Читать книгу Обожженные бытом - Жан Гросс-Толстиков - Страница 2

* * *

Я люблю понедельники! Нет, не шучу. В самом деле, просто обожаю понедельники. Нет, я не сумасшедший. Просто уставший от быта и трудовых будней сорокалетний мужик с обязанностями прилежного семьянина и по совместительству полковника ФСБ.

Конечно же, я люблю не все понедельники подряд. Не те, когда уже в воскресенье к вечеру начинает наползать какая-то липкая, тягучая, плохо объяснимая тоска от того, что выходные подошли к концу и через несколько часов нужно будет снова впрягаться в режим будничных дней.

Я люблю те понедельники, когда выдается возможность никуда не идти. А из-за специфики моей работы такие у меня случаются. И пусть телефон всегда включен, и я могу сорваться из дома по неотложной необходимости, но преданные сотрудники знают, понимают и стараются лишний раз не беспокоить. И тогда возникает такое совершенно иное ощущение, отличное от ожидания субботы, воскресенья или даже праздничных дней. Схожее с лучом солнца, пробившимся сквозь плотную завесу тяжелых свинцовых туч.

И тогда, зная заведомо, что понедельник принадлежит исключительно мне, но храня эту тайну даже от домочадцев, самых родных, любимых и близких людей, я жду этот выходной понедельник с нетерпением. Субботний вечер и весь воскресный день посвящены семье. Это табу, это святое. А вот понедельник – заслуженный выходной эгоистичного демона, мирно сидящего в потаенных глубинах моей души всю неделю. Уже в субботу охватывает волнительная дрожь, а в голове назревают наполеоновские планы на предмет проведения именно этого дня.

Конечно же, из сочувствия к родным и близким, я грустно и по возможности утешительно поддакиваю им, мол, завтра понедельник и ничего с этим не поделаешь, но жизнь продолжается и за будними снова придут выходные, а тут еще майские праздники на носу. А сам ликую и рвусь на части, решая, как мне провести мой понедельник. То ли сходить в баню, то ли весь день проваляться в постели, то ли дернуть на рыбалку или на дачу, такую еще сырую и холодную после долгой зимы, то ли без надобности и цели гулять по городу, то ли пойти в гаражный кооператив и просто пообщаться с тамошними завсегтаями.

Проснулся, как обычно, рано и без будильника. Организм давно натренирован и безапелляционно приручен к чуткому сну, что, впрочем, не мешает восстановлению сил. Смакуя сладостное осознание того, что сегодня понедельник, я еще долго и безмятежно валялся в постели. Жмурился от ярких лучей апрельского солнца, прорывающихся сквозь не плотно задернутые шторы.

Наконец, поддался желанию выпить крепкого кофе, крякнул и поднялся, опустив ноги к прохладному паркету и не глядя шаря в поисках тапок. В квартире царила буквально звенящая тишина. Супруга на работе, дети в школе. У них же потом дополнительные занятия по музыке и в спортивных секция. До вечера это всецело мой понедельник!

Полуголый прошаркал в ванную, принял душ, почистил зубы и некоторое время рассматривал свое отражение в зеркале, пока окончательно не согласился с мыслью, что бриться мне лень. Вот завтра на службу точно побреюсь, а сегодня никак нет. Плотно запахнув тяжелый махровый халат, перебрался в кухню. Включил кофе-машину, забросил капсулу и установил под хромированным сопло фарфоровую чашечку, попутно отправив в рот щедрый кусок распечатанной шоколадки. Пока кофе-машина усердно жужжала, наполняя чашечку ароматным, бодрящим эспрессо с густой пенкой, я завис перед окном.

С детства знакомый двор ничем не изменился за прошедшие годы. Те же панельные восьмиэтажки окружали двор плотным кольцом. Казалось, что даже та же детвора резвится на территории детского сада, испокон веков ютившегося в эпицентре нашего двора и огороженного по периметру решеткой забора. Только те дети, конечно же, уже выросли и, вероятно, эта ребятня отпрыски той детворы. Те же редкие для утра понедельника автомобили жались к бордюру тротуарных дорожек в ожидании запаздывающих хозяев, разве что иномарок стало преимущественно больше, чем представителей отечественного автопрома. Да, вот еще деревья разрослись, но казались теперь не такими большими, как раньше, хотя все с той же неизменной тональностью шелестели на ветру весенней листвой.

И тем не менее довольно стабильный, привычный вид из окна искренне радовал глаз. И в этом не было ничего удивительного. Дело в том, что с недавнего времени я был переведен по службе в родной город, чему оказался не сказано рад.

Прихватив чашечку кофе, я вышел на лоджию и уселся в старое скрипучее кресло. Под правой рукой на перевернутом вверх дном алюминиевом ведре по-прежнему стояла стеклянная пепельница с отколотым краешком, хотя я бросил курить уже около десяти лет тому назад.

В промежутке между глотками кофе я развернул обертку шоколадной конфеты. Саму конфету с нескрываемым наслаждением отправил в рот целиком. Знаете ли, став отцом, но не перестав быть сладкоежкой, редко когда доводится съесть целую конфету самому. Не облизать оставленный фантик, не доесть «невкусную» конфету, не откусить минимально возможный кусочек, а остальное отдать любимому чадо. А именно съесть целую конфету самостоятельно и не торопясь. А с того момента, как отказал себе во вредной привычке, никотиновую зависимость легко сменила зависимость от сладкого.

Пока я пережевывал конфету, пальцы как-то совсем предательски скрутили шуршащий фантик в узкую плотную трубочку, несколько раз старательно сбили с нее воображаемый пепел и… поднесли эту пародию на сигарету к моим губам.

– Тьфу ты! – фыркнул я.

