Читать книгу Кровавая клятва - Jessica Falkovsky - Страница 3

*****

Не бывает идеальных жизней. Но у каждого из нас есть идеальные моменты, о которых мы никогда не сможем забыть, и которые будут идти в ногу с нами в течение всего жизненного пути. Вот что по- настоящему ценно. Это нужно беречь. Не стоит вести призрачную погоню за идеальной жизнью. Её можем создать мы сами. Каждый из нас. Никто не рождается с безупречной судьбой. Судьбы создают люди, она лишь результат наших усилий, творение руки человека. Никогда не стоит забывать об этом. Твоя судьба, жизнь и ты сам-это курс на будущее, цель, ради которой стоит не останавливаться, идти вперёд.

Жаль, что я начал придавать этому значение только теперь. В момент, когда многое уже утрачено и растеряно мной. И я не стану искать оправданий своим поступкам, винить случай или говорить, что звёзды виноваты. Виноват я, и с этим нужно научиться жить. Но сначала найти смелость и мужество признаться самому себе. Сегодня я сделал это. Не стану говорить о том, что с меня свалился груз, гнетущий годами, но разум прояснился, я сам нанёс себе удар, от которого очнулся. Именно так. Потому что до этого я находился в анабиозе. Я надеялся, что проблему можно не воспринимать всерьёз, и тогда она сама по себе решится. Этого не случилось. Значит, настало время брать эту ответственность на себя. Сегодня, сейчас же, немедленно. Я знаю, чего хочу, поэтому должен исправить всё то, что мешает мне обладать столь желанным и далёким. Теперь мысли выстроились в моей голове, и я чётко знал все свои дальнейшие действия.

Я разрывался от внутреннего монолога, но выдержал. И теперь я знаю: я должен, просто обязан найти её. Рассказать обо всём Джанет, прекратить, наконец, эти мучения. Всё что я считал любовью, оказалось лишь неудачной попыткой заменить Её, кем-то рядом. Я верил в то, что полюбил, потому как искал спасения от своих терзаний. И нашёл, ненадолго. Теперь я осознал: незаменимые люди всё же есть. Дженнифер одна из них. Я найду её, обязательно. И в этот раз ни за что на свете не потеряю. Никогда. Я начну искать нужную мне информацию, хвататься за любые зацепки, но у меня получится, иначе никак. И пусть теперь я ещё не уверен в том, есть ли у меня план для дальнейших действий, но в одном я уверен точно: поступая так, я не ошибаюсь. Это убеждение где-то глубоко во мне, возможно на подсознании, но я знаю, я чувствую, что так правильно.

*****

Сегодня у нас была запланирована встреча. Я готовилась к ней как никогда: завила и уложила волосы, сделала макияж, привела в порядок свои руки, и, конечно же, достала из шкафа то самое платье, – подарок Влада.

Всё что нужно было для похода в лес, я приготовила, включая вкусный ужин, и уже даже сложила в походную корзинку. Осталось только дождаться его, но телефон Влада оказался выключенным.

И хотя часы показывали лишь только пять часов, за окном уже темнело. По отдалённому раскату грома я поняла, что надвигается гроза. Досадно осознавать, что даже природа была против нас. А ведь я хотела сегодня найти пути примирения и впредь вести себя сдержанней и с пониманием.

Где-то в холле хлопнула дверь.

– Влад? Это ты? – спросила я, поднимаясь со стула на кухне.

– Да. Прости что опоздал, на улице начинается гроза. Жаль, что и сегодня мы не сможем выбраться в лес. Ты, наверное, расстроилась? – обратился ко мне Влад, снимая мокрую куртку.

– Вообще-то да, но даже не, потому что мы не сможем выбраться на природу. Я ведь готовилась…

Он улыбнулся:

– Да я вижу. Кстати, ты отлично выглядишь!

Впервые за долгое время он сделал мне комплимент, и это не могло не радовать меня, ведь это случалось так редко.

– Спасибо. Я приготовила твой любимый ужин. Мы ведь можем провести этот вечер вместе и дома, правда?

– Почему бы и нет? – ответил он, проходя на кухню. – Так что ты говоришь, приготовила?

– Ризотто с грибами. Я знаю, что тебе очень нравится это блюдо.

Мне показалось, что в его лице что-то изменилось.

– Влад? Что-то не так?

– Нет, всё в порядке. Не обращай, пожалуйста, внимания, я просто очень устал.

Но дело было не только в усталости. Это что-то другое, как в те особые дни, когда он запирается у себя в кабинете и подолгу не выходит оттуда.

Почему-то я решила, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы поговорить о нас, о моих обидах, о его странностях. Поэтому мельком взглянул на Влада и, оценив его настроение, я произнесла:

– Знаешь, я бы хотела попросить у тебя прощение за своё недавнее поведение. Это было неправильно с моей стороны, и…

– Не стоит Джанет. Я не хочу сейчас говорить об этом. Я не хочу говорить об этом в принципе.

Я была крайне удивлена таким ответом.

– Что это с тобой сегодня? Мне казалось ты в хорошем настроении.

– Ты же прекрасно знаешь о том, что это я виноват во всём, что происходит. Так зачем снова поднимаешь эту тему?

– Я просто хотела это сказать и всё. У меня и в мыслях не было тебя обидеть. И почему ты не ешь ризотто?

– Спасибо, я не голодный.

– Влад, тебе не понравилось?

Он вдруг встал и подошёл к окну.

– Я знаю о том, что ты идеально готовишь, но я, правда, не голоден.

Он врал. Я видела его настроение, когда он только пришёл домой, и видела, как резко оно изменилось при виде приготовленного мною ужина.

Вдруг, неожиданно для самой себя я произнесла:

– Его готовила тебе Дженнифер, верно? Поэтому ты так себя ведёшь?

Лучше бы я молчала. Пошла бы в свою комнату, ссылаясь на головную боль, включила телевизор в холле, но только не оставалась здесь, не говорила этого.

Влад молча повернул голову в мою сторону и пристально посмотрел мне в глаза. По спине поползли мурашки, и я поспешила отвести взгляд.

– Тебя устраивает такая жизнь, Джанет? – тихо спросил он.

– Какая такая?

Я попыталась сделать вид, что не понимаю, о чём пойдёт речь.

