Читать книгу Книга заклинаний - Жаклин Уэст - Страница 5

Библиотека была самой большой и пыльной комнатой во всем старом каменном доме. Там стоял огромный, облицованный плиткой камин, который выглядел так, словно его не использовали уже многие годы, и висела картина, изображающая юных танцовщиц на лугу (которые, как Олив выяснила опытным путем, были вовсе не так дружелюбны, как казались). До самого потолка тянулись скрипучие лестницы, а из потертой бархатной мебели лезла набивка, расползаясь по подушкам густой серой паутиной. Стены библиотеки были полностью скрыты за книжными стеллажами, которые были так забиты книгами, что между переплетам было невозможно просунуть лезвие ножа. По мнению Олив, понадобилось бы лет сто, чтобы прочитать их все. Хотя, конечно, Аннабелль МакМартин ведь примерно столько и прожила.

Большинство книг были очень старыми, переплетенными в ткань или кожу, с затертым золотым тиснением на корешках. Олив любила читать, но на ее вкус интересного здесь не было. Среди названий преобладали такие, как «Глубоко исчерпывающее и всестороннее исследование захватывающей жизни улиток» или «Печальное сказание о деве, разгуливавшей без горжетки»… Однажды она взяла с полки книгу под названием «Дикие птицы. Как правильно их готовить», думая, что там будет рассказано, как поймать дикую птичку и приручить ее, но вторая часть названия, которая не поместилась на обложке и потому была напечатана на первой странице, гласила «Трактат о самых современных методах ощипывания, видах начинки и соусов для пернатой дичи, содержащий шестьдесят вручную раскрашенных гравюр самых восхитительных блюд и бесценные советы для готовки в домашних условиях». Олив положила книгу обратно.

Теперь она стояла посреди библиотеки, чувствуя, как от пыли, набившейся в нос, вот-вот начнет чихать. Если после МакМартинов действительно остался сборник заклинаний – тот мальчик назвал его «гримуар», – логичнее всего, что он окажется здесь, среди остальных книг. При воспоминании о том, как загорелись глаза Резерфорда Дьюи, когда она ляпнула: «В моем доме раньше жили ведьмы», Олив вся зачесалась от стыда. Зачем она ему это сказала? Зачем вообще открыла рот? Девочка вцепилась обеими руками в волосы. «Вот же дура, – сказала она себе. – Дура-дура-дура».

Девочка оглядела библиотеку. Важная книга легко могла спрятаться здесь среди тысяч других. Целый дневник с коварными планами и заклинаниями МакМартинов, быть может, лежит прямо здесь, у нее под носом!

Но с чего начать поиски?

Никакого порядка в библиотеке не было. Книги не были расставлены ни по алфавиту, ни по темам, как, например, в библиотеках школьных. Книги о растениях, о которых никто никогда не слышал, стояли рядом с книгами о политиках, о которых тоже никто никогда не слышал, и, поскольку корешки были сильно истерты, большую часть книг приходилось открывать, чтобы понять, о чем в них написано.

Олив подкатила лестницу на колесиках в угол комнаты по правую руку от себя. Залезла на верхнюю ступеньку, уцепилась за стеллаж, вытянула первую книгу и повернула названием к себе. На пальцах остался толстый слой пыли. Обложка гласила «Родословная русских царей». Олив раскрыла книгу. На нее смотрел мужчина в меховой шапке, похожей на торт. Тут определенно не было никаких заклинаний.

Следующая книга, «Сказки для устрашения непослушных детей», оказалась поинтересней, но и это было не то, что она искала. Пролистывая каждую новую книгу и постоянно чихая, девочка постепенно одолела первую полку. Олив просматривала «Блестящие достижения в производстве канадской бечевки», когда раздавшийся снизу голос напугал ее так, что она едва не сверзилась с лестницы.

– Что ты задумала? – сурово спросил Горацио. Олив закачалась и схватилась за спасительный стеллаж.

