Читать книгу Дом Теней - Живиль Богун - Страница 3

Что такое впечатление? Обыватель скажет, что это некий след, оставленный в сознании человека чем-то пережитым или воспринятым; в сознании, в душе, в чувственном мире – кому как больше нравится. Ученые предлагают куда более конкретное определение: впечатление – это воспоминание с повышенной эмоциональной окраской; к тому же делят процесс на две составляющие: непосредственно само запечатление, затем уже переживание, вызванное оным.

А еще говорят, что ребенок живет впечатлениями, поэтому искусство воспитания – это умение устраивать детям незабываемые спектакли, которые на уровне эмоциональной памяти преподнесут им нужные уроки. Взрослые тоже не прочь погоняться за новыми ощущениями, но это уже другое: тоска по ушедшей молодости и легкости бытия, попытка сбежать от повседневности. Если вспомнить, в детстве даже самые обычные вещи воспринимались иначе: цвета – ярче и чище, звуки четче, запахи – острее (София как-то по запаху обнаружила шоколадного зайца, спрятанного мамой в нижнем ящике письменного стола). К тому же детские впечатления сильнее, порой настолько, что определяют всю дальнейшую жизнь. Или наоборот, сидят в закоулках памяти невидно-неслышно, таятся годами, десятилетиями – и вдруг совершенно неожиданно выскакивают на свет!

Похоже, с Софией произошел именно такой казус. Еще вчера она могла поклясться, что никогда не была в городе М, даже не слышала о нем ранее. Но хватило доли секунды, чтобы вспышка, озарившая память, вырвала из мутной бездны сияющий образ: великолепный светлый дом, даже не дом, а терем – да, терем, настоящий сказочный терем, какие иногда рисуют в хороших детских книжках. Со всеми полагающимися башенками, крылечками, наличниками, ставенками, радужными бликами в окошках, убранных в мелкий переплет, и прочей красотой. А еще дорожка, усыпанная хрустящими камешками, обрамленная яркими, безумно сладко пахнущими цветами, и маленькие ножки в красных сандаликах, совсем новых и от этого не очень удобных…

Теперь этот образ возвращался к ней постоянно, прошеный и непрошенный. Только закроет глаза – и вот он, сказочный терем, сияет в ослепительных лучах солнца, и красные сандалики топают к резному крылечку по мелкому блестящему гравию! В итоге ей не удалось толком поспать ни во время полета, ни в ожидании пересадки. Мальчишки же, наоборот, дрыхли почти всю дорогу. Но все равно отчаянно зевали, таща сумки к выходу из маленького провинциального аэропорта: на их биологических часах было всего полтретьего ночи. София, полупьяная от недосыпа и перевозбуждения – не самая приятная смесь состояний – катила следом свой чемодан, из последних сил стараясь казаться бодрой и уверенной в себе.

Зато едва ступив наружу, протрезвела мгновенно – от удара ледяного ветра в лицо. Понятное дело, Сибирь! Дрожа даже в зимней куртке, она виновато покосилась на сыновей и опешила: мальчишки, еще вчера плескавшиеся в Неаполитанском заливе, с веселой жадностью глотали обжигающе холодный воздух.

– Мам, он прямо… сладкий, – заметив ее недоуменный взгляд, сказал Денис. – Попробуй!

– А небо какое! – добавил Филипп, задрав голову.

София невольно подняла глаза: небо было пронзительно синим и невозможно высоким. Такой бездонный небосклон она видела лишь однажды, в египетской пустыне. Но это же Сибирь, на минуточку…

– Госпожа София?

Она растерянно оглянулась. Со стороны парковки к ним семенил коренастый мужичок в красной бейсболке; бородатое лицо расплывалось в щербатой улыбке, медведь на футболке щерил внушительные клыки.

«Во дает, в такой холод – и в одной футболке!» – машинально отметила она.

– Это вы – София? – выдохнул незнакомец, приблизившись. Оказалось, совсем еще молодой парень, лет двадцати с небольшим. Живые карие глаза на круглощеком лице глядели с неприкрытым любопытством.

– Я, – опасливо подтвердила София. Сыновья моментально заняли позиции по обе стороны от нее. – А вы… Михаил?

– Я-то? – парень хохотнул, выразительно закатив глаза. – Что вы! Я Дима. Михаил Маркович прислал меня вас встретить. Ну и доставить, так сказать, к новому месту жительства!

– Ах вот оно что…

– А еще просил передать извинения, что сам не приехал – у него там какое-то чепе на работе. Вы же понимаете, большой человек!

София кивнула, хотя по-прежнему ничего не понимала. Скупая визитка «Михаил, поверенный» давала весьма туманное представление о статусе вручителя.

– Михаил Маркович обязательно с вами встретится, как только освободится, – энергично продолжал Дима. – Сказал, будет молодая женщина с двумя сыновьями-подростками, я жду-жду, а вас все нет и нет, ну, думаю, упустил!.. – переведя взгляд с матери на сыновей, он дружелюбно подмигнул мальчишкам. – Двойняшки?

– Погодки, – привычно буркнул Денис и демонстративно перекинул сумку в другую руку. – Куда идти?

– Так вот же она, моя ласточка! – Дима указал на серебристый «ниссан» в углу парковки и, опомнившись, потянулся к чемодану Софии. – Позвольте вам помочь, сударыня…

Чопорно-услужливая фраза настолько не вязалась с обликом парня, что София не сдержала улыбки: кино, да и только! Что ж, пока вроде бы все идет неплохо. Даже весело.

И только сев в машину – Денис нырнул на переднее сиденье, а Филипп устроился на заднем рядом с ней – вдруг сообразила: сообщение Михаилу с датой и номером рейса она отправила, как только купила билеты; но как он узнал, что она прилетит с сыновьями?

Однако додумать эту мысль ей не дали. Едва автомобиль покинул территорию аэропорта и двинулся в сторону города, мальчишки принялись восторженно комментировать виды по обе стороны шоссе. На взгляд Софии, смотреть там было решительно не на что: сплошь скучные технические конструкции посреди серо-желтых, чуть подернутых инеем пустошей. Она зябла даже в машине, несмотря на теплую куртку – а водитель Дима прекрасно чувствовал себя в футболке с короткими рукавами. Видать, сибиряки – особая порода…

– Смотри, Фил, коровы! – завопил Ден, тыча пальцем в стекло.

– Ага, точно! Что они там делают? Травы же нет уже…

– Так коровы у нас до морозов пасутся, – охотно пояснил Дима. – А бычки и кони вообще всю зиму гуляют.

– По снегу?!

– А здесь снега почти не бывает. Степь ведь кругом, ветром сдувает.

– Степь? – изумился Денис. – А где же тайга?

– Есть и тайга, куда же без нее! Если по прямой, еще километров двести – и сплошной лес, считай, до самой Монголии, там только медведи да староверы обитают… Что, впервые в наших краях?

Парни дружно кивнули. А София промолчала. Что она могла сказать: вроде была здесь однажды, но не помнит, когда именно?

– А вообще в этом регионе зимы холодные? – деловито поинтересовался Филипп. – Снег когда выпадает? И какова толщина покрова?

– Так это смотря где! – закатил глаза Дима. Роль экскурсовода ему явно нравилась. – В степях по колено, в горах по пояс. В Ергаках, кстати, еще три недели назад снег лег. Это типа такой природный парк, Ергаки. Зимой мы с пацанами туда чуть ли не каждые выходные кататься ездим.

– На лыжах? – у Дениса загорелись глаза.

– На лыжах, на сноубордах. Там разные трассы имеются… Девчонки обожают на плюшках – а визгу-то, визгу!