– Ты знаешь о том, что я буду лгать, а ты будешь верить. Верить каждому моему слову и оправдывать меня. Вот только зачем всё это? От меня в твоей жизни столько боли и слёз, я уже ненавижу себя!

Я положила свою руку ему на плечо:

– Потому что я люблю тебя Влад. Ты же и сам всё знаешь, зачем спрашиваешь?

Он тяжело вздохнул, взял мои руки в свои ладони, и задал свой главный вопрос:

– За что ты любишь меня? За страдания, которые я приношу тебе?

– Я люблю тебя не за что-то, а вопреки всему.

Видимо я ответила то, что он явно не ожидал услышать, потому что в комнате вдруг нависла тишина, после чего он, закрыв лицо руками сел на стул, откинувшись на спинку.

– Так не должно быть Джанет. Ты заслуживаешь намного большего в жизни. Тебе необходим тот, кто сумеет сделать тебя самой счастливой, кто положит весь мир к твоим ногам.

Я села рядом, обнимая его плечи и тихо произнесла:

– Зачем мне весь мир, если мне нужен ты? Я счастлива с тобой…

– Это ложь. Ты обманываешь саму себя. А знаешь почему? Тебе не с чем сравнивать, ты рядом со мной увядаешь!

– Скажи Влад, если бы вместо меня здесь была Дженнифер, ты бы сказал ей то же самое?

Это была игра на выживание. Я знала, с каким огнём играю, но теперь мне было всё равно, мне нужно было лишь подтвердить или опровергнуть мои предположения.

Мне даже показалось, что он и сам не знает ответа на этот вопрос. Но знала я.

– Ты бы не сказал ей этого. Никогда. А знаешь почему? – передразнивала я его. – Ты любишь её до сих пор, но не можешь признаться в этом себе самому. В этом доме должна быть совсем другая хозяйка, и это точно не я.

Я склонилась над коленями, обхватив руками голову. Со стороны могло показаться, что я старалась заглушить голос собственного разума, не давая ему углубляться всё дальше. На самом деле я просто прятала лицо, потому что не хотела показывать свою слабость и навернувшиеся на глаза, обжигающие, горячие слёзы.

*****

Влад молча вошёл в свой кабинет, тихо прикрыв дверь. После сегодняшнего вечера, проведённого с Джанет, он не мог собрать воедино свои мысли. Что делать дальше? Остановиться и попробовать быть счастливым? Или и дальше жить прошлым? Эти мысли роились в голове подобно множеству насекомых, которые гудели и не давали возможности сконцентрироваться.

Осторожно выдвинув верхний ящик стола, он достал аккуратно сложенный пополам листок и медальон, – всё, что осталось у него от Дженнифер.

Бережно развернув бумагу, он в сотый раз вчитывался в знакомые слова, снова и снова мысленно переживал тот день, когда боль утраты затмила его разум. Затмила настолько, что вопреки ей, он решил воссоздать заново свою жизнь, возродиться как Феникс из пепла. Он дал надежду Джанет. А теперь, когда осознал свой поступок в полной мере, безмятежность и беспечность сменил страх. Страх за своё будущее и ответственность за судьбу этой милой девушки, которая любит его, кажется, не замечая всех поступков и обид, причинённых ей.

Я прятался за спину женщины, и от этого мне становилось невыносимо. Я стыдился своих чувств, мыслей, поступков, стыдился самого себя.

За это столетие я изменился до неузнаваемости, и, к сожалению, не в лучшую сторону.

Всё чаще я начал выпивать, от чего становилось только хуже.

Я ненавидел самого себя за свою слабость и нерешительность.

Когда-то ради любви я отрёкся от семьи, рисковал своей жизнью, которая на тот момент ничего для меня не стоила. Теперь же, я сам прячусь от своих проблем за хрупкую спину той, которая в своё время помогла мне выбраться из этой ямы, куда я сам себя загнал. Как я мог думать о предательстве? Я не мог просто исчезнуть из её жизни раз и навсегда. Сначала я должен был убедиться в том, что она будет счастлива. Но видимо любовь к Дженнифер была настолько сильной, сродни разбушевавшейся стихии, которая сметала всё на своём пути. Она была разрушительной. Прошли годы до того момента, когда судьба позволила нам встретиться вновь, лишь для того, чтобы растащить в разные стороны. Прошли годы, а я так и не растратил тех чувств, которые пылали в моём сердце. Ещё тогда, в родном Хилдсбурге.

Весь мир перевернулся для меня с её появлением, но так и не вернулся к исходной позиции после её потери. Может быть потому, что в душе я втайне верил в нашу встречу рано или поздно? Может быть, этот огонёк надежды не давал угаснуть моим чувствам? Так почему же теперь я чувствую, что сдаюсь, что теряю её? Одна эта мысль наводила на меня такой ужас, что я просыпался ночами, шепча её имя…

Я понимаю Джанет. Я причинял ей боль всё это время, и продолжаю причинять теперь.

Если бы я только мог найти тот самый рычаг, который прекратил бы мои мучения, то не стал больше изводить своими терзаниями её. Эту милую, нежную, заботливую девочку, чувства которой я так и не оценил. Уже сотню раз я представлял себе этот разговор, мысленно я отпускал её много раз, но стоило только коснуться этой темы, как я становился всё более робким, нерешительным и жалким.

Я превратился в труса и пьяницу, и мне было ужасно стыдно, когда я вспоминал годы своего юношества в родном городе. Тогда я был образцом мужественности и примером воспитанности среди многих моих сверстников. Если бы кто-то из них дожил до наших дней и увидел, во что я превратился, то они отказались бы верить в то, что перед ними действительно тот самый Влад Хардман, которого они знали когда-то.

Ведь я занимаюсь самобичеванием каждый раз, находясь в пьяном угаре, но не могу воспроизвести в жизни и трети того, что намеревался сделать ещё вчера.

За это я себя ненавидел.

В моей жизни должно было случиться что-то, что встряхнуло бы меня с такой силой, с какой только можно пробудить сознание человека, чтобы снова вернуть ему смысл жизни. То, ради чего он будет двигаться дальше. И со мной это случилось. Только позже и весьма неожиданно. В тот момент, когда я меньше всего ожидал очередного потрясения.

А теперь я сидел в своём кабинете, читал письмо, написанное любимой рукой, и моё сознание уносило меня далеко в прошлое, когда я, проснувшись однажды утром и подозревать, не мог о том, какую встречу приготовила мне судьба.