– Просто… смотрю, – ответила она.

Горацио устроился на ковре с восточным узором.

– Да, я догадываюсь, что глазами обычно делают именно это. С какой-то определенной целью смотришь?

– Вроде того, – сказала она медленно. – Горацио, у МакМартинов был… гримуар? Ну, что-нибудь типа книги заклинаний?

Пронзительные зеленые глаза Горацио уставились прямо в ее.

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто из любопытства.

Горацио моргнул:

– Ты пытаешься убить меня?

– Что?

– Знаешь ведь: любопытство кошку сгубило.

Олив улыбнулась.

– Горацио, мне показалось, или ты только что пошутил?

Тот почти смущенно опустил морду и перевел взгляд на собственные лапы.

– Ну все-таки, – не отступилась Олив, разглядывая огромного рыжего кота из-под опущенных ресниц, – гримуар существует?

Горацио вздохнул. Плюхнулся на ковер, растянувшись в пушистую оранжевую скобку, потом вытянул каждую лапу по очереди. Расправив кости, лег в позу сфинкса и снова посмотрел на Олив.

– Да, у них была книга заклинаний, – сказал он, – хотя в нее записывалось далеко не все, на что были способны МакМартины. Скажем так, существуют виды магии, которым из книг не научиться. Так или иначе, я не видел его уже больше семидесяти лет. Олдос его спрятал… Или Аннабелль уничтожила. В любом случае, очень сомневаюсь, что ты ее отыщешь.

Естественно, от этого Олив еще сильнее захотелось найти книгу.

– Но вы же были их помощниками. Разве вы не должны знать, куда делась такая важная вещь?

– Именно. Мы были их помощниками. МакМартины перестали ладить с нами задолго до того, как гримуар исчез. Олдос еще мог заставить нас повиноваться, но он нам больше не доверял. – Горацио, отвернувшись, поцарапал лапами по солнечному пятну на ковре. – А теперь я бы предложил тебе послушаться народной мудрости и не будить котов, пока спят тихо.

– Там вообще-то про «лихо» говорится, – поправила Олив.

Но Горацио, уже приготовившийся ко сну, проигнорировал это замечание.

Одной рукой крепко держась за лестницу, девочка проехала вдоль стены к следующему стеллажу и вытащила первые две книги: «Жуткий тарарам» и «Что же нам делать с Гортензией?» Ее пыл поутих. Со всех сторон Олив окружали плотно заставленные полки, покрывая стены библиотеки от пола до потолка. Даже если бы названия на старинных корешках можно было разобрать, МакМартинам наверняка хватило ума спрятать книгу заклинаний под какой-нибудь не вызывающей подозрений обложкой. Она сама иногда так делала. Детектив в мягкой обложке легко помещался в учебник математики.

Ей потребовалось около пятнадцати минут, чтобы просмотреть книги на одной полке. На каждой короткой стене было по четыре стеллажа, на длинных – между двумя высокими окнами, камином и картиной с девушками на лугу – по шесть. Каждый стеллаж состоял из девяти полок. Если сложить, а потом умножить общее количество полок на минуты, которые она потратила на одну полку… Числа забегали в голове, врезаясь друг в друга, будто толпа слепых футболистов. Потребуется очень много времени.

Олив взяла следующую книгу, вдохнула облачко пыли и чихала до тех пор, пока перед глазами не поплыли пятна.

– Вот уж чего у тебя не отнять, – пробормотал Горацио с ковра далеко внизу. – Ты не сдаешься.

Она потерла зудящий нос и вернулась к делу.

Солнце лило сквозь окна струи персикового света. В библиотеку, бодро насвистывая себе под нос считалочку про гусеницу[2], зашел мистер Данвуди. Это была их с миссис Данвуди песня. Они танцевали под нее на своей свадьбе и, скорее всего, на стоящей на столе мистера Данвуди фотографии, где юные и влюбленные Алек и Алиса сияли улыбками посреди крошечного танцпола, романтично мерцая стеклами больших круглых очков. Теперь миссис Данвуди носила контактные линзы.