– И далеко это?

– Отсюда часа два езды. Но есть горнолыжки и поближе, конечно…

– Еще ближе?! – простонал Денис. – А цены?

– Цены тоже разные. Но всяко дешевле, чем в Куршавелях, – с пониманием усмехнулся Дима.

– А когда, говорите, лыжный сезон начинается?

– Когда? Ну давай посчитаем. Сейчас у нас только-только бабье лето закончилось, так? Даст бог, погода еще недельку-другую постоит. Потом дожди пойдут, а там, глядишь, и снег. Год на год не приходится, но в ноябре так уж точно лыжи достаем. И катаемся до конца марта…

Денис со значением глянул на брата и хотел еще что-то спросить, но тут Дима свернул на заправку.

– Сейчас бензинчику зальем и поедем дальше. Айн момент, леди и джентльмены, потерпите чуток! – он выскочил из машины.

Восторгу Дениса не было предела.

– Мам, ты слышала? Ну разве не круто – целых полгода зимы! И лыжные трассы, считай, совсем рядом…

София вымученно улыбнулась: полгода зимы – куда уж круче… От дальнейшего лицедейства ее спас неожиданно зазвонивший мобильник. «Мамуля» – высветилось на экране. Как нельзя кстати.

– Привет, мамуля! – бодро отозвалась она, делая детям знак помолчать.

– Вы где, София? – осведомилась фрау Анна Гофман на чистейшем русском, не тратя время на церемонии. – Я получила сообщение от Джеймса, что вы собираетесь в Сибирь. Это что, шутка такая?

– Нет, не шутка. Мы уже прилетели. Сейчас едем в М.

– М?! – София никогда еще не слышала такого изумления в голосе матери. Эмоциональность, в ее понимании, была признаком слабости. – Но зачем?

– У меня тут дела.

– Какие еще дела, София? Что ты от меня скрываешь?

– Я обязательно подробно обо всем доложу, но чуть позже, ладно? Я в такси, неудобно говорить… Только скажи, ты помнишь, в каком году я приезжала с папой в М?

– В каком? – мама на секунду умолкла. – Ну, тебе было лет пять, наверное… Хотя нет, шесть. Я тогда уже в турфирме работала, меня прямо из офиса скорая увезла с аппендицитом… Отца твоего вдруг срочно вызвали на базу, стряслось там у них что-то, как всегда. А мои родители, как на зло, в санатории были. Вот Андрей и оставил тебя на пару дней у каких-то своих родственников в М – тетка у него там жила, что ли. Точно не помню. Да и ты никогда не вспоминала ту поездку … С чего вдруг? Почти тридцать лет прошло.

– Похоже, эта папина тетка оставила мне свой дом. Но я тебе потом расскажу, мамуль, обещаю. Ну все, пока! – София поспешно выключила мобильник.

Сыновья не сводили с нее глаз – ждали объяснений.

– Так ты сюда уже приезжала? – первым не вытерпел Денис.

– Давно. Мне было всего шесть лет. Я и забыла совсем, представляете? Только вчера вспомнила.

– Что вспомнила?

София уже пожалела, что проговорилась.

– Да так, почти ничего. Только дом. Большой красивый дом. Остальное будто в тумане.

Тут вернулся Дима, поехали дальше. Как выяснилось, от Абакана, где они приземлились, до М было меньше часа езды. И все это время Дима увлеченно рассказывал о достопримечательностях своей малой родины. Правда, уровень его исторических познаний заметно уступал силе энтузиазма. А София лишний раз убедилась, что не зря вкладывается в образование сыновей. К тому же Филипп с малых лет отличался дотошностью, а Денис был любопытен, как сорока, так что в ожидании вылета они успели прочитать о городе М все, что могла сообщить Википедия. Тем не менее, оба вежливо внимали гиду-водителю. А тот разливался соловьем: и про тектоническую впадину, определяющую сравнительно теплый климат в районе, и про увлечение горожан садоводством и овощеводством, особенно выращиванием томатов – и это, заметьте, в самом сердце Сибири! Не обошлось и без оды на День Помидора, похоже, главного местного праздника.

– Моя матушка на даче кустов двести только грунтовых высаживает, а еще сто тепличных – весной вся квартира в рассаде. В прошлом году, не поверите, сняла вот такенное бычье сердце! – Дима показал руками шар размером с футбольный мяч.

– Сердце? – недоуменно скривился Денис

– Сорт так называется – «бычье сердце»! – хохотнул Дима. – Жалко, тот красавец до праздника не дотянул, иначе взял бы первое место как пить дать! Я бы машину поменял… Чемпиону ведь приз полагается – автомобиль, прикинь! Ну а так пришлось в салат его покрошить, с лучком, с деревенской сметанкой – целая миска получилась из одного помидора!

– Здорово, – согласился Денис, сглотнув слюну: растущий организм наконец проснулся и вспомнил про завтрак, которого не получил. – А город ваш очень старый? – он попытался сменить тему, чтобы не думать о еде.

– Очень! – важно кивнул Дима. – Уже двести лет, как М статус города получил. А поселение образовалось еще раньше. Здесь медную руду добывали, потом железную…

Слушатели снисходительно промолчали: две сотни лет – не бог весть сколько в сравнении с европейскими городами, основанными еще до нашей эры. Например, Лион, родина Дена, насчитывал две с половиной тысячи лет, а на Крите, где они зимовали в прошлом году, уже пять тысяч лет назад воздвигались крепости и храмы…

– К нам даже декабристов ссылали! – быстро сказал гид, почувствовав разочарование гостей. Сказал с гордостью.

«Нашел чем хвастаться!» – хмыкнула София. Однако молодое поколение было настроено менее скептично.

– «Во глубине сибирских руд»? – блеснул эрудицией Филипп.

– Точно! Это про нас! Вы обязательно в музей наш сходите, краеведческий. А еще есть музей декабристов. И Спасский собор, тоже древний…

– А театр? – поинтересовался Филипп.

– И театр есть, очень хороший! Я, правда, не фанат, больше кино люблю, но народу нравится… Кстати, мы сейчас мимо него проедем, покажу! И собор покажу…

Филипп тотчас уткнулся в смартфон, наверняка в поисках репертуара местного театра. На удивление родителей, не пылавших страстью к сценическому искусству, их первенец был театралом буквально с рождения: еще младенцем обожал рождественские сценки, уличные карнавалы и ярмарочные балаганы. А повзрослев, всерьез увлекся итальянской оперой и Шекспиром. Только к балету был совершенно равнодушен. «И слава богу!» – непременно добавлял Джеймс…

Окраину, застроенную промышленными уродцами, миновали быстро. Немногим дольше катили по многолюдной центральной улице. Откровенно говоря, архитектура тоже не ахти: типичные советские пятиэтажки вперемежку с большими и маленькими магазинами. Наконец оказались в старой части города. Вернее, не совсем новой. По-настоящему старым, тем более древним, здесь даже и не пахло. София дипломатично похвалила несколько домов, построенных в конце девятнадцатого века, и постаралась не выдать эстетического разочарования при виде собора – предмета особой гордости жителей М. Ну да, не Нотр-Дам и не Фьоре, однако вполне приличный храм для поселения рудокопов и каторжников…

«Принцесса была

Прекрасная,

Погода была

Ужасная.

Днем

Во втором часу

Заблудилась принцесса

В лесу…»

Опять этот дурацкий стишок – с утра в голове засел! И почему вдруг вспомнился? Погода, конечно, ужасная, но кругом отнюдь не лес – какой-никакой, а все-таки город. Да и она далеко не принцесса. А вот ощущение потерянности, пожалуй, действительно присутствует. Это не ее территория. Не ее мир. Зачем, ну зачем она сюда приехала?..

