговаривать. Понял?

Тот едва заметно кивнул головой. Из его рта извлекли кляп. Струйка слюны потекла на пол. Витя посмотрел на меня.

– Все, что мне нужно, – это мои часы, которые вы сняли после того, как избили меня.

– Они не у меня.

– А у кого?

– Их Гамми забрал.

– Кто такой? Как найти его?

– Они все вместе тусуются в бильярдной… каждые выходные.

Мы с друзьями переглянулись.

– Да они и сегодня вечером там будут, – продолжал рассказывать их подельник.

– Сколько всего твоих корешей там бывает?

– Что?

– Сколько человек тусуется обычно в бильярдной? Только вы четверо или еще кто-то с вами вместе?

– Только мы… Отпустите меня, пожалуйста, – заныл выродок.

– Отпустим, когда ты нам станешь не нужен, – успокоил его Костя.

– Ага, – подхватил Дед. – И тебя отпустим, и душу твою. Вот только грехи тебе отпустить не сможем.

Тот жалобно заскулил, из глаз потекли слезы.

– Чего плачешь-то? – обратился я к нему. – Ты ж ведь такой крутой! Так ловко ногами пинаешься!

– Да я не пинал тебя…

За эти слова он получил кулаком под дых, отчего взвыл еще сильнее.

– Да я клянусь, что это они били…

– А ты в сторонке, что ли стоял?

– Я только имитировал, что бью.

– Мне вот совсем иначе кажется, – и я хлопнул его ладонью по голове, отчего тот вскрикнул и зарыдал.

– Отпустите… меня… – сквозь всхлипывания подонок молил о пощаде, а потом выпалил необдуманную глупость: – Хотите я… в милицию пойду… сам? Показания любые дам… Они еще и квартиры грабили… Отпустите меня…

Мы молча вышли в коридор.

– Что делать с ним будем? – тихо спросил Костя.

– Нужно его с собой взять, – ответил Дед.

– Зачем? – не понял Костя.

– А ты знаешь остальных в лицо?

– Нет.

– Вот этот упыреныш нам и покажет подельников.

Вернувшись на кухню, мы с Витей подняли на ноги нашего пленника. Костян разрезал обмотанную вокруг щиколоток липкую ленту.

– Сейчас пойдешь с нами, – объяснил я. – Покажешь своих друзей. Будешь хорошо себя вести – отпустим. И тогда сможешь забыть все, как страшный сон. Все понял?

– Да, – закивал головой он, немного успокоившись. – Я помогу вам. Только меня отпустите.

– Вздумаешь шуметь на улице… мы тебя скрутим и поведем в милицию. Пойдешь как соучастник квартирных воров.

– Я? Не, не, не… я не соучастник!

– Ты – да, да, да, еще какой соучастник! О кражах знал?

– Ну…

– Ну, вот и подумай сам, кто ты!

– Да я все сделаю, что вы хотите! Только не надо в милицию идти! Меня же родители убьют! – его нервы сдали окончательно, он был очень напуган, отчего и нес всякую чепуху.

– Поверь, родители тебе ничего не сделают! А вот сокамерники! – дополнительно запугал его Костя.

Теперь этот ребенок был у нас на крючке. Это была и наша гарантия, что он не побежит в правоохранительные органы с чудесной сагой о том, как трое отморозков ворвались к нему домой и избивали, предварительно связав по рукам и ногам.

Выведя его в подъезд, Костя освободил и руки.

– И сбегать не советую, – прошептал я на ухо.

– Это точно, – согласился мой лучший друг. – Мы знаем, где ты живешь.

– Бывает так, – подключился и Дед, коварно улыбаясь, – сбегаешь, прячешься, а потом решаешь, что уже все стихло и ты никому не нужен. Приходишь, значит, домой. Вот только дома нет – угольки одни от него остались…

– Я… нет… – снова чуть не заревел пленник.

– Вот и славно, – подвел я итог, подталкивая его в спину.

Направляясь в бильярдную, Дед с пленником шли чуть впереди, а мы с Костяном двигались за ними. Парнишка, еще недавно ревевший, как маленький мальчик, теперь важно вышагивал. Видимо, взял себя в руки, не желая выглядеть в глазах своих дружков сопляком и размазней. Думаю, если они бы узнали, что именно этот «иуда» сдал их со всеми потрохами, им было бы глубоко наплевать, кого он там из себя строит и изображает.

Заведение находилось в одном из переулков старинной части города, в подвале дома, построенного еще в конце девятнадцатого века. Остановившись перед входом, мы решили обсудить план действий.

– Там есть пожарный выход? – поинтересовался Костя у нашего заложника.

– Не знаю, – растерянно ответил тот.

– На кой хрен тебе пожарный выход сдался? – спросил у друга Дед.