*****

Последние лучи заходящего солнца слабо пробивались сквозь тонкую, ажурную штору, проникая вглубь комнаты, в которой находилась Дженнифер. Они, касались её белых рук, лица, сверкающих от косметики глаз, окаймлённых густой сеткой вен. Девушка сидела за большим письменным столом своего кабинета и что-то писала в дневнике. Казалось то, что она излагала, беспокоило её, потому что время от времени она останавливалась, постукивая обратной стороной металлической ручки по столу, и нервно покусывала губу. В этот момент на пороге показалась Виктория. Она опиралась спиной о дверной косяк, и молча наблюдала за тем, что делала Дженнифер.

– Нужно было заставить его поверить в то, что я умерла. Только тогда он, наверное, успокоился бы и жил дальше, – неожиданно произнесла она, отталкивая от себя дневник.

Виктория внимательно следила за каждым её жестом, откинув волосы от лица:

– Ты его не любишь больше?

– Почему ты так думаешь?

Этот вопрос явно вызвал у неё недоумение.

– Откуда тогда такая жестокость? Ты ведь умышленно причиняешь ему боль своим безразличием! Неужели ты, правда, считаешь, что, сказав ему о твоей смерти, он успокоится? Да он до конца своих дней будет винить в этом себя! Искать виновных в случившемся, чтобы отомстить, твою могилу, в конце концов! Ты думаешь, я ничего не вижу и не понимаю? Ведь ты, как и он страдаешь. Так дай же себе шанс быть счастливой! Дай этот шанс ему! В чём дело? Если ты, таким образом, пытаешься оберегать меня, то я уже взрослая и всё пойму.

– Ты не знаешь всего Виктория, я…

– Единственное что я знаю точно, так это то, что тебе нужен Влад. Ты должна найти его. Не мучай больше ни себя, ни его.

Девушка вошла в комнату и присела на маленький бархатный диванчик напротив Дженнифер.

– Знаешь, ведь ты права, мы уехали из Чарльстона только потому, что я опасалась преследований со стороны Грегори. Если бы Влад поехал с нами, он бы сразу обо всём догадался! Я пожертвовала ним ради нашей с тобой безопасности, ради тебя.

– Мама, но я не хочу таких жертв. Я не просила этого. Без моего согласия Грегори не сможет увести меня или заставить что-то делать, я уже не ребёнок.

Дженнифер кивнула, сложив руки перед собой на столе.

– Да, но он может навредить.

– Каким образом?

Объяснить это будет непросто.

– Он из тех людей, которые могут навредить одним только словом. Ему нельзя доверять. Я не хочу больше говорить о Владе, эта тема даётся мне нелегко.

– Знаю, поэтому и говорю, что ты должна дать ему шанс. Пускай он приедет!

Дженнифер поднялась из-за стола, хлопнув рукой по закрытому дневнику:

– Всё что меня беспокоит здесь. А ему я больше ничем не могу помочь.

Этими словами она ясно давала понять, что не имеет желания продолжать разговор, и настаивать, смысла нет. Поэтому Виктория не произнося ни слова, направилась к двери и вышла из комнаты.

– Что ж, если ты не можешь, могу я.

*****

Подсознательно я знала, видела, какие бури бушуют в ней. Я знала и о том, что Влад очень любит маму. Так почему же из-за меня они не могут быть вместе? Больше всего на свете я не хотела быть препятствием к их счастливой жизни. Слишком многое поставлено на кон. Она это заслужила.

Я вспомнила, что у меня в ежедневнике было где-то записано о нашем пребывании в Чарльстоне. Поэтому, благодаря интернету я легко смогу найти адрес дома, в котором мы находились всё то недолгое время. Мама говорила, что наш дом и дом Влада разделяют всего несколько проулков. Значит, я близка к цели.

Закрывшись у себя в комнате, я приступила к делу. На практике всё оказалось немного сложнее, чем я могла предполагать, но, тем не менее, спустя несколько часов упорных поисков, заветный листок с точными данными Влада: его адресом и номером телефона, лежали передо мной.

Оставался последний шаг, который мне предстояло сделать. Самый ответственный. Я понимала всю серьёзность и важность моего решения, и прекрасно осознавала, какая миссия на мне лежит. Поэтому: сейчас или никогда.

Я взяла в руку телефон, и уверенно набрала цифры с листка одни за другими. В трубке послышался гудок. Вот он, заветный рубеж, и, кажется, я смогла его одолеть.

До того как я услышала голос на другом конце, я успела насчитать около десяти гудков.

– Да? – спросил немного хриплый мужской голос.

Вот она, моя точка невозврата.

– Здравствуйте. Могу я услышать господина Хардмана?

– Это я. Слушаю вас.

Я выдохнула, перед тем как начать свою исповедь.

– Меня зовут Виктория. Мы с вами практически не знакомы, но моя мать вероятно много обо мне рассказывала.

Мысли судорожно сжавшись, метались у него в голове. Сначала он попросту не мог сообразить о ком идёт речь, и что это за девушка. Вероятно, она могла просто ошибиться номером. Но ведь она точно назвала фамилию – Хардман. Конечно, и это могло быть обычным совпадением, но всегда хочется верить в чудо. Потому он решился на уточнение:

– Простите, но как ваша фамилия? Я что-то не припоминаю вас…

Я улыбнулась. Ну, ещё бы. За всё время мы так и не увиделись с ним с глазу на глаз.

– Верно, это и не удивительно. Нам даже не довелось поговорить с вами. Но я всегда знала о вашем существовании. У меня фамилия матери, Эванс. Виктория Эванс.

Если до этого у него и могли быть хоть какие-то сомнения, сейчас они рассыпались в прах. Это было похоже на неожиданный удар в грудь.

– Виктория! Где вы сейчас находитесь? Как Дженнифер? Что-то случилось? Почему вы так внезапно уехали, ничего не сказав мне? Я так переживал всё это время! У вас всё в порядке?

Он заваливал меня вопросами.

– Влад, послушайте, пожалуйста. Вы должны приехать в Нью-Йорк. Мама собирается уезжать из города, так как здесь к нам уже начали присматриваться. Появляется множество ненужных вопросов. Когда мы уедем я не знаю, но знаю, что тогда уже точно будет поздно. Я звоню вам потому, что маме очень нужна ваша помощь. Она тоскует, но не может вернуться, из-за Грегори. Она боится что он не оставит нас в покое и будет преследовать куда бы мы не отправились. Я знаю, что вы очень любите её, и вижу, как страдает она сама. Я больше не смогла хранить этот секрет от вас. Не волнуйтесь, мы в порядке. Когда вы сможете приехать? Я пришлю вам адрес.

