Читать книгу Присягнувшие Тьме - Жан-Кристоф Гранже - Страница 15

Когда я открыл глаза, в голове у меня все еще звучал смех Люка в «Золотом солнце» – закусочной неподалеку от Орфевр, 36. Я несколько раз моргнул и оказался лицом к лицу с японским врачом-вивисектором. Фотография лежала передо мной на письменном столе.

– Мама, я сама!

Когда же я заснул? На часах 8.15.

– Не трогай. Я тебе потом дам.

Детский голосок за стенкой смешивался со звоном тарелок и звяканьем ножей и вилок. Камилла и Амандина. Семейный завтрак с кукурузными хлопьями перед тем, как идти в школу. Я потер лицо, чтобы прогнать жуткие видения и обрести ясность мысли.

Присев на корточки, я стал собирать фотографии, рентгеновские снимки, записи и документы в папки и расставлять их по полкам в хронологическом порядке.

Когда я вышел из кабинета, школьницы были уже в прихожей с ранцами за спиной. Пахло зубной пастой и какао.

– А где мой мешок для бассейна?

– Вот он, родная, у дверей.

Две мордашки дружно повернулись ко мне. И тут же обе девочки повисли у меня на руках, наперебой спрашивая, принес ли я им подарок. Лора потянула их к выходу.

– Я думала, ты ушел.

– Извини, заснул.

Я попытался улыбнуться. Но при виде Лоры – одной с детьми – у меня сжалось сердце. Я вернулся в кабинет, пристегнул кобуру с пистолетом к поясу и надел плащ. Когда я вернулся в прихожую, Лора стояла неподвижно, прислонившись спиной к закрытой двери. Она была похожа на утопленницу, обвязанную бетонными блоками.

– Хочешь кофе? – спросила она.

– Спасибо. Я и так уже опаздываю.

– Не забудешь про завтрашнее утро?

– Что?

– Месса.

Я поцеловал ее, как всегда неловко:

– Я приду. Можешь на меня рассчитывать.

Через час я уже ехал к Одиннадцатому округу, приняв душ, выбритый, причесанный, одетый в чистый костюм. Зазвонил мобильник. Фуко.

– Мат, мне совсем хреново.

– Держись, друг. Ты выполнял свой долг.

– Веришь, у меня даже зубы ломит.

– Ты хотя бы помнишь про Ларфауи?

– Дело Люка?

– У тебя есть твоя работа, так что этим делом занимайся параллельно. Позвони баллистикам, в морг, в комиссариат в Олне. Вообще всем, кроме судебного следователя и Наркотдела, и постарайся нарыть хоть какую-нибудь информацию. И еще найди мне дело этого кабила.

– Это все?

– Нет. Я хочу, чтобы ты навел справки в Управлении железных дорог. 7 июля Люк ездил в Безансон. Выясни, не ездил ли он туда еще примерно в это же время. Проверь также аэропорты. В последние месяцы Люк много передвигался.

– О’кей.

– И еще, позвони в Отель-Дье, в отдел, который проводит диспансеризацию наших парней. Постарайся узнать, не было ли у Люка проблем со здоровьем.

– У тебя есть какой-то след?

– Пока рано говорить. Кроме того, проверь в Интернете сайт: unital6.com.

– А что это?

– Итальянская ассоциация, которая организует паломничества по святым местам. Раскопай о них как можно больше.

– Но это же на итальянском!

– Выкрутишься. Мне нужны места паломничества, списки участников и семинары за весь год плюс все о другой их деятельности. Мне нужна их структура, официальный статус, источники финансирования, в общем – все. А когда соберешь всю информацию, свяжешься с ними и сделаешь вид, что ничего о них не знаешь.

– На английском?

Я подавил вздох. Для европейской полиции время еще не пришло.

– Как раз накануне самоубийства Люк послал им как минимум три мейла. А затем стер их. Постарайся получить эти мейлы у них.

– Придется накачаться аспирином.

– Накачивайся чем хочешь. Новости мне нужны к полудню.

Я отправился в «Золотую гроздь» – большую пивную на улице Оберкампф, которой владели два брата, Саид и Момо. Когда-то они были моими осведомителями. Отличный источник сведений по своей профессии. Я уже собирался установить на крышу машины мигалку, чтобы не стоять в пробках, как зазвонил мобильный.