– А ты мозги включи. Мы не цветочки там нюхать собираемся. Наверняка, хозяин мусоров вызовет. Нужно сейчас спланировать пути отхода.

– Хм, – задумался Витя. – Пожалуй…

– Сомневаюсь, что здесь есть запасной выход, – предположил я.

– Скорее всего, – согласился Костя.

– Да чего вы паритесь?! Зайдем, быстро сработаем и выйдем через главный же вход, еще до того, как менты подъедут. Если они вообще подъедут…

– Ладно, – напряженно вздохнул я. – Пошли?

– С Богом! – выдохнул Дед.

– Ты, чухан, вперед пойдешь, – приказал я. – Мы будем сзади. Поздороваешься с ними. В общем, все, как обычно. Про нас забываешь. И только попробуй им что-то взболтнуть или знак подать!.. – я замахнулся кулаком, отчего пленник часто заморгал и пригнулся. На какой-то миг мне даже стало его жалко, но я отогнал эти мысли, вспомнив, как он со своими дружками били меня и украли часы и деньги.

Помещение находилось довольно глубоко – прямо, настоящее бомбоубежище. К нему вела крутая темная лестница. Тяжелая деревянная дверь была прикрыта. Едва мы вошли внутрь, как в нос ударил запах дешевого табака, алкоголя и сырости. В заведении, не очень большом по размерам, стояло несколько бильярдных столов: парочка для американского пула, парочка – для русского бильярда. Стены украшали американские атрибуты «золотых пятидесятых» – плакаты Элвиса Пресли, Роя Орбисона, Мерлин Монро. На стене, противоположной стойке бара, висела большая черно-белая картина панорамного вида Нью-Йорка. Из хриплых динамиков музыкального центра «The Carpenters» пели «We’ve only just begun…». В общем, заведение было изнутри стилизовано под пятидесятые годы уже прошлого века. И это при том, что называлось оно «Шервуд».

«Наверное, хозяин думает, что Шервуд – это где-то близ Гранд-Каньона», – подумалось тогда мне.

Было еще довольно рано, поэтому, кроме троицы потенциальных жертв, сразу же бросившейся в глаза, лишь двое мужчин среднего возраста разбивали пирамиду. Заложник направился прямиком к своим товарищам.

– Сколько час стоит? – не сводя глаз с моих обидчиков, небрежно бросил Дед через плечо бармену, отвечавшему не только за выпивку, но и за весь инвентарь в помещении.

Тот что-то невнятное просипел в ответ.

Мы с Костей подошли к стойке с киями и мелом. Я взял самый короткий, чтобы было удобнее им орудовать. Сердце бешено колотилось. «Иуда» бросил быстрый испуганный взгляд на нас.

– Гамми? – спросил я, подойдя к сволочам, еще недавно месившим меня ногами. Костя обошел стол с другой стороны, блокировав одного из той группировки и бывшего заложника. Дед направился в нашу сторону, прихватив с одного из столов шар для русского бильярда.

– Что надо? – недовольно повернулся ко мне весьма упитанный парень, только что готовившийся ударить по шару. От него несло пивом. Волосы были сальными, глаза – заплывшими от ожирения.

Ничего не говоря, я сразу же со всего маха лупанул концом кия его по колену. Он вскрикнул и инстинктивно нагнулся, чтобы схватиться за ушибленное место, прекрасным образом подставив мне свое лицо. Но ударить я его не успел, поскольку Дед оттолкнул меня в сторону. Он увидел опасность, которую не заметил я – друга Гамми, уже бросившегося в мою сторону. Дед заехал ему шаром прямо в лоб. Тот откинул голову и упал навзничь. На лбу, как звезда, сиял отпечаток от Витиного «оружия». Не теряя времени, я перехватил кий – теперь взялся за более узкий конец, а толстым ударил Гамми по лицу. Он тоже упал на спину рядом со своим другом, изо рта текла кровь. Костя, тем временем, мутузил блокированного ранее сученка. «Иуда» же забился в темный угол, чтобы не попасть под раздачу. Мужики, игравшие в русский бильярд, от неожиданности встали, как вкопанные, и молча наблюдали за происходящим. Бармен уже держал телефонную трубку около уха.

Взяв кий с двух сторон, я придавил им горло Гамми.

– Ну что, пид*р? Помнишь меня?

– Ты попутал что-то… – прошипел толстяк.

Его приятель с пятном на лбу попытался встать, но тут же получил новый удар шаром сбоку. Из его рта вылетела струйка крови, и он снова рухнул на пол.

– Вы, го*доны, меня ногами в землю втаптывали в начале недели! Вспомнил?!

– Бля буду! Ты путаешь!

Я придавил кий сильнее. Гамми захрипел.

– Котлы мои где?! – рявкнул я.

Тот замотал головой.