– Я постараюсь вылететь к вам как можно быстрее. Если я улажу все свои дела на работе, чтобы пораньше получить деньги на эту поездку, то отправлюсь уже через несколько дней. Говорите адрес.

Я продиктовала ему наши данные, и просила поторопиться, насколько это возможно, ведь я не знала, когда мама решит уехать и как надолго я смогу её задержать.

– Спасибо Виктория! Ты не представляешь, насколько я благодарен тебе за этот звонок!

– Вы с ней заслуживаете счастья.

– Ждите меня, я приеду уже совсем скоро.

– Тогда до встречи?

– До встречи…

После того, как в трубке вновь послышались гудки, я вдруг почувствовала такое облегчение и такую душевную негу, что поняла, – я всё сделала правильно.

Теперь Влад приедет, и мама снова будет счастлива, как и раньше.

*****

Я стоял в холле и не мог поверить в случившееся. Виктория сама нашла меня! И уже совсем скоро я увижу её и Дженнифер!

Это казалось мне чем-то невозможным, но я крепко ухватился за эту надежду снова видеть её рядом, держать её руки в своих ладонях…

Оглянувшись, я заметил Джанет, которая вышла из кухни и теперь стояла сзади меня, облокотившись о стену. Вероятно, она слышала мой разговор с Викторией. Я понимал, что мне предстоит серьёзный диалог с ней, ведь я собирался навсегда покинуть город и вернуться к Дженнифер.

– Тебе снова нужно будет уехать? – тихо спросила она, подойдя ближе, и обнимая меня за плечи. – Надолго?

Больше врать ей не было смысла, поэтому собрав волю в кулак, я вдруг резко выпалил:

– На этот раз, навсегда милая.

Наверное, она не сразу поняла смысл моих слов, потому что переспросила:

– Мы куда-то переезжаем?

Я вздохнул. «Ну же, давай, скажи ей правду!»

– Нет Джанет, не мы. Я один должен уехать из Чарльстона навсегда.

Теперь она стояла напротив меня, смотря прямо мне в глаза.

– Но почему Влад? Почему один? Что-то случилось?

Знала бы она, что то, что случилось, было одним из лучших происшествий за последнее время.

– Это из-за Дженнифер, да? – Схватив мою руку, она крепко сжала её. – Ну же, скажи мне правду, не мучай больше этой неизвестностью!

Кивнув, я ответил:

– Да, ей сейчас необходима моя помощь.

– Если бы дело было только в этом, ты бы не уезжал навсегда. Проблемам свойственно решаться за какое-то время. Они не вечны. Ты просто сам хочешь остаться там, с ней.

Я уже было открыл рот, чтобы сказать что-то в своё оправдание, как она продолжила.

– Знаешь Влад, ты должен был рассказать мне обо всём ещё в самом начале. Уверена, я бы поняла тебя. Ты можешь запирать в ящике письма, но ты не можешь запереть там свои чувства! Она нужна тебе. И всегда была нужна. Вот только ты решил поиграть моими чувствами, зная, что тебе это совсем не нужно.

Теперь я точно ничего не мог добавить. Оказывается, она знала о письмах и о причинах моей грусти. Отпираться было бессмысленно.

– Ты никогда не любил меня?

Я боялся этого вопроса, ведь он разом мог перечеркнуть всё то, хорошее, что было между нами за эти годы. Четыре года. Подумать только, я пытался играть в любовь, или любил по- настоящему? Одно я знал наверняка: моя совесть не позволяла мне сделать этот выбор. Я не мог предать одну, любя другую, и наоборот. Ведь каждая из них теперь была настолько дорога моему сердцу, что я не мог и думать о том, чтобы делить их. Не мог, до сегодняшнего дня. Точнее до этого судьбоносного звонка, который решил всё сам собой, расставил всё по местам.

– Да ответь ты уже на вопрос! – крикнула на меня Джанет, крепко сжимая руки в кулаки.

Казалось, она готова разорвать меня в клочья, да и что там скрывать, – я заслужил это.

– Нет, – произнёс я тихо. – Нет, ты не права. У меня были чувства к тебе, самые настоящие, и я искренне верил, хотел верить, что у нас всё получится. Но не получилось. Жизнь распорядилась иначе. Я виноват в том, что не сказал об этом сразу, не забил тревогу, когда понял, что наши отношения обречены. Нужно было сказать тебе, что мы идём на дно с этим кораблём. Но я смолчал, как самый настоящий трус, и эта вина всегда будет со мной. Но ты должна мне поверить в одном: я не обманывал тебя ни разу, когда говорил о том, что чувствую. Каждое моё слово, обращённое к тебе, было правдой.

– Кроме тех, что касались её?

– Возможно. Там я уже не всегда мог контролировать себя. И за это тоже прости.

Разговор начинал приобретать пессимистический характер, поэтому я поторопился обойти его. Излишняя эмоциональность сейчас не была нужна ни мне, ни ей.

– Дженнифер не справится одна, я ей нужен. А ты не останешься в одиночестве, это точно. Я знаю о Грегори и о том, что он был здесь частым гостем. Знаешь, видимо он и вправду осознал все свои ошибки в прошлом и теперь показывает только лучшие свои стороны. А ещё, мне кажется, ты ему не безразлична. Подумай над этим, ведь он, не я, с ним ты не плачешь, не грустишь. Он заставляет тебя улыбаться, а это главное.

Я говорил сейчас примерно то же самое, что передала мне в своём прощальном письме Дженнифер, перед тем как исчезнуть из моей жизни. Она советовала мне присмотреться к Джанет и быть счастливым. К сожалению, её план на мне не сработал, без неё я не смог обрести это самое счастье. Оно оказалось невозможным для меня. Надеюсь Джанет повезёт больше, и она действительно сумеет разглядеть в его лице того единственного, кем не смог стать для неё я.