– Мат? Это Маласпе.

– Ты где?

– Я был у нумизмата, он определил образок.

– Что он сказал?

– Сама по себе вещь никакой ценности не имеет. Это дешевая подделка, копия бронзовой медали, отлитой в начале XIII века в Венеции. У меня есть название мастерской, где…

– Оставь. Для чего он служил?

– Если верить нумизмату, это амулет. Он защищает от дьявола. Такие амулеты носили монахи-переписчики. Они жили в постоянном страхе перед демонами, а этот медальон их оберегал. Монахи были невротиками с навязчивыми идеями насчет жизни святого Антония, и…

– Я знаю. Тебе известно, откуда взялась копия?

– Пока еще нет. Парень дал мне наводку, только ведь это не ценная вещь…

– Перезвони мне, когда продвинешься.

Тут я вспомнил об убийстве ювелирши в Ле-Пере.

– Да, вот еще что, свяжись с полицейскими из Кретея, узнай, нет ли чего нового по делу о цыганах.

Выходит, я не ошибся. Прежде чем броситься в воду, Люк взял с собой талисман. Видимо, он надеялся, что этот предмет, имеющий лишь символическую ценность, сможет уберечь его от дьявола. Что за противоречия раздирали его в эту минуту, раз он одинаково боялся и жизни и смерти?..

Улица Оберкампф. Я припарковал машину в ста метрах от пивной. От уличного шума и выхлопных газов разболелась голова. Я так и не успел поесть и натощак закурил очередную сигарету, втянул голову в плечи, поднял воротник плаща и ощутил себя в привычной шкуре полицейской ищейки. А под этой шкурой, где-то внутри, я натянул личину парня, измотанного бессонной ночью, завсегдатая кабаков, вполне способного с утра пораньше выпить кальвадоса.

10 часов. В пивной почти пусто. Я устроился с краю стойки на высоком табурете. У стойки потягивали пиво несколько типов, готовых выкинуть любую глупость. Немного подальше за столиком сидели студенты, явно прогуливающие лекции. Мертвый час. Я расслабился.

Кабилы, хозяева пивной, заново ее отделали. Искусственное дерево, искусственная кожа, искусственный мрамор: единственное, что здесь было натуральным, – вонь дешевого вина и табачного дыма. Я различил и другой запах – мимолетный душок пива и плесени. Справа был открыт люк в погреб. Хозяева пополняли запасы.

С краю стойки возник Момо с охапкой багетов в руках. Я наблюдал за ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Глиняная гора в белой безрукавке, тяжелое лицо под копной курчавых волос, широкие кустистые брови и увесистый подбородок. Он казался огромной грубой тенью своего младшего брата Саида, тщедушного и порочного.

Я затруднялся сказать определенно, который из них был более опасен, но вместе они представляли грозную силу. В 1996 году террористы из «Вооруженной исламской группы» напали на их родную деревню. По слухам, братья ушли в подполье, нашли убийц, оскопили главарей и заставили остальных сожрать их яйца. Помня об этом, я сказал себе: «Не дави на них».

Момо заметил меня:

– Дюрей! – От улыбки его подбородок выдвинулся еще больше. – Давненько вас не видел.

– Сваришь мне кофе?

Кабил занялся кофе. Окутанный паром, он напоминал подводника в машинном отделении.

– Неужто вы работаете в такой час? – спросил он, ставя передо мной дымящуюся чашку.

– Только что освободился. Осточертели эти сверхурочные.

Момо пододвинул ко мне сахарницу и оперся локтями о стойку:

– Начальство достало?

– Скажи уж лучше, затрахало. Присесть некогда.

– Сделайте как мы, заведите свое дело. Вы же можете заделаться частным сыщиком.

Он рассмеялся, настолько ему понравилась эта идея.

– Хозяин всегда найдется, Момо. У вас же есть поставщики.

Трактирщик возмутился:

– Поставщики нам не указ! Мы сами все решаем.

– Не смеши меня, Ларфауи держит вас за яйца.

Внезапно Момо стал похож на вратаря, прозевавшего удар. Я вынул сигарету, постучал ею по стойке, чтобы утрясти табак, и добил его:

– Разве не он вас снабжает?

– Ларфауи… умер.

Я зажег сигарету и поднял чашку.