– Бл…! Да что ж вы все такие тупые! Таблетки для мозгов жри, если памяти нет!

Тот испуганно смотрел на меня.

– Часы мои где?! В понедельник сняли с меня! Ночью! В парке! Ну! Вспомнил?!

Тот что-то ответил одними губами. Я ослабил давление на горло.

– Повтори!

– В ломбарде…

– Каком ломбарде?!

– На Горького, напротив «Мира техники»…

– За сколько сдал?!

– За тысячу.

– Вот ведь пид*р, – процедил я сквозь зубы и в ярости несколько раз ударил толстяка по лицу, потом приподнял его голову и с силой опустил на пол. Послышался глухой стук. Гамми потерял сознание.

– Сука… Го*дон… – шепча, я начал судорожно проверять его карманы на наличие денег, чтобы выкупить свои часы, если, конечно, никто этого уже не сделал до меня. В переднем кармане джинсов оказалось пятьсот рублей. Больше денег у него не было.

– Проверьте этих двух, – попросил я своих друзей осмотреть оставшихся.

Быстро вывернув карманы, Костя что-то сунул себе в куртку.

Дед нашел еще шестьсот рублей. Показав мне, быстро убрал себе в боковой карман.

Я метнулся к дрожавшему от страха «Иуде».

– Бабло давай, – тихо приказал я.

Тот сиюминутно достал пятисотенную купюру и отдал мне.

– Валим! – крикнул Костя.

Мы со скоростью света выбежали на улицу, даже не заметив, как преодолели лестницу. Покинув подвал, сразу же шмыгнули во дворы. Где-то с другой стороны слышались звуки сирен – должно быть, милиция ехала на тревожный сигнал. Плутая, через детские площадки и палисадники, наконец, выбрались на один из главных проспектов города, на приличном расстоянии от места драки.

– На, – протянул мне Костя триста рублей, найденных у избитых негодяев.

– Спасибо, – пробурчал я.

– Держи, – теперь и Дед отдал те самые шестьсот рублей. – Выкупай часы.

– Пацаны, я перед вами в долгу не останусь, – пообещал им.

В ответ Костя только похлопал меня по плечу.

Такими друзьями, по праву, можно гордиться!

Мы направились прямиком в тот ломбард, про который сказал Гамми.

Зашел один, ребята остались ждать меня на улице. Быстро пройдя вдоль витрин с разными вещами, я увидел свои часы, целые и невредимые.

– Сколько? – спросил я продавца – седовласого мужчину с хитрыми, как у дьявола, глазами.

– Две сто, – улыбнулся спекулянт.

– Сколько?! Да они новые столько стоили!

– Ну вот и идите, покупайте новые…

Немного попыхтев, я достал деньги и пересчитал: вместе с моими, было всего одна тысяча шестьсот рублей.

– Слушайте, у меня только тысяча шестьсот…

– Извините, – разведя руки, тем самым показывая, что ничем не может помочь, ответил продавец.

– Понимаете, это мои часы. Их украли у меня в понедельник, – я почувствовал на себе его пытливый изучающий взгляд. – Они очень дороги мне! Их родители подарили на день рожденья!

– Эх! – тяжело вздохнул он. – Я могу скинуть цену до тысячи девятисот. Но это все – предел! Ниже не опущу! Так что достань где-нибудь еще триста рублей и приходи.

– Но вы поймите!.. – начал, было, я, однако старик перебил меня:

– Все! Я ниже цену не опущу! Ты услышал меня?

Я бросил на него злой взгляд и вышел.

– Ну, что? Нашел часы? – поинтересовался Дед.

– Нашел. Только денег не хватает, чтобы выкупить!

Оба уставились на меня.

– А сколько они хотят за них? – спросил Костя.

– Сначала просил две сто, потом до тысячи девятисот скинул.

– Он чего, охренел, что ли?! – возмутился Дед. – Сам за тыщу купил, а за две – продает! – видимо, он слышал наш с Гамми разговор. – Барыга, блин!

– Сука! – выругался Костян и полез во внутренний карман ветровки.

Оттуда он достал свои личные двести рублей и протянул мне.

– Нет, братух! Не надо. Я дома возьму, потом вернусь…

– Потом часов может не быть, – в ответ сказал он.

Я взял деньги, поблагодарив его за это. Дед порылся у себя по карманам и передал мне мятые десятки, девяносто в сумме.

– Больше нет, – сообщил он.

– Спасибо, старик!

– Отдашь потом, молодой! – и он засмеялся.

Улыбнувшись, я снова зашел в магазин.

– Уже собрал? – удивился торговец.

– Тысяча восемьсот девяносто, – объявил я. – Больше нет!