– Влад, я не держу на тебя зла, так как всё понимаю. Сердцу не прикажешь, и ты не виноват в этом. Мы страдали одинаково, и причина у нас была одна: мы любили человека, который казался нам недосягаемым. Поэтому злиться на тебя было бы нелогичным. Ты и сам себя немало наказал, теперь мы квиты. Главное обещай мне найти своё счастье и больше никогда не терять. Чтобы не пришлось снова разбивать кому-то сердце, и жить в терзаниях.

– Я пообещаю, только если ты сделаешь то же самое ради меня.

– Обещаю, – произнесла она, еле дыша.

– И я обещаю тебе быть счастливым с той, кому принадлежит моё сердце.

Ну вот, я сказал это. Только легче мне не стало, хотя мы и рассчитывали. Я уверен, она чувствовала сейчас то же самое.

Всё вышло немного иначе, чем я думал в начале. На фоне счастливого известия Виктории, обида, которую я нанёс Джанет, теперь затмевала всё хорошее. Я, по сути, только что предал её в очередной раз. И если раньше она ещё могла во что-то верить, то теперь это предательство было окончательным. Видимо моя любовь к Дженнифер и правда имела разрушительное воздействие не только на наши жизни, но и на меня. Теперь она точно заглушила голос моей совести, который ещё недавно продолжал упорно противиться мне.

*****

В небе витали ароматы примулы и ночной фиалки. Воздух в это время года больше напоминал сладко – приторные духи, которые выплеснулись из опрокинутого небрежной рукой флакончика. Голова кружилась от этого нежного запаха, и внутри всё будто бы сжималось сильной, но в то же время мягкой рукой. Какая-то нега разливалась по всему телу, и вокруг не существовало больше ничего кроме этой навалившейся внезапно истомы.

Небо напоминало чёрный, расшитый золотыми звёздочками – искорками плащ чародейки Ночи.

Из леса прохладный летний ветерок приносил аромат еловой хвои, а руки гладили мягкий как бархатный ковёр мох.

И вся эта ночь смешалась в какую-то трогательно – грустную главу из любимого раздела книги под названием «Жизнь». Ведь всё это когда-то уже происходило со мной: так же вдыхала я аромат примулы, так же ярко освещала луна узенькие лесные тропинки. И так же, навсегда, останутся в моей памяти эти незабываемые, наполненные магией и волшебством июньские ночи.

Теперь сидя здесь, на нашей с Валери опушке, я вспомнила всё. Эта ночь уже была однажды в моей жизни, и вот теперь всё повторяется. В последний раз я была здесь с Владом, но потом всё резко изменилось, и это место снова стало только моим. Сестра приезжала теперь крайне редко, и у меня больше не было возможности разделить свой маленький мирок с ней. Просто на это не хватало времени. Она уезжала так же внезапно, как и появлялась в городе, и этих часов проведённых с ней мне всегда было мало. Мы говорили и не могли наговориться, будто бы не видели друг друга сотню лет. В этот раз она задерживалась в Лондоне. Насколько я могла знать, у неё случились проблемы с учёбой, и ей дали шанс на переэкзаменовку, поэтому всю половину летнего месяца она проведёт там. Я тоже всерьёз начала задумываться о том, чтобы уехать к ней. Возможно, мне удастся найти там неплохую работу и зацепиться в городе, тогда я смогу видеться с сестрой чуть ли не каждый день. Здесь меня всё равно больше ничего не держало кроме родителей конечно, но, думаю, и они смогут понять меня. Теперь всё здесь будет напоминать мне о Владе, и я так никогда и не отойду от нашего с ним разрыва. В Чарльстоне у меня была всего лишь выездная работа на несколько раз в неделю. Так как я была реставратором картин, то некоторые экспонаты мне разрешали забирать на дом и работать с ними там. Ну а были и такие, что просто не подлежали никакой транспортировке, поэтому почти каждый день мне приходилось ездить в город. Если честно, я была только рада этому, так как в процессе работы я отвлекалась и на некоторое время забывала о том, что ждёт меня по возвращению. А чаще всего меня там ждал пустой дом, по которому я бродила в полном одиночестве, дожидаясь возвращения Влада. Когда заказов было много, я с радостью хваталась за них, усердно налегая на работу. В другое же время моим уделом был диван в гостиной и телевизор, который хоть как-то скрадывал моё внутренне опустошение, заполняя его массой ненужных фактов.

Это только так, кажется, что мы готовы к несчастьям. К ним нельзя быть готовым никогда. О них можно думать, знать, предостерегаться и стараться защитить своих близких, но готовым быть невозможно.

Просто однажды наступает такой момент, когда уже не хочется знать ни вопроса, ни ответа на него. Ты затягиваешь потуже в узел свой страх над той пропастью, что разверзлась перед тобой, и судорожно пытаешься двигаться дальше. Так теперь делала и я.

Помню, как я решила проследить за Владом в одну из предпоследних ночей перед тем разговором, что состоялся у нас недавно, который собственно и поставил жирную точку на нашем будущем.

Отворив дверь, он вошёл в здание, некогда бывшее музеем, и, оглянувшись по сторонам, закрыл её за собой. Я притаилась за высоким, густым кустом сирени, и была рада, что осталась незамеченной им.

В окне второго этажа зажегся яркий свет, и я увидела Влада, плотно задёргивающего штору.

«Что он здесь делает?» – пронеслось у меня в голове.

Всё это время, прячась за кустами и деревьями сада, я видела его тень, нервно ходящую по комнате, заложив руки за голову.

Осознание происходящего пришло ко мне немного позже, когда я в очередной раз вспомнила о его подружке, и о том, что она жила где-то поблизости. Сомнений не оставалось: это был её дом. Дом Дженнифер. И Влад, оказывается, бывает здесь, даже в её отсутствие. Жаль я не знаю, как часто, и давно это происходит. Теперь многие недостающие фрагменты пазла стали на место, и я получила полную картинку.

Если раньше я могла терзаться сомнениями и меня полностью не убедили её письма и украшение в его письменном столе, который он закрывал на ключ от меня, то этот факт был исчерпывающим. Он никогда не переставал любить её. Даже когда был со мной. Каждую минуту он думал о ней, а чего хуже, даже видел во мне её. И теперь я готова его отпустить к ней. Навсегда. Так будет справедливо для нас обоих.

*****

Виктория сидела в парке рядом с Маркусом и обсуждала их первый концерт в новом составе.

– Как думаешь, какого стиля мы будем придерживаться? Я про одежду.

Парень пожал плечами:

– Не знаю, это Натаниэль решает всегда.

