Читать книгу Замуж за дракона. Книга 2 - Жасмин Майер - Страница 3

Сквозь сон почувствовала, как он обнял меня и поцеловал в голое плечо. Я улыбнулась.

– Мы будем тихо, – повторила я его вчерашние слова. – И поэтому ты решил провернуть такое, от чего я прямо сейчас, от одного воспоминания могу кончить.

– Если будешь говорить об этом, то я тоже, – ответил он, прижимаясь ко мне.

– Мы так не успеем к завтраку.

– Мы уже не успели. На часах четверть одиннадцатого.

– Ого. Теперь все знают, чем мы занимались вчерашней ночью, раз проспали.

– Ага. Поэтому нам нечего терять.

– Нет уж, встаем!

После душа, одеваний, поцелуев мы спустились как раз к обеду. Роуз в мягкой юбке до колена и кашемировом свитере с широким воротом поглядела на меня с завистью. Или мне так показалось, когда я в обычных джинсах и свободном свитере улыбнулась ей широкой и счастливой улыбкой.

С такой же улыбкой нас встретил Джейк. Он с размаху ударил Алекса по плечу. Меня такой удар сшиб бы с ног.

– Ого, парень! Похоже, ты чудом уцелел в схватке с вампиром!

Алекс провел рукой по шее. Мы честно искали в его гардеробе что-то с высоким воротом, нашли только водолазку, но шею она полностью не закрывала. А засосы были что надо. Яркие, темно-фиолетовые.

На моем плече был такой же, но скрыть его одеждой было легче.

– Еле отбился, – сказал Алекс. – А где мама с папой?

– Благоразумно свалили к соседям, как раз перед вашей битвой.

Боже, я заливалась краской от каждого его слова. А Джейк явно не собирался останавливаться. Я молча протянула Алексу кофе из кофеварки, направилась к холодильнику. Вчера вечером я помогала Шарлотте с праздничным ужином и примерно знала, что где на кухне.

Подозреваю, что пикировки между двумя братьями на протяжении их взросления были куда ожесточеннее этой. Им было не привыкать.

– Ты собираешься готовить? – спросила Роуз с удивлением.

Я замерла с пачкой яиц, бутылкой молока и беконом в руке. Хлопнула дверца холодильника.

– Э… да, – ответила я неуверенно.

Это что-то вопиюще неправильное хотеть жрать после жаркой ночи и не менее жаркого утра? Или принцессы питаются эфиром?

– Да я просто, – отмахнулась она. – Там полно еды со вчерашнего ужина осталось. И мы вроде едем в город, на ярмарку. Да, Джейк?

– Да, это традиция. Спорим, я в этом году выбью того медведя? – спросил он Алекса.

– Сомневаюсь, кривоглазый, – ответил Алекс. – Медведь мой.

Я вылила будущий омлет на сковородку, а на второй перевернула бекон. Потом спрошу Алекса, как мы будем прятать его звездность на ярмарке, или тут все знают его с детства и проще с этим. При Роуз мне явно не хотелось этого обсуждать.

Уже хорошо, что мы поедем и будем почти как нормальные люди, гулять и веселиться. Ему ведь так не хватало этого, а то я опасалась в глубине души, что мы все праздники просидим в четырех стенах.

– Дома ты тоже готовишь? – не унималась Роуз.

Намекает, что Алекс завел наивную русскую вместо кухарки? Или мне просто кажется?

– Один раз готовила, – честно ответила я. – Тосты с клубничным джемом на ужин.

– Это было так незабываемо, что обязательно надо будет повторить, – отозвался Алекс, глядя на меня поверх чашки. – У нас полный дом слуг, Роуз.

Ага, значит, не мне одной так показалось. На свадьбу она нашу хочет, как же!

Тут у Джейка зазвонил телефон, а Роуз недовольно нахмурилась.

– Я сейчас! – он не стал поднимать трубку и выбежал в столовую, а оттуда в холл. Голос донесся издалека.

– Пойду переоденусь для прогулки, – сказала Роуз и вышла.

Я поставила две тарелки с омлетом на стол, села рядом с Алексом и посмотрела ей вслед.

– Она пошла подслушивать?

– Ага, – кивнул он. – Не понимаю только зачем, ему звонила секретарша.