София виновато покосилась на сыновей. Однако те с прежним любопытством льнули к окнам машины. Понять бы, что они так увлеченно рассматривают. Ни тебе старинных улочек с лавками и кофейнями, ни гранитно-мраморного великолепия дворцов, мостов и проспектов. Возможно, именно это и занимает ее юных, но уже бывалых путешественников – полное отсутствие привычных городских прелестей?

Спохватившись, она мысленно пожурила себя за снобизм: попробовали бы древние эллины воздвигнуть свои парфеноны в суровом сибирском климате! Следует воздать должное отважным первопроходцам: на что сил хватило, то и построили. Тем более при тогдашней логистике… София честно попыталась быть объективной. Но тут колесо машины попало в глубокую выбоину с грязной водой, и ее снова одолел скепсис: дороги можно было бы и подлатать, все же не восемнадцатый век на дворе!

Похоже, Дима подумал о том же. Чертыхнувшись, он резко свернул на боковую улицу. За металлической сеткой, едва прикрытой безжалостно обкромсанными кустами, мелькнуло унылое здание школы. И общительный водитель задался естественным вопросом:

– А вам что, в школу не надо? Осенние каникулы? Или прогуливаете, так сказать, по семейным обстоятельствам?

– Мы на домашнем обучении, – пояснил Денис. – Самостоятельно учимся, в школе только сдаем.

– Как это?

– Обычно онлайн.

– А что так? Вроде нормальные парни, ну то есть не больные…

– Просто мы с мамой много путешествуем. Пришлось бы менять школу каждые полгода, а это такая запара, согласитесь!

И Дима согласился.

Миновав квартал угрюмых бараков – а как еще назвать черные двухэтажные коробки под замшелым шифером? – они очутились в частном секторе. Теперь машина с черепашьей скоростью кралась по проулкам, лишенным не только тротуаров, но и проезжей части: остатки асфальта выкрошились еще при советской власти, а нынешняя, похоже, предпочла этого не замечать. Хлипкие, по окна вросшие в землю, латаные-перелатанные хибары с разноцветием мелких хризантем в палисадниках перемежались с домиками поновее, каркасными и кирпичными, с металлическими крышами и металлическими же заборами, но уже без палисадников. Автомобили, припаркованные у ворот, практически перегораживали дорогу. И все же Дима как-то умудрялся объезжать бесконечные препятствия, включая невесть откуда выныривающих кошек и бросающихся под колеса собак.

– Черт тебя подери! – весело выругался он. – Во разлегся, поганец!

Мохнатый кобель, с виду настоящая лайка, грелся в лучах осеннего солнышка на единственном сухом пятачке посреди грязной колеи. И даже ухом не повел, когда Дима посигналил, объезжая его по обочине.

– Это еще ничего! За городом частенько настоящие пробки образуются, когда коровы дорогу переходят: им же некуда спешить, заразам рогатым, так ведь?

София скрепя сердце кивнула. Честно говоря, с каждой минутой поездки по замечательному городу, населенному потомками рудокопов и декабристов, она все больше жалела о своем поспешном решении явиться за наследством лично. Даже лучезарный образ сказочного терема больше не грел душу.

– А вот и Протока! – сообщил Дима, сворачивая чуть ли не в сотый раз.

Улочка, по которой они теперь ползли, и вовсе не походила на городскую: асфальта здесь не было и в помине, лужи в ямах наверняка стояли даже летом. Сквозь высокие полуголые кусты слева проглядывал пологий берег, справа же тянулись старые сады, пламенеющие всеми оттенками осени. Меж деревьев таились низенькие избушки, тоже допотопные, хотя ставни, оконные рамы и крылечки сияли свежей краской, преимущественно синей. Не успела София преисполниться сочувствием к людям, вынужденным жить в такой дыре, как машина остановилась на пригорке. Которым и заканчивалась эта, с позволения сказать, улица.

– Приехали! – объявил Дима и первый ринулся наружу. – Осторожно, скользко!

Мальчишки тотчас повыскакивали из машины. А София замешкалась, пронзенная дурным предчувствием. Но собралась с духом, выбралась-таки следом и едва успела вцепиться в плечо Филиппа: ухабистая тропинка резко срывалась с пригорка. Сердце Софии ухнуло вниз вместе с ней.

«Вдруг видит – полянка

Прекрасная,

На полянке землянка

Ужасная…»

Ох, неспроста он вылез из подсознания, этот несуразный, несмешной и совсем не детский стишок!

Тропинка упиралась в ворота, если можно так назвать полдюжины кривых досок, прибитых к широкой горизонтальной плахе. За косым забором из полусгнившего штакетника высился дом. Ну как дом – по сути, очередной образчик довоенного градостроения. С десяток таких же бараков они видели по дороге сюда. Только этот стоял в гордом одиночестве, поблескивая двумя рядами узких окон на фоне почерневшей вагонки; сбоку под серо-бурой шиферной крышей зияло еще одно, треугольное чердачное окошко. Жилой вид этому мрачному строению придавало лишь крыльцо, крытое листом зеленого металлопрофиля, и ярко-зеленые наличники. «Слава богу, не голубые…» – промелькнула мысль. Если бы это убожество оказалось еще и «украшено» голубыми ставнями, столь популярными на просторах российской глубинки, София тотчас же развернулась бы и удрала восвояси.

– Что ж, он и вправду большой, – первым подал голос Денис. Остальное оставил без комментариев – маму пожалел.

«Сказочный терем, говоришь?» – не без горечи обратилась София к собственной памяти. Та ответила ехидным молчанием. Одно лишь не вызывало сомнений: в детстве она, София, обладала на редкость живым воображением!

Пока новая хозяйка, оцепенев, взирала сверху на свою недвижимость, энергичный Дима выгрузил багаж пассажиров. Сумки вручил мальчишкам, чемодан подхватил сам.

– Давайте руку! – он взял Софию под локоток. Спуск по тропинке, подозрительно смахивающей на канаву для стока дождевой и талой воды, требовал определенных навыков. Особенно если ты в замшевых сапожках.

И София покорно дала себя доставить вниз, все еще слабо веря в происходящее. В тот момент она и не догадывалась, что легкая перманентная отрешенность станет для нее единственным способом не свихнуться.

Зато сцену, разыгранную в этом театре абсурда минутой позже, она запомнила на всю оставшуюся жизнь. Обогнав взрослых, мальчишки ловко сбежали с пригорка, однако в растерянности застыли перед воротами, совсем как небезызвестное парнокопытное из семейства полорогих.

– Черт, как они открываются? – Денис беспомощно обернулся на водителя.

– Не ругайся, – машинально буркнула София, но тоже посмотрела на Диму.

Ворота, как известно, бывают разные: они могут распахиваться вовнутрь или наружу, разъезжаться в стороны или же подниматься вверх, как двери гаражей или решетки над мостами средневековых замков. Однако метод, продемонстрированный сибиряком Димой, жители цивилизованной Европы лицезрели впервые. Пристроив чемодан на более-менее сухую кочку, водитель развел руки пошире, ухватился за крайние доски, оторвал от земли всю конструкцию и перенес ее целиком к стене дома, рядом с угловым окном первого этажа.

