Читать книгу Красивые женщины умирают дважды? - Жанна Райская - Страница 3

Прекрасный тип нордической красоты. Холодная, молчаливая красавица, с непроницаемо-загадочным выражением лица. Она вся будто сделана из шведского снега и льда.

Однажды Луис Б. Майер, самый могущественный кинодеятель мира своего времени, увидел Гарбо на экране, сам фильм его не заинтересовал, совсем другое дело Грета – Майера впечатлило ее лицо, ее чудесные глаза, их выражение. Подбирая актеров для своей студии, Майер изначально отталкивался от наружности актера или актрисы. «Все, что я когда-либо искал, было лицо» – говорил он. По воспоминаниям дочери Майера, с которой он был в кинотеатре, киномагнат еле смог усидеть в кресле кинотеатра во время просмотра картины, так восхитила его внешность молодой актрисы. Опытный и дальновидный соучредитель кинокомпании MGM сразу понял, что это лицо может многое. И оно было прекрасно – мраморная кожа, высокие дуги бровей, тонкий нос и большие светлые глаза с таинственной поволокой. Полуопущенные веки и плавно изогнутые ресницы, бросающие таинственные тени на лицо – неизменная часть имиджа Гарбо. Она всегда утверждала, что не носит накладных ресниц даже на сьемках. Ресницам Греты журналисты и поклонники отводили не меньше внимания, чем её глазам. Говорят, в начале кинокарьеры молодой шведке даже советовали их чуть подстричь, чтобы они не прикрывали радужку глаз. Но именно этот влекущий, притушенный ресницами, взгляд, стал её коронным стилем. Гарбо смотрела с экрана, вся загадочно-томная, и каждый мужчина в мире думал: «О боже, я нужен ей!». А женщины всего мира хотели ресницы «как у Гарбо». Продажи туши «Макс Фактор» взлетели до небес. Когда Грета впервые появилась в Голливуде, в кино царили миниатурные актрисы с округлыми детскими лицами, наивными глазами и крохотными ступнями, как Мэри Пикфорд и Лилиан Гиш. Высокая статная Грета шириной плеч могла померяться с любым мужчиной, а обувь носила 42 размера. В Голливуде шутили, что мужчин-партнеров Гарбо по фильмам, специально просили надевать ботинки большего размера, чем есть на самом деле, чтобы ступни шведки в кадре выглядели меньше. Эта удивительная женщина, всегда холодная и отстраненная вне съемочной площадки, на пленке преображалась. Стоило включить камеру, как от ее лица начинало исходить легкое свечение, плечи и грудь источали томление и страсть, тембр голоса становился волнующе-низким. Она превращалась в женщину, про которую один из кинокритиков, метко сказал: «то, что пьяным видишь в других женщинах, в Гарбо видишь трезвым». Но выключалась камера и снова Грета превращалась в молчаливую ледяную королеву, не желающую никого видеть и ни с кем говорить. Ее жизнь полна ребусов и загадок. До самой своей смерти, она так и не позволила раскрыть «феномен Гарбо», который стремились узнать режиссеры, журналисты и зрители.

Грета Ловиса Густафссон родилась и выросла в Швеции, в Стокгольме. Ее отец рано умер и Грета была вынуждена пойти работать, хотя была еще школьницей. Она работала продавщицей в одном из универсальных магазинов города. Паралельно с этим, пробовала себя в качестве модели, позируя для фотоснимков шляп и женской одежды. С дества грезившая театром, в 1922 году она поступила на театральные курсы при Королевском драматическом театре Стокгольма. Там же она встретила Морица Стиллера, актера, режиссера и сценариста. Стиллер был одним из столпов шведской киноиндустрии эпохи немого кино, за его плечами было около 35 снятых фильмов. Стиллер стал заниматься с Гарбо, обучать ее, именно он придумал псевдоним Грета Гарбо, дал ей роль в своем новом фильме. В этом фильме Грету и увидел Луис Б. Майер, один из руководителей студии Metro-Goldwyn-Mayer. Он практически сразу предложил Гарбо и Стиллеру работу в своей студии. Актриса и режиссер прибыли в Америку в 1925 году.