Я вспомнила приятную женщину, одно слово – домашнего вида, хотя рядом с Роуз, наверное, любая нормальная женщина с планеты Земля, а не со страниц «Cosmopolitan», будет выглядеть именно так. Чуть полноватая в бедрах, крепкая грудь, серый пиджак простого покроя.

– А почему ему звонит секретарь в праздники?

– Может, что-то срочное? – предположил Алекс.

Не сговариваясь, мы оба притихли и навострили уши. Слов было не разобрать, но тон Джейка не оставлял сомнений – о работе так не воркуют.

Мы обменялись многозначительными взглядами.

– А давно она на него работает?

– «Давно» по шкале Джейка или обычных людей? – уточнил Алекс. – Потому что я работаю с Эдвардом уже шесть лет и это мало. А она работает на Джейка уже три, но для него это прямо-таки вечность.

На кухню вернулся Джейк, и мы замолчали.

– А где мисс недотрога?

– Ушла переодеваться.

– Ну да, два чемодана одежды ведь надо выгулять.

Джейк с тяжелым вздохом опустился на стул и стянул с тарелки Алекса бекон.

– Кажется, зря я ее сюда притащил, – вдруг признался он.

– Только не давай ей отворот-поворот прямо сейчас.

– Ладно, – быстро согласился он, – но не проси меня ждать до Нового года. Кстати, у вас какие планы?

– Как обычно, – равнодушно отозвался Алекс.

Я аж подпрыгнула. «Как обычно» – означало лучшую вечеринку года в Голливуде. Там были все. Звезды уходили в отрыв. И никаких папарацци.

Эта новогодняя вечеринка загодя наводила на меня ужас, особенно если учесть, что там будет полно женщин типа Роуз.

Но ладно, я дала себе слово не думать об этом в дни Рождества.

– Так, ребята, а теперь серьезно. Как лечащий врач, хочу уточнить – вы же не забыли про контрацептивы?

– Джейк! – это Алекс.

Чувствуется по голосу, что ему впервые стыдно за то, что младший брат имеет полное право его отчитать.

– Забыли, – это я примирительным тоном.

Джейк мигом из сорванца-ловеласа превращается в серьезного профессионала.

– Потом не жалуйтесь. Ирэн, будешь свой кофе?

– Не-а, твой брат взбодрил меня лучше любого кофе. Так что бери, если хочешь.

Джейк посмотрел на меня долгим взглядом и глотнул из кружки.

***

За рулем сидел Джейк, потому что наш лимузин уехал вместе с Абрахамом и он заберет нас только завтра. Вперед сидела молчаливая и неприступная, как Снежная Королева, Роуз в такой же белой дубленке с оторочкой мехом. На светлых кудрях покоилась аккуратная вязанная шапочка.

Я была в сапогах, джинсах и пуховике, который рядовые земляне, обычно, покупают с наступлением зимы, в отличие от не мерзнущих моделей. Алекс надел кепку и капюшон сверху, но половину лица скрывал еще и шарф, который ему повязала вовремя вернувшаяся от соседей мама.

– Не советую надевать солнечные очки при минус двух, сразу примут за звезду. Ну, или маньяка в федеральном розыске, – сказал Джейк.

Так что очки он надевать не стал. К тому же стемнело, а небо не определилось и сыпало на землю то ли снег, то ли дождь. Лучшая погодка для прогулок.

Ярмарка, к моему удивлению, действительно располагалась под открытым небом. Даже в такую погоду. Только троих американцев рядом со мной это ни капельки не удивило. Я решила не делиться с ними мыслями, что, наверное, там просто никого не будет, кроме нас, и хорошо, что ничего такого не сказала.

Народу была тьма-тьмущая. Дети всех возрастов, даже собаки всех пород, – словом, целые семьи.

Шел дождь, но грязи, слякоти, засасывающей сапоги, нигде не было. Сверкали гирлянды, горели фонари, переливались фонарики и мерцали рекламные вывески, и в свете этой иллюминации капли подтаявшего снега выглядели особенно сказочно. Они блестели на козырьках и остроконечных крышах, а люди ходили словно присыпанные алмазной крошкой.

Обалденно пахло выпечкой, горячим вином, дымом углей и мясом. Звучала рождественская музыка.

