Читать книгу Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже - Страница 14

Обычный пейзаж Катанги – это заросли, долины, перемежающиеся подлеском. Но сегодня им не повезло: с самого рассвета они пробирались по растительному туннелю, который то поднимался, то шел вниз, так что видимость ограничивалась несколькими метрами. Густой лес, какой встречается скорее в Восточной провинции или в Эквадоре.

Они продвигались по старинке: впереди белый начальник, за ним вооруженные люди, позади носильщики. Морван шагал, свесив голову и чувствуя, как лямки рюкзака впиваются ему в тело. С него лило, как с быка, и этот пот, как ему казалось, смазывал все его шестеренки.

Он постоянно перебирал в уме одни и те же мысли, одни и те же вопросы – так повторяют мантры или стихи Корана. Кто убил Нсеко? Кто знал о новых месторождениях? Кто поджидал его там, на местности? Неизвестность снедала его, словно зуд, – как будто он свалился в заросли крапивы. Когда мозг уставал крутиться вхолостую, проходила секунда, и он возвращался к главному вопросу: что накопает сын в его прошлом? Удастся ли ему извлечь правду, всю правду?

Новый прилив пота. Движением головы он стряхнул его так, что брызги полетели во все стороны, но даже не попытался утереться – большие пальцы были намертво зажаты под лямками рюкзака. Лес над ним тоже потел, словно обволакивая теплым дождем. Какая мерзость…

И все же он не торопился добраться до равнины. По крайней мере, здесь они были в укрытии – вдали от вражеских взглядов.

Какой-то гомон позади, суета, потом все остановились.

– Что происходит?

Мишель побежал в конец процессии и знаком подозвал. Грегуар сбросил рюкзак и глянул на часы: восемь. Судя по его GPS, они уже покрыли четверть расстояния, запланированного на сегодня. Неплохо. Сноп тихим голосом бросил ему несколько слов, он не понял.

Они спустились по тропинке до самого хвоста цепочки. Какой-то подросток распластался в грязи, придавленный своим вьюком.

– Что за дела? – бросил Старик в сторону.

Никакого ответа. Он подошел ближе и сдвинул холщовый мешок. Гноящаяся рана шла из-под башмака мальчишки до самой щиколотки и чуть выше. Нога приобрела ужасный зеленоватый оттенок. Гангрена. Немедленно резать. Он приподнял тенниску и понял, что уже поздно для чего бы то ни было. Гниль была повсюду. Парню оставалось всего несколько часов.

– Кто нанял этого идиота? – проревел Морван, обращаясь к Снопу.

– Босс, он сам захотел пойти.

Умирающий попытался приподняться – для отвода глаз. В их аптечке был пенициллин, но на этой стадии… Донести его до рудника? Вернуться обратно и доставить его на взлетную полосу? Ни одного самолета еще неделю. Бросить здесь? Что ни выбери, паренек умрет, и единственным результатом станет потеря времени, впустую потраченные лекарства, дополнительная куча проблем…

Морван повернулся к Мишелю и бросил:

– Возьмите его мешок и продолжайте двигаться. Я догоню.

Тихим голосом бригадир отдал приказ. Лес словно придвинулся ближе и сжался вокруг них, выявляя свою истинную природу – могилы.

Мальчишка снова упал и, дрожа, смотрел на Грегуара.

– Я помогу тебе, – сказал ему Морван на суахили.

Он просунул руку ему под мышки и поднял одним движением.

– Как тебя зовут?

– Жильбер.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

Он подтолкнул его вперед, к тропе, в направлении, уводящем от группы. Подросток кусал губы, чтобы скрыть боль. Ему так хотелось верить: они пойдут обратно по тропе, о нем позаботятся, его спасут…

Морван выстрелил всего раз – в затылок. У него всегда оставалась одна пуля в патроннике, как горький осадок в желудке. Мальчик покатился по земле, пока не застрял в переплетении лиан. Подойдя, Грегуар увидел, что его голова словно погрузилась в красный порошок: миллиарды муравьев уже бегали по его лицу.

В памяти всплыли строки Леопольда Седара Сенгора: «Пока ревнивая судьба не обратит тебя в прах, чтобы напитать корни жизни…»

Через несколько часов останки окончательно исчезнут.

Он, матерясь, двинулся вверх по склону. Выстрел наверняка переполошил хищников в округе. Твою мать. Он чувствовал, как слезы щиплют глаза, и был удивлен этим приступом сентиментальности.

Он оплакивал не мальчика – в лесу вероятная продолжительность жизни невелика, – а самого себя. Собственную жестокость, которая его выковала и теперь снова возвращалась к нему, первозданная, в своеобразной гнусной чистоте.

Он закинул за спину мешок и снова встал во главе отряда. В их глазах – ни упрека, ни осуждения. Он был виноват в том, что не проверил состояние своих людей. Они – в том, что наняли такого мальчишку, а сам мальчишка – в том, что полез в это дело.

Вопрос закрыт.

Вопреки распространенному мнению, Африка не располагает к состраданию.