Сам Майер, инициировавший приезд Гарбо, был слишком занят, чтобы лично заняться девушкой, а студия не уделяла никакого внимания двадцатилетней шведке, абсолютно не говорящей по-английски. Грета провела несколько месяцев в ожидании хоть каких-то действий кинокомпании, и даже уже была готова вернуться в Швецию. Наконец ей устроили пробы у начальника производства MGM, Ирвинга Тальберга. Как и в случае с Майером, лицо и глаза Гарбо сразу же поразили Тальберга, а результаты ее кинопроб на студии сочли «просто потрясающими». Гретой сразу же стали плотно заниматься: наняли ей диетолога, дантиста и репетитора по английскому языка. К сожалению, шведский наставник Греты, Мориц Стиллер не смог надолго удержаться на студии и вскоре вернулся в Европу. Гарбо же осталась работать, подписав с MGM пятилетний контракт, с оплатой 400 долларов в неделю. Она начала сниматься в первых фильмах, постепенно превращась в настоящую кинозвезду, ту самую Грету Гарбо. В то время киностудии были полновластными хозяевами своих артистов, диктуя им в каких фильмах сниматься и с кем заводить отношения. Боссы киностудии, в единоличном порядке, решали, кому быть блондинкой, кому брюнеткой, кто будет роковой обольстительницей, а кому больше пойдет имидж милой девушки. Диктовалось абсолютно все, вплоть до длины платьев и высоты каблуков. Актеры и актрисы, по хитро составленным контрактам, были фактически собственностью студии и такое отношение к ним, считалось абсолютной нормой. Тем удивительнее тот факт, что в отношении Гарбо никаких кардинальных перемен во внешности не предпринималось. Хотя у нее не было еще никакого имени в мире кино, никто не рискнул ломать то натуральное, что было в ней и навязывать чуждый девушке имидж. Грета была очень самодостаточна и убедительна в этой своей естественности. Единственное, что претерпело изменение – это ее брови и ее вес. Визажисты сделали брови Гарбо намного тоньше и длиннее, также она значительно похудела. Ей подобрали строгую диету, и она придерживалась однажды заведенного порядка в питании, до конца своих дней. Много овощей и зелени, а также галлоны апельсинового сока стали постоянной частью ее рациона. Худоба еще больше подчеркнула и обозначила ее тонкие черты, из простой, слегка неотесанной шведской девушки, она превратилась в очаровательную молодую женщину с европейским изыском. Усиливали впечатление легкий акцент и плавно-сдержаные движения рук. В кино, почти всегда она играла такие роли, где разговор не был ключевым. Главным было само присутствие Гарбо, ее долгий взгляд из-под ресниц, улыбка одними уголками губ, заломленные руки. Поэтесса Айрис Гри писала в своих заметках, что когда Гарбо закрывала глаза, то явственно слышался тихий шорох, напоминающий трепет крыльев мотылька. Также, считалось, что у Гарбо самые красивые экранные поцелуи: «Она могла (и частенько делала это) сильно запрокидывать назад голову, едва ли не под прямым углом к позвоночнику и целовать жадно мужчину, взяв его лицо в ладони так, что казалось, она пьет с его губ некий напиток». Гарбо была абсолютной кинобогиней, но никогда не выглядела, как знаменитость. Ее туалеты могли быть необычными, но не вульгарными, макияж мог быть более или менее заметным, но никогда не крикливым. В отличие от многих других актрис той эпохи, которым была присуща чрезмерная яркость, даже эпатажность, Гарбо имела стремление к максимальной естественности. В обычной жизни, она никогда не завивала волосы, не укладывала их в замысловатые прически, а предпочитала носить их, гладко зачесанными назад. Она не привлекала внимания к своим рукам, не покрывала ногти лаком, они у нее были слегка квадратной формы, тщательно отполированые. При этом все отмечали, что Гарбо выглядела всегда настолько ухоженной, что даже самые тщательные укладки и безукоризненный маникюр, на других женщинах, смотрелись проигрышно рядом с простотой Гарбо. Практически нет фотографий, кроме кинокадров, где Гарбо в каком-нибудь вычурном туалете или платье с неподобающе высоким разрезом. Она не затягивалась в эффектную золотую или серебряную парчу, не куталась в выгодные для фигуры газовые ткани, не отращивала длинных локонов и не стремилась оголять ноги, при том, что они у нее были очень длинные и красивые. Гарбо была хороша и без всей этой розово-золотой пыльцы Голливуда 20-х и 30-х годов. Еще при жизни о ней слагали легенды: о ее красоте, ее гонорарах (которые не разглашались), ее сложном характере и привычках. Одним из самых нелепых слухов было то, что Гарбо не живая, не настоящая женщина, а нарисованная, воссозданная только на кинопленке. Этот слух был довольно устойчив, из-за крайне редкого появления актрисы на публике. Парадоксально, но будучи самой известной женщиной Голливуда того времени, она была одновременно