– Он у вас что, главный? – улыбнулась Виктория.

– Вроде того. Да мы и не против, наоборот, одной проблемой меньше для всех.

– А что если в этот раз, я попрошу его заняться оформлением нашего внешнего вида? Как думаешь?

– Не факт, что он согласится на это.

– Обратное тоже не факт. Но попробовать то можно. Потому что, если быть совсем откровенной, мне не очень нравятся эти дешёвые нашивки и блёстки. Мы должны выглядеть солидно, а не как уличные музыканты.

Маркус толкнул её локтем в бок:

– Ты имеешь что-то против уличных музыкантов?

– Нет же! – рассмеялась она. – Но это ведь совсем другой уровень мастерства, или ты не согласен?

– С этим не поспоришь, конечно, но я сомневаюсь, что Натаниэль пойдёт на это. Он придумывал этот стиль сам и вряд ли позволит, кому-либо вносить кардинальные изменения в его идею.

– И всё же, я риску.

На мгновение её взгляд ухватился за прохожего парня, который теперь сел напротив них на скамейку и внимательно рассматривал Викторию.

– Кто это? – шепнула она тихо, кивая в сторону незнакомца.

– А, этот. Он гот, неформал, – так же, шёпотом ответил Маркус. – Да ещё к тому же вампир.

– Что ты сказал?

Казалось, каждая мышца её тела теперь была в напряжении.

– Ну, этот чудак так себя называет. Постоянно выискивает информацию об этом, мечтает о бессмертии и всё такое. Мы считаем его ненормальным, поэтому не обращай особого внимания. Да, и вампиров ведь не существует.

Виктория нервно теребила в руках кончики своих волос.

– Это и вправду интересно. Ты говоришь, он выискивает информацию. И что, уже находил что-то стоящее?

Маркус лишь улыбнулся:

– Я смотрю тебя, заинтересовал этот парень, – и, выдержав короткую паузу добавил: – Несколько раз что-то находил. Вот, например: обескровленное тело возле реки или убийство молодой девушки со странными порезами на шее. Об этом говорили на каждом шагу, и писали все кому не лень. Было время, когда люди боялись даже выходить на улицу.

– Ничего себе.

– Виктория, а ты веришь во всё это? – спросил вдруг он.

– О чём ты?

– Ну, я о вампирах и прочем…

Девушка лишь пожала плечами, чтобы хоть как-то скрыть своё волнение.

– Не знаю, может быть. В мире ещё так много неизвестного науке, поэтому как знать?

Всё это время она краем глаза наблюдала за этим странным парнем, который тоже, по всей видимости, заинтересовался ней, и смотрел в её сторону.

Маркусу это явно было не по душе:

– Чего этот парень уставился на тебя?

– Возможно, я ему понравилась, – наигранно кокетничая, ответила Виктория.

Её ответ взбесил Маркуса ещё больше:

– Я сейчас пойду и…

– Скажи, – перебила его Виктория, о чём-то задумавшись. – А если бы вампиры существовали, ты бы смог полюбить одного из них?

Казалось, вопрос Виктории поставил его в тупик, но ответ тут же нашёлся:

– Конечно же, нет! Это отвратительные создания, которым не место среди людей! И знаешь, если бы я лично когда-то повстречал одного из них на своём пути, думаю, убил бы его.

Внутри у Виктории всё вдруг оборвалось.

«Я должна быть осторожной, чтобы он ничего не заподозрил. Чтобы они все ничего не заподозрили и не узнали обо мне»

*****

Сегодня я пришла на репетицию раньше обычного, так как хотела немного потренироваться в новых условиях. В нашей студии ещё никого не было, поэтому я на правах нового участника коллектива воспользовалась запасным ключом, спрятанным в подвесном цветочном горшке у окна, и вошла внутрь. В нос ударил резкий запах горелой проводки, поэтому, включив верхнее освещение, я осмотрелась. На первый взгляд всё вроде в порядке, но как бы там ни было, нужно будет сказать об этом Маркусу или Натаниэлю когда они придут.

В студии было невыносимо жарко. И как назло нет ни одного окна.

Я решила хоть немного освежиться, поэтому пошла в уборную. Открыв кран, я зачерпнула рукой холодной воды и сделала глоток. Так намного лучше. В этот момент за спиной послышались шаги. Это был Натаниэль.

– Привет Виктория! Чего это ты сегодня так рано? – улыбаясь, спросил он, опираясь рукой о стену.

Я встряхнула мокрые руки, и провела ими по лицу.

– Решила немного попрактиковаться, пока есть такая возможность.

– К сожалению нет. У нас концерт на этой неделе, и ты в нём активно участвуешь.

Моему удивлению не было предела.

– Ты это сейчас серьёзно, что ли? Но я ведь только недавно пришла!

– Да какая разница? Ты и до этого выступала так, что можно только мечтать.

Это, несомненно, была лесть, но мне приятно.

– А как быть с новой обработкой? У меня ведь совсем не было возможности её опробовать на деле.

Он кивнул:

– С этим разберёмся. Сегодня прогоним всю программу в той очерёдности, в которой она будет на концерте. Я думаю проблем возникнуть не должно.

– Ну, а если возникнут? Что тогда?

– Я очень сомневаюсь. Но если ты так об этом переживаешь, то Мия просто добавит эффектов к твоему голосу. Поверь она профессионал своего дела.

Я облегчённо вздохнула. По крайней мере, у меня будет немного времени для того, чтобы успеть запомнить программу и не упасть лицом в грязь.

– Натаниэль! – окликнула я его, уже на выходе.

Он обернулся, вопросительно взглянув на меня:

– Да?

– Там сильно чем-то горелым пахнет, ты бы пригласил электрика, пускай осмотрит провода.

– Где именно пахнет?

– Точно не скажу, но я почувствовала этот запах ещё при входе.

– Хорошо, на днях займусь этим, не беспокойся. Здесь столько оборудования, поэтому не удивительно, если что-то замкнуло.

Меня удивило такое беспечное отношение Натаниэля к моей просьбе, ведь речь шла о безопасности.

