Читать книгу Лучше поздно!.. - Жиль Легардинье - Страница 13

– Огромное вам спасибо, но не стоит так беспокоиться. Я вполне могу дойти пешком. Я привык много ходить. Возвращайтесь лучше к своему сынишке.

– Месье Селлак, не говорите глупостей, нам все равно по пути. Вам так и так придется возвращаться пешком, поберегите силы.

Тома понял, что ему не удастся отделаться от участливой медсестры. И теперь ехал в машине Полин по направлению к центру города.

Хотя так было удобнее и быстрее, он все же предпочел бы отправиться туда пешком, чтобы успеть психологически подготовиться к тому, что его ждало. Тома собирался пережить исторический момент. Впервые он рассчитывал увидеть Эмму во плоти.

Благодаря сайту студентов медицинского училища Тома сумел вычислить, что сегодня группа второго курса, на котором училась Эмма, заканчивает занятия в 18 часов 30 минут. Хотя он в мельчайших деталях помнил снимки, переданные Кишаном, но все же взял их с собой, главным образом чтобы чувствовать себя спокойнее. Если бы ему сказали, что когда-нибудь он будет носить с собой несколько листков бумаги в качестве талисмана, он бы просто не поверил.

Полин ехала довольно быстро. Тома привык к энергичному вождению, особенно на дорогах Кашмира, но здесь, в городе, ему было не по себе.

– В Индии ведь левостороннее движение, насколько мне известно? – спросила медсестра.

– На нормальных дорогах – да, а в более отдаленных районах ездят как получится.

Полин проехала перекресток – слишком быстро, на взгляд Тома.

– Мне кажется, вы очень понравились нашим постояльцам. Ваш приезд взбодрил всех, даже меня.

– Спасибо. Осторожнее, возьмите правее…

– Вы по-прежнему не возражаете, чтобы я взяла с собой Тео в субботу?

– Конечно нет. Я буду рад с ним познакомиться.

– Где вас высадить в центре?

– У центральной больницы, пожалуйста.

– Надеюсь, вы не заболели?

– Нет, все в порядке. Впереди перекресток.

– Не беспокойтесь, у меня еще не было ни одной аварии. Вы встречаетесь с коллегой?

– Не совсем.

По тону ответа Полин почувствовала, что Тома не хочет об этом говорить.

– Простите, я допустила бестактность.

В машине повисла неловкая пауза.

– Это вы меня простите, – произнес Тома. – Последние восемь лет я общался в основном с мужчинами, и то по поводу самых простых бытовых вопросов или же в чрезвычайных ситуациях. Мое возвращение произошло слишком быстро, я не успел перестроиться, а с тех пор, как попал в ваше учреждение, мне приходится разговаривать о сложных, глубоко личных вещах. Да еще и с женщинами, наделенными тонкой душевной организацией. Неудивительно, что пещерный человек вроде меня не всегда понимает, как себя вести. Не сердитесь.

– Моя не сердись. Моя радуйся вы директор. Моя считай ваша добрый и порядочный.

– Вы что, издеваетесь надо мной?

– Нет, я пытаюсь говорить просто, чтобы «пещерный человек» меня понял!

– Моя не настолько пещерный! Вы только что проехали на красный свет.

– Моя из каменный век, моя путай красный свет и спелый ягода. Полицейский начальник так и скажи.

– Полин, прошу вас…

– Хорошо, больше не буду. Мы все равно уже приехали. Больница находится вон на той маленькой площади.

– Большое спасибо. До завтра. Хорошего вам вечера.

– Вы не забыли взять ключи? На наших постояльцев не рассчитывайте, они вам не откроют. Когда они спят, их пушкой не разбудишь.

Тома вышел из машины и помахал Полин рукой. Когда машина медсестры тронулась с места, он направился в сторону больницы.

Оставшись один, он тут же ощутил, как на плечи навалилась тяжесть, словно он только сейчас внезапно осознал всю важность приближающегося момента. Его обычно прагматичный ум обуревали соображения и опасения, одно нелепее другого. Никогда раньше Тома так не трясло. По большому счету поездка с Полин помогла ему какое-то время себя сдерживать.

Когда доктор подошел к училищу, расположенному рядом с больницей, нервное напряжение уже зашкаливало. Готовый случай для психиатра. Тома принялся разглядывать большое здание, классическое и строгое, с широкими въездными воротами. Немного побродив вокруг, он решил остановиться возле одного из высоких каштанов, которые росли на маленькой площади.

Точка наблюдения была выбрана идеально. 18 часов 15 минут. У него еще есть время, если только по непредвиденным причинам Эмма не закончит занятия раньше. А может, она и вовсе не пришла сегодня, потому что заболела. Впрочем, даже если она сейчас находилась в училище, не было никакой гарантии, что она выйдет оттуда ровно в половине седьмого. Ей наверняка захочется поболтать с подружками или уладить какие-нибудь дела. Как бы то ни было, Тома был полон решимости ее дождаться. Ради этого он приехал из Индии. Ради этого устроился на первую попавшуюся работу. Сейчас он чувствовал себя на своем месте.

