Читать книгу Хуррит. Книга первая - Ивар Рави - Страница 3

Вроде в легких нет нервных окончаний, иначе каждый вдох и выдох сопровождался бы болью. Но у меня легкие болели, болели так сильно, словно в них плескался жидкий металл, сжигавший меня изнутри. Болело все тело, будто по мне проехался грузовик, и, превозмогая боль и сдерживая стон, я открыл глаза. Наш Хамви лежал на крыше в метре от меня, причем было ощущение, что автомобиль не просто опрокинулся, а сброшен с большой высоты: крыша и стойки были смяты почти на всю длину оконных проемов, зиявших пустотой.

Фокусируя взгляд и щурясь от яркого солнца, не сразу понял, что лежу в траве, частично примятой, частично выгоревшей. Что за херня? Голова поворачивалась с трудом – адские боли простреливали аж до самой поясницы. Повсюду, куда хватало зрение, расстилалось зеленое поле высокой травы. Галлюцинации? Я ведь точно помню, что вспышка настигла нас у секретного объекта, а там худо-бедно было заасфальтировано. Да и сам секретный объект исчез: я, конечно, понимаю мощь наших ракет, но, чтобы стереть пару кварталов с лица земли и засадить его травой в полметра высотой, такого оружия не мог припомнить.

Еле слышный стон донесся из раздавленной, лежащей на крыше машины. Подняться на ноги сил не было, отталкиваясь ногами, помогая руками в стяжке, подполз на пару метров. Внутри был кавардак – три человеческие фигуры сплелись в подобие Гордиева узла, не давая угадать, где начало, а где конец человеческого тела. Стон повторился, одна из рук слабо шевельнулась.

– Живые есть? – мой вопрос прозвучал странно в абсолютной тишине. А тишина была оглушающая, не было даже дуновения ветерка, ни одна травинка не колыхнулась, не говоря о животных звуках.

– Помоги, – прозвучало из недр раздавленной машины. Голос был еле слышный, но спутать его с мужским я бы не смог при всем желании. Ада! Через боковой оконный проем невозможно было выйти даже девушке с хрупкой фигурой, я пополз налево, чтобы осмотреть возможность выхода через лобовое стекло. С каждой секундой силы понемногу возвращались – любопытство пересилило желание вытащить девушку. Пошатываясь, я встал на колено, рывком поднимая свое непослушное тело в вертикальное положение. Кругом расстилалась зеленая равнина, ни одного деревца или кустика, не говоря о городских строениях, глаз не выхватил.

В салоне машины послышался звук: вспомнив об Аде, я начал перетирать стяжку о край оставшегося куска лобового стекла. Дважды порезав руки, я смог перетереть эту пластиковую удавку: кровь хлынула в освобожденные пальцы, заставляя вскрикнуть от чувства распирания.

– Я иду, потерпи секунду, – наполовину втиснувшись в салон военного джипа через проем лобового стекла, осмотрелся. Фигур было три, но только женская подавала признаки жизни. За время, пока я возился со стяжкой, девушке удалось спихнуть с себя одно из тел. Протянув руку, ухватился за ее предплечье левой рукой, правой перехватывая кисть.

– Я сейчас потяну тебя, если будет больно, скажи.

Девушка промычала нечленораздельное, впиваясь ноготками в мою ладонь. Осторожно потянув, остановился:

– Нигде не болит?

– Нет, – хрипло послышалось в ответ. Подтянув ее к проему окна, отполз назад: предстояло самое трудное.

– Отпусти руку, надо убрать осколки стекла, чтобы ты не поранилась.

Отпускать руку Ада не собиралась, пришлось силой отцепить. Обив ногой торчащие куски стекла, снова ухватился за украинку:

– Сейчас вытащу, – старясь тянуть плавно, вытащил Аду наполовину из машины. Увидев, что она почти на воле, девушка сама рванула так, что я едва успел перехватить ее ногу. Не сделай я этого, она бы точно поранилась о кусок гнутого металла, не увиденный мной ранее.

– Все, спокойно, я помогу тебе, – пошатываясь, Ада встала и потеряла дар речи, увидев море травы вокруг. Вопрос застыл в ее глазах, а вместо слов изо рта вырвалось нечленораздельное.

– По-украински не понимаю, – моя шутка прошла мимо ушей девушки, испуганно озиравшейся вокруг.

– Надо посмотреть, выжил ли кто еще, – отпустив дрожащую девушку, встал на колени, собираясь вползти внутрь машины.