Брезгливо посмотрев на мятые купюры, он нехотя согласился и отдал мне часы. Я торжественно надел их. Стрелки бежали по кругу, радуя и успокаивая меня. Часы, и в самом деле, были дороги как подарок родителей.

Вышел из ломбарда, широко улыбаясь.

– Спасибо вам, пацаны! Я деньги завтра же отдам!

– Носи на здоровье, – в шутку ответил Костя.

– А вообще этих уродов надо еще раз прессануть. Забрать остаток долга! – предложил я.

– В принципе, можно, конечно, – согласился Дед. – Но как-то… рисковано… душа не лежит. Понимаешь?

– Чую, засада!.. Я всегда чую! – процитировал Костя Доцента из бессмертной кинокомедии «Джентльмены удачи».

Дружно посмеявшись, мы тронулись дальше.

Внешний вид Деда внушал страх: довольно высокий и крепкий, он всегда был пострижен «под ноль»; на голове и лице виднелись старые шрамы, на чужих людей смотрел зло и разговаривал с ними довольно грубо (сказывалось наплевательское отношение к нему родной матери). Но, стоило познакомиться с ним поближе, как становилось ясно, что в глубине его души жили доброта и отзывчивость, даже некая забота о тех, кого он впустил в свой внутренний мир. Такие люди, как правило, становились в будущем хорошими мужьями и отцами, стараясь дать своим самым дорогим людям гораздо больше, чем имели сами когда-то.

Немного посидев возле подъезда Деда, мы разошлись по домам. Перед уходом я попросил друзей никому не рассказывать обо всей этой истории. Да они и сами все понимали. Вечером мне пришлось достать из тайника всю «заначку» – пятьсот рублей, которые я упорно копил, откладывая понемногу каждый раз, когда получал деньги на обед от родителей.

На следующий день утром я зашел к Косте, чтобы отдать ему две сотни, а заодно предложить вечером встретиться и сходить в бар, где бы я угостил его пивом. Своего друга застал дома в последний момент – он собирался встретиться с Катей и провести с ней весь день, в счет того, что предыдущий вечер она была лишена его теплых объятий и нежных поцелуев. Договорились, что пиво попьем в воскресенье.

Теперь позвонил в квартиру Деда. Кто-то посмотрел в глазок, после чего дверь открылась. На пороге стоял сам Витя. Под левым глазом красовался смачный фингал.

– Ни хрена себе! – вырвалось у меня вместо приветствия.

– Привет, Олег! – зато Дед не забыл поздороваться. – Заходи.

Я прошел внутрь.

– Я тут деньги принес, – сообщил я, протянув сто рублей и не сводя глаз с синяка.

– Спасибо…

– Кто тебя так? – наконец, я дал волю своему любопытству.

Он только махнул рукой и тихо-тихо произнес:

– Отчим, – именно так Дед называл всех хахалей своей матери. – Повздорили вчера немного.

– Может… разобраться с ним? – предложил я.

В ответ Витя только хмыкнул, улыбнулся и помотал головой.

– Не, Олег. Не надо.

– Смотри. Если что – только скажи…

– Конечно. Спасибо, что предложил помощь.

– Смеешься? Ты меня столько раз выручал! Это самая мелочь, что я могу для тебя сделать…

– Спасибо, Олег! – он протянул мне ладонь.

– Если что надо – обязательно звони, – на прощание, пожав руку, сказал я.

Мне было его жалко. Плохая и сложная выпала ему судьба. В подавленных чувствах я поплелся к Свете.

– Привет, Олежка! – радостно промурлыкала девушка.

– Привет. Вижу, ты вчера неплохо провела время…

– Да так…

– Стриптизеры зажгли?

– Да, – с наигранной гордостью, широко улыбаясь, ответила она. – И тебе, милый, до них далеко!

Настроение мое стало улучшаться. Что же все-таки любовь делает с человеком!

– Ну, а как ваш хоккей?

– Не хоккей, а футбол, – поправил ее я. – Нормально.

– Кто с кем играл?

Этот маленький вопрос загнал меня в угол.

– Так… это…

– Ага, – улыбнулась еще шире моя ненаглядная.

– Наши с буратинками…

– Ох, и что же это за «наши»? "Спартак"? Или кто там?..

– Да ты все равно не знаешь команду! Чего с вопросами пристаешь?

– Олеж! Ты наглый обманщик! – после этих слов она замолчала.

– Фонарик, перестань!

– По бабам ходили? – резко спросила она, надеясь взять неожиданностью.

– Нет! – в той же манере ответил я.

Она рассмеялась. Это уже начало настораживать меня.

– Свет, – вполне серьезно заговорил я, – у тебя все в порядке?

– Да. Просто я так соскучилась по тебе! – она обняла меня и поцеловала.

– Я тоже скучал, – обнял ее в ответ.

– Забавно получается… – задумчиво произнес я.