18 часов 19 минут. Он бережно развернул фотографии Эммы, края которых уже немного обтрепались. Тома сосредоточился на тех снимках, где Эмма была постарше. А если она обрезала волосы, как ее мать? А если они не собраны в пучок, как на фотографиях с лыжами? А если она носит очки? Неужели он может ее не узнать? Правду ли говорят, что при встрече со своими детьми вы инстинктивно узнаете их с первого взгляда? А если Селин показала его фотографии своей дочери и та его узнает? А если Эмма набросится на него и расцарапает ему физиономию, потому что смертельно на него обижена? А если она подбежит к нему и бросится на шею, потому что простила его? Лучше бы пакистанский солдат убил его тогда на границе, потому что Тома был не в состоянии справиться с тем, что творилось с его головой и сердцем. Почему время тянется так долго?

Тома переместил свой пост наблюдения, укрывшись за стволом дерева. Отсюда его было почти не видно, зато ворота просматривались прекрасно. Если только здесь нет другого выхода… И в мозгу Тома взорвался новый фейерверк безумных вопросов.

Ему удалось обуздать свои мысли лишь когда он дофантазировался до того, что представил, как Эмма удирает по крышам, поскольку при помощи сверхъестественных способностей узнала о появлении своего биологического отца, с которым ей нельзя встречаться под страхом смерти…

Из здания выливался размеренный поток студентов и студенток. Тома внимательно вглядывался в лица девушек. И в каждой – прежде чем окончательно убедиться, что это не Эмма, – прилежно пытался увидеть свою дочь. Он хотел извлечь из этого первого контакта, первого узнавания все, что только можно. Ничего не упустить, запечатлеть в памяти все мельчайшие подробности. На этот раз история не будет писаться без его ведома. Когда ему вдруг показалось, что он видит Эмму, сердце чуть не выпрыгнуло из груди, а все внутри обдало жарким огнем. Но это снова была не она.

18 часов 33 минуты. Перед Тома остановился мужчина и спросил:

– Простите, вы не подскажете, где находится улица Жедеон-Малангро?

– К сожалению, я не знаю.

Из училища вышла очередная группа студентов. Тома наклонился в сторону, чтобы попытаться их увидеть, но мужчина загораживал ему вид.

– Она должна быть где-то неподалеку, – настаивал тот, – мне сказали, что она переходит в улицу, ведущую на эту площадь.

– Честное слово, я не знаю.

Мужчина упорно оставался на месте. Тома мог упустить свою дочь. Нужно было срочно что-то делать.

– Ах да! – внезапно воскликнул он. – Я действительно вспомнил, улица Громалин находится там.

– Вы хотели сказать – улица Жедеон-Малангро.

– Да, Малангро. Это очень просто. На первом перекрестке поверните направо, а на втором – налево. И выйдете на свою улицу.

Мужчина улыбнулся:

– Большое спасибо, вы очень любезны.

Назойливый наконец ушел. Тома, напрягая зрение, поочередно вглядывался в студенток, которые теперь валом валили из здания. Словно снайпер, выслеживающий свою мишень среди толпы, он не упускал ни одной детали. Девушки смеялись, окликали друг друга, разговаривали, целовались.

Внезапно одна из них так и бросилась Тома в глаза. Сомнений быть не могло. Ее волосы были уложены так же, как во время катания на лыжах, лицо сияло, как на вечеринке, а улыбка не изменилась со дня рождения, когда она получила в подарок куклу. Но вовсе не та незримая связь, что соединяет родителей и детей, позволила Тома сразу узнать свою дочь – Эмма двигалась точно так же, как ее мать в этом возрасте. На короткое мгновение Тома даже показалось, что он вернулся на двадцать лет назад и видит перед собой Селин. Если цвет ее волос, глаза и ямочки на щеках были от него, то энергию она, бесспорно, унаследовала от своей матери. И все же он прекрасно понимал, что это не Селин. Чувство, которое, словно конец зажженного фитиля, сейчас медленно подбиралось к его сердцу, не имело ничего общего с тем, что он когда-то испытывал к своей подруге. Он смотрел на Эмму совсем иначе. Никогда он никого не разглядывал так исступленно. В ней он видел хрупкого ребенка, которого оставил без своей защиты, и не мог себе этого простить. Он никогда не чувствовал себя готовым отдать все человеку, которого даже не знал. Только дети обладают такой властью. Эмма была здесь, перед ним, она смеялась вместе со своими подругами. Такая красивая, такая живая… Но она уже удалялась от него.

В те слишком короткие мгновения, пока Тома мог ее видеть, ему открылись две истины. Первая: подойти к ней и заговорить было бы ошибкой. Для этого еще не пришло время: он не знал, что ей сказать. И вторая истина, гораздо более важная, состояла в следующем: Тома понял, что отныне он будет делать все возможное, чтобы быть рядом с ней. В этом теперь смысл его жизни.

Когда Эмма исчезла за поворотом, Тома некоторое время раздумывал, не пойти ли за ней, но в итоге отказался от этой мысли. Слишком рискованно. Тогда он остался стоять возле своего дерева, перебирая в памяти образы Эммы на площади, которая без нее теперь словно опустела. Он увидел вернувшегося крайне раздраженного искателя улицы Жедеон-Малангро и спрятался от него за деревом. Но он не увидел Полин Шоплен, внимательно наблюдавшей за ним с угла площади. Медсестре захотелось узнать, с кем встречается симпатичный пещерный человек. Она стала свидетелем его нетерпеливого ожидания и сильнейшего волнения. Ей даже показалось, что на глазах у него блеснули слезы. И она тут же вообразила себе бог весть что. Женщины всегда так делают.