Читать книгу Перепиши настоящее - Женя Онегина - Страница 4

Богдана

Просыпаться не хотелось.

На улице было все еще темно. В ноябре светает поздно. Мрачный Петербург все больше напоминает серый, заросший мхом и плесенью склеп.

Под колючим, но теплым одеялом было совсем неуютно, что вставать совершенно не хотелось.

Впрочем, судя по всему, пара часов у нас еще есть. Я осторожно, боясь потревожить Игоря, потянулась к смартфону, лежащему на тумбочке.

Семь тридцать утра.

До встречи с ребятами оставалось еще пара часов.

– Проснулась? – прошептал Игорь и провел колючим подбородком по моему плечу. Кожа мгновенно покрылась мурашками. – Девочка моя, ты почему такая хмурая?

– Просто так … – прошептала я и отвернулась. Не хотела, чтобы он видел меня такой.

– Что в этот раз?

– Давай не будем, Игорь!

– Давай – усмехнулся Игорь и потянул меня на себя.

Но я успела отвернуться и продолжила в подушку:

– Не нужно…

Но он меня не слышал.

Задрав длинную ночную сорочку до самого подбородка, Игорь прижался губами к моему животу. Обвел языком пупок и направился ниже.

Я нетерпеливо заерзала, и он тут же перекинул ногу через мои бедра, прижимая меня к матрасу.

– Богдана, не дергайся! – недовольно рыкнул он.

Я и не собиралась. Бессмысленно.

Это сейчас он здесь. Рядом со мной.

А скоро снова потянутся бестолковые дни ожидания и полные тревог бесконечные одинокие ночи.

– Детка, ты еще со мной? – засмеялся Игорь и лег сверху. Легко провел губами сначала по одной ключице, потом по другой.

Я приняла его с тихим стоном, выбрасывая из головы ненужные мысли.

Игорь, чувствуя мое настроение, замедлил темп и поцеловал требовательно и тягучее. Я ответила на его поцелуй со всей обрушившейся на меня безнадежной яростью. Впиваясь ногтями в широкую спину, я подалась ему навстречу, надеясь, что острое, почти граничащее с болью желание накроет меня с головой. Подарит хотя бы минутную передышку.

И мир взорвался. Низ живота скрутило сладкой истомой, в ушах зашумело, и я откинулась на подушки подставляя шею и грудь его жадным поцелуям.

– Зачем ты так со мной, детка? – спросил Игорь, легко целуя мой подбородок. – Как я теперь смогу от тебя уйти?

– Нас ждут, – проговорила я, надеясь, что мой голос звучит безразлично.

Но Игорь не поверил. Отбросил в сторону одеяло. Резко сел и дернул меня за запястье, заставляя подняться. Я почти упала к нему на грудь. Мужчина схватил меня за плечи и встряхнул так, что клацнули зубы.

– Что с тобой, Богдана?

Я не знала. Не знала, откуда взялось это чувство беспросветной тревоги.

Только вот… Я сходила с ума, вздрагивая от любого телефонного звонка, когда его не было рядом.

– Девочка моя, послушай меня! – Игорь прижал меня к груди и осторожно погладил по голове. – Все под контролем. Мы справимся. Все мы…

– Я знаю это, Игорь! – ответила я. – Давай сейчас не будем об этом.

Мужчина усмехнулся мне в макушку, а потом ухватил рукой за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

Я виновато сморгнула слезы.

– Ну сколько можно, Богдана?

Я шмыгнула носом и опустила глаза.

Игорь тяжело вздохнул и отпустил меня. Я плюхнулась на матрас и свернулась клубком, подтянув колени к груди. Мужчина недовольно фыркнул, но больше с расспросами не полез. Хлопнула дверь ванной. Еле слышно зашумела вода…

Я поднялась, одернула сбившуюся сорочку и раздвинула шторы. За беспокойной Невой стояла беспросветная темнота.