София и мальчики, открыв рты, наблюдали за манипуляциями водителя. Поэтому не сразу обратили внимание на явившийся им двор. А когда все же обратили, мягко говоря, не обрадовались. Вдоль стены дома, от забора к высокому крыльцу, шла дорожка, когда-то, похоже, отсыпанная гравием и обсаженная цветами. Но гравий давно затянула трава, а бордюры заполонила крапива, сквозь которую рыжели жухлые остатки многолетников. Крыльцо, выкрашенное все той же мутно-зеленой масляной краской, спереди окаймляли сорняки, а сзади почти полностью скрывал багряный девичий виноград. Тесный дворик переходил в сад, вернее, буро-желтую мешанину из непонятных плодовых деревьев и непомерно разросшихся кустов. В общем, сплошная осенняя унылость – и ноль очарования, что бы там ни твердил поэт.

– Ну вот, вроде бы все, доставил дорогих гостей в целости и сохранности! – Дима водрузил наконец чемодан на крыльцо и рысцой вернулся к застывшей у снятых ворот Софии. – Ах да, ключи! – он хлопнул себя по бедру, достал из кармана джинсов связку ключей и радостно протянул новой хозяйке: – Хорошо, что вовремя вспомнил, а то куковать бы вам под дверью до приезда Михаила Марковича!

– А-а… когда приедет Михаил Маркович? – мгновенно выйдя из ступора, София ухватилась за единственную спасательную нить.

– Думаю, до ночи точно объявится, – Дима неопределенно махнул рукой в сторону неба, но заметил испуг в глазах женщины и счел своим долгом добавить: – Да вы не переживайте, все системы в доме исправны: свет, вода, отопление. Михаил Маркович сам вчера проверил – он, знаете ли, человек в высшей степени ответственный! Ладно, обустраивайтесь… Ах да, если помощь будет нужна – всегда к вашим услугам! – он неуклюже поклонился, одновременно выуживая из заднего кармана джинсов несколько визиток, и протянул одну, наименее мятую. – У нас с братом вроде как семейный бизнес: я пассажиров вожу, а у него «газелька» грузовая, мебель там привезти или строительные материалы. Так что обращайтесь!

– Всенепременно, – вымученно улыбнулась София. Неважно, сколько бешеных кошек скребутся у тебя на душе, с людьми надо быть вежливой – так ее воспитывали.

– Ага, ну да, всене…пре…менно! – повторил новое слово Дима, явно намереваясь обогатить им свой шоферский лексикон, и поспешно удалился. Правда, с пригорка зачем-то крикнул напоследок: – Ни пуха ни пера!

– К черту! – искренне отозвалась София.

– Ма-ам? – младший сын воззрился на нее недоуменно.

– Так полагается, – пояснила она. – В данном случае это не ругательство, а… традиция. Чтобы не спугнуть удачу, охотнику желали «ни пуха ни пера», то есть ни зверя, ни птицы, а добытчик, в свою очередь, отсылал злых духов куда подальше…

– Может, все-таки войдем? – спокойный голос Филиппа прервал внеплановый урок словесности.

Оказалось, старший уже открыл входную дверь – София и не заметила, как он взял ключи из ее безвольно опущенной руки. Она медленно взошла на крыльцо по трем ступенькам немыслимого грязно-морковного цвета. Затем набрала в легкие побольше воздуха и быстро, пока не успела передумать, шагнула через порог в прямоугольный зев дома.

Глава 3. День первый

София знала, как пахнут старые жилища – в начале совместной жизни они с Джеймсом два месяца ютились на заброшенной вилле. Знала, поэтому непроизвольно задержала дыхание. Но когда легкие взбунтовались, сдалась и осторожно вдохнула. Удивительно: никакой затхлости, кисловатой горечи или непрошибаемого духа плесени. В воздухе витал сладковатый запах сухой древесины с примесью аромата пряных трав.

В темноте неожиданно громко щелкнул выключатель – Филипп нащупал его справа от входа. И они наконец увидели, где оказались. Это была просторная прихожая: пол застлан рисовой циновкой, с одной стороны шкаф с зеркалом, с другой – обувница и полка для шляп, между ними два ряда кованых крючков, в углу на плетеном столике ваза с букетом сухих цветов.

– Ничего себе! – выдал Филипп, оглядевшись, и поспешно скинул грязные кроссовки, дабы не испачкать беленькую циновку.

Денис и София последовали его примеру. Затем все трое плотной кучкой двинулись к арочному проему, завешанному нитями крупных резных бус – подобные шторы продаются в индийских лавочках.

Прямо напротив арки темнела деревянная лестница на второй этаж, в обе стороны от нее тянулся сумрачный коридор, освещенный двумя окнами – по одному в каждом конце. Дощатый пол прикрывала ковровая дорожка и разноцветные круглые половички перед каждой дверью, коих здесь было с полдюжины. Все наглухо закрытые, кроме ближайшей справа, в короткой части коридора. Естественно, первым делом заглянули туда.

– Ура, кухня! – воскликнул Денис. – Умираю, как есть хочу…

Это действительно была кухня, совмещенная со столовой: просторное помещение разделяла на две части декоративная ширма. Свет включать не понадобилось, солнце било в окна сквозь яркие занавески то ли с розами, то ли с пионами.

– Сейчас кипятку сообразим, – засуетилась София.

На газовой плите стоял надраенный до блеска чайник, не электрический, обычный – как в детстве, со свистком. Она быстренько налила воды из-под крана, включила конфорку. Действительно, все исправно работало.

– У меня есть печенье, шоколадка и пара пакетиков чая, так что голодная смерть нам не грозит… – София тотчас принялась рыться в своей «самолетной» сумке, куда вмещались все допустимые килограммы ручной клади.

– А может, нормально пообедаем? Смотрите, что я нашел! – Филипп с видом фокусника распахнул дверцу холодильника.

Денис метнулся к брату.

– Ого, холодильник-самобранка! Или самобранец? Мам, как правильно?

Холодильник оказался буквально забит продуктами, включая фрукты и овощи. София проверила кухонные шкафчики и обнаружила свежий хлеб, крупы, макароны, бутылку оливкового масла, а еще пачку молотой арабики и три вида чая – черный, зеленый, фруктовый. Недолго думая, она выдала сыновьям по йогурту и принялась готовить обед. Каждая мать знает: первым делом накорми детей, остальное может подождать.

– Слушайте, а здесь не так уж плохо, – заметил Денис, вертя в руках стаканчик с глазастой рыжей коровой на этикетке. – Йогурт так вообще супер! У меня черничный, а у тебя?

– Брусничный… – Филипп внимательно читал состав. – Представляешь, мам, их здесь же производят, в М, какой-то местный фермер. Без консервантов!

– Это вряд ли, – отозвалась София, нарезая помидоры. – Попробуй добавь в натуральный йогурт ложку варенья, любого. Как думаешь, сколько простоит?

– А тут срок хранения всего неделя! – не сдавался Филипп, с недавних пор активный сторонник ЗОЖ.

– Тогда да, возможно. Молодец фермер, что сказать. Наверняка продукция у него не из дешевых, иначе трудился бы себе в убыток… – тут София поймала себя на мысли, что ни за что не купила бы продукт с такой аляповатой этикеткой – и не узнала бы, насколько он хорош. Означает ли это, что для нее форма важнее содержания? – Найдите-ка мне лучше сковороду, приготовлю омлет.

Сковорода нашлась в нижнем шкафчике, и не одна. Кастрюли всевозможных размеров, сотейники, формы для выпечки, овощерезки, миксеры, блендеры и иже с ними… Столько разной утвари на одной кухне София еще не видала, даже у отчима. Впрочем, ее мать не особо любила готовить. А вот прежние хозяева этого дома, безусловно, питали слабость к кулинарии.

– Мам, мы пока осмотрим дом, ага? – кинув в мойку пустой стаканчик, Денис уже направился к выходу.