Дернувшись от лже-сигареты, как черт от ладана, я старательно «забычковал» ее в старой стеклянной пепельнице. Потом еще долго, с подозрением, смотрел на импровизацию «Фантазия бывшего курильщика» и утвердительно резюмировал вслух, хотя собеседников и не было:

– И пепельницу надо бы убрать… от греха подальше.

Вернувшись из лоджии в кухню, я старательно отмыл чашечку от причудливого узора кофе, поставил ее в сушилку и сладко потянулся, довольно звонко хрустнув суставами. Первым пунктом в моих наполеоновских планах на этот понедельник стояло посещение бани. Старый знакомый хозяйничал в одном из подобных мест отдыха души и тела, к тому же превосходно готовил и, не смотря на то, что был сибиряком, творил поистине кулинарные шедевры кавказской кухни. В предвкушении душистого коктейля ароматов березового веника, эвкалипта, ромашки и хвои, приятного расслабления и последующего гастрономического удовлетворения я направился в спальню, где на прикроватной тумбочке должен был быть мой сотовый телефон.

Неожиданно, идиллию моего драгоценного понедельника нарушила тревожная трель стационарного телефона. В век прогрессирующих технологий только кто-то совсем загадочный мог звонить на домашний номер. Я даже немного удивился тому факту, что этот аппарат вообще работает и включен в сеть. Уверен, лет сто никто не звонил на этот номер.

– Алло? – поднялось из глубин подсознания и выплеснулось наружу, в микрофон телефонной трубки, вместо привычного, закоренелого с годами начала всех телефонных разговоров: «Якутин. Говорите.»

– Привет, Чукча! – жизнерадостно гаркнула трубка.

– Павлов… Игорь Валентинович, если я не ошибаюсь, – сухо констатировал я. – Привет.

– Якутин, – смутился голос. – …ты случайно не в ФСБ работаешь? Честно сказать, не ожидал, что ты меня узнаешь.

– Так, как ты, меня никто больше не называл, – спокойно ответил я. – Никогда.– Да, ладно!.. Не обижайся, – басовито хихикнул Игорь. – Я рад, что застал тебя! Столько лет не виделись, не общались… Шутка ли?!

– Я тоже рад тебя слышать, – с меньшим восторгом в голосе, но довольно откровенно сказал я бывшему однокласснику. – И да, Игорь, я полковник ФСБ…

– А я прима-балерина Большого театра, – рассмеялся Павлов. – Кого ты лечишь, Якут? Ты же после школы вроде в Пед собирался поступать.

– Было дело, – согласился я. – Но обстоятельства…

– Ладно, потом расскажешь, – прервал Игорь. – Я чего звоню… Ты дома?

– Ты звонишь на домашний номер телефона.

– Ну, да. Мобильные меняются, а этот сохранился в записной Бог знает с каких времен.

– Не удивительно для бывшего старосты класса.

– Верно! – прихрюкнул от удовольствия Павлов. – Мы с ребятами решили собраться в этом году. Повод все-таки значимый.

– Какой повод?

– Брось, Якут! Двадцать пять лет! Юбилей, мать его!

– Кому двадцать пять лет?

– Не кому, а чему, – уточнил Павлов. – Нашему выпуску, конечно же. Или ты забыл в каком году окончил школу?

– Да, действительно, – задумчиво согласился я, быстро прикидывая в уме суммарную разницу прошедших лет. – И что?

– Как, что?! Собраться надо! Выпить, посидеть, вспомнить… то да се. Последний раз собирались еще в конце девяностых. Обидно, что не каждый год. Да и всех наших собрать вообще задача мирового масштаба, жизнь-то поразбросала.

– Честно сказать, я не знаю, – начал заранее отказываться я. – Дел много.

– Майские праздники на носу, Чукча… в смысле, Якут.. -ов! – убедительно возразил Игорь. – Кто в майские работает-то? Да еще, ты единственный, кто живет ближе всех к школе и не найдешь времени забежать? Народ, вон, из других городов приезжает.

– Меня тоже в нашем городе несколько лет не было, – попытался оправдаться я. – Помотало по стране и за ее пределами. Два месяца назад, как вернулся.

– Вот об этом и расскажешь, – зацепился бывший одноклассник. – Всем же интересно кто в какую дверь вышел из стен нашей школы… я в образном плане, если ты не понял.

– Я понял, но… На самом деле, Павлов, я не знаю… Не знаю будет ли свободное время, – гну свою линию я, а сам про себя думаю, что выделываться-то? Есть же время. Я же теперь начальник управления, пусть и регионального. А начальство имеет полное право на… лево.

– Давай, приходи, короче. Двадцать пять лет, шутка ли? Больше такого не будет… Будет больше, но не двадцать пять.

– Ладно, Павлов, я подумаю, – под уговором бывшего старосты класса сдался во мне суровый начальник и гроза преступного мира, но полковник ФСБ все же оставил крошечную лазейку для «побега». – Ничего не могу обещать, но… попробую вырваться. Ты только сообщи заранее… сам понимаешь… что, где, когда и во сколько.

– Давай, думай! – тотчас согласился бывший одноклассник. – Как надумаешь, подгребай в нашу школу в эту субботу… часикам к семи вечера.

– В смысле, в субботу? Павлов, ты же сказал… в этом году…

– А вас всех по-другому не соберешь, – парировал великий организатор. – И я уже договорился, нам мешать никто не будет. Директриса дала добро… Даже обещала заглянуть на рюмочку чаю. Наш класс откроют, предоставят, так сказать, во временное пользование… Уборщице я уже заплатил, чтобы не паниковала и до понедельника пустые бутылки вынесла. Сторож тоже в курсе. Да, мы буянить не будем… Тихо посидим. Давай, Якут. Не отбивайся от коллектива!

– Ну, ты, блин, даешь, – выдохнул я.

– А то! – гордо согласился с условным комплиментом тот. – Опыт имеется. Восемнадцать лет прорабом на стройке. Шутка ли?!.. Все, давай, Саня. Будем ждать! Если что, звони в любое время. Пока-пока!