– Что именно?

– Еще полгода назад я бы и не поверил, что скоро мы вот так будем обниматься и целоваться, а ты будешь говорить, что скучаешь по мне.

Она ничего не ответила на это, только крепче прижалась, словно боялась потерять.

– А где твоя мама? – опомнившись, спросил я.

– Поехала к бабушке.

И, словно читая мои мысли и предугадывая дальнейшие планы, ее мать открыла входную дверь.

Вечером я делал уроки, когда раздался телефонный звонок. Ответил на него отец, после чего передал мне трубку.

– Привет, – услышал я веселый голос Кости. – Телевизор смотришь?

– Привет. Нет, я уроки делаю…

– Включай пятый канал срочно, – в каком-то приказном тоне сказал друг.

– А что там?..

– Сам увидишь. Срочно включай.

Заинтригованный, я бросился в гостиную и щелкнул на нужную кнопку пульта. На экране увидел следующую картину: на фоне серых обшарпанных стен камеры ОВД снимали тех четверых, которые в начале недели украли мои часы. В камеру не смотрел ни один из них. Все они стыдливо опустили глаза в пол.

– … в серии квартирных краж, – комментировал репортер. – Самому младшему из них шестнадцать лет, самому старшему – восемнадцать. Напоминаем, что вчера в районе пяти часов вечера был совершен налет на бильярдную «Шервуд». Заведение и прочие посетители не пострадали. Очевидно, что целью нападавших были именно грабители, которых вы видите на экране. Есть предположение, что все это – разборки между молодежными группировками.

Картинка сменилась на фоторобот незнакомого мне человека.

– Со слов очевидцев были составлены фотороботы нападавших, – продолжал просвещать население диктор. – Если кто-то владеет какой-либо информацией о налетчиках, – портрет сменился другим, – просим сообщать по указанным телефонам или "02".

«По этим фотороботам искать нас будут до скончания веков», – радовался я.

Видимо, свидетели обладали «фотографической» памятью. На мое счастье.

– Вся страна сделала шаг вперед. Везде уже граждане стали жить по европейским стандартам, стараясь забыть ужасы разгула преступности «лихих девяностых». И только наш город продолжает жить в этих диких условиях, не желая идти по пути развития, – сурово заключил ведущий, стараясь пробудить в горожанах чувство ответственности за воспитание молодежи и, вообще, за все происходящее вокруг.

После окончания репортажа я набрал Костин номер.

– Ну что? – посмеиваясь, поинтересовался друг. – Видел?

– Видел. Нормально все сложилось.

– Это точно! Портреты видел? Ощущение, что очевидцы под кайфом были.

– Согласен, – данный факт грел мне душу.

Перекинувшись еще парой фраз, мы попрощались.

Ночью я спал, как младенец. Кошмары прекратились.

Жизнь снова вошла в спокойное русло. Вскоре нам выдали дневники с отметками за год. У меня не было ни одной тройки, что очень порадовало меня, а еще больше – родителей. Теперь на долгие три месяца можно было забыть о школе и домашних заданиях.

Чувствуя, что стал взрослее за прошедший год, я заявил вечером за ужином, что хочу летом поработать, помочь, так сказать, семье. И отец, и мать были только рады этому стремлению: во-первых, мне бы не пришлось зашиваться все лето, мучаясь от безделья; во-вторых, я бы приучался к труду, что полезно и для души, и для тела; в-третьих, деньги, действительно, не помешали бы.

Теперь только стоял вопрос – куда податься. Можно было устроиться курьером, как это сделали некоторые мои приятели, но я хотел чего-то большего. Направляясь в первый день каникул в магазин за продуктами, я проходил мимо строящегося торгового центра. И тут меня осенило – это именно то, что мне нужно. Стройка. Настоящая мужская работа. Бегом добежав до магазина и сделав покупки, я так же бегом направился домой. В возбуждении бросив продукты на стол, направился на свою будущую работу.

– С кем можно поговорить по поводу работы? – поинтересовался я у какого-то брутального мужика, грызущего семечки возле вагончика, где сидели строители.

Смерив меня взглядом, он ответил вопросом на вопрос:

– А ты что хочешь-то?

– Работать здесь, – немного смутившись, ответил я.

Сплюнув очередную скорлупу и отвернувшись, показывая свою «крутизну» и наплевательское отношение ко мне, он пробурчал:

– С прорабом Сашкой поговори, – и кивнул в сторону соседнего вагончика.

Внутри было темно, грязно и душно. Стоял удушающий запах «Беломора».

– И сколько тебе лет? – поинтересовался прораб Сашка, выслушав изъявленное мной желание. Кроме нас двоих, в помещении никого не было.

– Шестнадцать, – неуверенно ответил я.