– Нет! – остановила его София.

– Ну ма-ам, мы быстренько!

– Нет! – она была непреклонна. – Только вместе. И лишь после того, как поедим. Помнится, кто-то умирал с голоду! Лучше поищите пока тарелки и столовые приборы. И скатерть со стола уберите, – она указала на другой конец помещения: большой круглый стол покрывала белая кружевная скатерть тонкой работы.

– Зачем? – удивился Филипп. – Она красивая.

– И очень пыльная. Вот салфетки, намочите и протрите стол, пожалуйста. И стулья не забудьте! – стол окружали пять венских стульев весьма почтенного возраста, судя по трещинам на блестящем черном лаке.

Мальчики нехотя повиновались. Хорошо, что не стали настаивать на своем – София не смогла бы толком объяснить, почему не хочет, чтобы дети бродили по дому одни. Странный он, конечно, дом этот. Снаружи выглядит, как жуткий барак, а внутри очень даже мило и уютно. Правда, судя по слою пыли, пустует уже не один месяц. Ах да, Михаил ведь говорил, что долго искал ее, наследницу то есть…

Подстегиваемые любопытством, парни справились с обедом даже быстрее обычного. Однако Софии кусок в горло не лез, она выпила только кофе со сливками – судя по буренке на баночке, от того же правильного фермера.

– Что ж, пора на экскурсию, – сказала она, отставляя чашку в сторону.

Начало не предвещало ничего особенного. Кладовка напротив кухни была сверху донизу заставлена большими и маленькими коробками, заглядывать в них пока не стали. Рядом ванная с вполне современной сантехникой. Лестницу пропустили, прошли в длинную часть коридора. Денис осторожно открыл первую дверь, просунул голову внутрь и ахнул:

– Да ладно!

Это была настоящая мальчиковая комната, причем на двоих: две узкие тахты, два письменных стола, два стула – всё в зеркальной симметрии; только платяной шкаф был один. Сквозь пыльное окно сочились косые лучи солнца, падая на яркий полосатый ковер. А стены были увешаны географическими картами – физическими, политическими, климатическими и какими-то еще, с первого взгляда не разберешь.

– Чур моя! – Денис с разбегу плюхнулся на левую койку. – Упс, не сказать, чтобы мягко…

– Так и мы не принцессы, – хмыкнул Филипп, оглядывая помещение. – Турника не хватает. И компьютера. Но в целом классная берлога.

– Вы тут остаетесь? – Софии не терпелось увидеть остальные комнаты. – Я пошла дальше.

– Мы тоже! – Денис мигом вскочил с тахты и пулей вылетел в коридор. Филипп не отставал.

Следующей оказалась небольшая спальня: мебель из светлого дерева, неброские обои, коврик и шторы в пастельных тонах. Стены украшали акварели: два морских пейзажа и натюрморт с цветущей веточкой яблони, а может, груши или сливы – София в садоводстве не разбиралась.

– Очень мило, – сказала она. – Старомодно, конечно, но мило.

– Не хуже, чем у бабули с дедулей, – заметил Денис. – Ладно, пошли дальше.

За дверью напротив оказалась гостиная, или зала, как сказала бы питерская бабушка. Вот уж где обстановка была не просто старомодной, а действительно старинной. Два дивана с высокими спинками и широкими подлокотниками, жесткие кресла, наборный чайный столик, множество картин, богатые шторы, трехъярусная люстра с хрустальными подвесками и такие же бра на стенах. Сплошной антиквариат, причем в отличном состоянии.

– Как в музее! – изумился Филипп.

– Ага, только кресла ленточками не перетянуты и нет суровой тетки-надзирательницы, – добавил Денис.

– Смотрительницы, – машинально поправила его София, растерянно озираясь.

– Ух ты, какие часы! – Филипп указал на высокие напольные часы. Деревянный корпус украшала затейливая резьба, загадочно мерцал золотистый циферблат, однако маятник за стеклянной дверцей был неподвижен. – Жаль, что стоят… Как думаешь, их можно завести? Или они сломаны?

– Не знаю, сынок. И выяснять не собираюсь – понятия не имею, как заводятся такие штуковины…

Следующие полчаса они как зачарованные бродили по музейной зале, разглядывая картины на стенах и бронзовые статуэтки на подставках. Даже коллекция фарфоровых безделушек в застекленном шкафу – пастушки с пастушками, барышни с кавалерами, ангелочки-кошечки-собачки – здесь смотрелась органично. Трогательно.

– А тут что? – Денис приподнял край пыльного чехла в дальнем углу комнаты. – Ну ни фига себе… Мам, посмотри!

София уставилась на блестящий черный изгиб.

– Рояль? Правда, что ли? Господи, настоящий рояль!

Она подбежала к инструменту, стянула часть чехла, провела рукой по крышке клавиатуры, затем открыла ее и благоговейно опустила пальцы на клавиши…

– Мам, может, мы сначала закончим дом осматривать? – раздался за спиной нетерпеливый голос Дениса. – Тебя только подпусти к инструменту, потом силой не оторвешь!

София горько усмехнулась: точно так говорил Джеймс, когда она садилась за фортепиано где-нибудь в гостях. Своего инструмента у нее никогда не было, не считая старинного немецкого пианино, на котором она, собственно, и училась играть, пока жила у отчима. Учительница музыки, приходившая на дом, твердила что-то о врожденных способностях…

– Сыграешь нам потом, мам? – Филипп осторожно тронул ее за плечо.

– Я мало что помню наизусть, – очнувшись, смущенно проговорила она.

– Раз есть рояль, должны быть и ноты.

– Логично, – София легонько потрепала темные кудри сына. – Что бы я без вас делала, а?

– Пропала бы, – серьезно ответил Филипп.

– Это точно… Ладно, пошли, а то Ден уже копытом бьет.

Денис, не дожидаясь их, отправился исследовать последнюю комнату на первом этаже. Он стоял в дверях, пытаясь нащупать на стене выключатель, поскольку внутри было сумрачно – дневной свет почти не проникал сквозь плотные шторы.

– Похоже, здесь нет общего освещения, – сказала София, глянув на потолок. – Попробуй включи вон тот торшер слева.

Зеленый жаккардовый абажур засиял мягким светом, и комната предстала перед ними во всей своей загадочной красе.

– Это что, библиотека? – изумился Денис.

– Для библиотеки книг маловато, – заметила София.

– Маловато? Два огромных шкафа!

И правда, в первую очередь бросались в глаза два дубовых шкафа, за стеклянными дверцами которых теснились толстые тома в одинаковых кожаных переплетах. Напротив стоял небольшой диванчик и журнальный столик. Верхнее освещение заменяла целая коллекция светильников – настенных, напольных и настольных.

– Я бы сказала, это кабинет. Видите письменный стол с полочками? Называется стол-бюро или просто бюро.

– Какой-то он маленький, и ящики в завитушках, – Денис скептически оглядел невиданный предмет мебели. – Явно девчачий.

– Скорее, дамский. А лампа, что стоит на нем – ну разве не прелесть? – София склонилась над массивным стеклянным абажуром. – Неужто и вправду Тиффани? Даже не современная реплика – оригинал, то есть начало прошлого века…

– Смотрите, роутер! – Филипп перебил ее, указав светящуюся точку в углу. – Может, тут и компьютер имеется? Ага, вот и он! – и правда, из-под верхней полки выглядывал край серебристого макбука. – А твоя родственница была не такой уж древней!

