Читать книгу Волшебное зеркало Тимеи - Изабелла Кроткова - Страница 8

Я перебираю в памяти каждую минуту этого последнего дня. Интересно, в какое мгновение можно было повернуть неудержимый ход событий вспять? И было ли оно, это мгновение? Позже я часто вспоминала юного Якова из сказки «Карлик Нос», который посмеялся над старухой, и за это она превратила его в карлика и заставила прослужить семь лет в своём заколдованном доме. Семь долгих лет!.. В детстве это была моя любимая сказка…

И снова я возвращаюсь в этот день, словно пытаясь запоздало изменить в нём что-то – роковую сцену у рояля, неосторожно оброненную фразу или что-то ещё… Может быть, я могла убежать, скрыться, обратиться за помощью к Вадиму… Но мой чёрный день – как старый фильм, который ты смотришь в десятый раз, каждый раз надеясь, что он кончится по-другому, но он всегда кончается одинаково…

Репетиция к вечернему сольному концерту немного отвлекла меня, будто я вырвалась из душной клетки, в которую неожиданно превратился мой горячо любимый дом. Шутки коллег, восхищение молодого дирижёра оркестра филармонии, моё счастливое отражение в большом зеркале фойе – всё это вытеснило из сердца неприятные утренние события.

Завтра он уедет.

Завтра для тебя не будет…

Что это за мысль прилепилась?..

Я замерла, прислушиваясь к происходящему в собственной голове…

– Мариночка! – окликнул меня концертмейстер оркестра. – Подойдите на минуточку, нужно уточнить фермату в четвёртой цифре!

Наконец, репетиция была окончена, и я спустилась вниз.

– Аншлаг, Марина Валерьевна! – громко сообщила мне кассирша из своего окошка. – Все билеты проданы!

В приподнятом настроении я села в «Ниссан» и поехала домой, чтобы перекусить и вернуться назад к началу концерта.

В гостиной был накрыт праздничный стол.

– Что отмечаем?.. – весело спросила я, заглянув в комнату, и осеклась, увидев месье дирижёра. Он успел сменить серый костюм на траурный чёрный, и от его торжественного облика повеяло похоронами. Атмосфера гостиной вызывала те же ассоциации. Шторы на окнах почему-то показались слишком мрачными, воздух – тяжёлым и душным, как перед грозой…

Сердце моё неожиданно ёкнуло.

– Есть повод, дорогая хозяюшка! – оповестил месье скрипучим голосом.

– А где мама? – насторожилась я, тревожно озираясь.

В доме стояла непривычная тишина. Она была какая-то… стеклянная. Казалось, тронь её и… заденешь. Она зазвенит. Как люстра с десятками сосулек…

О Господи!..

Я приложила ладонь ко лбу. Неужели температура?..

– Она уехала к подруге.

Я остановилась в дверях зала, ничего не понимая. Мама не собиралась никуда ехать, это было не в её правилах – уезжать, оставляя гостей дома одних.

– Но обещала скоро вернуться, – пояснил чёрный гость и невозмутимо добавил:

– Не составите нам компанию?

– Нам?.. – Я оглянулась по сторонам и увидела, что со второго этажа спускаются помощники маэстро – долговязый Ксавье и маленький тучный импресарио с труднопроизносимым именем.

– С удовольствием… – ответила я медленно. Интересно, где тётя Клаша?.. Что, кроме Рене Валлина и его друзей дома больше никого нет?..

Где-то в глубине первого этажа звякнула посуда. Наверно, это она…

Без всякого удовольствия я прошла в гостиную и в изумлении уставилась на стол. Откуда все эти яства? Какие-то диковинные соусы, огромная рыбина на блюде… У нас точно ничего такого нет…

– Разрешите угостить вас? – прищурил месье левый глаз. – Я бы пригласил вас в ресторан, но у нас совсем мало времени! Тем более что я хочу сделать вам одно интересное предложение.

Я села за стол, по-прежнему ощущая смутную тревогу, и Ксавье тут же услужливо поставил передо мной блюдо с каким-то варевом.

– Что это? – отпрянула я, начиная жалеть, что не поехала перекусить в ресторан Вадима.

– Суп из лошадиных глаз! – любезно сообщил Ксавье, и я в ужасе оттолкнула кушанье.

– Напрасно… – заметил импресарио, запуская ложку в свою тарелку и отвратительно чавкая.

– Что всё это значит?! – резко спросила я, чувствуя, что тревога в груди отчаянно нарастает.

Наверху хлопнула дверь. Кто там?.. Тётя Клаша?..

Месье Рене Валлин придвинул свой стул чуть ближе, так, что я услышала его дыхание.

– Марина! – начал он свою речь, и я содрогнулась. – Почти пять лет назад скончалась моя седьмая, горячо любимая жена. С тех пор я безуспешно искал ту, что заставит моё сердце вновь забиться. Искал, но не находил. Пока не встретил вас…

Я молчала, уже понимая, что он скажет дальше, и не представляя, что я могу ему ответить.

– Вы… нет, ты! – Глаза его сверкнули. – Ты! Та самая, кого я ищу. Ты вызываешь во мне восторг, трепет и страсть! Да! Страсть, которую, казалось, уже невозможно возродить в моём сердце. И вот она снова жива, я снова влюблён, страстно, горячо влюблён!

– У меня есть жених… – шепнула я растерянно.