Мы прошлись вдоль еды и брали разного на пробу – обжигающе горячие мясные пироги, несколько видов сыра на гриле, конечно, самые разные бургеры и хотдоги, пончики, маффины, кексы всех размеров и в каких угодно вариантах.

Потом дошли до орехов и шоколада, и там я трижды пожалела о каждом съеденном пончике до этого. Так что мы набрали орехов с собой, и отправились на аттракционы.

Я ела кешью в шоколадке, Алекс выбрал какой-то огромный круглый орех с карамелью и часть тоже с шоколадом. Он скормил мне один шарик, и я не распробовала вкуса, пока мы стояли в очереди в комнату страха.

Я потянулась за еще одним орехом.

– Как ты сказал они называются?

– Макадамия. Никогда не слышала?

Я покачала головой, наслаждаясь сладким ореховым вкусом с солеными нотками карамели.

Когда подошла наша очередь и мы заняли места в вагонетках, орехи я распробовала так, что за уши было не оттащить. Свои кешью я отдала Джейку после того, как он разделался со своим скучным арахисом в шоколаде.

Я честно, не знаю, в какой момент вышло так, что вместо орехов в моем рту оказались пальцы Алекса. Орехи, видимо, закончились, а пальцы у Алекса-то остались. Они были солено-сладкими на вкус, когда он провел пальцем по моей губе, а я втянула его в рот. Вагонетка как раз тронулась, мы въехали в кромешную тьму, которая тут же разорвалась яркими вспышками кровавых оттенков. Откуда-то неожиданно выскакивали скелеты, кто-то искренне верещал перед нами от страха.

А я только облизывала его указательный и средний палец, которыми он держал орехи, а сам Алекс не мог отвести взгляда. Потом он прошептал, что надо добавить макадамию к списку продуктов для прелюдии, чтобы клубничному джему и «Нутелле» не было скучно.

Пуховик я расстегнула еще когда мы только сели в вагонетку, внутри аттракциона так безбожно топили, что было тепло даже вокруг него.

Распаленная темнотой, теснотой и близостью, я потянулась к его губам. Он ответил с жаром, запуская руку мне под свитер. Поддел чашечки лифа, провел пальцами по соскам.

А с потолка сыпались не то пауки, не то тараканы. Сбоку заработал вентилятор, выскочила мумия и впереди снова кто-то истошно завопил, и снова стало темно.

Мы целовались так горячо, как подростки на заднем ряду кинотеатра, когда, наконец, можно, а других возможностей нет.

А потом вдруг стало невыносимо ярко, как если бы в комнату, где мы извивались на кровати, вдруг кто-то вошел и включил верхний свет.

Аттракцион кончился, и вагонетки вернулись на старт.

Джейк обернулся к нам, захлебываясь, стал хохотать над тем, как испугалась Роуз мумии – это она верещала перед нами.

– А этот как его… видели? Тот в шрамах!

Я покачала головой, оправляя одежду, мы переглянулись с Алексом заговорщицки, и Джейк закатил глаза:

– Да ладно! Прямо тут, что ли? Неугомонные.

Потом было Колесо Обозрения, американские горки, на которые я посмотрела издали и только от этого едва не блеванула. Сотрясение сыграло мне на руку и меня оставили внизу. Матч на аэрохоккее, в котором Алекс продул Джейку, потому что тот захотел играть на спор и обменяться девушками на игру. Он попросил меня встать рядом с собой, а Роуз – рядом с Алексом, и сказал, что так Алексу ни за что не выиграть из-за ревности.

Они одинаково хорошо играли, но в разгар игры Джейк притянул меня за талию к себе, и Алекс тут же пропустил гол.

Потом Алекс повторил тоже самое с Роуз, а Джейк что-то прошептал мне на ухо, и я рассмеялась. Еще один гол в пользу ревности.

Потом они стреляли в тире за право обладать огромным медведем из розового плюша, но оба оказались теми еще мазилами, так что промахнулись, а пыльный розовый медведь остался ждать более меткого снайпера.

Алекс с Джейком встречали многих друзей детства, из средних и старших классов. Эти люди, похоже, уже не раз и не два брали у Алекса автографы и, в целом, уже свыклись с мыслью, что учились со звездой. А может просто не были его фанатами. Такие люди тоже бывают. Правда-правда.