– Пока, – тихо ответил я, перебивая протяжные гудки прерванной телефонной связи.

Я положил трубку на рожки и еще долго смотрел на старенький, допотопный телефонный аппарат, как будто видел его впервые.

– Ага, звони в любое время, – пробурчал я. – А номер не оставил.

* * *

Стоит признаться, неожиданный звонок немного выбил из колеи, но не искоренил желание пойти в баню. Да, еще послать в баню Павлова вместе с его затеей собрать выпускников в школе, в будущую субботу. Какой же нормальный человек ставит такие сроки? Это же подготовиться надо хоть как-то.

Я быстро собрал все необходимое для посещения бани в гордом одиночестве, натянул спортивный костюм и выскочил из квартиры.

Поворот ключа, ласкающее слух урчание автомобильного двигателя, выброс очищенного фильтрами прохладного воздуха через сопла кондиционера. Трогаюсь с места, но прежде, чем выехать со двора, зачем-то даю почетный круг по периметру, где в центре, чуть на пригорке возвышается детский сад.

В таком ракурсе он похож на неприступную крепость, огороженную сначала решеткой ограды с самозапирающимися скобами на воротах. Затем крутым откосом небольшого холма с извилистыми бетонными дорожками. Затем стеной автомобилей, особенно к вечеру собирающихся в таком количестве, что свободного места можно и не найти вовсе. Затем «рекой» серого асфальта, и, наконец, высокогорной грядой восьмиэтажек, запирающих крепость детского сада плотным кольцом. Именно так, мы с ребятами и воображали более трех десятков лет тому назад… когда деревья еще были большими.

Через гулкую арку я выезжаю со двора, но прежде, чем ворваться в общий поток автомашин довольно шумного проспекта, я цепляюсь взглядом за уходящую вдаль аллею, выложенную бетонной плиткой и окаймленную тонкоствольными деревцами. Это тропинка в школу. Та самая по которой я бегал, ходил, тащился, плелся долгих одиннадцать лет туда и обратно. И, кажется, что уже лет сто моя нога не ступала на эту тропу. А я ведь точно знаю из скольких бетонных плит она выложена. Знал. Точно знал. Но забыл. Надо будет найти время, сходить и пересчитать. И записать.

И действительно ведь, как напомнил Игорь Павлов в сегодняшнем телефонном разговоре, школа совсем не далеко от моего дома. Я жил к школе ближе всех остальных одноклассников. Но за столько лет я ни разу не прошел или не проехал мимо нее. Много лет меня вообще не было в этом городе, а когда бывал, то ближайший к моему подъезду выезд на проспект совершенно в другой стороне от направления в школу.

На подсознании я прижался к обочине дороги и остановился. Хотя двигатель не заглушил и даже не переставил коробку перемены передач в положение остановки, а только с дополнительным усилием вдавил педаль тормоза в пол.

Пристально всматриваясь в уходящий вдаль коридор школьной аллеи, я с горечью в сердце заметил, что нашего клена больше нет. Не осталось даже пня, а тот должен был быть довольно огромный. Зато сирень разрослась и вот-вот, через неделю-другую, заблагоухает пышными, крупными, пирамидальными гроздьями соцветий, где так важно, просто жизненно-необходимо отыскать и съесть сладкий цветок с пятью лепестками, при этом не забыть загадать сокровенное желание.

Уже сидя в парной и млея от жаркого, влажного воздуха и осторожно, чтобы не обжечься, втягивая ноздрями специфический банный аромат, я признался себе, что за все прошедшие годы почему-то совершенно не тянуло ни в школу, ни на встречи выпускников. Одноклассников, конечно же, вспоминал. У нас был очень дружный класс. И учителей тоже. Но чтобы бросать все дела и добровольно тащиться в школу, этого как-то не хотелось. А тут что-то нахлынуло, повеяло и потянуло.

– Надо сходить, – решительно резюмировал я и сам испугался своего голоса, произнесшего это вслух. Благо в парной никого, кроме меня, не было.

Я вытер пот с лица ладонью, откинулся спиной к горячей деревянной стене и расслабленно прикрыл глаза. Губы сами собой сложились уточкой и умиротворяющую тишину парной нарушил мой тихий свист на мотив старой знакомой песни. А в голове запел какой-то детский хор:

– Пройди по тихим школьным этажам. Здесь прожито и понято немало! Был голос робок, мел в руке дрожал, но ты домой с победою бежал! И если вдруг удача запропала – пройди по тихим школьным этажам…

Вот за что еще можно любить понедельники: в бане никого, кроме меня не было. Я приоткрыл глаза и опустил взгляд вниз. Зачем-то распрямил расслабленно ссутулившиеся плечи и чуть втянул зачинающееся брюшко, хотя на стройность фигуры для своих лет не жалуюсь. Нормативные требования по физподготовке сдаю наравне с молодыми сотрудниками. В спортзал хожу по возможности регулярно. Мысленно сказал себе и сам же с этим согласился: не плохо сохранился Сашка Якутов, можно и одноклассникам показаться.

– Для нас всегда открыта в школе дверь. Прощаться с ней не надо торопиться! – продолжал петь в моей голове детский хор. – Ну, как забыть звончей звонка капель… И девочку, которой нес портфель? Пускай потом ничто не повторится… Для нас всегда открыта в школе дверь.

На словах о девочке, которой кто-то нес портфель, что само по себе довольно обыденно и свойственно многим ученикам многих школ, я невольно вздрогнул.

Я поймал себя на мысли, что меня вдруг крайне взволновало, а придет ли на встречу выпускников та самая девочка, наша одноклассница, которая сидела около окна и которой я писал записки и свои первые беспомощные стихи. И далеко не все, а крайне мало из всего этого эпистолярного стиля общения я все же осмеливался посылать ей, за много лет так и не получив ни одной записки в ответ.