– Нет, – Ада вцепилась в мои волосы, оттаскивая меня от машины. Девушка не отошла от шока, ее расширившиеся зрачки делали ее похожей на наркоманку. У меня не было времени утешать, в машине могли оставаться живые. Мы, волею судеб, стали врагами, но сейчас все было забыто, люди могли нуждаться в помощи.

Несильная хлесткая пощечина – и Ада обмякла: беззвучно рыдая, она опустилась на примятую траву.

Первым, кого я вытащил, оказался водитель: парень дышал, хотя был без сознания. Вторым мне удалось вытащить Штика – одного взгляда было достаточно, чтобы понять – особист отбегался. Дуло автомата пробило его грудь и там и осталось, вызвав обильное кровотечение. Третье тело принадлежало Петро – как и свой босс, украинец в данный момент переправлялся через Стикс, если Харон согласится взять этого увальня в лодку. Не хватало еще одного охранника, я вылез, успел поранить локоть о какую-то железяку. Оставалась одна стороны машины, не увиденная мной до сих пор. Вероятно, последнего охранника, как и меня выкинуло из машины.

Обойдя машину, я замер: с этой стороны был спуск примерно метров в пятьдесят, заканчивавшийся в овраге. Внизу, на самом дне оврага, виднелось что-то белое, неестественное на фоне зеленого моря травы.

– Да чтоб тебя, – невольно вырвалось, как только мозг осознал, что это тоже машина. Двинувшись на спуск, буквально через пару метров наткнулся на четвертого охранника: парень был жив и даже в сознании. Он сидел в густой траве, тупо уставившись перед собой.

– Живой?

Хохол вздрогнул при моем вопросе и тупо выдал:

– Ты кто?

– Дед Пихто! Идти можешь? Внизу машина, в ней могут быть люди, надо им помочь.

– Ты кто? – повторил свой вопрос мой безымянный охранник, но все же встал, едва удержав равновесие. Этот безмозглый идиот даже не потерял свой автомат при падении. Отработанным движением он закинул автомат за спину и сделал первый шаг за мной, дико озираясь:

– Где мы?

– Не знаю, разберемся, вначале посмотрим, есть ли кто в машине, – первой мыслью было как можно скорее оказать помощь. Но увалень за спиной, вооруженный автоматом, не лучшее соседство. Это он сейчас не понимает, что случилось, а пройдет пара минут, не факт, что не решит пристрелить.

– Тебя как зовут? – придержав шаг, дал ему поравняться с собой и, не дожидаясь ответа, провел правый боковой. Парень рухнул, как подкошенный: забрав автомат, вытащил два магазина из разгрузки и быстро обыскал. Кроме перочинного ножа, тоже реквизированного мной, оружия не было. Я на секунду замешкался, думая связать его или оставить до возвращения, когда нокаутированный начал подавать признаки жизни.

«Силен гад», – пронеслось в голове – после такого неожиданного удара, так быстро прийти в себя.

– Очнулся? – на мой вопрос парень замотал головой, пытаясь сконцентрироваться.

– Как тебя зовут? – повторил я свой вопрос, надо же как-то к нему обращаться.

– Андрий, – помогая себе руками, хватаясь за траву, украинец встал на колени. Его глаза зацепились за автомат в моих руках.

– Это мой?! – прозвучало полувопросительно.

– Был, теперь это мой. Если идти можешь, шагай вниз, надо помочь людям.

По его глазам было видно, что он собирается вернуть свое оружие. Отступив на пару шагов, я передернул затвор:

– Не советую, попытаешься, сразу отправлю к Бандере на кофе. Шагай!

Андрий смирился, или, скорее, отложил попытку реванша: я шел за ним на расстоянии пяти метров. В фильмах часто видно, как конвоир чуть ли не впритык идет за преступником. Это большая ошибка – если впереди идущий что-то задумал, у него преимущество, ведь время атаки выбирает он. А чтобы отреагировать на его действия, среднестатистическому человеку нужна секунда. Секунда – очень большой промежуток времени, если человек отчаянный и не боится смерти. Помня наставления с академии, я держал почтительную дистанцию – не хватало быть обезоруженным после того, как завладел оружием. Но оставался еще Хамви, там как минимум еще два автомата, не считая пистолета Штика. Пусть водитель и без сознания, но Ада была вполне способна пристрелить меня в спину даже сейчас – расстояние мизерное.

– Стой, – остановил я Андрия. Человеколюбие требовало дойти до белой машины в густой траве – до нее оставалось меньше двадцати метров. Но был риск нарваться на пулю от Ады или водителя внедорожника, если парень придет в себя.