Алекс всем представлял меня, как его невесту, и на Роуз к концу вечера лица не было. Зато я перезнакомилась с кучей народу, среди жен одноклассников Алекса нашлись даже одна россиянка и одна латышка. Две переехали из России в далеком детстве и говорили на русском с жутким акцентом. Так что я даже поговорила на русском в тот вечер.

На вопрос: «Где же вы познакомились?» я всегда отвечала: «На съемках».

Потому что Джейку, например, Алекс сказал правду.

– В шкафу?! – изумился тот.

После Джейк иногда спрашивал меня, не скучаю ли я по Нарнии. И как там дела у льва Аслана.

Напоследок мы вышли к деревянной набережной, тянущейся вдоль мрачного зимнего океана. Пахнуло солью и холодом. Он дышал там мощью и древностью, а мы ели мороженое в рожках и иногда останавливались возле жаровен, в которых пылали высокое пламя. Бродили музыканты с гитарами и барабанами, где-то вдали пел рождественский хор.

Мы прошли ее всю и добрались до конца набережной, где было меньше света, тише голоса и рычали моторы больших семейных автомобилей, под завязку заполненных уставшими детьми и собаками.

Ни звезд, ни луны не было. Джейк с Роуз плелись где-то позади нас, а Алекс шел вперед, не зная усталости и не чувствуя холода.

– Я как будто сбежал из тюрьмы, – сказал он тихо.

Да, это сильно отличалось от его перебежек по Нью-Йорку на мотоцикле и шлеме, лишь бы не узнали, и передвижениям в затонированной машине с водителем по ЛА. Я снова вспомнила его слова о том, что звезды всего лишь люди, но любовь фанатов всего мира лишает их самых обычных радостей. Это ни хорошо и ни плохо, это цена успеха.

Я крепче переплела наши с ним пальцы, и мы, дойдя до ограждения, повернули обратно. Мы вернулись к Джейку и Роуз, как раз когда Джейк врезал ногой по какому-то игровому аппарату. Единственному стоящему на отшибе вдали от всех.

«Предсказательная машина Абдаллы», гласили изящные буквы, написанные на восточный манер. Ниже вращались глаза на выкате, но лампочки коротило, и Абдалла с красной чалмой на голове иногда засыпал, погружаясь во тьму. А потом снова вспыхивал, вращал глазами и открывал рот на экране.

Под этим прямо-таки скажем страшной физиономией вращались цилиндры, напоминающие емкости из «Киндер Сюрприза». Вот одна такая и застряла в проеме, откуда они должны были выпадать. Видимо, в очередной раз, когда коротнуло электропитание.

– Давай я брошу еще одну монетку, и вашу записку выбьет, – сказал Алекс.

И действительно, стоило ему забросить пять центов, предсказание выпрыгнуло прямо в руки Джейку, а Абдалла снова потух и на этот раз уже не воскрес.

Джейк вручил «Киндер» Роуз.

– Открывай! Сама же хотела.

Роуз открыла и прочитала:

– «Известия неприятные скрыты и лишь ждут своего часа».

Она с чувством отшвырнула предсказание и зло посмотрела на Джейка.

– Что? – возмутился тот. – Это же чертов Абдалла, а не я.

– Не делай из меня дуру. Между нами все кончено, – прошипела Роуз и пошла в одиночестве в сторону парковки.

Тут Абдалла ожил, замигали лампочки, и что-то упало на деревянные доски и покатилось по ним со стуком.

– Лови! – первым отреагировал Джейк. – Это ваше.

– Да пошло оно нахрен, – не сдержалась я, но Джейк уже словил цилиндр и протянул мне.

– Открывай.

– Не-а, – сказала я и спрятала его в карман.

– Это же просто шутка, – сказал Джейк. – Просто какая-то неудачная.

– Поехали? – спросил Алекс, глядя в спину Роуз.

– Ага, – отозвался Джейк.

– Дай ключи, я поведу.

Джейк смерил брата с головы до ног и сказал с серьезным видом, на манер мастера Йоды и ярмарочного предсказателя Абдаллы:

– Лежит в бардачке то что ты ищешь, юный падаван.

Мы высадили у дома родителей Джейка и Роуз, не проронившей ни слова, и Алекс поехал дальше по притихшим улочкам пригорода, где каждый дом был настоящим искусством в оформлении гирляндами. Я смотрела на них, разинув рот и припав к стеклу.