Придет ли она? И даже не важно, как она выглядит. Главное в том, что я почувствую, когда увижу ее. Накроет ли меня той безумной волной юношеской любви? Долетят ли брызги школьной поры от той самой волны?

Я спустился с полки на влажный кафельный пол и вышел из парной.

Бокал холодного пива уже ожидал меня за ранее оккупированным мной столиком, о чем заявлял оставленный на спинке стула казенный банный халат. Услужливая девушка-бармен принесла соленую вяленую воблу, молча улыбнулась и вернулась на свое рабочее место.

Я проводил ее взглядом и вдруг снова услышал набат в голове: надо пойти на эту встречу. Глотнув пенного пива, я расслабленно развалился в удобном, пусть и пластиковом, пляжном кресле и утвердительно кивнул самому себе. Решение пойти на встречу с одноклассниками было принято окончательно.

После появился и сам хозяин заведения, подсев к моему столику, а уж за ним, будто шлейфом потянулись неземного вкуса яства, заполнив пространство столешницы между нами. И грузинский харчо, и чанахи из тушенной в глиняной горшочке баранины, и неизменный шашлык на длинных шампурах в изобилии свежих овощей и лаваша.

– Перводело, харчо отведай, – посоветовал Гриша с типичным для Сибири говором, что забавляло меня в старинном приятеле при каждом нашем общении.

– Угу, – кивнул я, с удовольствием обжигаясь супом.

Пряный, острый, с обилием чеснока и зелени и намного гуще, чем прочие супы, к которым применяется правило «в супе должно быть половина жидкости». Едва я успел доесть харчо, услужливая официантка убрала пустую миску из-под моего носа, а хозяин бани подвинул ближе ко мне глиняный горшочек, парящий не меньше, чем камни в парной.

– Сколько я знаю тебя, не перестаю удивляться, – улыбнулся я, наполняя легкие исходящим из горшочка ароматом тушенного мяса с овощами.

– Че говоришь?

– Гриш, ты же сибиряк… А тут лучшие кавказские повара тихо курят в сторонке.

– Ну, так знамо дело, – отмахнулся в ответ на условный комплимент Гриша. – Спрос порождает предложение. Пришлось научиться маленько.

– Теперь у тебя есть чему поучиться, – сказал я. – Я на новом месте всего два месяца, но уже кое-кому рассказывал, советовал твою баню. Так что жди приток новых клиентов. Будет тебе реклама!

– Ты кушай, давай. Не болтай шибко.

– Спасибо, – кивнул я. – Все действительно очень вкусно. Впрочем, как всегда.

– Че растележился? Шашлык ложить?

– Позже, Гриш… Посиди со мной.

– Ты знашь, есть настоящий армянский коньяк, – заговорщицки предложил Гриша, наблюдая за тем, как я ем с такой любовью и умиротворением в глазах, с какими бабушки смотрят на любимых внуков, забежавших перекусить.

– Я за рулем, – пробубнил я набитым едой ртом.

– Ну, я вызову тебе такси, – мгновенно парировал Гриша. – Под таку еду коньячок всяко-разно хорошо пойдет.

– Спасибо, Гриша, – отказался я. – В другой раз.

– Как знашь, – пожал могучими плечами тот. – Кофею?

– По-турецки? – уточнил я.

– Само собой!

Закончив с трапезой и обсудив кое-какие последние новости, мы с Гришей отполировали все это чашечкой крепкого кофе, приготовленного в лучших традициях, по-турецки, на горячем песке, а не на открытом огне.

– В субботу на юбилей иду, – рассказал я. – Встреча выпускников. На манеже все те же… двадцать пять лет спустя.

– Однако! – усмехнулся Гриша. – Сходи. После расскажешь. Вместе похохочем.

Из бани ехал отдохнувший и удовлетворенный, но совершенно не понял, как оказался на стоянке перед обувным магазином. Тем не менее, выбрался из машины и зашел в магазин. Тут же подскочил юркий паренек, жестом продемонстрировав бейджик с именем, прикрепленный к лацкану его форменной жилетки.

– Здравствуйте, меня зовут Аристарх. Чем я могу быть вам полезен? – скороговоркой выдал он.

– Здравствуйте, – кивнул в ответ я, пристально уставился на бейджик и переспросил. – Грек?

– Зачем же грек? – смущенно улыбнулся паренек. – Я русский.

– Ну да, ну да, – согласился я. – Был бы греком, был филологом или даже хранителем Александрийской библиотеки… как твой самофракийский тезка.

– Я учусь на филологическом, – еще более смущенно сказал Аристарх. – И подрабатываю тут.

– Учишься? Это хорошо, – похвалил я на правах взрослого.

– Так чем я могу вам помочь? – напомнил о своих обязанностях продавец-консультант.

– Мне нужны туфли, – обозначил я.

– По случаю или на каждый день? – уточнил паренек, бросив взгляд на мои стоптанные кроссовки и скользнув вверх по спортивному костюму, возвращаясь обратно к контакту наших с ним глаз.

– По случаю, – кивнул я, но тут же опроверг сказанное. – Хотя нет, это я просто так покупаю. Ничего особенного не намечается. Просто пора купить новые туфли.

– Я вас услышал, – натянуто и очень фальшиво улыбнулся Аристарх. – Пройдемте, я покажу вам несколько пар на выбор.

Энергично вышагивая впереди, но постоянно оглядываясь, видимо, чтобы я не потерялся по дороге, он провел меня мимо стеллажей со спортивной обувью, ботинками, полуботинками, туфлями и мокасинами.