и самой неизвестной. Избегание фотографов и журналистов – также неотъемлимая часть легенды по имени «Грета Гарбо». Необщительная, замкнутая от природы, она смогла это направить на пользу себе. Ведя закрытый браз жизни, не общаясь ни с кем из актерского братства, не давая поводов для сплетен, она тем самым, только умножала слухи и толки о себе. Некоторые зловсловили по этому поводу, утверждая, что Гарбо не любит никого кроме себя, самообожание называли ее любимым занятием. Между тем, поклонники хотели знать, где она живет, в какой обстановке, что носит в обычной жизни, что ест, на чем спит, что любит, а что нет, что ее радует и чего она боиться. «Женщины каждый день шлют ей орхидеи, мужчины звонят по междугородному телефону в надежде услышать ее голос. Ей до этого нет ровно никакого дела, и то, что ей до этого нет никакого дела, и то, что она даже не собирается показываться публике, только подогревает всеобщую истерию, и так же, как и я, все дошли едва ли не до умопомешательства, желая видеть ее…» – писал Сесиль Битон, британский фотограф, который фотографировал многих артистов и страстно желавший сделать снимки Гарбо. Сама актриса говорила, что её жизнь это сплошные черные входы, боковые двери и секретные лифты. И все это в «золотой век Голливуда», когда звезды кино были приравнены к небожителям. Они сорили деньгами, имели многокомнатные особняки с несколькими бассейнами, покупали дорогие машины и соревновались между собой в количестве упоминаний в прессе. Мужчины-актеры громко женились, не менее громко разводились, а потом еще долго судились с бывшими женами, а у каждой, уважающей себя актрисы, имелись, баснословной стоимости драгоценности и меха, а также обязательный поклонник из крупных гангстеров. Гарбо же была неприступна – никаких бурных романов, никаких дорогих покупок, всё без излишеств, по-скандинавски строго и скромно. Аура таинственности всю жизнь окутывала ее плотной пеленой, не позволяя узнать о ней ни капли лишнего, ее затворничество было поразительным. Журнал «Movie Classic» в 1937 году писал: «Взять у Гарбо интервью или даже просто поприветствовать её от лица прессы не было ни единого шанса, ведь она абсолютно неуловима – в отличие от других своих звёздных коллег». Всю жизнь она ненавидела всю ту шумиху вокруг себя, которую так любят многие знаменитости. Гарбо терпеть не могла позировать для фото, никогда не отвечала на письма поклонников, не любила раздавать автографы. Она стойко избегала интервью, никогда не появлялась на церемонии вручения «Оскар», даже когда ее номинировали. Когда она работала на съемочной площадке, то по ее требованию там не должны были находиться посторонние лица, кроме тех, кто непосредственно задействован в процессе съемки. Даже студийное начальство, люди привыкшие держать под контролем весь кинопроцесс, уважали это правило Гарбо. Ходили слухи, что всесильному Луису Майеру Гарбо влепила пару таких увесистых пощечин, когда он однажды решил поприсутствовать на площадке и понаблюдать Гарбо в работе, что больше он ни разу не рискнул нарушить это требование актрисы. А как только она заканчивала съемку, то мгновенно скрывалась в своей гримерке, где разгримировывалась и отдыхала, никого к себе не допуская. Затем, она тенью выскальзывала из павильонов студии к машине, где ее ждал шофер и немедленно уезжала, избегая даже малейшего общения с коллегами и репортерами. Когда Гарбо решила съездить в родную Швецию, в порту Стокгольма, чтобы хотя бы мельком увидеть актрису, собралась толпа в несколько тысяч человек. И когда Гарбо наконец появилась, огромная толпа хлынула вперед, создав сильную давку, сотни человек оказались сброшеными в воду. Такие скопления народа и бурные проявления их любви пугали Гарбо, от этого она еще больше пряталась от людей. Свободное время Грета проводила или одна или с близкими друзьями. Одиночество, которого так страшятся многие публичные люди, совсем не тяготило актрису, наоборот она наслаждалась им. Но даже у загадочной и стремящейся к одиночеству, Гарбо были любовные романы, например с актёром, Джоном Гилбертом. Гарбо и Гилберт собирались пожениться и даже назначили день, но в последний момент актриса передумала и не явилась на церемонию бракосочетания. Гарбо приписывали бисексуальность и романтические связи с женщинами, такими как актрисы Луиза Брукс и Марлен Дитрих, а писательница и космополитка Мерседес де Акоста, была обожавшей поклонницей и преданной подругой Гарбо, до конца своих дней. Также у Греты были тесные дружеские отношения с британским фотографом Сесилом Битоном и финансистом Джорджем Шлее. Но она так никогда и не вышла замуж, Грета не была готова к замужеству и говорила, что «жена» – очень уродливое слово. В то время женщины, даже самые известные и