Читать книгу Плюшевые истории. Про британцев и шотландцев - Жанна Стафеева - Страница 2

Черная-пречерная кошка, ни одной белой шерстинки. Круглые щечки, желтые глаза, плюшевая шубка. Родилась она в питомнике британских кошек и до двух месяцев не знала ни забот, ни хлопот. При рождении кошечка носила имя Френсис, потому, что весь помет был на букву «Ф».

Но надо же такому случиться, что активный, шилопопый котенок выбрался из гнезда и отправился гулять по хозяйской квартире. Попытка изучить ножку стула обернулась жуткой, не ведомой доселе болью. На нее «наступили». Эталонная черная «бриташка» превратилась в калеку. И хозяйка питомника поспешила от нее избавиться. Даже не стала ждать, когда кошечку можно будет стерилизовать. Отдала котенка, что называется, первой встречной. Бойкой пенсионерке со второго этажа.

Нонну отдавленная лапка ничуть не смущала. Она и не мечтала, что когда-то у нее будет чистопородная британка. Нонна не могла отдать тридцать тысяч за котенка, да и не хотела. Сколько их ходит, беспородных и бездомных, и всех, так жалко. И тут такая удача. Настоящий британский котенок. Ну что, что калечный. Котенку его дефект жить не мешал – девочка немножко хромала, но ела за двоих.

Детей у Нонны не было. Смолоду все пила, да гуляла. А что еще делать, в деревне то? Десяток хлюшек в хлеву – и жизнь безбедная. Кавалеры у Нонны водились, баба она бесстыжая, в койке ненасытная. Но к сорока годам кавалеры от пьянки перемерли. Денег «свинский бизнес» принес изрядно. Все и не пропить. Есть на что в Питер переехать. Ну, пусть не квартира, но на комнату хватит. Сказано-сделано. Купила Нонна комнату в коммуналке в тихом зеленом районе. Жаль, матушка не видит, она все мечтала о жизни в городе. И саму Нонну назвала по-городскому, чтобы красиво.

Есть теперь у Нонны и кровать двуспальная, и стенка полированная. Мужа нет, в городе на нее никто не зарился, а сама она уже стеснялась – фигура уж не та и лицо поплыло куда-то вниз. Хоть в зеркало не смотрись.

На детей Нонна стала заглядываться маленьких. Очень уже ей своего захотелось, но слишком поздно спохватилась. Когда соседка предложила котенка, Нонна сперва руками замахала: «Куда мне породистого? Дорого же». Когда узнала, что бесплатно, аж глаза у нее загорелись. Загребла малышку большими своими ручищами, а она распласталась всем тельцем у нее на груди и засопела.

«Да ты шустрая какая» – удивлялась Нонна, – «Будто обезьяна. Чита, Чита ты вылитая!!»

Часто Нонна малышку ласкала, да тискала. Пока котенок рос, он в ней нуждался. А когда кошечка подросла, тут и полезла из нее британская спесь. Словно в знак протеста, что заменили ее аристократическое кошачье имя на обезьянью кличку.

Гладиться долго не давала, уходила под кровать. Ласкалась только тогда, когда сама хотела. А хотела она редко.

«Ух ты, зараза, – злилась Нонна, – такая бархатная шерстка, и ни помацать. Ой, зря я тебя кормлю!»

А тем временем в их коммуналке завелась новая жиличка. Это хозяйка второй комнаты свою площадь сдала. Бабенке приезжей с ребенком. Разбитная бабенка, лет тридцати, на саму Нонну в молодости уж больно похожая. И мальчик лет четырех, до чего сладкий зайчик. Нагуляла его эта Олеся.

Вот только Чите новые жильцы сразу не понравились. Как только увидит, сразу убегает в комнату прятаться. И на кухню, где стоял лоток, стала выходить только по ночам, когда все спали.

Живут себе-поживают. Ведут себя тихо. Нонна, добрая душа, вызвалась с ребенком погулять, потом посидеть. Поди, хочется же погулять соседке. Та вела себя скромно, за все была благодарна. А через полгода попросила помочь. Оформить на себя комнату, которую соседка ей продает:

«Такой район хороший, прямо так мне тут нравится, никуда отсюда не поеду».