Смачно выругавшись, Александр стал объяснять:

– Стройка – это зона повышенной опасности. Сюда вообще запрещен вход лицам, не достигшим совершеннолетия.

Я молча слушал, глядя в стол.

– Эх, – тяжело вздохнул прораб. – Сроки у нас уже все вышли. Еще месяц назад должны были сдать объект.

У меня в душе зародилась надежда.

– Давай так поступим, – продолжал, тем временем, он, – я тебя возьму на работу, но неофициально.

– Спасибо, – радостно поблагодарил его я.

– Ни о каком договоре речи быть не может. Будешь работать, как все: с восьми до восьми. Суббота, воскресенье – выходные. Платить буду из своей «черной кассы», – я до сих пор не знаю, откуда она взялась у обычного прораба. – Оклад твой – шесть тысяч в месяц.

От заявленной суммы я пришел в состояние эйфории: тогда такие деньги показались мне баснословным богатством, открывающим так много дверей…

– Платить буду по системе: неделю отработал, в пятницу вечером заходишь ко мне, получаешь свои полторы тысячи рублей. Согласен?

– Конечно, – я просто взмыл на седьмое небо от счастья.

– Теперь иди. В понедельник выйдешь на работу… если, конечно, не передумаешь.

– Не передумаю, – пообещал я, уже стоя в дверях.

Переполненный чувством радости, я бросился прямиком к Светке делиться новостями. Она порадовалась за меня.

Тем же днем Костя сообщил, что родители отправляют его на все лето к родственникам в Беларусь. Решено было собраться всей нашей компанией вечером и устроить «проводы» – попить пивка напоследок.

Во время тех посиделок Дед объявил, что устроился на работу в автосервисе. У него там работал то ли двоюродный, то ли троюродный брат, который и помог родственнику. Пушкин все чаще стал пропадать с какими-то ребятами, которых никто из нас не знал. И только Коля с Волком никуда не собирались устраиваться на работу. Они иногда промышляли кражами медного кабеля, а также металла с теплотрасс, которые потом сдавали в специальные, проверенные, пункты приема цветмета. Их вполне устраивали легкие деньги.

Родители сначала переживали из-за выбранного мной места работы, но потом успокоились, видя, как я ему рад.

Так и начались летние каникулы…

Я не передумал и в понедельник пришел на стройку в старой одежде, а еще более ветхую – рабочую – форму принес в рюкзаке.

Прораб быстро показал вагончик, где я могу переодеться и познакомил с каменщиком Мыколой (он был родом из Украины), под началом которого мне и предстояло работать.

В вагончике сидело несколько строителей – мужиков в возрасте. Пока я переодевался, они забросали меня вопросами: кто, откуда, сколько лет, как меня сюда взяли, раз нет восемнадцати и т.д.

На улице меня уже ждал Николай с зубилом в одной руке, молотком – в другой и широкой улыбкой -на лице.

– Ну шо? Поработаем? – говорил он с явно выраженным украинским акцентом.

– Сработаемся, – ответил я в манере напарника Шурика из «Операции Ы».

Эта шутка вызвала его дикий смех.

– Значит, тах! – принялся украинец объяснять мне обязанности, когда мы поднялись на самый верхний, третий, этаж объекта. – Весь пол обложен плиткою. Кроме цих дыр, – указал на оставшиеся незаложенными места на полу. – Це для декоративной плитки. Твоэ задаша – клей, який вытек из-под соседних плиток, аккуратно убрать, вообще выровнять бетон. Вот тах, – он наглядно продемонстрировал, как нужно работать зубилом и молотком и делать бетонный пол пригодным для выкладывания на нем декоративной плитки. – Усе ясно?

– Ясно, – ответил я.

– Тохда работай, – торжественно вручив мне инструменты, приказал начальник.

– Надо везде так почистить пол?

– Конэшно! Усе три этажа и подвал. Я следом за тобою буду декорку класть, так шо работай быстро!

И я с восьми утра до восьми вечера каждый день ползал на коленях по холодному полу и проводил зачистку. Близость от дома позволяла на обед бегать туда. Поначалу рабочие косились на меня из-за юного возраста, но со временем привыкли и общались на равных. Иногда мастер или прораб давали промежуточные задания, чтобы немного отдохнул от зубила: перетаскать мешки с побелкой на верхний этаж или помочь трубы спустить с чердака или еще какую-нибудь мелкую шабашку. Я дико уставал за день, колени и спина болели, но мне нравилась эта работа. Самый же приятный момент был вечером. Представьте себе: я, уставший, грязный и пыльный, выходил за ворота в общем потоке других строителей, а мне навстречу, освещенная золотистыми лучами заходящего солнца, радостно крича, бежала Светка и, несмотря на мой неопрятный внешний вид и не боясь запачкаться, бросалась в мои объятия. Хоть у меня руки уже и «отваливались» к концу рабочего дня, я все равно приподнимал девушку, кружил, крепко обнимая, мы целовались, а потом шли через дворы до ее дома. Впервые увидев эту картину, мои коллеги даже зааплодировали нам, по-доброму улыбаясь и подшучивая надо мной. Каждый день она упорно ждала окончания моего рабочего дня, прогуливаясь взад-вперед напротив пропускного пункта. «О! Твоя уже ждет! Скоро конец рабочего дня, значит», – говорили рабочие, завидя ее. Как же я счастлив бывал в эти моменты! Как бывал рад! У меня были любимая девушка и работа, посредством которой я мог приносить пользу своим близким.