С высоты пятого этажа доходного дома, выходившего окнами на набережную, Петербург казался темным, стылым и безжизненный. Газовые фонари еще не зажглись, на улице было пустынно, грязно и безлико.

Закованная в гранит, еще не спрятавшаяся подо льдом Нева черной полосой отделяла исторический центр от жилого Васильевского острова. За ней из предрассветного сумрака вставала громада Исаакия.

Вязкая беспросветная темень всегда вызывала у меня неприятное чувство близкой опасности. Игорь над моим страхом посмеивался, предполагая, что я беспокоюсь зря. В нашей жизни было столько тайн, что темнота казалась полной ерундой.

Но я боялась темноты. Всю жизнь боялась.

Я не любила тусклый безжизненный электрический свет.

Но темноту я не любила еще больше.

– Детка… – Игорь подошел как всегда неслышно и обнял со спины, тесно прижимая к себе. – О чем задумалась?

– Да так… – ответила я и повела плечами. – Ни о чем.

Он толкнул меня вперед, заставляя опереться руками о подоконник. Я зажмурилась, стараясь не смотреть вниз.

Но Игорь прошептал мне на ухо:

– Открой глаза, солнце мое…

Тонкая сорочка не была для него преградой. Сильные руки по-хозяйски блуждали по груди, наглые губы выцеловывали шею, затылок, позвонки… крепкие мужские бедра вжимались в мои ягодицы…

А я смотрела на темный безжизненный город, раскинувшийся передо мной, и от страха до крови кусала губы…

Мы собрались за четверть часа.

Ледяной душ в холодной тесной ванной комнате. Битый кафель под ногами, ржавая вода из-под крана. Мутное зеркало.

Бледные щеки, красные от невыплаканных слез глаза.

– Девочка моя, ты не уснула? – спросил Игорь и притянул меня к себе. Он всегда входил без стука.

– Хотелось бы, – ответила я, стараясь не смотреть ему в глаза.

Игорь скользнул губами по моей щеке и проговорил раздраженно:

– Богдана, может быть уже хватит нагнетать? Нас ждут. Уже ничего не изменить.

– Я боюсь темноты…

– Я помню, – терпеливо ответил Игорь и снова поцеловал меня. Теперь уже в губы. Собственнически и жадно. – Но ты полетишь со мной…

– И целый день буду сидеть в отеле в Праге…

Он поцеловал меня легко и почти небрежно. Ласково щелкнул по носу, тем самым велев не унывать.

И пошел открывать дверь, за которой давно терпеливо ждали Стас и остальные.

***

Поиск нового объекта затянулся до десяти часов утра. Чтобы не терять времени даром, мы с Корвусом, недолго думая, расстелили куртки и расположились на ночлег прямо на холодном бетонном полу. Пара часов сна никогда не бывает лишней.

Мальчишку надзорные посадили обратно на стул и привязали к спинке, чтобы он перестал ломиться в запертую дверь. Разорвать верёвки паренёк не пытался, а просто сидел и раскачивался взад и вперёд, продолжая заученно бубнить одно и то же.

Разбудил меня излишне бодрый голос Сергея. Я сел, широко зевнул и протянул руку за листком с координатами. Рядом недовольно закряхтел Корвус.

– Ну ничего себе, какая удача! – присвистнул он, заглядывая мне через плечо. – Это же Петербург.

– Не просто Петербург, а именно Васильевский, – довольно уточнил Сергей. – Сейчас Георгий фотокарточку получит, и вперед.

– Нужна музыка, – напомнил Корвус.

– Сейчас посмотрим, что там насочиняли в этом году. Желательно взять нашу страну? – засуетился Сергей, открывая поисковик на телефоне.

– У меня есть идея получше, – пробурчал себе под нос Георгий, спускаясь вниз по ступенькам. За его спиной со скрипом захлопнулась дверь. В руках он держал фотокарточку района, в котором мы находились, снятого с высоты птичьего полёта. – Тут музыкант местный есть. Я часто его слушаю. Играет в том числе свои песни. Неделю назад записал одно его творение…

Георгий покопался в телефоне и включил медленную мелодию. Бархатный тембр пел о несчастной любви и потерянном смысле жизни.