– Мир его праху. Что ты мне об этом скажешь?

– Ничего.

– Жизнь была бы проще, будь люди поразговорчивее. Я вот слышал, что вы открыли новый бар на площади Бастилии.

– И что с того?

Момо не сводил глаз с открытого люка: Саид был внизу, и мне следовало поторопиться, пока этот хитрец не поднялся в зал. Я сменил тактику:

– У меня есть приятели в Отделе санитарной инспекции. Они ведь могут к вам наведаться. Санитарное состояние, здоровье, лицензии…

Момо наклонился ко мне, от него несло странной смесью пота и ладана:

– Не знаю, из какого вы фильма, но в наши дни легавые такого не вытворяют.

– Ларфауи, Момо. Скажи мне пару слов, и я исчезну.

Вместо ответа раздался шум двигателя. Из люка показалась дужка подъемника. Следом появился Саид, окруженный металлическими бочками, словно адмирал на капитанском мостике. Шанс был упущен.

– Добрый день, капитан. Рад вас видеть.

Я изобразил улыбку, снова поразившись, насколько он не похож на брата. Момо казался неотесанной глыбой, а Саид – законченным изделием. Под густой черной шевелюрой – тонкое лицо. В его чертах можно было одновременно разглядеть мягкость и презрение, почтение и жестокость… Все это скрывалось в глубине его миндалевидных глаз и в уголках полных, чувственных губ.

Он перешагнул через бочки, подошел ко мне и уселся на соседний табурет. Праздник закончился.

– Примите мои соболезнования.

Я наклонил голову, нервно встряхнул волосами. Саид уже знал о том, что случилось с Люком. Наверное, из-за дела Ларфауи. Он небрежно сделал знак брату, и тот подал ему кофе.

– Нам всем капитан Субейра очень нравился.

Его пронзительный голос был, как и все в нем, слащавым и презрительным. Как и его мягкий акцент – он говорил так, будто засунул за щеки горсть оливок.

– Люк не умер, Саид. Не надо говорить о нем в прошедшем времени. Не сегодня завтра он очнется.

– Мы все на это надеемся, капитан, уверяю вас.

Саид положил в чашку сахар. На нем была куртка военного покроя и золотые украшения – цепь и перстень с печаткой.

– Мне понятна ваша грусть. Но мы ничего не знаем. И ваши вопросы не вернут капитана.

– Расслабься, Саид, я взял как раз те дела, которыми занимался он.

– Разве вы больше не работаете в уголовке?

Я улыбнулся и закурил новую сигарету. Ничего не скажешь, этот парень не промах.

– Окажи мне дружескую услугу. Что ты можешь сказать о деле Ларфауи?

Саид усмехнулся. Он никогда не смотрел прямо на собеседника. Он или опускал глаза, часто моргая, или отводил их в сторону, как будто напряженно о чем-то размышлял. Все это было игрой, ответы Саид знал еще до того, как был задан вопрос. На мой вопрос он пока ничего не ответил.

– Люк спрашивал вас об этом убийстве, да или нет?

– Конечно. Вы же хорошо знаете этот район. Люди приходят и уходят, и вообще… Но в этот раз мы ничего не знали. Клянусь, капитан. Смерть Массина – полная тайна.

Я жестом попросил у Момо еще кофе. Саид со своими увертками начинал действовать мне на нервы. Чем вежливее он держался, тем яснее было – ему на меня наплевать. Я посмотрел ему прямо в глаза, лучшая стратегия – это отсутствие всякой стратегии, игра в открытую.

– Послушай меня, Саид. Люк – мой лучший друг, понятно?

Саид молчал, медленно размешивая сахар в чашке.

– Никто не знает, почему случилось это… несчастье. А я особенно. Вот я и хочу понять, почему он так поступил, что было у него на уме, над чем он работал. Тебе ясно?

– На все сто, капитан.

– Он в одиночку разрабатывал дело Ларфауи, и, по-видимому, оно его увлекало. Лично я думаю, что он что-то раскопал в этой помойке. Что-то, что привело его к депрессии. Поэтому пошевели мозгами и дай мне след!

Я почти кричал, затем зашелся кашлем и сразу успокоился. Саид опять невозмутимо повторил:

– Я ничего не знаю об этом деле.

– У Ларфауи не было стычек с другими поставщиками?

– Никогда о таком не слышал.