Сегодня репетиция шла полным ходом, так как мы очень торопились, чтобы вложиться в программу и научить меня тому чего я ещё не знала. Натаниэль всегда старался оказаться рядом со мной. Все эти случайные прикосновения к руке, невинные объятия и многозначительные взгляды явно были неспроста. Он всеми силами пытался добиться моего внимания и расположения, а в присутствии Маркуса это его занятие и вовсе превращалось в соревнование. Не скажу, чтобы я злилась из-за этого, но мне было уж точно неприятно такое поведение моих коллег. Несколько раз я даже пыталась разнять их, после очередной шутки Натаниэля о том, как ловко он умеет завоёвывать девушек, в том числе и чужих.

– Смотри Маркус, не успеешь оглянуться, как я уведу у тебя Викторию! Так и знай!

Эта было уже слишком даже для меня, поэтому я обратилась к Натаниэлю, не без доли раздражения в голосе:

– Мог бы и моего мнения спросить. Я вообще-то не вещь, чтобы распоряжаться мной.

После этого его пыл поубавился, и надеюсь надолго. Меньше всего сейчас мне было нужно наблюдать за их ссорами, когда впереди у нас предстоял концерт, мой первый концерт в новом составе, где, кстати, всем мы должны работать сообща. Поэтому я с головой уходила в работу, стараясь не замечать того, что творится вокруг меня. И я должна признаться, это помогало. Чем меньше внимания я уделяла их перепалкам, тем реже они случались. Скорее всего, это делалось больше для публики, чем ради выяснения отношений. В конце концов, это можно сделать и другими способами, не вовлекая туда меня.

Почему-то мне вспомнилось моё первое впечатление об этих ребятах, когда я только пришла сюда впервые. Тогда Натаниэль сразу же привлёк моё внимание. Он ярко выделялся на фоне других, и почему-то вызывал у меня смущение, хотя я никогда не испытывала проблем в общении. Рядом с ним моё дыхание учащалось и казалось, что нет в мире счастливее человека в эту минуту. Я не могу с точной уверенностью сказать, что именно мне так понравилось в нём, что привлекло. Но с каждой минутой, я чувствовала себя всё более ненаходчивой и беспомощной рядом с ним.

Но прошло время, и многое изменилось в моём сознании, перевернулось. По началу, Маркус, вызывавший во мне столь двойственные эмоции, постепенно превратился в того человека, с которым я делилась тайнами, идеями, новостями. И чем больше я узнавала его, тем яснее осознавала, как я заблуждалась ранее. Натаниэль был совсем другим. За свою не столь короткую жизнь, я сумела достаточно хорошо изучить людей. И теперь могла уверено сказать, что в нём было что-то такое, что заставляло не верить ему. Что-то чужое и холодное. Я начала замечать за собой то, что избегаю его настолько, насколько этого позволяла наша работа.

*****

Над городом сгущались сумерки, и я больше не могла оставаться в доме одна. Стены, казалось, давили на меня своей тяжестью, грозя в любую минуту лишить меня возможности дышать. Поэтому, я, собрав в хвост волосы, и накинув лёгкую курточку, вышла на улицу. Людей сегодня почти не было, и от этого было ещё тоскливее, будто весь мир опустел, оставив меня одну наедине с весьма нерадостными мыслями. Сейчас я меньше всего хотела находиться в полном одиночестве, поэтому по привычке набрала номер Грегори. Но он не отвечал. Я не осуждаю его. Ведь, в конце концов, у него есть своя жизнь, и он просто не обязан каждую минуту ждать моего звонка, чтобы тут же сорваться по первому зову. Что ж, значит не судьба. Хотя с недавнего времени я мало верила в подобные вещи, но всё же. Застегнув повыше куртку, я быстрым шагом направилась вдоль низеньких домиков, в сторону леса. По дороге окинув взглядом бывшее здание музея, я отметила для себя, что света нет ни в одном из окон. Значит, Влада там тоже нет. А может он просто понял, что я знаю о его поздних визитах сюда, и перестал привлекать внимание, не пользуясь электричеством. Сейчас я готова была поверить в любую, даже самую безумную теорию. Удивляться было нечему.

Свернув мимо нашего с Валери дома, я вдруг остановилась, улыбнувшись. Это поистине было нашим любимым местом, где мы проводили лучшие дни вдали от городской суеты. И тут же мигом пронеслась перед глазами картина нашего рокового приезда на выходные. Тот самый день, когда я впервые увидела его – день нашего знакомства. Если бы я только знала, чем это обернётся, лучше бы уверенно закрыла дверь перед ним, когда он пришёл извиняться. Но теперь поздно что-то менять, нужно исправлять то, что уже сделано.

Резко развернувшись, я зашагала прочь. Воспоминания о сестре натолкнули меня на мысль о нашем секретном месте в лесу, и я торопилась уединиться там. Не прошла я и половины пути, как мой телефон неожиданно зазвонил. Грегори, наверное, увидел пропущенный вызов от меня и решил всё-таки перезвонить. Я подняла трубку.

– Привет Грег…

– Привет. Я увидел, что ты звонила, и подумал: вдруг у тебя что-то случилось.

Вздохнув я произнесла:

– Вообще-то так и есть.

– Расскажешь сейчас или лучше с глазу на глаз?

– Да. Лучше будет не по телефону. Хочешь, я приеду?

– Но ведь уже поздно. Я не хочу, чтобы ты одна ехала через весь город.

– Какая разница? Всё равно ведь возьму такси. Автобусы в это время уже не ходят.

– Может, будет лучше, если я приеду? Что скажешь?

– Нет. Скоро домой должен вернуться Влад, и сам понимаешь…

– Понимаю, – как-то мрачно произнёс он. – Ну что же, хорошо, я выйду встретить тебя. Позвони, как доедешь, не забудь.

– Конечно, не волнуйся, я уже не маленькая.

– А иногда кажется, что всё наоборот.

– Давай Грегори, до встречи.

– До встречи.

Я отключилась. Значит, на сегодня моя прогулка в лес отменяется. Теперь дело было за малым: дождаться такси, и не слишком долго засиживаться у Грегори, иначе даже за двойную плату, водитель может отказаться везти меня за город. Правда я ещё никогда не проверяла это на практике, но думаю, рисковать не стоило. Да и к тому же Влад уже вовсю собирает вещи, поэтому мне скоро предстоит сделать то же самое, а задерживать его своим присутствием я не стану. Поэтому к началу одиннадцатого я должна быть дома. Если это место вообще когда-то можно было назвать моим домом.

