Читать книгу Что значит быть исследователем. Долгая дорога в Изумрудный город - Жанна Аникина - Страница 3

Удивительное явление – жизнь. Никогда не знаешь, куда приведет тебя твоя дорога. Я педагог, которому суждено было стать исследователем, а ведь сначала ничто не предвещало такого поворота событий. Отвлекусь от привычной мне роли исследователя и попробую себя в новом амплуа – создатель ненаучных текстов. Не буду затягивать вступление, начну с истоков. Это поможет моему читателю понять, откуда дует ветер. Пока только общая картина, детали оставлю для мемуаров. Сделаю это по-довлатовски, коротко и пунктиром.

Большая семья… Море любви и заботы… Сказки и колыбельные на ночь… Мамины горячие губы, которыми она целовала нас… Папин суровый взгляд и голос… Шалости, плавно перетекающие в хулиганство… Первые шаги на трудовом поле… Запах сирени, клубничного варенья и булочек…

Школьные годы… Пес по кличке Цезарь… Лихие 90-е… Рев мотоцикла… Бурная юность… Первые серьезные открытия… Друзья, задержавшиеся рядом надолго…

Университет… Не менее бурная студенческая жизнь… Замужество… Рождение дочери… Бессонные дни и ночи… Расставание с Alma Mater…

Первая работа… Вторая работа… Поступление в аспирантуру… Рождение сына… Бессонные дни и ночи… Защита диссертации… Новые серьезные открытия… Поступление на программу PhD в британский вуз… Рождение ребенка по имени Кайрос… Самостоятельное плавание… Неожиданные результаты и перспективы…

О некоторых моментах мне все-таки хотелось бы рассказать подробнее. Я родилась в простой рабочей советской семье, похожей на многие другие. Одно отличало ее от большинства – количество детей. Нас было пятеро. Между двумя первыми и тремя последними детьми была временная пропасть длиною более 10 лет, что привело к значительной отдаленности представителей разных поколений и редкостной сплоченности младших сверстников. Я была четвертым ребенком. Дюймовочка – так называли меня родные. Мои родители были представителями поколения, рожденного в околовоенные годы. Папа родился в 1940, мама – в 1945, и это целиком и полностью определяло их жизненную позицию и отношение ко всему происходящему. Какими они мне запомнились? Стойкие, трудолюбивые, порядочные, с широкой душой.

Главой семьи был папа. Добытчик и каменная стена. Высокий мужчина спортивного телосложения. Сколько себя помню, он всегда носил бороду. Это его ничуть не портило. Скорее наоборот, придавало солидности. При встрече с ним в глаза сразу бросались мощные руки-кувалды, закаленные в кузнице тяжелого труда, выпавшего на его долю с ранних лет. Закрытый, немногословный, сдержанный на эмоции. Прямолинейный и жесткий, иногда даже слишком. Суров, но справедлив. Он был сложным человеком. Многие его почему-то боялись – коллеги, соседи, наши друзья. Боялись не по причине страха за свою безопасность, а без причины. Знаете, так бывает, ты оказываешься рядом с человеком, и кровь стынет от одного его взгляда. Это про папу. Как выражалась мама, к нему нужен был особый подход, и такой знала только она. Именно мама понимала, какой ключик нужно подобрать к нему в зависимости от ситуации, поэтому все взаимодействовали с папой через нее.

Мне всегда это было непонятно, ведь я не нуждалась в адвокате. У нас были особенные отношения. Это сложно объяснить и невозможно описать. Между нами была какая-то удивительная совместимость. Мы понимали друг друга с полуслова. У нас были свои маленькие секреты. Иногда мы говорили о чем-то серьезном, казалось, совершенно не соответствующем моему возрасту. Временами наши разговоры носили беззаботный характер. Это были приятные минуты общения, которые мы проводили, заливаясь смехом и наслаждаясь обществом друг друга. Иногда папа делал для меня то, чего не делал для других, например, танцевал чечетку. Это была моя особая привилегия.