– Подойдёт такая музыка? – спросил он подозрительно и, когда мы с Корвусом синхронно кивнули, продолжил. – С нашей стороны всё необходимое сделано. Теперь ход за вами. И не советую возвращаться с неудачей – два теракта никто терпеть не будет.

Мы с собратом по несчастью накинули куртки и уселись на пол. Я взял у Корвуса второй лист с координатами и положил к себе в карман. После этого мы схватились за фотокарточку с разных сторон, а Георгий включил с самого начала песню на телефоне. Слишком поздно я вспомнил, что нужно было на всякий случай проверить координаты Корвуса. Бывали случаи, когда подобные нам ошибались с точностью и оказывались внутри запертого подвала, из которого нельзя было выйти. Такое случалось редко, но всё же…

Но в этот раз уже ничего нельзя было поделать. Музыка быстро проникала в сознание, распространяя по всему телу некую умиротворённость. Изображение в глазах поплыло в такт музыке и начало меняться. Вот появился дом, с торца которого находился подвал с газетами, серое небо и капли дождя, люди, снующие по двору… Сначала я привычно ощутил себя сторонним наблюдателем. Мимо нас шли прохожие, не обращавшие никакого внимания. Мы не могли пошевелить ни руками, ни ногами. Но вот музыка стала уходить на задний план, а на передний выступил стук дождя и шум, доносившийся с Большого проспекта.

Через минуту я уже чувствовал неизменные для Петербурга пронизывающий ветер и сырость.

– Эм… Я так понимаю, что нам с тобой лучше успеть до того, как здесь окажусь я сам, – Корвус взглянул на часы, отмечая время. – Меня встретили полдесятого вечера… Давай осмотримся и поищем, кто может быть диверсантом.

– Я не хотел этого говорить при надзорных, но уверен на все сто, что нам нужно искать не людей, а подсказки, как расшифровать, что написано в газете. – Я говорил очень быстро, пытаясь не упустить даже самые незначительные детали.

– Эм… – протянул Корвус, проследив за моим взглядом.

– Подумай сам. Зачем отсылать нас во вчерашний день?!

– Эм… Чтобы предотвратить теракт в Вене, – заученно повторил Корвус.

– Слушай, ну мы уже все обсудили! И ты со мной согласился, между прочим! – надавил я. – Я уверен, что его предотвратить нельзя. Поэтому времени у нас практически нет, скоро здесь будут надзорные, и мы не успеем разгадать шифр. К нам и так будет слишком много вопросов, когда мы вернёмся в будущее в полночь и застанем новый теракт. Что там с подвалом, кстати?

Замка на двери не было. Я осторожно открыл её и заглянул внутрь. Газеты уже лежали аккуратными стопками на своих местах.

– Жаль… Эм… Надеялся, что мы увидим тех, кто их сюда положил, – раздосадовано пробормотал Корвус.

Следующие два часа мы провели бесцельно шатаясь по Васильевскому острову, который был изображен на фотокарточке. Мы приставали к прохожим с самыми дурацкими вопросами, то и дело приплетая к ним название газеты, но ловили лишь недоуменные взгляды. Мы обошли парадные и даже вскрыли кажущиеся подозрительными почтовые ящики, однако и там ожидаемо не нашли ничего интересного. Времени, конечно, до вечера было ещё навалом, но я чувствовал свою беспомощность, и меня это приводило в бешенство.

– Всё, хватит, надо перекурить! – пробормотал Корвус и, устало вздохнув, достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.

Я оглянулся. На первом этаже дома, около которого мы остановились, располагался небольшой магазин, торгующий открытками, забавными покетбуками и прочей канцеляркой. На витрине разноцветными буквами было написано:

«Раскрась всё белое в своей жизни, и скрытое обретёт форму».

– Да блин!!! – воскликнул я и, не рассчитав силу, хлопнул напарника по спине так, что тот чуть подавился сигаретным дымом. – Нам нужна эта хрень! Что это? Маркеры?