*****

Грегори только что сварил нам свежего кофе, и теперь мы сидели в гостиной его квартиры и вели весьма непринуждённый разговор. Должна признаться за всё время нашего с ним знакомства я была здесь впервые. Меня удивило то, что в интерьере он придерживался своего, не похожего на другие стиля, и был весьма педантичен и чрезмерно опрятен как для мужчины. Нет, я вовсе не хочу сказать, что у Влада не было этих качеств, просто в данном случае это нечто другое. Казалось, за всей этой опрятностью он пытался скрыть что-то более глубокое. Будто бы он прятался за необычным антуражем, от того, что угнетало и преследовало его. Я чувствовала это, видела по его жестам и движениям, но боялась спросить, так как не хотела задеть то, что по сути меня и не касалось. Но видимо он сам это понял, потому что спросил прямо:

– Тебе здесь некомфортно, да? – и, не дождавшись ответа, продолжил: – Понимаю, я иногда сам чувствую себя чужим здесь. Много раз пытался сменить обстановку, уйти от всего этого. Но от самого себя ведь не сбежишь. Так и живу.

Он поставил чашку кофе на столик, стоящий около дивана, на котором мы сидели.

– Считаешь меня странным, верно?

Я отрицательно закивала головой.

– Нет. С чего ты это взял? Каждый человек имеет право на свои…

Запнувшись на полуслове, я покраснела.

Грегори засмеялся:

– Выходит, что всё-таки странности.

– Может и так. Но вот только странности – не всегда отрицательное значение. Я считаю, что это наоборот, своеобразное проявление индивидуальности.

Он внимательно посмотрел на меня.

– У тебя они значит, тоже есть?

– Несомненно. Я считаю своей главной странностью верить в лучшее, даже когда всё плохо. А ещё доверять людям. Не перестаю наступать на, те же грабли.

– Всё было слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой?

– Именно так. И вот это поистине странность. Почему жизнь меня так ничему и не научила?

– Просто ты не реалистка. Ты видишь в людях то, что хочешь в них увидеть, но не то, чего они действительно заслуживают.

Я последовала его примеру и, поставив чашку на столик, откинулась на спинку дивана.

– Дело не в людях, дело во мне. Ты прав, я не реалистка, я неудачница, и этим всё сказано. Для таких как я не может быть хорошего финала.

– Эй, Джен! Не смей! Ты сейчас повторяешь мои слова, помнишь? Когда меня уволили из издательства, я говорил то же самое, но ты разуверила меня, твои слова вселили в меня надежду! И теперь я не позволю тебе делать тоже самое с собой. Я был не прав, и осознал это благодаря тебе. Пожалуйста, не говори так…

– Я помню Грегори, но ты же видишь, моя жизнь летит к чертям и иногда, я уже не могу себя сдерживать. Этот гнев и обида вырываются наружу, и я боюсь, что однажды могу сорваться на самых близких мне людей. А я очень этого не хочу. У меня нет перспектив на будущее, всё рушится на глазах, а после отъезда Влада я совсем опущу руки. Да, я отпустила его сама, но при этом не знаю, как буду жить дальше.

– Ты не такая как я, ты намного сильнее Джен. Ты не неудачница, просто ты запуталась, тебе тяжело.

– Я не сумела даже отстоять своё право на счастье. Какое слово здесь стоит использовать?

Грегори сел рядом со мной, и положил свои руки поверх моих ладоней.

– Только слабые сдаются Джанет, ставят на себе крест. Но ты ведь не такая!

– Грег…

– Никогда не сдавайся! Слышишь? Я запрещаю тебе опускать руки! Ты достойна лучшего в жизни. Знаешь, когда-то я тоже наделал глупостей, сам отказался от того, чтобы быть счастливым теперь. Жалею, что не рискнул, не сделал этот шаг, и теперь у меня нет никого в этом мире.

Я почувствовала, что к горлу подступает ком и предательские слёзы наворачиваются на глаза:

– Ты потерял любимую?

– Я потерял дочь.

На минуту мне показалось, что я ослышалась.

– Что? Дочь? Но как…

– Да Джен, у меня была маленькая дочь. И я проявил слабохарактерность, я попросту побоялся. Этот поступок не достоин мужчины, а тем более отца.

– Грег… – я придвинулась ближе, потрясённая столь неожиданной новостью. – Как это возможно? Когда ты успел стать отцом?

– Это мой маленький секрет, которым я, к сожалению, не могу с тобой поделиться, потому что и так уже взболтнул лишнего. Но мне давно уже стоило с кем-то поговорить об этом. Меня каждую ночь мучают кошмары, и я просыпаюсь с криками.

– Тебе снится она? Малышка?

Он кивнул:

– Да. А ещё её мать. Помнишь тот рисунок, о котором ты спрашивала меня?

– Помню.

– Тогда я не был готов рассказать тебе всего. Но теперь…

– Вы расстались с ней?

– На века. Она погибла, и эта вина преследует меня, по сей день. Я живу словно в аду, и от него нет спасения.

– Мне так жаль Грегори, – я провела рукой по его плечу.

– Ничего, ты ведь не знала, я сам начал этот разговор.

– Как её звали?

Он тяжело вздохнул:

– Стефани. Знаешь, сейчас я бы всё отдал ради того, чтобы спасти их обеих. Но у меня нет такого шанса. У меня теперь никого нет.

– У тебя есть я. Конечно, моё присутствие никогда не восполнит твоей потери, но я хочу, чтобы ты знал об этом.

– Спасибо Джен. Ведь и правда, ты единственный, настоящий мой друг, которому я могу довериться.

Он наклонился ко мне немного ниже, и я, наконец, почувствовала. Это был явный запах перегара, умело замаскированный под невинное чаепитие. Грегори был пьян, и алкоголь развязал его язык, – отсюда все эти откровения. В обычные дни он был малоразговорчив, и больше слушал, чем говорил. Сегодня же всё было иначе.

Тут я вспомнила о том, что мне ни в коем случае нельзя засиживаться, а за нашей непринуждённой беседой прошло намного больше времени, чем я рассчитывала ранее. Поэтому я заторопилась домой, так как не хотела ворошить старые раны Грегори, да и ему самому стоило сейчас отдохнуть. Он отпустил меня неохотно, и приглашал обязательно заглянуть к нему на следующий день. Я с радостью приняла его приглашение, и заторопилась на автобусную остановку в поисках позднего такси. В этот вечер мне повезло.