– Наш магазин является одним из бесконечных звеньев федеральной сети мультибрендовых магазинов обуви и аксессуаров, – на ходу хвастал продавец-консультант, расхваливая место своей работы, как будто был хозяином этого магазина. – Предлагающих покупателям качественную обувь по доступным ценам…

Отметив определенную тенденцию в манере сортировки выставленного товара, я предположил, что вскоре мы придем к сандалиям и сланцам, а там недалеко и до домашних тапок.

– Аристарх, – окликнул я. – По-моему, мы прошли мимо… всего. Я лучше вернусь и выберу себе туфли самостоятельно.

– Мужчина! – резко остановился Аристарх и провернулся на каблуках вокруг собственной оси, одарив меня пристальным взглядом, но при этом пренебрежительно вскинув одну бровь вверх. – Я профессионал. Вы еще будете искать, а я уже знаю, что вам нужно.

– Я сам знаю, что мне нужно, – фыркнул я.

– В таком случае, выбирайте, – взмахнул рукой продавец-консультант, указывая на стеллаж за его спиной. – Собственно говоря, мы уже пришли.

Он шагнул в сторону, а я уставился на собрание различной обуви в одном конкретном месте. Ассортимент, конечно, мог удивить, но несколько красных, буквально кричащих акций с упоминанием скидки до 75 процентов не привлекали, а отталкивали.

– Молодой человек, – недовольно сказал я. – Вы меня не правильно поняли. Мне нужны новые туфли, а не старые.

– Это новые, – убедительно заверил Аристарх. – Правда, уцененные. Продукция такая же качественная, но прошлого сезона.

– Понятно, – отмахнулся я. – Тебе мой внешний вид не понравился? Неплатежеспособный?

– Причем здесь это? – пожал плечами паренек, но стыдливо отвел глаза в сторону.

Я не стал продолжать этот бессмысленный разговор и уж тем более убеждать профессионального продавца-консультанта в том, что он ошибся в определении платежеспособности клиента и что средств у меня хватит на несколько пар лучших туфлей в этом магазине. Все еще пребывая в некой эйфории после посещения бани и последующего поглощения кулинарных шедевров Гриши, я не был расположен к скандалу. Вот зашел бы я сюда голодный, до бани или вместо нее, или после обычного трудового дня, как Аристарху, так и вышестоящему над ним начальству мало не показалось. А так я просто молча развернулся и пошел к выходу из магазина.

– Мужчина, – тем не менее окликнул меня Аристарх.

– Пошел в жопу, – не громко огрызнулся я.

– Не уходите, пожалуйста, – закричал мне вдогонку Аристарх. – В нашем магазине находится в наличии огромный ассортимент мужской, а также женской и детской обуви, включающий разные стили и тренды, цвета и материалы, размеры и колодки…

– …

– Здесь вы с легкостью подберете обувь под любой сезон и на любой случай для себя… Модели отличного качества от надежных российских и зарубежных производителей… Наша философия и подход к бизнесу – предлагать нашим покупателям большую ценность за меньшие деньги…

– …

– Под ценностью мы понимаем оптимальное сочетание качества, практичности, удобства и современности всех моделей продаваемой обуви при лучшем выборе. Приходите и убедитесь в этом сами!

– Нет уж, спасибо.

Новые туфли я все же купил. В среду. Возвращаясь со службы домой и будучи в костюме и при галстуке. Правда, я купил новые туфли не в этом, а в другом магазине.

Примеряя одну пару за другой, любезно подносимые сразу двумя продавцами-консультантами, я тайком поглядывал на этих миловидных девушек, с усердием помогающих мне выбрать новые туфли, и почему-то вспомнил того паренька по имени Аристарх. И даже пожалел его.

Ведь он встретил и оценил меня «по одежке» и в этом нет его вины. Спортивный костюм и стоптанные кроссовки на помятом жизнью и распаренном в бане сорокалетнем мужике не могли радовать глаз молодого человека, едва ли разменявшего второй десяток.

Не буду лукавить, я ведь и сам нет-нет, да и оцениваю людей по внешнему виду. На первый взгляд. На проверку того, как откликнется душа, что подскажет сердце, шепнет ли что-то внутренний голос из своих укромных глубин подсознания. Это уже потом, если есть необходимость, можно пробить по базе, сделать запрос в аналитический отдел и так далее. Полномочия позволяют.

И эти новые туфли, будь они не ладны. Ведь, практически, мне не нужна новая пара обуви. Но мне нужно блеснуть перед бывшими одноклассниками. Просто необходимо! И тут же противоречивый вопрос в голове: а зачем? Кому и что я пытаюсь доказать? Нужно ли кому-то что-то постоянно доказывать? Для чего все это?..

* * *

Если не считать покупки новых туфель в среду, то, в принципе, за всю неделю я ни разу не вспомнил о предстоящей встрече с бывшими одноклассниками. Однако в субботу сорвался со службы пораньше и примчался домой задолго до намеченного мероприятия.

Принял душ, затем долго и тщательно брился и расчесывался, пытаясь спрятать тронутые сединой волосы среди все еще держащих мой натуральный темный цвет. Сдался, случайно сломав расческу в пальцах. Сбегал в парикмахерскую, после чего снова пришлось лезть в душ, но на этот раз седины стало как-будто заметно меньше. Профессионально укороченные волосы аккуратно сложились в стильную прическу.

Успокоившись на лоджии с чашечкой ароматного эспрессо, признался себе, что как бы не сопротивлялся этому факту, но я готовлюсь к встрече выпускников. Даже немного нервничаю и волнуюсь перед ней. Хотя так и не смог дать себе вразумительного ответа на вопрос: почему?

В самом деле, я самодостаточный, успешный, независимый мужчина в полном расцвете сил и лет. У меня прекрасная семья, двое детей, любящая супруга. Я занимаю высокую должность на государственном посту. Мне совершенно не стыдно будет рассказать об этом бывшим одноклассникам, хотя что-то подсказывало, что Игорь Павлов не поверил мне на слово по телефону, представившись в ответ прима-балериной Большого театра.