Нонна долго разбираться не стала, тем более, что за помощь ей деньги заплатили значительные. Живут они и дальше тихо и мирно, мальчик в школу пошел, Нонна его ходит забирает после занятий.

А как то по весне у Олеси этой заскок случился. Ну, Нонна то тоже виновата – обложила соседку по матери. Не со зла, просто вырвалось. А вырывалось у Нонны часто. Деревенская она баба, хоть двадцать лет в городе и прожила.

А Олеся возьми да скажи: «Ты, старая карга, деньги мои прикарманила, незаконно обогащаешься. Я на тебя вы суд подам, ты в тюрьму пойдешь за мошенничество, а твоя комната мне достанется».

Нонна не робкого была десятка, за себя постоять умела. А тут что-то так обидно ей стало, что она с кухни ушла в свою комнату и расплакалась.

Подошла к ней Чита, в глаза заглянула, привалилась к ней теплым шерстяным боком, замурчала.

«Только животные и благодарные. Только они тебя никогда не предадут, – причитала Нонна всхлипывая». Потом начала сама себя убеждать, что Олеся этого не допустит, просто она устала на работе, вот черт знает чего и наплела.

Но это было только начало войны. Объявление ультиматума.

Наутро Нонна обнаружила содержимое Читиного горшка у себя на кухонном столе. На следующее утро молодая нахалка сняла с плиты все четыре конфорки и бедная Нонна даже не смогла вскипятить себе чайник. И ушла на работу. Конфликт нарастал. Олеся нападала, Нонна отбрехивалась. Сынок Олеси перестал здороваться с Нонной, ходил, набычившись.

Но это были только цветочки. Воскресным вечером Олеся, ни с того, ни с сего выскочила на лестничную площадку. С диким криком «убивают» и начала ломиться во все соседние квартиры. Перепуганные жильцы вызвали полицию. Участковый посмотрел на молодуху с раздувающимися ноздрями, на пенсионерку с кошкой на руках и решил занять сторону той, что помоложе. На кошек с детства у него была аллергия.

Сперва полицейский приезжал, протоколы составлял, потом через раз, а затем и вовсе не реагировал на вызовы: «Бабье, разбирайтесь сами».

Чем круче жизнь прижимала Нонну, тем жальче ей становилось тех бездомных кошек, что обитали у них во дворе. И которых Нонна постоянно подкармливала. Особенно жалко было двух котяток – братика-черныша и сестричку-маркизочку. Но взять домой она их не могла. Олеся опять в ярость впадет. Кормила, гладила, но домой не брала. А так хотелось. Котята превратились в подростков, у обоих потекли глаза. Видимо, какая-то инфекция там в подвале. Пока мама-кошка вылизывала, то глазки были чистенькие. А как подросли, то микроб глаза и попортил. Нонна ловила обоих, и промывала им глаза каплями. Кажется, прошло.

А Олеся тем временем совсем озверела: «Завтра придет мой адвокат, готовься, старая карга, чем будешь оправдываться!»

«А у меня то адвоката и нету!» – мелькнуло в голове у Нонны, -надо бы и мне адвоката».

Полезла в интернет, научилась, жизнь заставила.

Вот! «Центр юридической помощи населению». Я – население, и помощь мне нужна срочно. Позвонила, оставила номер свой. Тут же позвонил парнишка молоденький и в тот же вечер пришел. Смазливенький. Все выслушал, головой кивал, сочувствовал. Комплиментов наговорил, Нонна и растаяла. Когда адвокат завел речь про аванс, кошелек открыла, все отдала.

«Мы приструним эту наглую особу!» – заверил ее адвокат и вместо расписки, сунул свою визитную карточку.

Нонна с адвокатами никогда дела не имела, и подумала, что так принято.

Во дворе у них завелся какой-то изверг. Убил девочку-маркизочку. Годик ей и был, не больше. Нонна, не раздумывая больше, потащила котика домой. Вымыла, вычесала блох. Чита появлению нового жильца не обрадовалась, забралась на шкаф и оттуда грозно шипела. Но кто же будет ее спрашивать – хочет она или не хочет? Мальчишку надо спасать! Такое имя к нему и приклеилось – Мальчишка.

Когда адвокат через неделю попросил еще денег, на этот раз уже сумму значительную, двести тысяч, Нонна не раздумывая, пошла в банк и сняла почти все, что было.