Когда мистер Данвуди устроился в кресле за письменным столом, Горацио поднялся и направился прочь из комнаты.

– По-моему, этот кот ко мне неважно относится, – вздохнул мистер Данвуди.

– Он нормально к тебе относится, – подала голос Олив, сидящая в дальнем уголке, будто паук-книголюб. – Он просто немного… замкнутый.

Мистер Данвуди в изумлении поднял глаза:

– О, привет, Олив. Я не знал, что ты здесь.

– А к кому ты тогда обращался?

Он задумчиво уставился в потолок.

– Правомерный вопрос.

Она сдула пыль с пальцев.

– Пап, как ты думаешь, сколько примерно книг в этой комнате?

– Тебе нужно приблизительное количество? – Мистер Данвуди осмотрел стены. – Двадцать стеллажей по девять полок в каждом, в среднем по сорок пять книг на полке? Около восьми тысяч ста книг – чуть больше или чуть меньше.

Словно играя на беззвучном фортепиано, Олив провела пальцем по ряду истрепанных корешков.

– А если тратить по тридцать секунд на каждую книгу? Просто пролистывать? Сколько времени надо, чтобы посмотреть все?

Мистер Данвуди с видимым удовольствием откинулся на спинку кресла.

– Тридцать секунд на книгу – выходит двести сорок три тысячи секунд, что эквивалентно четырем тысячам пятидесяти минутам или шестидесяти семи с половиной часам.

– Я так и думала, – кивнула девочка. – Очень много времени.

– «Много времени» – понятие относительное, – заметил мистер Данвуди. – И само время тоже относительно.

Олив, которой такого рода вещи говорили столь же часто, как другим детям говорят, что надо чистить зубы, покорно кивнула.

– Ну, а как ты думаешь, не пора ли ужинать? Здесь и сейчас, в реальном времени?

Мистер Данвуди принюхался.

– Судя по запахам, я бы сказал, что да.

– Отлично.

Олив неловко сползла по лестнице. Ныло у нее не только тело, но и душа. Похоже, она ничуть не приблизилась к желаемому. И что еще хуже, воспоминание о том, как она брякнула: «В моем доме раньше жили ведьмы!» – совершенно незнакомому человеку заставляло ее задыхаться от досады на себя каждый раз, как она мысленно слышала собственный голос. Зачем же она выболтала этому мальчишке свой самый большой секрет?

– Пап, – сказала Олив, шагая вместе с отцом по коридору на восхитительный запах лазаньи, – если бы ты рассказал кому-то секрет и не был уверен, что этому человеку можно доверять, что бы ты сделал?

– Хм, – озадачился мистер Данвуди. – Непростая ситуация. Люди так непредсказуемы. Однако я бы сказал, что самый безопасный образ действий – привести обе части уравнения к единому знаменателю.

– Как это? – спросила Олив, которой почему-то две части уравнения представились на качелях.

– Если ты узнаешь об этом человеке такое, что он или она желает сохранить в тайне, вероятность того, что он или она раскроет твою тайну, уменьшится, поскольку человек вряд ли захочет рисковать своей.

– Разве это не шантаж? – удивилась Олив, отодвигая стул от стола.

– Я бы сказал, это больше похоже на третий закон Ньютона, – уточнил мистер Данвуди, тщательно поправляя подставку так, чтобы она оказалась параллельна краю столешницы. – На каждое действие существует равное противодействие.

– Я их уже поправила, милый, – сказала миссис Данвуди, неся противень с лазаньей к столу.

– Да, любовь моя. Но ты же знаешь, как я отношусь к параллельным линиям…

Миссис Данвуди улыбнулась.

– В их совершенстве кроется их уникальность.

– И то же самое я думаю о тебе, – сказал мистер Данвуди, целуя ладонь жены.

Олив со вздохом уронила голову на тарелку.