Какая из него балерина? Еще в школьные годы в нем было около центнера живого веса. А сейчас наверняка и того больше. Вот и другие могут не поверить. Придется размахивать удостоверением и бить себя кулаком в грудь. А лучше вообще заявиться при полном параде. В том смысле, что в парадной форме. На службе редко появляюсь в форме. В хорошем костюме и при галстуке и разрешено, и удобнее, но для такого случая можно и китель надеть.

В настоящий момент сотрудники служб, ранее входивших в состав КГБ: Федеральной службы безопасности, Службы внешней разведки, Федеральной службы охраны и Службы специальных объектов носят общевойсковую военную форму защитного цвета, отличаясь лишь петлицами, шевронами и синим цветом просветов на погонах, околышей и кантов на фуражках.

Так мог бы сказать дилетант, пусть и разбирающийся в тонкостях формы, но не имеющий к таковой личного отношения. Отличительная черта нашего цвета: не синий, а васильковый. Это равносильно тому, что сказать о беретах спецназовцев Внутренних Войск МВД – красный. А это ведь краповый и никак иначе.

Еще до революции 1917 года васильковый цвет мундиров был отличительным признаком офицеров отдельного корпуса жандармов, осуществлявшего в России функции, близкие к функциям Федеральной службы безопасности.

Словом, рванул в спальню, распахнул створки шкафа, достал китель. Специальной щеточкой смахнул невидимые невооруженному глазу пылинки и повесил китель на место. Вот еще не хватало идти в школу в парадной форме. Что я клоун что ли маскарад устраивать? Тяжело вздохнув, вернулся в кухню и допил остатки кофе. Мимоходом покосился на пепельницу. Так не долго и сорваться: закурить на нервной почве.

Шаркая тапками, с участью арестанта-невольника на лице вернулся в спальню и принялся подбирать рубашку под строгий деловой костюм. Выбирал долго, тщательно. Абы-какую никак нельзя. Нужна такая, которая бы подчеркнула мою мужественность. К удивлению воображаемого зрителя с привередливо оценивающим взглядом и вкусом такая рубашка нашлась. Цвета слоновой кости. Теперь дело за малым: подобрать галстук.

Стою перед зеркалом, как на эшафоте. Голый по пояс, в домашних тапках, трусах, носках, рубашке и пиджаке. Повязал один галстук, другой, третий, четвертый, снова тот, что был вторым, а затем тот, что был первым. Для сравнения перебросил через плечо пятый и третий.

В коридоре скрипнула дверь и кто-то вошел в квартиру.

– Я дома! – донеслось из коридора. Входная дверь глухо захлопнулась. – Но сразу ухожу. так что никаких поручений не принимается.

– Привет, сын! – крикнул я в ответ.

Я снова повернулся лицом к зеркалу, на этот раз поменяв галстуки на плечах и под подбородком местами. Слева направо: третий, пятый, четвертый. Рука потянулась за шестым. Было бы два-три, не было столько проблем. А выбор имелся значительный и это только усложняло ситуацию.

– О-па, а откуда это к нам такого красивенького дяденьку занесло? – с усмешкой заметил Андрей, неожиданно появившись в дверном проеме.

– За красивенького, спасибо, – ответил я на условно-допустимый комплимент от родного чадо.

– Ты куда вырядился? – продолжил допрос он, подпирая плечом дверной косяк и сочно чавкая яблоком.

– В школу, – бросил через плечо я.

– Зачем? – нахмурился Андрей. – Я ничего не делал.

– Причем тут ты?

– Ну, в смысле не косячил, чтобы тебя могли вызвать, – пояснил он. – Или это наша мелкая проявила характер?.. Делись новостями!

– Никто ничего не творил, – сказал я. – Или я чего-то не знаю?

– Если товарищ полковник ФСБ не знает, то точно ничего не случилось, – отшутился он.

– Андрей? – я сурово нахмурился, сдвинув брови к переносице, но в сочетании с моим внешним видом в лианах галстуков, вызвал лишь очередной смешок сына.

– А в школу тогда зачем собрался? Еще и в субботу.

– Встреча выпускников, – едва ли разборчиво пробубнил я, будто стесняясь этого факта.

– Твоих что ли? – в голос рассмеялся Андрей.

– А что тут смешного? – снова нахмурился я.

– Нет, нет, ничего, – замахал руками он, с трудом подавляя в себе приступ смеха. – Сходи, конечно, развейся… Слет пионеров-пенсионеров.

– Мне до пенсии еще, как до луны! – напомнил я о своем возрасте.

– А ты так собираешься идти? – поинтересовался Андрей, указывая огрызком яблока на меня.

– Да, – кивнул я, продолжая подбирать галстук и недовольно пялясь на свое отражение в зеркале.

– В костюме? При галстуке? – скривился сын. – Ты бы еще парадный китель надел.

– А что не так? – переспросил я, но это прозвучало так быстро, что выдало меня с потрохами.

– Признайся, идея про китель уже была, да? – прищурился Андрей и криво ухмыльнулся.

– Была, – кивнул я. – Но я сразу отбросил ее. А что не так с этим костюмом? Правда, вот галстук никак не могу выбрать.

– Ну, я не знаю какие у вас там отношения с бывшими одноклассниками… Но в костюме на такое мероприятие идут разве что те, кто хочет что-то доказать. Типа, смотрите, какой я успешный. Не то, что вы, лузеры!

– Что, правда что ли? – переспросил я, так резко бросив галстуки на постель, будто они внезапно обожгли мне руки.

– Конечно, пап! – утвердительно сказал Андрей. – Спросишь: почему? А потому что с галстуком… как будет? Продуманно! Будет видно, что готовился товарищ полковник. Волновался Александр Васильевич… Или как тебя там одноклассники зовут: Сашка Якутов, да? Так вот… Хотел Сашка Якутов выглядеть получше. Посолиднее. Будто пришел на встречу воплощенный жизненный успех.