Хранительницей очага была мама. Стройная женщина с милым лицом. Она редко пользовалась косметикой, но яркие губы были ее частым атрибутом. Открытая, общительная, артистичная. В детстве мы часто устраивали дома кукольные представления. Мама была сценаристом, режиссером, костюмером, гримером, декоратором и всеми остальными предполагаемыми участниками постановочного процесса. Она постоянно пела. У нее был великолепный голос. Во время застолий, когда градус достигал нужного уровня (а это совершенно необязательно происходило под действием горячительных напитков), начинался концерт русской народной песни. Лучшие хиты исполнялись в нашем доме. Мама была единственным ребенком, поэтому, как часто бывает, решила исправить эту недоработку. Она отдала себя семье. Мама, жена, хозяйка. Это было непросто и морально, и физически, но она делала это смиренно, будучи человеком большого терпения и даже жертвенности. Лишь временами, вымотанная постоянными происшествиями и необходимостью реагировать на них, с ощущением чудовищной усталости она тихим голосом бормотала вслух о столь желанном уединении и возможности побыть предоставленной самой себе хотя бы ненадолго. После этого на душе у нее становилось легче, и она погружалась в привычную для себя рутину, как будто иначе и быть не могло. Другой жизни она себе уже не представляла. Надо ли говорить, что такой уклад неизбежно оказывал влияние на ее характер. Иногда импульсивная и строптивая, но безгранично преданная и целиком и полностью посвященная своим близким. На первый взгляд казалось, он и она были абсолютно разные. Но они были парой, и это ни у кого не вызывало сомнений.

Мы жили скромно, я бы даже сказала бедно, но все-таки родители находили возможность побаловать детей. С постоянной регулярностью мы получали небольшие подарки. Сейчас я уже затрудняюсь точно сказать, с чем это было связано. Могу предположить, что в этом вопросе была какая-то связь с днем зарплаты. По сути подарки наши были простыми и недорогими, но именно такой подход позволял не испытывать чувства голода и сохранять ощущение, пусть и мнимой, сытости. Особо вспоминается шоколад «Гулливер». Те самые конфеты, которые казались огромными и невероятно вкусными на фоне обыденных ирисок, «Гусиных лапок», «Лимончиков» и «Барбариса». Есть их следовало не спеша, смакуя каждый кусочек. Это неторопливое занятие постепенно превращало обладателя прелестной сладости в маленького грязнулю – конфета начинала таять, руки и лицо покрывались тонким слоем шоколада, делая едока безгранично счастливым. Не забылись и маленькие свертки плотной светло-коричневой магазинной бумаги, тщательно перевязанные тонким шпагатом. Разворачивать их было одновременно волнительно и радостно, ведь в итоге тебя ждал приз. Это была целая церемония. Сначала ты искал клад. Чаще всего это было маленькое ситцевое платье, купленное в единственном в нашем городе магазине «Детский мир». Потом начиналась примерка и демонстрация. Этот процесс был волшебным и глубоко взаимным и доставлял огромное удовольствие не только дарополучателю, но и дарителям.

Я с детства отличалась явно выраженными академическими способностями. Первой ласточкой стало овладение умениями чтения в четырехлетнем возрасте. Самой интересной деталью в этом деле было то, что все произошло вверх ногами, в самом прямом смысле. Мама готовила брата к поступлению в школу, а я обычно сидела на противоположной стороне стола. Так и случилось чудо. У нас даже была такая семейная забава – почитать вверх ногами. Я не задержалась в детском саду и приступила к обучению в школе в 6 лет, что тогда было скорее исключением, чем нормой. В школе я была в числе отличников до самого выпуска. Родители всегда очень гордились моими достижениями. Гордились оба, но каждый по-своему. Папа выражал это в очень сдержанной форме, но мне и не нужны были внешние проявления его внутреннего мира. Я знала обо всем без слов, я чувствовала. Он сам был не обделен от рождения способностью к обучению, но время и жизненные обстоятельства все решили за него. У него просто не было возможности реализовать свои задатки. Именно поэтому для меня такая возможность была создана. Настолько, насколько это было достижимо в мое время и при моих жизненных обстоятельствах. Мама, напротив, никогда не скрывала своих эмоций и открыто выражала их во внешний мир. Она всегда была опорой для папы во всех вопросах, а в этом особенно. От меня требовалось одно – добросовестно трудиться.

