Читать книгу #ЖАННАПИШИ. ENJOY - Жанна Кушнир - Страница 7

Есть у меня в биографии неприятный грешок – я воровала конфеты в маленьком продуктовом магазинчике, в военном городке Эмба-5. Причина всего одна и пребанальнейшая – очень хотелось сладкого.

В то время я пребывала в депрессии, которая усугублялась одиночеством в чужом месте, тоской по далёкому дому, натянутыми отношениями с будущей роднёй, претензиями к будущему мужу и болезненной – прямо до дрожи – тягой к сладкому.

Я грызла жесткий солдатский кусковой сахар, не жалея зубов, до воспаленных, в мелких ранках, губ и ненавидела вкусный кондитерский отдел в местном универмаге. Личных денег у меня не было. Меня постоянно тянуло к сладким витринам, я заходила в магазин за хлебом и тупо зависала около кондитерки.

Немного спасала плодородная казахстанская земля. У Валеркиной семьи был большой щедрый огород. В июне уже вовсю краснела первая клубничка, еще несколько недель и подтянутся малина, смородина, вишня и сладкие помидоры. Каждый вечер, когда спадала жара, я ходила на огород и объедала ягодные кусты до оскомины на зубах. А по ночам мне снился шоколад.

Валеркина мама работала в магазине фасовщицей и уборщицей. Три раза в неделю. Я с готовностью подменяла её на работе. В том магазинчике я воровала конфеты. В подсобке, фасуя муку и сахар, я потихоньку и скромно прятала по карманам дешевые карамельки и грозу зубных пломб – ириски «кис-кис». На дорогие шоколадные конфеты у меня было табу. Это уже серьезное воровство.

Я выносила по четыре – пять конфеток и всякий раз, проходя мимо продавщицы, втягивала живот и прижимала руки по швам, прикрывая карманы. Почему-то мне казалось, что конфетки предательски торчат из моих кармашков, и если я вытянусь в струнку, это будет не так заметно. Вот таким солдатиком я маршировала в туалет, где в тёмном коридорчике прятала добычу в рабочий, весь в малярной краске, халат.

Работала я два часа в день и пару раз наведывалась в свой схрон. Математика проста – я воровала около 10ти конфет в день. Самые дешевые. Я помню свои слезы, когда я, по дороге домой, торопливо жевала эти конфетки. Мне было стыдно и очень вкусно.

Если фасовки не было, а бдительная продавщица – хозяйка сама стояла за прилавком – не покидала свой пост, у меня был продуманный план. Широко размахивая руками, я возила шваброй по полу магазина, поднимая в воздух вездесущий сухой казахстанский песок.

Хозяйка недовольно морщилась:

– Напылила-то, напылила. Опять что ль забыла водой побрызгать, теперь жди, когда всё уляжется, – и выходила на крыльцо подышать.

У меня было несколько секунд, чтобы метнуться в подсобку и схватить в воровскую ладошку несколько конфет. Какая коробка была открыта, то и хватала: привычные копеечные карамельки или ненавистные соевые батончики, сухие вафельные конфеты или мои любимые лимонные драже. Однажды хватанула большую шоколадную конфету, на секунду зависла – уж больно она дорогая и заметная – да пофиг, засунула в карман и вернулась к своей швабре.

Моя совесть была подорвана глюкозным голоданием. Мое эмоциональное состояние на грани срыва требовало хоть какой-то подкормки. Хотелось сладкого, поплакать и на ручки. Поддержки не было, а мой будущий муж с утра до вечера изменял мне в гараже с разбитым «Москвичом» -комби ужасного зеленого цвета.

Он ласково называл этого старого зеленого пердуна «моя ласточка». Валера приходил поздно вечером уставший, чумазый, пропахший машинными запахами, и моментально засыпал.

На меня уже не хватало ни сил, ни времени. Я сама угощала себя ворованными карамельками и брала на ручки. Спасала себя как могла. Потом устроилась работать на местный шмоточный рынок, появилась карманная мелочёвка, и в магазин за сладостями я уже приходила как покупатель, а не как воровка.

В то время, когда я воровала конфеты в маленьком продуктовом магазинчике, в военном городке Эмба-5, мне было 24 года.