состоятельные, стремились быть замужем, статус одинкой женщины провоцировал слишком много вопросов. Разделение труда на мужской и женский тогда было ощутимо сильнее, заработки мужчин были намного выше и положение замужней дамы было прочнее и уважительнее, чем незамужней. Но Гарбо совершенно не интересовало, что в обществе думают о ней самой или о ее семейном положении, а финансовую независимость она смогла обрести, благодаря гонорарам за свои фильмы. Причем, с самого начала своей карьеры, Грета предпочитала хранить большую часть своих денег в родной Швеции. Время показало, что Грета была права, ведь в США в 1929 году разразился Биржевой крах, приведший к разорению почти все банки и компании. Многие американцы, в том числе и ведущие артисты, отеряли свои сбережения, тогда как Гарбо смогла почти полностью сохранить свой капитал, заработанный за несколько лет работы. Впоследствии, ее гонорары только выросли и она смогла значительно преумножить собственные активы. К концу жизни на ее счетах было более двадцати миллионов долларов, в переводе на сегодняшие деньги, это колоссальная сумма. Одинокая затворница Гарбо, никогда не выходившая замуж и не делившая денежные средства с мужьми, не имеющая детей, умеренная в тратах и правильно распоряжающая деньгами, стала мультимиллионершей.

Будучи молодой, Гарбо не подчеркивала свою молодость специально, не преподносила её как самую главную свою ценность. А находять в возрасте после тридцати, не молодилась и не пыталась при помощи причесок и макияжа превратиться юную девушку. Она сумела создать простой и универсальный образ, благодаря чему, кажется что Гарбо на протяжении всей своей кинокарьеры, находилась в одном и том же возрасте. Это помогало создавать иллюзию нестареющей женщины. Но время шло, появлялись новые течения в кино, появлялись новые лица. Последний фильм с Гарбо провалился в прокате. И хотя это нередкость в мире кино, где за провалом часто выходит суперхит, Грета приняла решение уйти. Гарбо закончила карьеру в возрасте 36 лет. Она не делала никаких заявлений о том, что оставляет кинематограф, не устраивала «прощальных гастролей». Она ушла тихо, без лишней помпы, как всегда, в своем стиле. За последущие почти 50 лет, она ни разу не появилась на киноэкранах. Говорили, что Грета ушла потому, что стала замечать у себя признаки увядания, ей хотелось, чтобы люди помнили только её красоту. В течение долгого времени ей множество раз предлагали самые разные проекты. Продюсеры понимали, что на кампании «Гарбо возвращается» можно сколотить целое состояние и заманчивые предложения с интересными ролями сыпались на бывшую актрису градом. Она отвечала или отказом или молчанием. Перестав сниматься в кино, она стала титанически охранять свою частную жизнь. Она приобрела семикомнатную квартиру в Нью-Йорке, полы которой устлала розовыми коврами а окна завесила плотными кремово-розовыми шторами. В этом жилище она много лет скрывалась от окружающих. Никто не был вхож к ней в квартиру, кроме нескольких людей. Возможно, она не исключала своего появления в кино в дальнейшем, но так или иначе, она продолжала строго следить за весом, придерживалась диет, занималась йогой, тогда не очень модной. Первые два десятилетия она довольно часто путешествовала, в компании ближайших друзей или почитателей ее красоты и таланта, в числе которых были богатейшие люди тех лет, такие как Ротшильды или Онассисы. Она подолгу гостила на уединенных виллах и частных островах, которые могли обеспечить ей анонимность, особенно любила бывать на море. «Мне нравится море – мы понимаем друг друга. Оно всегда вздыхает и тоскует о том, чего не может быть. Я тоже». «Я почти всегда одна и разговариваю сама с собой. Я езжу на пляж и гуляю, и это всегда прекрасно. Но это все». Немногочисленные фотографии доказывают, что и в возрасте 50 и 60 лет она выглядела еще очень привлекательно. И даже становясь старше, она сохранила свои черты. Высокая, худощавая, с неизменно прямой спиной, в широких брюках и свободных свитерах, Гарбо всегда предпочитала брюки юбкам и платьям, после ее смерти в гардеробе актрисы обнаружили 67 пар брюк. Если она и носила платья, то прямые, строгих фасонов – это делало ее облик презентабельным и элегентным даже в немолоые годы. В уже совсем пожилом возрасте Гарбо все больше времени проводила в полном одиночестве в своей нью-йоркской квартире. Она редко готовила, предпочитая заказывать еду в ресторанах, но периодически устраивала разгрузочные дни. Не общаясь почти ни с кем, также в одиночестве совершала длительные пешие прогулки в парках, скрываясь за темными стеклами очков, широкополыми шляпами. Всю жизнь Грета упорно пряталась в своей тайне, как в тумане. Но чем сильнее она скрывалась, тем сильнее люди хотели знать о ней, видеть ее.