Прораб Сашка оказался человеком честным. Каждую пятницу, как и обещал, выплачивал мне полторы тысячи рублей. С первой получки я купил маме новый будильник (поскольку ее старый постоянно ломался, из-за чего иногда она просыпала работу), отцу – книгу, которой он очень порадовался. Со второй получки купил Свете тонкую золотую цепочку с маленьким кулоном в виде сердечка. Она опешила от такого подарка, что меня внутренне порадовало еще больше. Немного придя в себя, девушка долго целовала меня по-французски.

Дни были похожи друг на друга, но меня это не тяготило. Они складывались в недели. К концу июня я заметил, что стал более выносливым, более жилистым. Мышцы стали крепче. И еще я заметил, что стал больше привлекать Светлану в физическом плане. Тем не менее, секса у нас так и не было.

С каждой получки я определенную сумму откладывал в тайник на «черный день», а другую часть тратил на летние кафе и аттракционы, которые мы с моей девушкой посещали по выходным.

Июль перевалил за середину. Город накрыл циклон: жара резко сменилась прохладой, а солнце закрыли тучи, начались дожди. Такие перемены погоды были не редкостью для нашей местности.

Наступила пятница. Весь день шел дождь, а к вечеру превратился в настоящий ливень. Света в такую погоду сидела дома. Часов в семь вечера прибыла машина с кирпичами.

– Так, мужики! Разгружаете кирпичи и по домам! – крикнул мастер мне и еще троим парням-студентам, что сидели рядом.

– Романыч! Ты издеваешься?! – стал возмущаться один из них. – В такую-то погоду…

– А ты предлагаешь водилу туда-сюда гонять?

Попыхтев, ребята поднялись, и мы вместе вышли на улицу, где уже ждал МАЗик. Тяжелые крупные капли беспощадно хлестали нас. Пронизывающий до костей ветер заключил в свои недобрые объятия. Одежда намокла моментально.

Разгружали по следующей схеме: два человека залезли в кузов и аккуратно скидывали кирпичи, двое оставшихся (включая меня) принимали их и складывали в ровную стопку, на земле. Рукавицы моментально пришли в неприглядный вид. Когда машина была разгружена, мы направились в наш вагончик. Я быстро переоделся в сухую одежду и направился, было, к прорабу за деньгами, когда меня окликнул один из работяг:

– Олег, давай-ка «чайковского» горячего попей! – включив кипятильник в сеть и сунув нагревательный элемент в чайник с водой, заботливо предложил он.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался я, торопясь домой.

– Ты ж вымок весь, заболеешь еще!

– Ничего со мной не случится, – улыбнулся я и пошел, попрощавшись со всеми.

Деньги получил. До дома добежал под зонтом. А ночью меня начало лихорадить…

Ни о какой работе можно было теперь и не мечтать. Мама выхаживала меня все выходные. Со Светкой созванивались каждый день, но говорили не долго, поскольку сильно охрип. Я чувствовал сильную слабость и ломоту в костях, поэтому постоянно лежал. Все субботу и воскресенье температура держалась на уровне тридцати восьми с половиной градусов, только лишь в понедельник утром немного снизилась. На работе мать взяла три отгула и провела эти дни возле меня. В среду я уже чувствовал себя лучше. Температура спала, хоть и не до конца, – была где-то тридцать семь с небольшим. Поэтому в четверг мама вышла на работу, а я остался один дома.

Светке сказал, что криз прошел. Пригласил к себе – очень соскучился по ней за прошедшее время. Она тут же все бросила и примчалась.

– Какой же ты бледный, – сетовала она. – Бедненький!

Мы прошли в мою комнату.

– Ты лежи, отдыхай, – сказала она. – А я за тобой поухаживаю. Чая сделать? Может в магазин сходить, купить чего-нибудь вкусненького? Я спешила к тебе и даже не подумала купить…

– Ничего не надо покупать. Все есть, – успокоил ее я. – А вот чай можешь сделать.

– Сейчас, – и девушка буквально бегом проследовала на кухню. Она довольно хорошо ориентировалась у меня дома, поэтому вопросами, где и что лежит, не обременяла.