Трудиться приходилось не только в учебе. Несмотря на то что я появилась на свет городской жительницей, корни мои родом из деревни. Это обстоятельство и статус многодетной семьи не могли не сказаться на укладе нашей ячейки общества. Земля была для нас кормилицей. На земле работали все от мала до велика. Это, конечно, делало нас несчастными. Особенно в подростковом возрасте мы часто выражали протест против такого распределения обязанностей, но здесь родительская мудрость показывала высший пилотаж. Как и полагается, последнее слово было за главой семьи. Папа невозмутимо бросал на нас суровый взгляд и… начинал читать стихи: «Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела, оглянуться не успела, как зима катит в глаза…». Без преувеличения, это был магический прием. Папин холодный голос имел гипнотическое воздействие. В голове что-то переворачивалось, становилось нестерпимо стыдно за свои эмоции, и мы с повинной головой принимались за работу. Вот так родители объясняли детям, что день год кормит, в прямом и переносном смысле, а умение трудиться – это то, что пригодится в жизни всем и всегда.

Была нам знакома и другая форма труда, ставшая в нашей семье традиционной. Под занавес лета мы выходили «на охоту» – шишкарить. Это занятие было не менее трудоемкое, чем работа на земле. Недалеко от нашего мичуринского участка располагался кедрач, в котором все и происходило. Делалось это не из любви к приключениям, а из абсолютно прагматических соображений – это был дополнительный источник дохода. Средства, полученные от реализации добытых дикоросов, тратились на подготовку к предстоящему учебному году. Папа бил шишки, мы участвовали в их сборе и переработке, реализацией занималась мама и бабушка. Это был тяжелый физический труд. Ранний подъем, блуждание по дикому лесу с утра до вечера, маневрирование между летящими снарядами, влачение на своих плечах ноши в виде мешка с добытым урожаем, которая от кедра к кедру становилась тяжелее. Но такое рациональное восприятие процесса присутствовало только в голове. В реальности все это отходило на задний план, ведь, пересекая границу между цивилизацией и природой, ты попадал в волшебный мир. Кто не бывал на моем месте, тот не сможет представить все это великолепие в полной мере. Могучие кедры-великаны, статно покачивающиеся от ветра и издающие невероятный запах хвои. Прозрачные озера, невидимые невооруженным взглядом и открывающиеся лишь тогда, когда ты зашел вглубь этого чудесного царства. Лесные жители, бурундуки, белки и птицы, которых совершенно не смущало твое присутствие в их доме. Грибы и ягоды, мимо которых пройти было просто невозможно.

Все, добытое непосильным трудом, доставлялось домой пешим ходом. Мы, как группа Дедов Морозов, шли с полными мешками на плечах, и чем тяжелее была ноша, тем приятнее было на душе вопреки физической усталости. Первым обязательным шагом по возвращении была варка шишек. На дно ведра укладывалась трава, на нее накладывался богатый слой шишек, а сверху – опять трава. Все это добро заливалось водой и ставилось на печку. Такая технология позволяла избавиться от свежей смолы и спасти руки и рот от необходимости дополнительной чистки. Ожидание казалось вечным. Постепенно запах вареных шишек распространялся по всей округе, вызывая обильное слюноотделение и повышая нетерпеливость юных шишкарей. Когда все наконец было сделано, мы усаживались на лавку, как воробьи на жердочку, и принимались тестировать добытый урожай. Как же это было вкусно! Просто невозможно выразить словами нашего восторга в тот момент.

За этапом сбора следовал этап переработки. О, это отдельная история. Для того чтобы все сделать надлежащим образом, нужен был специальный инвентарь, и такой имелся в нашем распоряжении. Все было сделано из подручных средств. Во-первых, мясорубка для шишек. Это было самодельное металлическое устройство, сваренное грубо и без особых церемоний. Глядя на нее, я всегда вспоминала мультфильмы про великанов, у которых все предметы были большие и, как мне казалось, сделаны тяп-ляп. С ее помощью появлялась первая ореховая масса с примесью сопутствующих материалов. Во-вторых, сито для первичного просева. Оно представляло собой каркас, сделанный из брусков среднего размера, к которым был прибит лист железа. Для изготовления отверстий использовались гвозди крупного калибра. Один удар молотком по гвоздю, и дырка готова. Так отсеивался крупный мусор. В-третьих, сито для вторичного просева. С ним алгоритм действий был тот же, отличался лишь размер используемых предметов – они были меньше. Так отсеивался средний мусор. Последней стадией было просеивание ореха с помощью вентилятора. Это был небольшой, но мощный аппарат с широкими лопастями на пропеллере. Он начинал крутиться, издавая звук Карлсона в полете, вызывая непреодолимое желание, вы не поверите, засунуть палец. Были даже попытки сделать это, к счастью, своевременно пресеченные родителями. Вот какой путь нужно было пройти, чтобы получить итоговый продукт. Дальше следовало прокаливание части ореха, в чем мама была асом, и реализация.