Однако Софию больше заинтересовал конверт на столе. Она нагнулась, силясь прочитать выведенную синими чернилами надпись:

– «Для Софии»…

– Так это же тебе письмо, мам! – заволновался Денис. – Читай быстрее! – он придвинул ей стул, похожий на те, что стояли на кухне, только с подлокотниками и мягким сиденьем. – Садись и читай!

А Филипп молча включил настольную лампу. Маки на витражном абажуре вспыхнули алым пламенем.

Конверт не был запечатан. София с некоторой опаской достала и развернула тонкий листок, сложенный пополам. Те же синие чернила, тот же бисерный почерк, что и на конверте. Мальчишки придвинулись ближе, стали молча читать через ее плечо – пусть, у нее не было секретов от сыновей, нет и не будет. Глубоко вздохнув, она заскользила глазами по идеально ровным строчкам:

«Дорогая София!

Ты вряд ли меня помнишь, ведь гостила в Доме всего несколько дней, к тому же была еще совсем крошкой. Но возможно, нужные воспоминания все же сохранились в твоей светлой головке и со временем проявятся. Я мечтала, что ты, повзрослев, будешь часто навещать меня. Увы, моим чаяньям не суждено было сбыться. После ухода Андрея в мир иной твоя мать предпочла другую сторону света… Что ж, видимо, так было нужно.

Андрей, твой отец, доводился мне внучатым племянником, ну а ты, соответственно, троюродной правнучкой. Других наследников у меня нет. Я ждала, сколько могла, все надеялась сама познакомить тебя с Домом, однако время мое истекло.

Так что формально Дом теперь твой. Однако фактически он может и не признать тебя. Ты должна выполнить одно условие: поживи здесь неделю, одна или с мальчиками. Понравится – оставайтесь. А если нет, Михаил, мой поверенный, продаст Дом, и ты получишь наследство деньгами, которыми сможешь распорядиться по собственному усмотрению.

Отнесись к моей просьбе серьезно. Помни: ровно семь дней и семь ночей. Это важно! Для всех нас.

                        Искренне ваша Ираида»

– Ираида… Странное имя, – буркнул Денис, дочитав до конца.

– Просто редкое. Греческое, если не ошибаюсь, – пояснила София, одновременно пытаясь уложить в голове прочитанное.

– А что за печать внизу? – ткнул пальцем Филипп.

Действительно, внизу листа стояла небольшая печать – длинный прямоугольник, а в нем два слова заглавными латинскими буквами: LIBERALITER TRACTO.

– Это латынь, да?

– Латынь. Но выражение мне не знакомо.

В юности София не испытывала тяги к учебе. Зато когда родились Филипп и Денис, умудрилась дистанционно освоить две специальности: искусствоведа и филолога. Зачем? Чтобы обучать сыновей, разумеется.

– Так, сейчас посмотрим… – Филипп привычно загуглил непонятное выражение в смартфоне. – Хм, прикольно!

– Что там? Читай вслух! – потребовал Денис.

– «Liberaliter tracto»: буквально «учтиво обращаюсь», иначе «оказываю гостеприимство». От слова «tracto» произошло латинское «tractoria», означавшее императорское повеление оказывать данному лицу всяческое содействие в его служебной поездке; позднее трансформировалось в итальянское «trattoria» – тип ресторана, преимущественно с домашней кухней, упрощенным сервисом и ориентацией на постоянную клиентуру».

– Ну, теперь понятно, отчего кухня здесь оборудована не хуже ресторанной, – заметила София. – Чтобы гостеприимство оказывать! Траттория, таверна, а по-нашему – просто трактир…

– Значит, мы будем жить в трактире? – Денис аж подпрыгнул от восторга. – Целую неделю? Класс!

София с сомнением посмотрела на младшего, перевела взгляд на старшего:

– Так вы согласны остаться?

– Еще бы! Это же круто.

– Круто? Не уверена…

– А разве у тебя есть выбор? – Филипп смотрел на нее с недетской серьезностью. Впрочем, такой взгляд у него был с рождения. – Мам, эта женщина, ну, Ираида, завещала нам свой дом, хотя мы для нее девятая вода на киселе…

– Седьмая.

– …с одним-единственным условием – пожить здесь неделю, прежде чем решить что-либо окончательно. Заметь, это единственная ее просьба – и при этом последняя!

София потупилась. Когда Филипп начинал так говорить, что случалось довольно часто, она ощущала себя маленькой девочкой. Они словно бы менялись ролями: он – мудрый отец, она – несмышленая дочь. Послушная дочь.

– Хорошо, если вы оба не против, мы останемся. На неделю.

– Ура! – Денис был уже у двери. – Так мы занесем сумки в комнату с картами? А твой чемодан в соседнюю, да?

– Да, конечно…

Топот двух пар ног удалился по коридору в сторону прихожей и тут же вернулся обратно, хлопнула дверь напротив, затем соседняя. Стало тихо: видимо, парни доставали из сумок свои немногочисленные вещи, так сказать, обживались. А значит, у нее появилось несколько минут относительного спокойствия. Следовало еще раз прочитать и хорошенько обдумать письмо Ираиды. Да уж, редкое имя в наше время, однако старушка наверняка родилась еще до Второй мировой…

София снова склонилась над листком бумаги. Строчки словно по линейке, буковка к буковке – и не скажешь, что писал старый человек. После повторного прочтения отметились две детали: во-первых, Ираида относилась к своему жилищу, будто к некой большой ценности, даже писала «Дом» с заглавной; во-вторых, намекала, что он может и не принять новую владелицу. Что это, старческая причуда? Или за этой фразой кроется нечто более серьезное, предостережение, например? В доме идеальный порядок, не считая пыли, накопившейся за время отсутствия хозяйки, да и послание написано четко, конкретно, твердой рукой, что свидетельствует о полной дееспособности почтенной Ираиды…

Интересно, как она выглядела? София обвела взглядом комнату. Да, это точно кабинет хозяйки. Здесь она читала книги, сидя в удобном кресле под торшером. Возможно, принимала гостей, самых близких, имеющих доступ в святая святых – за тем изящным столиком они пили чай или кофе, обсуждая важные дела. А за этим старинным бюро Ираида работала: что-то писала, заполняла какие-то документы, вела учет финансов, в конце концов. Но нигде – ни на стенах, ни на столе, ни на полках – не было ни одной ее фотографии. Вообще никаких фотографий! Как, впрочем, и в других комнатах. Еще в гостиной Софии показалось странным, что картин много, а фотографий – ни одной…

– Мама! Мам, иди сюда! – донесся взволнованный возглас Дениса.

Она мигом выскочила в коридор. Сын, подбежав, схватил ее за руку и потащил в сторону лестницы.

– Что случилось, Ден? Объясни толком.

– Представляешь, второй этаж заперт! Мы хотели его осмотреть, интересно ведь, сколько тут еще комнат, а там толстенная дверь – и не открывается!

– Всего-то! – с облегчением выдохнула София. – Погоди, в связке, что передал Дима, было несколько ключей…

– Ни один не подходит, – прервал мать Филипп, осторожно спускаясь по гладким лакированным ступенькам. На пальце у него болталась связка ключей.

– Значит, нужный ключ где-нибудь на кухне. Или в кабинете. Потом поищем.

– Почему не сейчас? – надулся Денис.

– Сейчас я хочу выйти на улицу, осмотреть дом снаружи.

– Мы тоже!

– Нет. Мне нужно побыть одной, спокойно все обдумать. Пожалуйста.

– Ну ладно… – младший обиженно отвернулся.

– А вы пока гляньте в интернете, есть ли в этой ды… городе торговые центры: нужно прикупить кое-что из одежды, раз уж мы собираемся пробыть здесь целую неделю.