Она появилась в комнате с кружкой теплого сладкого чая. Поставив питье на тумбочку в изголовье кровати, она присела на край ложа и поцеловала меня в лоб, потом в нос и, наконец, спустилась к губам. Я сел, крепко обнял ее и начал целовать в ответ в губы и шею. Света стала тяжело дышать, отчего я возбудился еще больше. Стянув с нее кофту и футболку, принялся расстегивать ремень на джинсах, но тут меня, словно молния, поразила мысль: презервативов-то нет. Я замер, так и не расслабив ремень. Сидя в одном бюстгальтере и джинсах, подруга настороженно спросила:

– Что случилось?

– Фонарик… – виновато посмотрел на нее, попутно приметив, что мой кулон она носит. – Мне… это… предохраняться нечем…

Светлана лишь устало улыбнулась и нежно поцеловала меня в губы.

– Прости, – прошептал я.

– Ничего страшного. В другой раз, значит.

От былых возбуждения и страсти не осталось и следа.

– Полежи, – сказала она. – Тебе отдыхать нужно.

Я послушно лег. Девушка, надев футболку, легла рядом, положив голову мне на грудь. Мне стало вдруг спокойно, все сложности показались мелочными и несущественными. Мы просто мирно лежали. Я не заметил, как уснул.

Проспав почти два часа, я проснулся. Света сидела, откинувшись в кресле, и читала «Прощай, оружие!» Хемингуэя.

– Привет, – прошептала она, увидев, что я проснулся.

– Привет.

Книжку подруга отложила и переместилась на кровать. Поцеловала и спросила:

– Как поспал?

– Отлично, – ответил я и приподнялся на локтях.

Посмотрел на толстую книгу.

– Ты что, все это время читала?

– После того, как ты уснул – да. Я немного заскучала и решила посмотреть, какие книги ты читаешь.

– И как? Интересно? – кивнув головой в сторону произведения кубинского писателя, спросил я.

– Да, – коротко ответила она. – Я раньше только «Старик и море» читала из Хемингуэя – у меня дома есть. И мне она безумно понравилась…

– Еще бы! Нобелевскую премию за всякий бред не дают! – решил я блеснуть знаниями.

– Как и Пулитцеровскую, – дополнила Света эти знания.

Я лишь хмыкнул.

Вечером, еще до прихода моих родителей с работы, она ушла домой. Я же выбежал следом за ней и помчался в аптеку, невзирая на слабость. Там, перебарывая непонятный стыд, купил упаковку самых дорогих презервативов. Дома спрятал ее под своим матрасом, чтобы родители не наткнулись случайно.

На следующий день Света опять пришла проведать меня…

Мы прошли в мою комнату. Я начал целовать ее в губы. Меня распаляла страсть. Ее дыхание все учащалось. Не прерывая сладостный поцелуй, я положил левую руку ей на грудь, а правой стал пытаться расстегнуть ремень. Своими губами прошелся Свете по щеке и "впился" в шею. Она начала постанывать. Стянул с нее футболку. Она так же помогла мне снять мою. Я навсегда запомнил ее белый атласный бюстгальтер. Светкины щеки "пылали", да, думаю, что и мои "горели" ничуть не меньше. Только я этого не ощущал – я в тот момент практически вообще ничего не ощущал, кроме небывалого возбуждения. Сперва она стянула мои штаны, только после этого я окончательно "расправился" с ее ремнем. В одном нижнем белье мы сели на край кровати. Вот тут-то меня и "накрыло" стеснение.

"Будь уже мужиком!" – мысленно приказал себе и обнял девушку.

Пальцами нащупал застежку бюстгальтера. Движения мои были неуклюжи, скованы и даже грубоваты. Дернув пару раз, расстегнул ее. Впервые моему взору вживую предстала обнаженная женская грудь. Новая волна возбуждения, настоящая цунами, захлестнула меня с головой… Первый раз я продержался секунд десять. Но какие это были десять секунд! Волшебные! Божественные! Мне было фантастически хорошо и в то же время стыдно, что я так быстро "иссяк". Не произнося ни слова, тяжело дыша, я откинулся на кровать. Сердце гулко билось в груди. Прикрыл глаза и увидел разноцветные салюты. Было ощущение, будто я познал Бога и впитал в себя энергию бесконечного Космоса. Непередаваемая эйфория! Света тоже шумно дышала. Потом она повернулась ко мне и положила голову на грудь. Я обнял ее. Мы лежали молча. Спустя какое-то время, не больше пяти минут, я поцеловал ее, она ответила тем же. Я спустился к ее груди и почувствовал, как к низу моего живота стала приливать кровь. Большой плюс, когда ты молод, – закончив один раз, ты практически сразу готов начать следующий.