– Иди к машине и осмотри ее, если там есть живые, приведи их к Хамви, – украинец потопал вниз по высокой траве, я же бросился назад, проклиная себя за невнимательность. Расстояние в тридцать пять-сорок метров преодолел быстро и едва не опоздал. Ада вытаскивала пистолет из поясной кобуры мертвого Штика: не теряя времени на предупреждения и крики, отшвырнул девушку в сторону. Выронив пистолет, Ада упала в траву, издав слабый крик.

– Это ты меня пулей хотела отблагодарить за свое спасение? – сняв кобуру с пояса мертвого особиста, залюбовался Глоком – реально отличный пистолет. Пришлось снять и ремень со Штика – мой с меня сняли еще накануне. Подпоясавшись, почувствовал себя увереннее. С автомата, торчащего из груди Штика, снял затвор, спрятав его в карман. Оставался еще автомат водителя, по-прежнему находившегося без сознания. Я видел его в машине, когда мы ехали к объекту. Ада отрешенно смотрела вдаль, вариантов не было, не мог же я ее связать, пока снова лезу в салон Хамви. Понадеявшись на русское «авось», полез внутрь.

Автомат нашелся быстро, но уже вылезая наружу, я получил удар в спину такой силы, что потемнело в глазах. На пару секунд меня даже парализовало, от мысли, что мне могли перебить позвоночник, по коже прошел мороз. Второй удар прикладом по спине я почувствовал интуитивно, уже почти выбравшись полностью. Меня обдало холодом, и я инстинктивно подался направо: удар прошел по касательной, задев область левой подвздошной области. Перекатившись в сторону, не выпуская из рук автоматы, присел на колено, вскидывая автомат.

– Клянусь, ты меня уже достала, дай мне только повод убить тебя! Бросай автомат, сука!

По своей натуре очень не люблю ругаться, но боль в спине кардинально поменяла отношение к слабому полу, что бьет тебя прикладом по позвоночнику. Ада уронила автомат на траву, в ее глазах была неприкрытая ненависть. Дура! Я, возможно, ее наилучший шанс выжить в этом неведомом месте, водитель Хамви до сих пор в отключке, а Андрий вряд ли обучен моим навыкам.

– Где мы, что случилось?

– Не знаю, – зло буркнул в ответ. Все мое первоначальное восхищение этой красноеволосой красавицей прошло, оставив место злости. Ее вытаскиваешь из разбитой машины, вытаскиваешь ее коллег, а она норовит убить. Что с людьми стало за последние тридцать лет, ведь жили же одной дружной семьей народов. Впрочем, эта девушка едва ли застала великую страну, ей на вид-то меньше, чем договору в Беловежской Пуще.

– Там внизу еще одна машина, твоего соплеменника послал на разведку, – заполнил возникшую паузу, – Водитель не приходил в себя?

– Данила он, брат мой двоюродный по матери, – всхлипнула девушка, присаживаясь рядом с лежащим без сознания. – Я его тормошила, пульс ровный, дышит сам, но в сознание не приходит.

– Дай посмотрю, – приподняв голову, обнаружил на затылке крупную гематому. Похоже, водителю досталось серьезно, если было кровоизлияние в мозг -точно не жилец. Я только открыл рот, чтобы немного утешить Аду, с размазанными соплями и слезами она выглядела беззащитной девочкой, как последняя радостно вскрикнула:

– Андрий!

– Предатель твой Андрий, – буркнул злой, что чуть не поддался жалости к врагу, вспомнил героя романа Гоголя. Андрий шел к нам, неся, перекинув через плечо, человеческое тело.

Я снова быстро огляделся – во все стороны, сколько хватало зрения, уходило зеленое травяное море. Никаких намеков на присутствие человека, никаких инверсионных следов на небе, а солнце припекало как-то явно не по-осеннему. Да и трава была сочная, зеленая, как в конце весны или в самом начале лета.

– Один только в машине был, – опустившись на колено, Андрий аккуратно положил мужчину перед собой на траву. У мужчины было разбито лицо – осколками посечена левая щека и довольно крупная ссадина на лбу. На правой скуле красовалась выраженная припухлость, подозрительно напоминая скулу самого Андрия. Поймав мой взгляд, украинец виновато развел руками и показал на запястье:

– Укусил меня, когда я его вытаскивал, двинул его маленько, очухается.