– А как надо?

– А надо прийти как-то небрежненько, – предложил сын. – Типа не пришел, а забежал… Нашел, так сказать, минутку-другую между офигено важных дел. Ну, конечно, можно напялить лучший пиджак, лучшие брюки, новые туфли. Но так все это небрежно, типа у меня таких рубашек сто, пиджаков пятьдесят, а туфли устал считать.

Я невольно бросил косой взгляд на стоящую около стенки шкафа обувную коробку с новыми туфлями. Андрею не составило труда проследить за моим взглядом и он снова рассмеялся в голос.

– Новые туфли купил?

– Купил, – кивнул я. – Но это не для встречи с одноклассниками… Просто нужна была новая пара обуви. На службу. Все-таки не рядовой сотрудник. Начальник управления.

– Ну, да, конечно, – лживо согласился Андрей. – Я именно так и подумал.

– Может не пойти? – тихо выдохнул я и опустился на край постели, стягивая с плеч пиджак.

– Расслабься, пап! – подбодрил сын. – Ты же и без того крут… И нестарый еще. Надень джинсы. Рубашку можешь оставить, только пару верхних пуговиц расстегни. Никаких галстуков. И пиджак сверху. Только не этот… А коричневый, в клетку. С нормальным прикидом еще и пару-тройку годков сбросишь… визуально, конечно. Хотя кого там обманывать, вы же одноклассники, значит ровесники.

– Спасибо за конструктивное предложение и свежий взгляд, – устало кивнул я. – Что бы я без тебя делал?

– Обращайся! – улыбнувшись, подмигнул Андрей. – У вас это все до которого часа намечается?

– Не знаю, – пожал плечами я.

– Давай только не засиживайся допоздна, а?

– А вот буду поздно, – капризно заметил я. – Тебе что ли отчитываться? Буду поздно…

– Пьяный и не один, – язвительно продолжил сын.

– Не дерзи отцу! – огрызнулся я. – Уважай возраст…

– И соблюдай субординацию, – подытожил Андрей.

– Вот именно! – подтвердил я, подняв указательный палец вверх.

– Я чего хотел, пап, – добавил Андрей. – Можно я завтра твою машину возьму?

– Завтра, да, – разрешил я. – А что?

– Ну, мы… с Полиной… хотели это… на дачу сгонять. Пофоткаться там… природа, погода, сам понимаешь.

– На электричке никак нельзя?

– Ну, пап!.. Мы же не на прогулку собрались. Полина – фотограф. К этому делу подходит обстоятельно. У нее знаешь какой арсенал? Три камеры всегда с собой, объективы с фиксированным фокусом, несколько вспышек с соответствующими фильтрами, я уже не говорю про треноги, чехол с флеш-картами и прочее. Профессионализм растет, сумка тяжелеет, набирая в себя все больше техники и таскать ее на руках уже не представляется возможным.

– Ладно, – отмахнулся я. – Только на условии возврата с полным баком.

– Денег на бензин дашь?

– А это уже наглость!

– Разрешите идти? – прикрыв голову ладонью левой руки Андрей и по-военному козырнул правой от виска.

– Иди уже, – ответил я.

* * *

И вот иду я в школу довольно уверенной походкой. В полиэтиленовом, непрозрачном пакете мелодично позвякивают бутылка коньяка и бутылка шампанского, потирая друг друга стеклянными боками в предвкушении праздника. Была мысль заскочить в булочную и взять какой-нибудь тортик, но потом решил, что кто-то из наших «девочек» позаботится о сладком и о закуске в принципе.

К советам сына в отношении моды я прислушался, но многими все же пренебрег. Предлагаемый им вариант был слишком уж молодежным, а я все-таки солидный дядечка в возрасте. Мой выбор остановился на черных брюках, такой же черной рубашке и светлом льняном пиджаке.

Без галстука, с расстегнутыми двумя верхними пуговицами, в новеньких, поскрипывающих туфлях я чувствовал себя почти голым. По крайней мере мне казалось, что все встречные прохожие провожают меня каким-то подозрительным, осуждающим взглядом. И чем ближе я подходил к школьному двору и самой школе, тем медленнее становилась моя походка, а в голове сверлил вопрос: вот зачем я туда поперся?

И все же отступать больше некуда, делаю решительный шаг, поворачиваю за угол и вижу перед входом группу людей. Не группу детворы, не ватагу старшеклассников, а взрослых людей. Взрослых на столько, что еще издали видны и лысины, и седина, и пузо, и сутулость плеч. И все же, не смотря на все эти лысины, седину, какие-то нелепые наряды, продуманные, подготовленные к случаю прически, но я узнаю всех и сразу. Вспоминаются все их имена, фамилии, кто с кем сидел. Вспоминаются даже школьные прозвища.

Все торжественно нарядные, кто-то даже с цветами, видимо для директора или кого-то из учителей, с шампанским, с коньяком, с тортиками. И на ходу я не без удивления признался себе, как же тепло и приятно стало на душе после стольких лет увидеть бывших одноклассников всех вместе. Увидеть и допустить предательскую мысль, но тут же испугаться и затолкать ее поглубже, не дай Бог просочится наружу и выплеснется вслух:

– Да-а-а, ребята! А время-то было к вам неблагосклонно, – думал я, улыбаясь и махая рукой в ответ на встречные приветствия заметивших меня «ребят». – Как-то ко мне оно лояльней отнеслось… Как-то проскользнуло мимо, буквально не задев… Стыдно, конечно, но так это успокаивает. Даже радует.

– Саня!

– Якут пришел!

– Братуха!

– Сашка, ты?

– Здорово, дружище!

– Где пропадал?