Алекс ездил одному ему ведомыми кругами, наверное, по памятным местам детства или просто воскрешал какие-то события из прошлого в голове. Может быть, просто думал о чем-то. Или не хотел, чтобы этот вечер кончался той сценой на пристани.

Я не задавала ему вопросов, просто смотрела в окно, наслаждаясь тишиной, сытостью и теплом. Не сразу, но как только я согрелась, то расстегнула верхнюю одежду и сбросила ее на заднее сидение. Потом стянула сапоги и с наслаждением подтянула ноги к подбородку.

Через какое-то время машина остановилась.

Алекс заехал в какие-то дебри, фары высвечивали в темноте снежинки, в которые, наконец, превратились капли дождя. Впереди вроде была поляна… или какое-то свободное от деревьев пространство, так точно. Большего было не разглядеть. Деревья темнели вдали.

– Тут я лишился девственности.

Так это он меня по местам боевой славы возил все это время?

– Да что ты? Прямо в лесу?

– Это городской парк. Тут устраивали кинотеатр под открытым небом. Вот там, видишь, – он приподнялся на сидении, – колея еще не заросла. Там машины съезжали вниз…

Удивительно, что у нас никогда не было такой традиции – смотреть кино в салоне автомобиля. Хотя, может, климат сыграл не последнюю роль. Тут, впрочем, тоже был не май месяц. Куда холоднее, чем в южной Калифорнии.

– И как это было?

– Ну, – он рассмеялся, – это было в первый раз, так что… Я чуть не кончил, когда потрогал ее грудь. А потом… она сделала это ртом, хотя больше руками, конечно. И мне потребовалось минуты две, хотя я думал, что не продержусь и тридцати секунд. Она очень боялась забеременеть.

Моя улыбка погасла.

– Я не боюсь беременности, Алекс.

Он посмотрел на меня через темный салон.

– Правда? Почему мне кажется, иначе?

Я тяжело вздохнула.

– Это из-за бывшего мужа. И из-за карьеры. И…

– Всегда будут причины.

– Это не просто какие-нибудь отговорки.

– Обсуди их со мной, Ирэн. Поговори о своих страхах. Карьера – это ведь основной твой страх, я верно понимаю?

– Да, – прошептала я. – Мне по возвращению надо за полгода написать два полных метра. Для Кевина и для Ройса.

– После этого режиссеры к тебе в очередь выстроятся, понимаешь? Будут новые заказы. Это бесконечный процесс.

– Знаю, но… – протянула я и не смогла продолжить.

– Подумай, что именно тебя так пугает.

Я покопалась в себе, и оказалось, что и далеко идти не пришлось. Воспоминания услужливо подсунули мне самое родное, что у меня было, – маму.

Вот я ем манную кашу в детском стульчике. Ну как ем… Больше размазываю по столу. А она кричит, срывается, плачет и злится на меня за то, что никак не может меня накормить.

Потом я помню зиму, когда так хотелось покататься на санках, слепить снежную бабу, а мама тащит меня, санки, продукты в пакетах и ворчит, что нет времени гулять, надо готовить обед, потом ужин, потом стирка и так до бесконечности.

Я вспоминаю ее саму – высохшую, бесцветную, собственную же тень и потом бьют наотмашь, как звонкая пощечина, папины слова: «Да ты посмотри, во что ты себя превратила!»

Всхлипываю и чувствую, как Алекс утирает бегущие из глаз слезы.

– Эй, я ведь не давлю на тебя… Не хочешь, так и ладно…

Мотаю головой из стороны в сторону, не в силах заговорить. Так близко в памяти и так давно это было, а как глубоко сидят страхи, что их не вытравить теперь даже хорошей жизнью и любимым мужчиной.

– Я хочу детей, Алекс, – наконец, произношу ломким голосом. – Это все страхи из детства, необоснованные, неприменимые к нам… Карьера – это, конечно, важно, но я всегда смогу к ней вернуться, правда?

– Сейчас это звучит так, как будто тебе в суде пожизненный срок вынесли, – сказал он мягко.

Думаю, что мама относилась к материнству очень похоже.

Вдох-выдох… О боже. Я ведь ей даже не сказала, что замуж выхожу.

Алекс притянул меня к себе, погладил по спине и волосам.