Я рванул к магазину, не дожидаясь напарника. Темноволосая девица за прилавком со скучающим видом листала ленту в смартфоне.

– Девушка, нам срочно нужно вот это! – выпалил я и ткнул пальцем на окно.

Девица, не отрывая взгляда от смартфона, положила на прилавок пластиковый пенал. Я расплатился и вышел на улицу. Корвус затушил окурок о стену здания и вопросительно приподнял бровь, ожидая объяснения.

– Идем! – рявкнул я и потянул его в сторону нашего подвала.

К счастью, надзорные ещё не успели туда заявиться. Схватив первую попавшуюся газету, я нанес маркером несколько широких мазков.

– Эм… Картинка… – удивленно протянул Корвус.

Да, мой напарник был абсолютно прав. Сквозь разноцветную штриховку проступало изображение. Прага. Карлов мост. Не узнать его было невозможно. Теперь я штриховал более тщательно, не пропуская ни одного белого отрезка, и скоро газета в моих руках потеплела и стала меняться. Изображение из схематичного рисунка превратилось в четкую картину. Мы с Корвусом видели людей, стоящих на мосту и неспешную Влтаву, в которой отражались плывущие по небу облака… Прошло еще несколько секунд, и внизу проступила дата.

– Ну вот, нам сюда, – довольно произнес я. – И опять сто два года назад.

– Эм… Будем перемещаться из этого дня?

– Да ладно?! Тебя это смущает? – хмыкнул я. – Не спорю, для надзорных это перебор! Но не для нас же?

– Эм… Такого никогда не делали…

– Ну, а мы сделаем, – я старался говорить как можно увереннее, хотя сердце стучало как сумасшедшее. Одно дело, троллить дядю Жору, а совсем другое – нарушать протокол. За такое и по шее получить можно. И хорошо, если только по шее. – Отсюда нырнём ещё дальше в прошлое, и потом вынырнем в своём настоящем в тёплой компании Жоры и Сережи. Ну?

– Уверен? Эм… А если мы попадём в этот день? – заколебался Корвус.

– Тогда нам будет уже все равно, куда попадать, – хохотнул я, а мой напарник подозрительно побледнел. – Окажемся здесь, дождёмся полуночи и вернёмся в настоящее. Главное – предотвратить теракт, так? А теперь у нас с тобой есть точная дата! – я постучал пальцем по газете – И не только!! – я аккуратно вырвал картинку и протянул Корвусу. – И что-то мне подсказывает, что она нам ещё пригодится. Здесь слишком много людей. Можно будет присмотреться к ним…

Напарник устроился рядом, достал блокнот и старательно переписал в него координаты, обозначенные под вырванным изображением. Потом так же обстоятельно отправил запрос на свой смартфон и в ответ получил хит сто двухлетней давности. Если я правильно разобрал запрос, дотошный Корвус озадачился даже конкретным месяцем. Слова были на чешском. Мелодия оказалась не такой плавной, как та, которую включал Сергей. И я немного завис, пытаясь настроиться на нужный лад, и затянул с перемещением.

Только поэтому я почувствовал в воздухе уже знакомый приторный аромат. Я узнал его мгновенно. Именно он разлился у КПП. Корвус тоже что-то почувствовал. Коллега округлил глаза и повернулся в сторону скрипнувшей двери. В этот момент картинка передо мной всё же начала плыть. Я попытался сопротивляться, разжать пальцы, стискивающие изображение Карлового моста, но уже не успевал. В отличие от Корвуса… Мой напарник отпустил картинку, зная, что теперь легко получит точно такую же на другой газете, и переместится лишь немного позже меня. Его фигура становилась все прозрачнее. Но того, кто показался в дверном проёме я разобрал во всех деталях. Лысая голова, густые брови, топорщащиеся в разные стороны… Прищурив карие глаза, мужчина достал из кобуры пистолет, навёл на Корвуса ствол и выстрелил.