«Все будет хорошо» – заверил ее адвокат, сунул пачку купюр в кожаную солидную папочку и скрылся.

«Защитник мой», – подумала Нонна с умилением и пошла в пятерочку за кошачьим кормом.

Чите адвокат категорически не нравился. Кошка забиралась на шкаф и оттуда взирала злыми желтыми глазами и даже пару раз шипанула, когда он посмотрел в ее сторону. А Мальчишка просто сбежал подальше от незнакомого человека. От страха.

Мальчишка был невероятно прожорлив, даже непонятно, куда у него все помещалось. Он перелинял, шерсть отросла длинная, шелковистая. Переливалась на солнце. Теперь то было время его как следует рассмотреть долгими зимними вечерами. Похож немного на мей-куна, и кисточки на ушах даже есть. И крупный вымахал. Непонятно, в кого, породистых котов прайде не было. Видимо, кто-то в гости зашел и подженился.

Пока Нонна ждала суда, Олеся еще пару раз повторяла трюк с мнимым избиением, предварительно нанеся себе небольшие увечья, чтобы соседке было уже совсем не отвертеться. Раз десять она набивалась на грубость, повторяя на разные лады разные гадости и твердила, сузив глаза: «Ну, ударь меня, ударь.»

Один раз Нонна и вправду не сдержалась и пару раз ее ударила. В соседнем доме уже была наготове ее подружка, и засняла все на мобильный телефон, через открытый балкон было видно их возню. Видео немедленно было использовано для шантажа. Если Нонна оформит обе комнаты на нее, то суда не будет. Свою комнату и Олесину.

От такой наглости Нонна аж поперхнулась.

«Так вот оно что! Ты решила всю квартиру захапать?» – она хотела сказать, что вернет ей ее двести тысяч, но эти деньги были уже давно в кармане адвоката.

«Аферистка! Пригрела на груди змею. Ну ничего, я найду на тебя управу!»

Нонна принялась названивать адвокату. Но он был вне зоны доступа. Нонна заперлась в своей комнате, гребла кошку в охапку и горько плакала. Та, словно понимала, что сейчас не время проявлять характер, и послушно лежала у хозяйки на коленях.

Адвокат появился, отдохнувший и загорелый.

– Нам требуются еще наличные средства в размере четыреста тысяч, – заявил он с порога.

– Да где же их взять? – возмутилась Нонна, – я и так вам последнее отдала.

– Ну вот почта-банк всем пенсионерам без исключения оформляет, а будете вовремя гасить, так и проценты вернут.

Нонна решила идти до конца. Раз у ж наняла адвоката, так надо платить.

– А это точно последний раз? – только и смогла она выдавить из себя.

– Именно так! – заверил ее адвокат, буравя ее взглядом. Нонна представила себе, как он выйдет в зале суда и станет клеймить ее обидчицу, и стала искать паспорт.

На суд адвокат не явился. В Центре по юридической защите населения ей ответили, что такого адвоката у них никогда и не было.

На Нонну повесили те двести тысяч, на которые у Олеси имелась от нее расписка, моральный ущерб пострадавшей стороне и все судебные издержки.

– Сдохнешь, старая ведьма, а сперва я кошек твоих поганых отравлю крысиным ядом, – довольно потирала руки Олеся.

У Нонны уже не было сил ни горевать, ни плакать. Она лежала на кровати, смотрела в одну точку на потолке, машинально гладила рукой Читу, доверчиво прижавшуюся к ней. Кошка точно понимала, что ей грозит опасность и только хозяйка могла ее спасти. Мальчишка тоже все понимал, и лежал с другого бока, глазами зелеными посверкивал.

«Одна мне дорога – в тюрьму, – горько пробормотала Нонна, – но сперва вас племянникам отвезу, родные вы мои.»

На кухне тикали ходики, привезенный Нонной из деревни. Было четыре часа утра.

Женщина стала рыться в шкафу у соседки. Нашла крысиный яд. Открыла холодильник и высыпала все содержимое пакетика Олесе в суп, тихонько поставила кастрюлю в холодильник. Собрала маленькую сумочку, запихнула обоих в переноску и поехала в родное Тосно пристраивать хромую черную британскую кошку и черного молодого кота, чем-то похожего на мей-куна…