Грета тщательно оберегала свой легендарный статус красавицы и звезды, не позволяя даже себе самой, постаревшей, разрушать его. Когда на это покушались ее друзья, то они безжалостно и безповоротно исключались из этого узкого круга. «В вашем сердце так много вещей, которые вы никогда не должны никому рассказывать. Это вы, ваши личные радости и печали и их не следует никому озвучивать. Вы обесцените себя, если сделаете это» – говорила Гарбо. Некоторые исследователи жизни Гарбо считают, что она была склонна к хронической депрессии и в этом видят причину такого закрытого образа жизни. Скрытная во всем, не позволяющая никому узнать что у нее на душе, иногда она все же приоткрывала плотные створки многолетнего молчания. В редких письмах к друзьям или откровенных беседах с ними, она рассуждала о том, как бы все сложилось, если бы она решилась иметь детей. Но те же друзья сильно сомневались, что привыкшая заботиться исключительно о себе и своем комфорте, Гарбо смогла бы создать полноценную семью. Согласно дневниковым записям Сесиля Битона, одного из ближайших друзей Гарбо, Грета радовалась тому, что вовремя ушла из кино, не допустив своего старения на экране. Ее очень расстраивали знаки времени на лице. «Как, однако, жестоко, что с каждым годом мы становимся все безобразнее. Для женщин нет ничего страшнее – выглядеть с годами потрепанной жизнью… Вот почему я не хочу попадаться на глаза фотографам. И ничего с этим не поделаешь, бесполезна всякая пудра – от нее все эти морщины заметны еще сильнее». Совершая свои одинокие вылазки по Нью-Йорку, Гарбо иногда заходила в небольшие магазинчики за покупками. Однажды, владелица одного из таких магазинов, узнав постаревшую актрису, не очень тактично заметила ей, что та неважно выглядит. Подобные замечания Грета принимала крайне болезненно, она жаловалась верной Мерседес де Акоста, плакала, сокрушаясь, что постарела. Ее друзья даже обращались к владельцам таких магазинчиков, с просьбой о том, чтобы те не расстраивали Гарбо своими замечаниями. Когда однажды один из продюсеров обратился к Гарбо, с предложением принять участие в его новом фильме, то получил неожиданно откровенный ответ актрисы: «Что может быть хуже, чем сыграть старую кинозвезду?». А на вопрос случайного прохожего, узнавшего в пожилой женщине прославленную актрису 30-х: «Вы действительно Грета Гарбо?», она грустно заметила: «Я была Гретой Грабо». Эти редкие, едва оброненные фразы, тем не менее достаточно емко характеризуют отношение Гарбо к возрасту и старению. Она не приняла его, не смогла перейти от своего звездного образа, к положению обыкновенной взрослеющей актрисы, которая меняется со временем и переходит с ролей первых красавиц на другие. По словам близко знающих ее людей, Грета словно застыла в том времени, когда была молода и красива. Здесь, в настоящем, ее ничего особо не занимало, она совершенно не интересовалась современным кинематографом, не знала новых режисеров, не смотрела новых фильмов. Она как-будто была безразлична ко всему, что не касалось непосредственно ее самой, она демонстрировала пренебрежительное отношение к людям и событиям. Важным для Греты была только она сама и ее полумифический статус. «Обладай она настоящим характером, она бы давно отбросила эту легенду, обрела бы для себя новую жизнь, новые интересы, новые знания… и теперь и она сама, и ее манеры кажутся устаревшими» – писал Сесиль Битон. При этом Гарбо продолжала восхищать некоторых избранных, кому довелось увидеть ее в те годы, сохранившимися чертами и «поэтической магией» лица. Киношная, идеализированная «Грета Гарбо» одержала верх над настоящей женщиной, над Гретой Ловисой Густафссон. Актриса умерла в 1990 году в возрасте 85 лет, а ее красота, жесты и голос сохранились лишь на кинопленке.

«Когда мы здесь, на Земле, было бы намного добрее, если бы за это короткое время мы оставались навсегда сильными и молодыми…».