Иногда втайне от родителей мы позволяли себе маленькие шалости на правах добытчиков. Обычно готовый орех продавался на рынке, реже сдавался оптом. Для этого он вывозился в город. Когда случался урожайный год, ореха было очень много, а значит, его реализация занимала больше времени, чем обычно. Чтобы орех не начал гореть, родители освобождали самую маленькую комнату в нашей квартире, сооружали бортик в дверном проеме и высыпали орех на пол. Это еще то зрелище – не стакан ореха, не ведро ореха, не мешок ореха, а комната ореха! Когда дома никого не было, мы забавлялись вволю. Одной из наших шалостей стало хождение по ореховому морю. Это было задание не для слабаков. Сначала нужно было перешагнуть бортик, засунуть ногу в ореховую массу и осторожно поставить ее на пол. То же предстояло сделать второй ногой. Затем уровень сложности повышался. Нужно было начинать движение, не отрывая ступней от пола, при этом двигаться довольно энергично и не раздавить ни одного ореха. Скрыть прокол было невозможно – сразу издавался трескающий звук и неудачнику присваивалось поражение. Это непередаваемые ощущения! Ты стоишь по колено в ореховом море, и оно перекатывается волнами во время твоего движения, издавая необыкновенные звуки. Достойная компенсация за вложенные труды.

Были и другие виды работ, которые не обходили нас стороной. И повседневные хозяйственные дела, и сезонные обязанности. В общем, скучать было некогда. На благо семьи трудились все вместе не покладая рук. Вместе, но каждый по-своему. Родители не навязывали алгоритмов действий, поощряя инициативу и самостоятельность. Все это позже аукнулось добрым эхом во взрослой жизни. Самостоятельность развивалась параллельно с нравственностью, тем самым стержнем, который мои родители считали ключевым для любого человека. Делалось это не путем чтения лекций, а через личный пример, как самый эффективный способ воспитания подрастающего поколения. Таково было мнение главы семьи, которое находило безоговорочную поддержку хранительницы очага.

Вечерами, когда вся семья собиралась вместе за столом, мы по обыкновению начинали спорить. Наше чириканье нарастало, как снежный ком, и превращалось в невыносимый шум и несмолкаемый веселый хохот. Мама пыталась успокоить нас уговорами, но это не помогало прервать цепную реакцию. Однако был способ утихомирить непослушных отпрысков – один безмолвный удар кулаком по столу, и в комнате воцарялась мертвая тишина. Она сохранялась некоторое время, после чего мы неспешно принимались за трапезу. Отцовский авторитет был непререкаем. Он мог ничего не сказать, но много сделать. Хотя cилу мамы не стоило недооценивать. Она была настоящим серым кардиналом. Женская мудрость была ее главным оружием, и она владела им в совершенстве. Как и полагается, мы были счастливы, как все счастливые семьи, и несчастливы по-своему, но что бы ни происходило, мы всегда были вместе. Нам никогда не было скучно друг с другом. Жадно и нетерпеливо мы поглощали каждое мгновение, отведенное нам неизвестным сценаристом, словно понимая, что это не будет длиться вечно.

Без всяких сомнений, время, проведенное в родительском доме, стало самым ценным временем моей жизни. Именно там я узнала, что семья – это где вместе и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии. Семья – это где тебя поддержат в любой, даже самой деликатной ситуации. Именно там был заложен фундамент меня. Там я узнала, что такое уважение и любовь и как должны строиться отношения между людьми. Там я научилась трудиться и самостоятельно решать задачи. Особенный вклад сделал школьный период. Золотой треугольник «ребенок – семья – школа» сделал свое золотое дело. Там же я узнала, чего делать НЕ нужно. В этот период мне открылась истина о том, что является главными ценностями жизни, и пришло понимание того, что они не имеют никакого отношения к материальной стороне. К сожалению, об этом я узнала через утрату близких и дорогих мне людей, оттого так хорошо усвоив урок. Кто-то ушел по болезни. Кто-то ушел неожиданно, и это стало особым ударом. В какой-то момент большой семьи не стало. Так уж случилось. Но несмотря на череду печальных событий, у меня сохранились самые теплые воспоминания о родительском доме. Все это оказало ключевое влияние на мою личность. Все это я взяла на вооружение в семье, которую создала сама. С этим багажом я отправилась дальше по жизни.