Неожиданно фотография Вадима в весёлой рамочке, стоявшая на комоде в углу, сорвалась и упала на пол. Я бросила на неё взгляд… но она лежала в таком ракурсе, что казалось, будто рот у Вадима перекосился, а один глаз уменьшился.

– Мама!!! – закричала я, вскакивая.

Рене схватил меня за руку своей костлявой рукой и силой удержал на стуле.

– Мама!!! – завопила я ещё истошнее, изо всех сил стремясь вырваться. Импресарио тем временем невозмутимо поедал омерзительный суп, а Ксавье копался вилкой в спагетти с какими-то существами, похожими на фиолетовых червей.

– Мариночка, своими криками ты разрываешь мне душу… Неужели я настолько неприятен тебе? – Он качнулся ко мне, пожирая глазами, и я засеменила ногами под стулом, безуспешно пытаясь выскочить из-за стола.

– Я предлагаю тебе стать моей женой! – пророкотал он неожиданно громко и сильно, и от этого рёва погасла стоящая перед ним свеча. Только сейчас я обратила внимание, что по углам стола стоят зажжённые свечи.

– Готичненько! – заговорщицки подмигнул мне Ксавье.

– Но я не люблю вас! – закричала я, дёргая рукой. – У меня есть жених… Оставьте меня, прошу вас!

Я кинула взгляд в угол… И мне показалось, что Вадим на фотографии, по-прежнему лежащей на полу, вновь скривил рот в противной ухмылке.

– Я дам тебе всё… – зашипел старик, и дыхание вдруг стало жарким, как огонь, и опалило мои губы. – Ты будешь хозяйкой моей парижской квартиры и огромного замка с прудом, где плавают восхитительные лебеди! У тебя будут бриллианты величиной с перепелиное яйцо, я обещаю тебе гастроли по всему миру и деньги… много, много денег…

– Но я не люблю вас! – вскричала я, чувствуя, как из глаз брызнули слёзы. – Вы такой… вы такой СТАРЫЙ!!!

Это слово выскочило из моего рта и словно запрыгало по полу. Мне послышалось, как изо всех углов вдруг раздались его отзвуки – «старый… старый… старый…»

Внезапно он выпустил мою руку. И я тут же отпрянула, потирая ладонь.

– Так значит, моя сестра всё-таки приедет… – прошептал он. – Как я не хотел этого…

Я вновь попыталась отодвинуть свой стул, но он неожиданно стал очень тяжёлым.

Маэстро повысил голос:

– Ксавье!

– Да, месье Рене? – поднял брови долговязый секретарь.

Хозяин произнёс несколько слов, кажется, по-испански, но я не была уверена в этом. Ксавье кивнул и на том же языке обратился к импресарио. Тот мгновенно перестал жевать и резво выбежал из-за стола.

– Старый… – горестно произнёс в сторону маэстро, и внезапно мне стало жаль его.

Вдруг он резко повернул голову и обратился ко мне почти отчаянно:

– Согласись, Марина! Я прошу тебя в последний раз!

В последний?.. Значит, если я сейчас откажусь, он больше не будет просить меня?..

В дверях возник импресарио и двинулся в нашу сторону. Разложив на стуле небольшой жёлтый чемоданчик, он открыл его и начал азартно рыться. Наконец, он нашёл какой-то предмет и показал маэстро.

– Погоди, – жестом остановил его тот и вновь обратился ко мне:

– Итак, я жду ответа.

Я сглотнула. Как они смеют? В моём доме… У меня сегодня концерт…

– Нет! – закричала я громко и пронзительно. – Нет, нет и нет! Гнусный, отвратительный старик! Не смей прикасаться ко мне! Ты мне противен! И никакие богатства на земле не заставят меня выйти за тебя замуж!

Месье едва заметно кивнул импресарио, и тот передал Ксавье извлечённый из чемодана предмет.

В то же мгновение мои плечи оказались в цепких руках секретаря.

– Пустите меня! Что это значит? Тетя Клаша! Помогите!!! – заверещала я.

Маэстро поудобнее откинулся на стуле.

– Спокойно, спокойно… – увещевал над ухом мелкий импресарио.

Ксавье тем временем трижды быстро махнул чем-то перед моими глазами, и я ощутила три лёгких укола – в запястье, в бровь и в губы.

К горлу подступила дурнота, которая неожиданно быстро прошла.

– Ну, вот и всё! – захлопал в ладоши импресарио и засмеялся.

Маэстро строго взглянул на него, и тот сразу замолчал.

Острые пальцы отпустили меня.

Я дёрнула плечом и гневно посмотрела на маэстро и его помощников. У меня открытое концертное платье, а тело слишком нежное для таких грубых ручищ, как у мерзкого Ксавье… Наверняка останутся синяки, которые гримёрше придётся замазывать огромным слоем тонального крема…

– Ну нет – так нет! – развёл костлявыми руками месье Рене, неожиданно повеселев. – Воля ваша.

Он перевёл взгляд на часы.

– А время-то…

Я тоже посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть!

– Надеюсь, когда я вернусь после концерта, вы уже уберётесь отсюда! – с ненавистью бросила я.

В ответ раздался отвратительный старческий смех.

Стул непостижимым образом вновь стал лёгким, я без труда отодвинула его и бросилась к выходу.

– До скорого свидания… – долетел до меня скрипучий голос дирижёра, но я захлопнула его вместе с входной дверью.