– Здравствуй, Сашенька…

– А я вам говорил, он придет! – так гордо заявил Игорь Павлов, будто лично привел меня за руку, тем самым выиграв какой-то спор, и намеревается забрать полагаемый победителю призовой фонд.

Поочередно поздоровался с «пацанами» за руку по-мужски, «девочкам» улыбнулся и кивнул, обозначившись коротким «привет». Вездесущий Павлов энергично подскочил ко мне и всучил в руку крошечный серебристый колокольчик на алой ленте.

– Эмблема мероприятия, – пояснил он.

Я расправил ленточку и невольно улыбнулся. Бывший староста постарался на славу. На алой ленте красовалось «С Юбилеем! 25 лет, шутка ли?», выведенное каллиграфическим почерком серебряной нитью.

– Спасибо, – кивнул я и спрятал колокольчик в карман пиджака.

– Остальных ждать не будем! – распорядился Игорь, жестами зазывая бывших одноклассников к дверям школы.

– Действительно, – почти хором согласились Митя и Борька.

– Выпить хочется, – поддакнул Леня и дружески подтолкнул сутулого очкарика в спину. – Правда, профессор?

– Истинно верърно, Леонид, – картаво согласился тот и только тогда я с узнал в очкарике Валерку Завадского.

– Валерка у нас, конечно же, еще не профессор, – пояснила Марина, ответив на мой немой вопрос, видимо, прочитанный в моих же глазах. – Он доцент, зав кафедры «Компьютерных интеллектуальных технологий» в Политехе… Мои оболтусы оба там же учатся.

– Понятно, – кивнул я.

– Это Ленька так шутит, – продолжила тараторить Марина, между делом подцепив меня под локоть и уводя ко входу в школу. – Из зависти, я думаю, сам-то водила-дальнобойщик. А тут наука, не хухры-мухры!

– Ребят, может подождем все-таки пока все соберутся? – попросила Галя. – Не красиво получится.

– Сами найдут нас! Не маленькие, – парировал Антон.

– Кабинет нам обещали открыть наш родной, – успокоил Галю бывший староста. – Так что вперед, одноклассники!.. Кто шагает дружно в ряд?

– Пионерский наш отряд! – басовито громыхнули сразу несколько голосов повзрослевших мальчишек.

– Мы шагаем дружно в ногу, – продолжил Павлов.

– Уступите нам дорогу! – подытожил Борька, мастер спорта и тренер по боксу, пристукнув кулаком правой о ладонь левой руки, будто готовясь к поединку. Мужчины заржали.

Антон и Митя услужливо распахнули обе створки входной двери, пропуская всю нашу ватагу в недра родной школы. Проходя мимо вызвавшихся «швейцаров», я не смог не оценить спортивные телосложения одноклассников. Эти двое сильно выделялись на общем фоне нашего класса, где преимущественное большинство обзавелось далекими от спорта фигурами.

Митя с детских лет увлекался мото-техникой, а в старших классах был первым, кто набил себе татуировку. Теперь же он выглядел, как самый натуральный байкер. Весь затянутый в изделия из черной кожи, с молниями, кнопками, запонками и прочим. Витиеватые узоры татуировок виднелись из-под рукавов, сползая на кисти рук, и из-за воротника, поднимаясь к ушам и мощным скулам. Боюсь даже представить, что у него на теле. Наверное, и свободного места уже нет. Ну, да мне какая разница?

А вот внешний вид Антона немного заинтриговал меня. С профессиональной точки зрения. Высокий, широкоплечий, бритоголовый. Из-за ворота черной футболки, лежа на массивной шее, «на дубе том» виднелась «златая цепь». С похожими элементами нашего общества мне доводилось встречаться много раз, но по разные стороны баррикад.

– Марин, – улыбнулся я своей спутнице, прицепившейся к моему локтю. – А ты про всех все знаешь?

– Почти про всех, – подтвердила она.

– Антоха чем занимается, не знаешь?

– Знаю, конечно, – улыбнулась Марина. – Людей мучает!

– В смысле? – напрягся я. – Бандит что ли?

– Если бы, – пожала плечами та. – Бандиты милосерднее. Их жизнь заставляет выходить на большую дорогу с ножом или пистолетом. А вот какой нормальный человек может самостоятельно пойти учиться на стоматолога? И потом лезть людям в рот и… бр-р-р! Сверлить, ковырять, удалять. Век бы не ходила к этим извергам.

– Так он врач? – резюмировал я.

– По правде сказать, гениальный стоматолог, – подтвердила Марина. – Я в его лапах не была, Бог миловал. У меня все зубы здоровые. Но ребята рассказывали, Антошка – врач от Бога. Золотые руки… Хотя я все равно никогда не полюблю стоматологов. Детский страх… в том смысле, что с детства боюсь.

– Понятно, – криво улыбнулся я, тайком обернулся и бросил косой взгляд на Антона, сверкающего безупречной улыбкой белоснежных зубов.

За разговором мы не заметили, как пришли к нашему классу. Как говорится, ноги сами привели. А у дверей кабинета поджидала сухонькая глубоко пожилая женщина, почти старушка, буквально светясь радушной улыбкой и поблескивая мокрыми от слез глазами.

– Детки мои! – распахнула объятия она.

– Здравствуйте, Надежда Никитична, – почти хором поприветствовали ее несколько из моих одноклассников и я понял, это наша директор школы.

Не смотря на преклонный возраст она по-прежнему на посту, все так же у руля. Как старый морской волк, как капитан дальнего плаванья, она изо дня в день встречает и провожает команду и пассажиров своего корабля под именем «Школа». Из года в год сменяются учителя и ученики, уходят ли одни, приходят ли другие, а директор не оставляет свой пост, хотя наверняка ей уже неоднократно намекали об этом из ГорОНО. А с чего бы ей оставлять свой «корабль», если он не тонет?