– Ладно, – уже веселее отозвался Денис.

– А в музей сходим? – подхватил Филипп. – Краеведческий, про который Дима говорил?

– И в музей, и в театр, и еще куда-нибудь. Мы же не обязаны безвылазно сидеть в доме – об этом в письме не было ни слова, – она заговорщицки подмигнула.

– Это точно! – хмыкнул в ответ Филипп и убежал вслед за Денисом.

Проводив сыновей взглядом, София снова повернулась к лестнице. В этот самый момент луч света из ближайшего окна коснулся нижней ступени, и она заметила то, что до сих пор скрывалось в густой тени: в нише под лестницей была еще одна дверь. Две узкие створки, закрытые на обычную щеколду. Что за ними, вторая кладовка? Но зачем тогда коврик у входа, причем не пестрый вязаный, как перед комнатными дверьми, а самый что ни на есть уличный, резиновый? Был только один способ это выяснить. София тихонько отодвинула засов и толкнула одну половинку. Та отворилась с мелодичным скрипом, впустив в дом густой запах осени: дверь вела во двор.

Только занеся ногу над порогом, София вспомнила, что она в одних носках. Пришлось вернуться в прихожую за сапожками и курткой. И вот наконец она снаружи.

Небольшое квадратное патио разительно отличалось от переднего двора, видного с улицы. Уютный уголок для тихого отдыха – такой легко представить где-нибудь в Англии или Германии. От сада его отделял аккуратный белый заборчик. Широкие, на двоих, качели тоже выкрашены в белый, как и керамические горшки с давно отцветшими розами. Хозяйственные постройки – сарай, дровяник или что-то в этом роде – густо оплетал девичий виноград, на его багряном фоне выгодно смотрелась компания улыбчивых гномов из натурального камня. Гладкая брусчатка была усыпана желто-красными кленовыми листьями: два стройных молодых дерева красовались по обе стороны от садовой калитки. И это больше всего удивило Софию. Она почему-то думала, что клены в Сибири не растут, только березы да осины, ну и всякие там хвойные.

Палая листва приветливо зашуршала под ногами, когда она пересекала крошечный дворик: раз уж выбралась из дома, хорошо бы заодно и сад осмотреть. Закрывая за собой калитку, София невольно оглянулась… и замерла.

«Вдруг видит – полянка

Прекрасная,

На полянке землянка…»

Тоже прекрасная.

Позади нее возвышался терем! Да-да, тот самый сказочный терем из детского воспоминания. Резные наличники, карнизы и прочие красивости, витые колонны по бокам и даже некоторое подобие башенки над пристройкой слева. Правда, стены дома не сияли белизной свежеструганной древесины, но и не были черно-бурыми, как с улицы: косые лучи низкого октябрьского солнца придавали им теплый оранжевый оттенок.

Как такое возможно: с одной стороны – барак, с другой – терем?! Какой-то немыслимый сэндвич из красоты и уродства, две реальности, наложенные одна на другую…Здесь явно творится что-то странное. Скорее приятное, чем страшное, но все равно тревожно. Хотя причин для тревоги вроде бы нет… Или есть?

Ей нужно было подумать. Взять себя в руки, сосредоточиться и хорошенько все осмыслить. В поисках укромного местечка София устремилась в глубь сада по едва заметной тропинке.

В тени сразу стало зябко. Деревья здесь были старые, раскидистые, но низкие. София узнала только яблони – по осыпавшимся полусгнившим плодам в траве. Кое-где на ветках еще висели миниатюрные красные яблочки. Их, что ли, называют «райскими»? Если да, то Адам и Ева были весьма неприхотливы, раз соблазнились такой мелочью.

За плодовыми деревьями тянулся огород, настолько заросший сорняками, что очертания гряд едва угадывались. Заканчивался он длинными деревянными коробами с проржавевшими дугами: наверное, это и были приспособления для выращивания томатов – любимого занятия жителей города М.

Тут дорожка уперлась в еще один забор, вернее, проволочную сетку. Один угол оторвался от столбика, и София легко его отогнула. Без колебаний. Напрочь забыв, что собиралась просто тихо посидеть и подумать. Нырнула в дыру и двинулась дальше.

«И пошла потихоньку

Принцесса…»

Но не далеко. Оказалось, почти сразу за оградой земля резко уходит вниз. Протока. По словам водителя Димы, это был всего лишь рукав Енисея, основное русло пролегало в десятке километров от М. Вода чернела сквозь густой ивняк, вдали проглядывал противоположный берег, озаренный заходящим солнцем. Закат на реке – ну как пропустить такое зрелище? Вот бы подойти ближе к берегу!

Хм, а почему бы и нет? Из жухлой травы торчала деревянная ступенька, чуть ниже вторая, третья… и даже остатки перил. Значит, раньше этим спуском пользовались. Так почему бы и ей не попробовать? София осторожно поставила правую ногу на первую доску – вроде держит. Но едва подняла левую, гнилая деревяшка треснула, и правый каблук провалился в дыру. Непутевая разведчица качнулась всем телом и полетела вниз…

Полетела бы, если бы кто-то не подхватил ее сзади.

– Не стоит, – проговорил спокойный низкий голос. – Сибирские реки даже летом малоприятны для купания, а в октябре тем более.

Крепкая рука взяла ее под локоть и помогла выбраться на ровное место.

– Добрый вечер, Михаил, – София наконец обернулась к своему спасителю. Пришлось еще и голову задрать – ростом он был под два метра.

– Добрый вечер, София, – усы поверенного дернулись, выдавая улыбку. – Как нога, не подвернули?

– Нога в полном порядке. И шея тоже. Благодаря вашему столь своевременному вмешательству.

– Рад служить, – Михаил церемонно склонил голову. – Осматриваете владения?

– Пытаюсь.

– Имейте в виду, река – собственность государства. Однако вид на эту излучину, особенно из окон второго этажа – целиком и полностью ваш! – строгое худощавое лицо, чуть смягченное русой бородой, оставалось серьезным, только в глазах плясали озорные искры… или это были отблески заката?

– Правда? В таком случае, почему вход на второй этаж заперт? – Софию вдруг охватило странное, неприсущее ей раздражение. – И ни один из переданных вами ключей к той двери не подходит!

Брови собеседника удивленно взмыли вверх – неестественно высоко, как ей показалось.

– Разве? Хм… Видите ли, Ираида туда редко поднималась, верхние комнаты много лет занимали жильцы…

– Жильцы?

Вот это новость! У Софии в голове тотчас возник образ придорожного трактира. А ведь только что говорила об этом с мальчиками…

– Но это было давно, – поспешно добавил Михаил. – Не беспокойтесь, я уверен, ключ скоро найдется.

– А я и не беспокоюсь!

Вранье, конечно. Пора уже самой себе признаться: ощущение тревоги не покидало ее с момента приземления в аэропорту…

– Вам не прохладно? – заботливо поинтересовался поверенный, не обращая внимания на ее колючесть. – Перепады между дневными и ночными температурами здесь порой достигают тридцати градусов по Цельсию. Резко континентальный климат, знаете ли, к нему непросто привыкнуть…

– А я и не собираюсь привыкать, – она демонстративно пожала плечами, тут же поежилась и быстрым шагом направилась обратно к дому. – Уж неделю-то как-нибудь перетерплю!

– Семь дней и семь ночей, – зачем-то уточнил Михаил, следуя за ней по пятам. – Первый день, считайте, уже прошел.

Значит, он знаком с содержанием письма Ираиды. Что ж, отлично, не придется ничего объяснять. У Софии внезапно пропала всякая охота с ним разговаривать.