– А с хозяевами кафе? Может, кто-нибудь сильно ему задолжал и захотел отомстить?

– У нас так не делается, вы же прекрасно знаете.

Саид был прав, Ларфауи убит профессионалом.

Никогда хозяин забегаловки не станет нанимать киллера.

– Ларфауи был не только поставщиком спиртного. Он еще торговал наркотиками.

– Здесь я вам ничем не могу помочь. Мы не имеем дела с наркотой.

Я подошел с другой стороны:

– Когда Люк говорил с вами, у него уже были какие-нибудь идеи насчет этого убийства?

– Трудно сказать.

– А ты подумай.

Он снова отвел взгляд в сторону, изображая задумчивость, потом проговорил:

– Он приходил два раза. Первый раз в сентябре, как раз когда пришили Ларфауи. Потом еще раз в начале этого месяца. Выглядел совсем потерянным.

– Только не говори, что он тебе изливал душу.

– Пять рюмок водки меньше чем за полчаса тоже своего рода исповедь.

У Люка всегда была склонность к спиртному. Меня не удивило, что в последнее время он часто прикладывался к бутылке. Саид наклонился ко мне. По-прежнему опираясь локтями о стойку, он оказался от меня всего в нескольких сантиметрах и в свою очередь отбросил всякую стратегию:

– Я вам вот что скажу, в деле Мессина вы можете продвинуться дальше капитана.

– Почему это?

– Потому что вы истинно верующий.

– Люк тоже христианин.

– Нет, он отдалился от веры. Он уже не соблюдал правила.

Я глотнул кофе и почувствовал, что обжег желудок.

– Что ты имеешь в виду?

– Ларфауи тоже был очень религиозным.

– И что?

– Подумайте о том вечере, когда произошло убийство.

– Восьмое сентября.

– Какой это был день недели?

– Понятия не имею.

– Суббота. А что мусульманин делает по субботам?

Я подумал, но так и не понял, к чему он клонит. Саид продолжал:

– Он гуляет. После молитв в пятницу истинно верующий расслабляется. Плоть слаба, так говорите вы во Франции…

– Ты хочешь сказать, что Ларфауи в тот вечер был не один?

– У Ларфауи были свои маленькие радости. Его семья в Алжире.

– У него была любовница?

– Ну, не любовница. Так… цыпочки…

Теперь картина сложилась окончательно. Ларфауи был убит у себя в доме примерно в 23 часа. По всему выходило, что он был не один. Но никто ни разу не упомянул о свидетеле или о втором теле. Значит, женщине удалось скрыться и она все видела.

– А эта женщина, ты ее знаешь?

– Нет.

– Не вздумай со мной хитрить!

– Вы можете мне верить, – улыбнулся он. – У вас есть возможность ее разыскать.

Я вспомнил свой опыт работы в Отделе по борьбе с проституцией. Мне были известны все злачные места. Но искать проститутку, не зная вкусов ее клиента, – все равно что искать пулю после атаки «Хизбаллаха».

– А что ему нравилось?

– Ищите, капитан. Я за вас не беспокоюсь.

У меня в голове вертелось и никак не могло оформиться смутное воспоминание.

– Ты об этом говорил Люку?

– Нет. Он искал мотивы, а не обстоятельства. Похоже, он считал это сведением счетов. Есть одна проблема… – Саид замялся. – Проблема, которая может исходить от вас. Нечто внутреннее…

– Он что, сам тебе это сказал?

– Он ничего не говорил, но очень нервничал. По-настоящему нервничал.

Вновь мелькнула мысль о коррупции. Я поднялся:

– К вам могут прийти парни. Из Конторы.

– «Быки»?

– Не говори им ничего.

– Не пойман – не вор, как говорят во Франции!

Я направился к стеклянной двери. Пивная постепенно наполнялась – настал час аперитива. Я обернулся к Саиду:

– Последний вопрос: Ларфауи не был замешан в делах с сатанистами?

– С кем?!

– Людьми, которые поклоняются дьяволу.

Кабил рассмеялся своим легким смехом:

– Мы оставили своих демонов дома.

– А какие у вас демоны?

– Джинны – духи пустыни.

– Ларфауи этим интересовался?

– Здесь никто не интересуется джиннами. Они не пересекли границы, капитан. К счастью для Саркози.