– Ты напишешь эти два сценария, и напишешь другие. У нас куча денег, мы найдем лучших нянь или выберем сад для звездных отпрысков. У тебя найдется время и для карьеры. Я ведь понимаю.

Так, лучше я помолчу сейчас о том, какая во мне встала волна негодования от слов, что моего ребенка будет расти какая-то там няня. Тоже что-то из детства, когда самопожертвование и личная жизнь были вознесены на алтарь материнства.

Еще один вдох-выдох. Ох, как-то не ожидала, что после такого вкусного и умиротворяющего вечера буду рыдать в три ручья. Надо срочно отвлечься. Не дать этому вечеру окончательно испортиться. Протухнуть. Скиснуть и утонуть под градом жгучих слез.

Поднимаю заплаканное лицо и целую Алекса. Сначала для успокоения, и чувствую, как выравнивается паника, отступает истерика, крепнет уверенность в собственных силах и будущем.

От этого поцелуй становится жарче. Требовательнее. Глубже.

Задыхаюсь из-за работающей печки или это кровь начинает кипеть от его рук, которые снова пробираются под свитер, как на аттракционе. Но теперь он расстегивает бюстгальтер одной рукой, и я не могу сдержаться, чтобы не отстраниться и не заметить:

– Дежавю не ощущаешь?

Алекс смеется, поглаживая мою грудь.

– Немного, – отвечает он.

Я стягиваю свитер, остаюсь наполовину голой. Кругом лес и вроде бы ни одной машины с тех пор не проехало. Если это и парк, то какой-то очень уж безлюдный.

Да и никаких признаков города не вижу, но, может, это снег тому виной, который уже налип на лобовое стекло и продолжает сыпаться сухой крупой.

Тянусь к его ширинке, провожу рукой. Он помогает мне с ремнем, а после снова возвращается к груди.

Обхватываю его член левой рукой, а правой сжимаю яйца. Вожу языком по всем изгибам и впадинкам. Не спешу, целую, облизываю, как самое вкусное на свете мороженое.

Потом заглатываю. Повторяю хваленную «бабочку» – порхаю языком по головке и уздечке, – и снова позволяю ему скользнуть глубже.

Когда выпускаю его, Алекс тянется к моим губам и целует их, после отодвигает водительское сидение сильно назад, чтобы не мешал руль. Тянется к бардачку.

Презервативов внутри хватит на роту солдат. Джейк запасливый.

Он рвет упаковку зубами, пока я стаскиваю с себя джинсы вместе с бельем. Места мало, но я встаю, нависнув над членом, пока он целует мои соски по очереди и трахает меня пальцами.

Я так близка к финишу, что сама направляю его в себя и опускаюсь, позволяя члену прошить мое тело и заполнить изнутри. Два больших пальца по очереди поглаживают клитор, один за другим, мой амбидекстер старается во всю, а я начинаю приподниматься и опускаться, а соски трутся о свитер, который Алекс так и не снял.

Замираю в предчувствии оргазма, остро чувствую, как перебирают, поглаживаю мои складочки пальцы одной руки и как пальцы второй скользят по клитору все быстрее. Впиваюсь в его губы и кончаю со сдавленным стоном, а он хватает мои бедра и начинает приподнимать и насаживать на себя. Быстро, глубоко, резко.

Касаюсь его щеки и стону, кажется, чересчур громко в ухо, и чудо-расчудесное, кончаю во второй раз. Сжимаюсь изнутри, обхватывая его член сильнее, так плотно что он едва входит, едва может двигаться, и через мгновение Алекс насаживает меня, притягивает к себе и вздрагивает всем телом.

Потом мы долго целуемся, а после я перелезаю на заднее сидение, чтобы нормально одеться, пока Алекс перевязывает презерватив узлом и прячет в пакет от орехов и потом в карман. Любой русский вышвырнул бы его в лес, не задумываясь, ловлю себя на этой мысли.

Дома уже все спят, когда Алекс быстро принимает душ, а моих сил хватает только на то, чтобы переодеться в пижаму. Когда снимаю джинсы, из кармана выпадает емкость с предсказанием.

Открываю. Читаю.

И понимаю, что все мои усилия, чтобы не испортить этот вечер, только что пошли крахом.

«Не повтори судьбу предшественницы».