Пока шли через одичавший сад, она упорно молчала. Михаил тоже безмолвствовал – почувствовал, наконец, ее нежелание общаться. Было непривычно тихо для города, пусть и небольшого: ни шума машин, ни людского гомона, лишь шелест ветра в кустах, шуршание палых листьев под ногами да надрывный лай собаки вдалеке.

– Спасибо, что проводили, – со значением сказала София, остановившись перед задней дверью дома.

– Я, собственно, хотел узнать, как вы устроились…

– Все хорошо. Ах да, большое спасибо за продукты! – она вспомнила про полный холодильник и тут же устыдилась своей резкости. – Право, вы очень заботливы…

Господи, отчего ее сегодня так бросает в крайности? Сначала огрызалась, как трудный подросток, теперь вот потянуло на светский тон позапрошлого столетия.

– Выбирал на свой вкус, вы уж простите, если что не так – представления не имею, что любит современная молодежь.

Ой ли? София посмотрела в глубокие серые глаза на умном, немного усталом, но отнюдь не старом еще лице: поверенному Ираиды было никак не больше тридцати пяти, в сущности, ее ровесник. Посмотрела и поспешно отвернулась – Михаил глядел на нее как-то уж слишком пристально, даже испытующе.

– Ладно, мой номер у вас есть. Если возникнут трудности, звоните, – сказал он. И после паузы добавил: – В любое время суток.

– Да-да, конечно, – София не сразу сообразила, что он ждет ответа. – Спокойной ночи.

– И вам… спокойной, – поверенный развернулся и мгновенно исчез в серых сумерках.

София снова поежилась. Надо же, как быстро здесь темнеет! Оказывается, уже вечер, дети наверняка потеряли маму.

Парни встретили ее в коридоре.

– Ты с кем там разговаривала? – полюбопытствовал Денис. – Мы вас видели!

– Окна наших с тобой комнат выходят во двор, – пояснил Филипп, заметив ее удивление. – А окна кухни, гостиной и кабинета – на улицу.

– Тогда понятно… Это был Михаил, ну тот, который занимается завещанием Ираиды.

– А, поверенный! – с пониманием дела сказал Денис. – И зачем он приходил?

– Предложить свою помощь. В любое время суток.

– Ну правильно, дом-то старый, вдруг что-то сломается или отключится… А у нас для тебя сюрприз! Ты даже не представляешь, что мы обнаружили у себя в комнате. Фил, покажи.

Филипп держал в руках две книги, обе изрядно потертые, несмотря на добротный переплет, ручной, не типографский – большинство книг в кабинете были подобным образом защищены от влияния времени. София взяла ту, что потоньше.

– «Илиада»? Мы же читали ее прошлой зимой. Помнится, вам не понравилась…

– А ты открой, посмотри на этот, как его… форзац! – Денис с видимым удовольствием произнес редкое слово.

София послушно открыла книгу.

– Ага, тут что-то написано… «Милой Радочке от автора».

– От автора, то есть от самого Гомера, понимаешь! – в голосе сына звучало неподдельное возмущение.

– Да, не самая удачная шутка, – согласилась София. – Особенно если учесть, что слепого сказителя Гомера, вероятно, вообще не существовало. По крайней мере, так утверждают большинство современных исследователей…

– А вдруг они ошибаются? – с надеждой заметил Филипп.

– Все может быть. Но даже если «Илиаду» действительно целиком и полностью сочинил Гомер, то вряд ли на русском языке, – София глянула на год издания книги, – в 1916-ом году в городе Санкт-Петербурге… Надо же, этой книжке больше ста лет.

– Ужас, какая старая! – выпучил глаза Денис.

– Все равно не настолько, чтобы иметь подлинный автограф, – рассмеялась София. – Ну а вторая чем вас поразила?

Филипп молча протянул ей очень толстую книгу.

– Фраерман, Зайкин, – прочитала она вслух, – «Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Василия Головнина, путешественника и морехода»… Да ладно! Это же любимая книга моего детства! Я знала ее почти наизусть.

– Ты любила книжки про географические открытия? – недоверчиво скривился Денис. – Но ведь девчонки читают только про любовь. Некоторые, правда, еще и фэнтези…

– Эту книжку я обожала! Спросите у бабули с дедулей, наверняка она до сих пор лежит где-то у них на даче… Кстати, издание точно такое же – самое первое, 1950 года.

– Тоже антикварная?

– Почти.

– Чур я первый читаю! – Денис выхватил «Жизнь Головнина» из рук матери.

– Почему ты? – возмутился Филипп. – Это я ее нашел!

– Тогда… Мам, давай ты нам ее почитаешь?

– Да, мама, давай ты! – поддержал брата Филипп. – Ты давно нам не читала, с прошлой зимы.

София даже растрогалась немного. Что ни говори, приятно, когда твои уже почти взрослые сыновья хотят слушать книги в твоем исполнении.

– История Головнина, конечно, впечатляет: он совершил два кругосветных плаванья, первым из русских офицеров побывал в Японии и даже в японской тюрьме. Но… конец книги грустный. Я каждый раз плакала на последней главе.

– Он умирает, Головнин? – догадался Филипп.

– Да. От холеры.

– В плаванье?

– Нет, дома. И уже немолодой.

– Ну так это нормально – все люди когда-нибудь умирают.

– Хорошо, – сдалась она. – Мне и самой интересно будет вспомнить. Только давайте сначала поужинаем или хотя бы чайку попьем…

Полчаса спустя, по-быстрому прибравшись на кухне, они отправились в гостиную – где же еще проводит вечера дружная семья, у которой есть гостиная? Мальчишки забрались на диван, София устроилась в кресле напротив. А чтобы было еще уютнее, как теперь говорят, атмосфернее, зажгла все пять свечей на жирандоли – массивном ветвистом канделябре с потускневшими от времени хрустальными подвесками.

– Вот бы камин разжечь! – мечтательно заметил Филипп.

– Я не уверена, что он работает. Дима сказал, дом обогревается природным газом. Раньше наверняка в каждой комнате стояло по печке, но потом их разобрали, провели газ. Возможно, камин оставили только для красоты.

– Надо будет уточнить у Михаила, когда он снова придет, – решил Денис. – Кстати, ты спросила у него, где ключ от двери на второй этаж?

– Спросила, но он не знает.

– Ладно, тогда завтра сами поищем. Все, читай!

История мальчика Васи, сына рязанского помещика, захватила их с головой. Это надо же – родился и вырос в деревне, среди лесов и полей, но с малых лет мечтал о море, о далеких неизведанных землях и парусниках, бороздящих бескрайний океан. Удивительно и вместе с тем так понятно! София, Филипп и Денис – им тоже не сиделось на месте, их так же манили новые города и страны, незнакомые люди и обычаи. Возможно, когда-нибудь судьба приведет их в некое чудесное место, которое им не захочется покидать – они останутся там навсегда и даже обзаведутся собственным домом. Но пока они подобны капитану Головнину и другим славным путешественникам. Или кочевникам, вроде бедуинов и цыган. В общем, неприкаянным душам.

– На сегодня все! – София захлопнула книгу, предварительно заложив страницу фантиком от конфеты, который нашла у себя в кармане. – Скоро полночь, детям давно пора баиньки…

– В Неаполе еще даже не вечер! – пытался протестовать Денис, хотя у самого глаза уже слипались.

– Нам всю неделю жить по местному времени. Так что, мои хорошие, в душ и спать!

Четверть часа спустя она заглянула к мальчишкам: оба были уже в постели, но не спали, болтали о чем-то своем.

– Свет выключить не забудьте, – сказала она. – Спокойной ночи.