Мимо меня промчалась Ада, бросившись в объятия Андрия: они торопливо заговорили на украинском. До сих пор использовали русский язык, а как встретились – сразу перешли на свою мову.

– Так, слушайте сюда, – привлек внимание парочки, – С этого момента говорим только на русском. И прежде всего надо привести в чувство этого чудика, может, он скажет что-то полезное.

– По какому праву ты запрещаешь нам говорить на родном языке? – вскинулась Ада. Ее глаза горели, а маленькие кулачки были угрожающе сжаты.

– По праву человека с оружием, – я повел стволом автомата. С оружием надо было что-то делать – я не мог постоянно иметь при себе три автомата и шесть магазинов. Я все-таки человек, а не вьючное животное. Но и давать врагу в руки оружие, пусть даже и без затвора, было опасно. Но и выкинуть не мог – жаба душила. Неизвестно, где мы оказались и как сильно оружие может понадобиться.

– Мы будем говорить на русском, пока не доберемся до людей. Там наши дороги разойдутся – я к своим, а вы в Гейропу, – шутку не оценили. Ада скривилась, а Андрий смачно сплюнул.

Лежащий застонал, привлекая к себе внимание. Это был мужчина чуть старше меня, примерно одного возраста с Андрием. На вид ему было тридцать или около того. Одет мужчина был в вельветовую куртку рыжего цвета, простые чёрные штаны и видавшие виды кроссовки черного цвета. Клетчатая рубашка и платок синего цвета в нагрудном кармане относил его к интеллигентному сословию, вероятно, учитель или бухгалтер.

– Помоги ему, Андрий, – почему-то я называл украинца не Андрей, а Андрий.

Мужчина вновь застонал и открыл глаза, облизнул пересохшие губы:

– Кто вы?

– А ты сам кто? – ответил я вопросом на вопрос. Андрий и Ада не вмешивались – то ли признали мое главенство, то ли обдумывали пакость.

– Саленко Виктор Сергеевич, доцент кафедры энеолита – медного века Института археологии национальной академии наук Украины, – с небольшим вызовом ответил «ботаник». Мужчина оглядел нас, словно пытался понять, какое впечатление произвело на нас перечисление его регалий. Андрий с Адой вновь вполголоса переговаривались на украинском, проигнорировав мое предупреждение. Переведя на одиночный, выстрелил под ноги Андрию: тот подскочил, словно ужаленный, побелев как мумия.

– Боже! – испуганно воскликнул Саленко, отползая от меня в страхе.

– Нет, всего лишь Артур, но для вас не менее опасен, чем сам Господь, если еще раз проигнорируете мои слова.

Звук выстрела произвел положительное впечатление на водителя, лежавшего без сознания. Парень рывком присел, обвел нас глазами и снова обмяк.

– Данила, – ринулась к нему смеясь Ада, но водитель успел повторно отключиться. Андрий, видимо, усвоил урок – злобное выражение на его лице сменилось равнодушием обреченного. Он, проигнорировав Саленко, присоединился к Аде: вдвоем им удалось привести парня в чувство и даже посадить его.

– Я дам ему воды? – В голосе Андрия был страх, – В машине было несколько бутылок.

– Дай, но смотри, без фокусов, ты у меня на прицеле, – отойдя немного назад и вбок, увеличил площадь обзора, чтобы всех держать в поле зрения. С трудом протиснувшись внутрь, украинец вылез через минуту с тремя полуторалитровыми бутылками воды. Дал ему напоить водителя Данилу, но как только Андрий поднес бутылку к губам, остановил украинца:

– Не пей, неизвестно где и когда мы найдем воду, я не вижу нигде признаков воды и цивилизации.

– Где мы? – робко подал голос Саленко, принявший к тому времени вертикальное положение.

– А вот это нам сейчас и придется выяснить, где мы и что делать, извечно русский вопрос, – я ухмыльнулся, видя, как натянулись физиономии коллег по несчастью. Громкий хрип под ногами заставил вздрогнуть – Штик, которого я посчитал мертвым, выпускал кровавую пену, его открытые глаза внимательно и цепко смотрели на меня.

– Дайте ему воду, – мое указание выполнили мгновенно. Мне нужен был живой Штик, пусть даже на пять минут, чтобы узнать, что за объект взорвали наши ракеты по моему маячку. Вся проблема была связана именно с этим взрывом, и я узнаю, что мы уничтожили. Ведь то, что мы оказались посреди бескрайней степи, поросшей сочной зеленой травой, однозначно было связано с той странной ослепительно-белой вспышкой.